Весь замок пропах съестным. Даже в моей комнате пахло молоком и пирожками. Станцерль ловко расшнуровывала платье; едва дождавшись, когда она с ним закончит, я освободилась от корсета и вздохнула полной грудью.

   -- Стася, ну как они всё это носят?

   -- Oui, mademoiselle! -- ответила понятливая Стася.

   Я плюхнулась на постель и горестно вздохнула, вспоминая поросёнка, фазана и всё остальное, чего мне так и не довелось попробовать. За ужином мы не перемолвились с Эгмонтом и парой слов, но я была уверена, что надолго мы в баронстве не задержимся. Завтра нас уже здесь не будет, и хочется верить, что на этот раз телепорт сработает без сюрпризов.

   Позавтракать бы успеть! И больше никакого корсета!

   Пирожками пахло всё сильнее. Я недоверчиво принюхалась и тут же поняла: запах идёт не из-за двери, а из-под большой салфетки, смутно белевшей на подоконнике. Да неужели?..

   Я спрыгнула с постели и босиком бросилась к подоконнику. Так и есть! Под салфеткой обнаружилась тарелка поджаристых пирожков и кувшин молока. В два укуса заглотив пирожок, я запила его молоком прямо из кувшина и только тогда заметила, что на подносе стоит изящный бокал с вензелем "ЭА".

   Если этим вечером кто-нибудь гулял по парку -- скажем, Курт, отыскивающий редкостный лопух, -- он мог бы видеть на фоне окна рыжую девушку в ночной рубашке. Девушка торопливо поедала пирожки, доливала и доливала молока из кувшина и выглядела, сдаётся, не особенно куртуазно. Зато чувствовала себя совершенно счастливой. Почти как Сигурд, наверное...

   Вспомнив светского волка Сигурда, я фыркнула и едва не облилась молоком.