Сигаретный дым, удушающий запах и тлеющий в длинных пальцах огонек.

　　Его образ преследует меня повсюду, куда бы я ни пошел. Даже в полной темноте или с закрытыми веками я продолжаю видеть этот мазохизм в чистом виде, убивающий себя затяжкой за затяжкой.

　　Я ненавижу сигареты в его пальцах и его самого, когда он курит.

　　Он говорит, что дым для него ничего не значит. Смеётся, втаптывает в землю окурок носком ботинка из крокодиловой кожи — наверное, даже не замечает сожалеющего взгляда, брошенного под ноги — а потом смеётся ещё громче и целует.

　　Горько-ядовитое касание губ, привычное и родное, стремящееся в чем-то убедить.

　　Сигарета для него ничего не значит?

　　Он выбирает меня?

　　Ложь. И то, и другое.

　　Но я всё равно останусь рядом. Не смогу уйти.

　　Слишком много для меня значит его присутствие. Когда он со мной, я одновременно теряю и нахожу себя. Не знаю, как объяснить точнее. Просто одна моя часть, та, которая отдана ему, оказывается на месте. И плевать, что у других начинается паника.

　　Так будет до тех пор, пока он не прикажет мне убраться подальше. Хотя, может быть и тогда это не закончится.

　　Мы с ним часто играли в ассоциации, когда ещё не переступили ту незримую грань и поддерживали дружеские отношения. И иногда он спрашивал, играючи и слегка флиртуя, между «вулканом» (на который я неизменно отвечал «взрыв», а он парировал «страсть») и детством (на которое я отвечал «книги», а он бурчал в ответ «зануда» и заканчивал игру): «А я?».

　　Поправлял рукава пиджака и быстро облизывал верхнюю губу.

　　А он… Он всегда любил курить, сколько я его помню. У меня не было других ассоциаций.

　　Или их было слишком много? Тёплое долгожданное весеннее солнце, от которого просыпается желание жить. Лёгкий ветерок в зной. Заветная мечта, к которой стремишься всю жизнь.

　　Я ненавижу сигареты в его пальцах и его самого, когда он курит, но не могу оторвать взгляда. И кто ещё здесь мазохист? Я смотрю, как его губы обхватывают фильтр — он тянет, тянет, тянет… И выпускает дым в воздух.

　　Ловлю себя на мысли, что хочу превратиться в этот дым.

　　Выхожу на балкон, даже не подумав о том, чтобы накинуть поверх рубашку, и подхожу к нему. Резко разворачиваю к себе и целую. Вдыхаю дым.

　　Травлюсь им.

　　Травлюсь ими.

　　И с усмешкой отмечаю, как сигарета падает на пол.

　　Я понимаю, почему ненавижу сигареты в его пальцах и его самого, когда он курит. На месте этой зависимости должен быть я.

　　Он целует влажно, тепло и страстно. Прикусывает мою нижнюю губу и толкает внутрь квартиры на третьем этаже длинного безликого дома. Подальше от острого ветра. Поближе к спальне.

　　А утром он уйдёт — быстро соберет вещи и забежит на балкон, чтобы оставить свежий окурок в пепельнице.

　　Когда-нибудь наступит такое утро, когда он привычно уйдёт, и я закурю.

　　А потом спрошу себя: почему раньше не заменил одну отравляющую зависимость другой?