Мэттью не переваривает желтую прессу. Не выносит журналистов. Терпеть не может газетенку, которую зачем-то взял в руки, хотя и знал, что там написано. Секунда — и смятый комок бумаги летит в мусорку. Все таблоиды шумят, все первые полосы заняты одной новостью: звездная пара распалась.
Дрожащими пальцами крутануть колесико зажигалки получается лишь с третьего раза, оторвать взгляд от трепещущего огонька — со второго, выпустить из легких дым в маленькое помещение трейлера, даже не задумавшись об открывании окна, — с первого. Даддарио запускает пальцы в волосы и зло усмехается. Никто так и не догадался, что не было никакой звездной пары, что Шамдарио — не история великой любви, а история пиара и раскрутки «Сумеречных охотников».
Когда Макджи год назад вызвал Гарри и Мэтта к себе и попросил их построить из себя влюбленную парочку какое-то время, Даддарио и представить не мог, чем все обернется. Тогда согласился легко, ведь это не должно было сильно отличаться от того, что они с Гарри делали перед камерами во время съемок. Тогда согласился легко, и долгое время не замечал, что все становится слишком.
Слишком.
Слишком странным, близким, слишком родным, слишком под кожей. А каждая «СЕНСАЦИЯ» слишком правдивой. Кажется, желтая пресса заметила намного раньше то, что для Мэтта еще долгое время оставалось загадкой.
«СЕНСАЦИЯ! — Гарри Шам младший и Мэттью Даддарио замечены на романтичной прогулке по ночному Нью-Йорку».
Они начинают приводить план в действие на следующий день после просьбы Макджи, и у Мэтта отпадают все оставшиеся крупинки неуверенности в этой затее. Проводить время в компании с Гарри оказывается на удивление просто. Держать его за руку совсем не неловко — божественно правильно. Чувствовать тепло ладони и боготворить легкую шершавость подушечек пальцев не странно, нет, они же друзья.
Когда Гарри на следующий день приносит газету с их фотографией и кричащим заголовком, Мэтт заливисто смеется и поздравляет друга с удачным началом.
«СЕНСАЦИЯ! — Бранджелине стоит потесниться. Шамдарио реальны».
— Мы сделаем это?
— Прямо сейчас, Мэтти.
Шам приподнимается на носочках, чтобы достать губами до губ Мэтта. Они не дают волю языкам, даже не касаются друг друга руками. Так почему же Даддарио словно молнией прошибает, заставляя его тело плавиться? В его затуманенном мозгу жилкой бьется одна мысль: целовать Магнуса и целовать Гарри — совершенно разные вещи.
Утром следующего дня Шам широко улыбается и хлопает друга по плечу:
— Ты только погляди, мы чертовски мило смотримся на первой полосе. Макджи будет доволен.
«СЕНСАЦИЯ! — Гарри Шам младший прерывает свои съемки, чтобы в день премьеры фильма Мэттью Даддарио быть рядом с любимым».
Мэтт с легкой улыбкой на губах отвечает на вопросы журналистов о роли в фильме, о том, как удавалось совмещать съемки в «Сумеречных охотниках» с новым проектом, и, конечно же, об их отношениях с Гарри.
Когда сзади раздается такой знакомый голос, глаза сами начинают искать его обладателя. В то время, как мозг пытается напомнить, что Шам не должен был приходить сегодня. Что у него съемки. Дела. Что они не встречаются на самом деле.
Но он здесь.
— Мэтт! — окликает специально громко, привлекает внимание всей прессы, машет рукой и быстрым шагом идет к Даддарио.
Шам безупречен, как всегда, и Мэтта не должно это волновать, но почему-то волнует.
Журналисты собираются вокруг парочки, задавая провокационные вопросы, на которые Гарри шутливо отвечает. От вспышек камер скоро начинают слезиться глаза, но Мэтт терпит и продолжает улыбаться. Старается не обращать внимания на тепло в груди, появившееся вместе с Шамом. Это не странно. Он просто рад видеть друга.
Гарри приподнимается на носочки, чтобы коснуться щеки «любимого», а заодно шепнуть ему:
— Макджи подумал, что будет очень романтично, если я приду сюда, — в карих глазах весело блестят задорные искорки, и только этот взгляд напоминает Мэтту, что он должен продолжать тянуть губы в улыбке, даже если его сердце почему-то на миг замирает.
«СЕНСАЦИЯ! — Шамдарио проводят совместный романтичный уик-энд».
Когда Мэтт открывает глаза и видит, что Шам привез его в парк развлечений, у него вырывается смешок — какое же это клише. Но Гарри счастливо улыбается и тащит его за собой сначала в комнату страха, затем на огромный корабль, который раскачивается в разные стороны, после — на американские горки…
Мэтт все еще думает, что это чертово клише, стоя в очереди за билетами на колесо обозрения. Именно это он и хочет сказать Шаму. Даже поворачивает голову в его сторону. Но молчит, натыкаясь на изучающий взгляд карих глаз.
То самое слишком.
Он понимает, что попал, когда неожиданно даже для самого себя сокращает расстояние между их губами. Целоваться с Гарри вот так — страстно, влажно, глубоко — очень похоже на мечту. Мэтт зарывается пальцами в мягкие волосы, на которых сегодня нет даже намека на лак или мусс, делает шаг вперед, чтобы оказаться еще ближе… И в этот момент совершенно плевать, что они находятся не одни.
Пока Гарри не отрывается от губ и не начинает смотреть с неверием и отрицанием. Бегает взглядом по лицу, как будто пытается понять, что сейчас произошло. Мэтт думает, что если бы не очередной щелчок камеры, раздавшийся откуда-то справа, Шам просто сбежал бы.
Гарри не приходит праздновать их очередной успех. Мэттью сжимает руки в кулаки и смотрит на кадр того самого поцелуя, который красуется на развороте очередного таблоида. Бессилие ледяной волной накатывает на него, сжимает в крепких тисках до хруста ребер.
«СЕНСАЦИЯ! — Гарри Шам младший и Мэттью Даддарио теперь живут вместе».
Большой участок земли с двухэтажным домом и двумя креслами на крыльце, с идеально подстриженным газоном, ровными рядами черепицы на крыше и беседкой во дворе. Соседи улыбаются так, что еще немного, и у них просто челюсть сведет, а дружный плач детей из дома слева будит раньше, чем будили бы петухи.
Гребаный рай.
Макджи думает также, когда достает из кармана ключи и кладет их перед ошарашенными актерами. Делает подарок, не оставляя ни малейшего шанса отказаться.
— В конце концов, рейтингам это явно пойдет на пользу, — бросает Гарри, и это едва ли не первая фраза, которую он говорит Мэттью с похода в парк развлечений.
Неделя требуется для того, чтобы забыть тот поцелуй и снова начать общаться, как друзья.
Еще неделя для осознания, что жить с кем-то может быть так забавно и просто, если этот кто-то — Гарри Шам младший.
Третья неделя уходит на попытки Даддарио игнорировать желание снова ощутить вкус этих губ.
Третья неделя заканчивается тем, что Мэтт рушит все, прижимая к стене натренированное тело и целуя страстно, яростно, до дрожи в коленках.
Четвертая неделя проходит как во сне, потому что стоит съемкам закончится, как Гарри уезжает в неизвестном направлении, неизменно возвращаясь домой с юной азиаткой (Шелби, кажется), которую он представил общественности, как свою сестру.
Мэтт знает, что это не так. Мэтт каждую ночь на протяжении семи суток слышит, что это не так.
Четыре недели. Всего лишь месяц совестной жизни приводит к тому, что рейтинги сериала взлетают в объятия к пушистым облакам, а сердце Мэтта срывается на землю и на огромной скорости впечатывается в асфальт.
Вечером воскресенья Гарри заходит в спальню Мэтта впервые за все время. Он бросает взгляд на сигарету в руках бывшего друга, на закрытое окно, но ничего не говорит. Молча вдыхает мерзкий запах дыма.
— Скажи, что ты не заигрался, что для тебя это ничего не значит, — начинает говорить спустя несколько долгих минут. — Скажи или проваливай.
Мэтт молчит. Глаза не поднимает и наблюдает за медленно тлеющей сигаретой.
— Ну же, Мэтт! — в голосе Гарри столько мольбы, что Даддарио хочет сделать все, лишь бы сказать то, что от него хотят услышать. Хочет…
Вот только врать друзьям он не умеет.
«СЕНСАЦИЯ! — Мэттью Даддарио съехал от своего парня. Шамдарио больше не вместе»
* * *
Всем журналистам мира плевать на чувства актеров, певцов, музыкантов… Им лишь бы получить горячую новость, которую с упоением проглотят читатели. И какая разница, если каждое слово, как ножом по сердцу; каждый знак препинания, как пуля в голову; каждая «СЕНСАЦИЯ» — это чья-то жизнь?
Скрип открывающейся двери трейлера разгоняет туман мыслей и заставляет обернуться. Сигарета выпадает из мигом ослабевших пальцев, а Мэтт даже не обращает на это внимания, недоверчивым взглядом впиваясь в несколько худощавую фигуру.
— Ты разве не должен быть где-то на Мальдивах? Макджи сказал, что ты взял отпуск, — голос хриплый, но это простительно, ведь он не видел Гарри уже две недели.
Шам игнорирует вопрос, лишь крепче сжимает в руках толстый журнал, на обложке которого красуется ярко-красная надпись «СЕНСАЦИЯ!».
— Я говорил тебе открывать окно, когда куришь.
— Что ты делаешь здесь, Шам?
— Не знаю, что я хотел услышать в ответ тогда. Не знаю, почему испугался и выгнал. Но я заигрался, Мэтт… Заигрался, и не заметил, когда все стало слишком.