До вечера мы успели переделать множество полезных дел. Сумки, заново наполненные провизией, отправились в магическую ухоронку; набор зелий пополнился скляночками из запасов Ардис; я прояснила у неё несколько вопросов из практической алхимии; словом, все остались довольны. Наконец, полезные дела закончились, и я приступила к приятным. Сама не веря такому счастью, я залезла с ногами в старенькое кресло, поёрзала, уместила на коленях тяжёлый "Справочник" и открыла его на первой странице.

   -- Значит, "Тысяча и один способ"... -- как будто невзначай проронил Эгмонт.

   -- Завидовать нехорошо, -- буркнула я.

   Высоты магической науки -- вещь, конечно, прекрасная, и в обычное время я непременно отдала бы им должное. Но сейчас я надеялась отыскать хоть немного полезной информации: скажем, об устройстве КОВЕНских засад. Или о фауне, обитающей на Драконьем Хребте.

   Но вместо этого книга выдала нечто эльфийское, поэтическое и весьма зловещее -- по крайней мере, если судить по первой фразе. Её я худо-бедно перевела, однако дальше дело не пошло. Мои познания в эльфаррине были более чем скромны, а проблемы с пониманием начинались уже на уровне алфавита. Эльфы используют почти те же буквы, что и люди, зато обозначают ими совершенно другие звуки. Это здорово сбивает с толку: когда написано "ВН", как-то странно читать "БЕ".

   Впрочем, первая фраза была явной отсылкой к кому-то древнему.

   -- Эгмонт! Откуда эта цитата: "Природа есть устрашающая сфера, центр которой -- везде..."

   -- "...а окружность -- нигде". -- Рихтер подошёл ко мне сзади и опёрся рукой на спинку кресла. -- Один из эльфийских философов позапрошлого века. Имени не скажу, что-то очень длинное... С чего это ты увлеклась философией?

   -- Это не я, это книга... -- я сделала движение, чтобы закрыть "Справочник" -- эльфийские философы не входили в круг моих непосредственных интересов -- но Эгмонт вдруг сказал:

   -- Подожди-ка. Переверни страницу обратно.

   Пожав плечами, я послушалась.

   -- "Мир есть устрашающая сфера"... -- повторил маг. В отличие от меня, он не испытывал никаких сложностей с эльфийским языком; быстро пробежав взглядом страницу, он кивнул, и я перевернула лист.

   -- Очень интересно... -- пробормотал Эгмонт на третьей странице, и я не выдержала.

   -- Раз так, может, хотя бы, переведёшь?

   -- Давай дальше, -- потребовал маг. Я хмыкнула, но перелистнула.

   Дальше текст обрывался; вместо него имелся огромный рисунок на целый разворот. Выполненный в чёрно-бело-красной гамме, он изображал пресловутую сферу, перечерченную всевозможными линиями -- от жирных до прерывистых -- и обведённую неровными разноцветными контурами. Сбоку виднелось несколько Знаков, столь сильных, что у меня заломило кончики пальцев.

   -- Интересно... -- повторил Эгмонт. -- Яльга, да не сопи так! Это схема мира, как его представляют эльфы. А текст, если пересказывать очень кратко и опустить все подробности, в общем-то говорит о том же самом. Мир стремится к тому, чтобы быть круглым -- это идеальная форма, символ завершённости и замкнутости. Мы живём внутри этого шара. Но под воздействием внешних сил идеальная сфера деформируется, и иногда её поверхность расходится, обнаруживая щели в пустоту.

   Я немедленно вспомнила Лиса.

   -- И что дальше?

   -- Ничего. -- Эгмонт помолчал и добавил: -- Ничего хорошего.