…Она парила в упругих струях теплого воздуха над говорливой речкой, любуясь на цветные камни, едва прикрытые водой. Вдруг сорвалась с места и заскользила над тропой, что вела от переправы вверх. Пропустила под собой каменные глыбищи утесов, луговины, перелески, снова луга, уже у подножия Кареглазой, и внезапно влетела в наглухо черный тоннель. Сначала была полная темнота. Потом появились какие-то огоньки, а она все летела и летела вперед. Огоньков становилось все больше и больше. Вдруг сердце сжалось от невыносимой жути, наползло что-то темное, безжалостное и надвигалось, и заполняло собой пространство. И некуда было скрыться, потому что вокруг была только плотная душная темень. И тогда забрезжил впереди свет, становясь все ярче и ярче, и она вылетела наверх, в голубое небо. Вокруг были залитые солнцем каменистые склоны, скалы, невысокие кусты и молодые деревья с прихотливо изогнутыми стволами. Она зависла над ними на несколько секунд и вновь помчалась куда-то, смазывая раскинувшийся внизу ландшафт, и остановилась все над тем же плато, прямо над родником. В центре колыхалось темное пятно водорослей. Густая темнота в самой середине мягко, но неумолимо тянула к себе. Через мгновение она рухнула туда… и проснулась.

А было уже утро. Наира еще спала. Судя по звукам, доносившимся снаружи, пора было вставать. Обувшись, Лиска выскочила из пещеры.

Над костром уже висел котелок. Левко рубил ветки для костра и вполголоса выговаривал Рушке, крутившемуся около его мешка:

– Знаешь что, подарок леса, все приличные домашние животные обычно пользу приносят, а от тебя разор один, еды не напасешься. Ты бы хоть себе добыл что-нибудь, мышей бы наловил что ли, или рыбки, или еще чего…

Руш делал вид, что ничего не понимает.

Лисса, раздумывая над странным сном, рассеянно расчесалась, умылась в ручье, потом тряхнула головой, прогоняя остатки сна, и направилась к костру варить кашу.

На пороге пещеры появилась заспанная и слегка растрепанная Наира, пожелала друзьям доброго утра и, умывшись, присоединилась к Лиске. Нарезая или, вернее будет сказать, напиливая на кусочки уже изрядно подсохший сыр, она внимательно посмотрела на друзей и не очень уверенно спросила:

– Слушайте, а кто всю ночь стихи читал?

– Чего читал?

– Стихи. Красиво так, выразительно, с чувством – не ты, нет?

– Нет, Наира. То есть я, в принципе, могу, но сегодня ночью – нет, мне казалось, я спал.

– Я тоже ничего не слышала.

– Значит, мне приснилось или… с ума схожу. Впрочем, здесь это не удивительно.

Позавтракали быстро, собирать долго тоже было нечего, так что очень скоро путешественники вновь ступили на тропу, гадая, далеко ли они смогут дойти сегодня. Первые несколько верст они шли совершенно без приключений. Тишина. Нигде никого. Небо – сама безмятежность, почти без облаков. Солнышко светит, в воздухе ни дуновения, будто он спит еще. Поблескивают остатки росы, посвистывают изредка птички – красота. Через некоторое время Лиска от этого непрекращающегося благодатного покоя начала даже нервничать, еще через полчаса уже совершенно растревожилась, и когда шедшая впереди Наира остановилась и повернулась к ним, явно чем-то озадаченная, она испытала что-то вроде облегчения.

– Что случилось? Что-то не так?

– Да… не знаю, может быть, пустяки, конечно. Посмотрите вот: тропа идет прямо, как и шла, а цветочки-то наши, цивеста и нилея, видишь, в сторону ушли. А до этого по обе стороны дороги были, совсем рядом.

Лисса пригляделась. Шли они сейчас по открытому месту, справа и слева луговина. Белые точечки цивесты действительно тянулись не по самой обочине, как совсем недавно, а немного в стороне. Ну и что?

Левко, похоже, это тоже не слишком взволновало.

– Ну и что? Они же все равно рядом, до них вон сажени три всего. Чепуха.

– А меня это настораживает. С утра всю дорогу цветы были прямо под ногами – все время. А сейчас вдруг ушли в сторону, будто что-то изменилось.

– Мне не кажется, что изменилось. Посмотри сама. Тропа точно такая же, как и была, основательная, набитая. Напрасно беспокоишься.

– А я думаю, нужно все-таки идти правее, там, где цветы. Мы все время так идем, и не стоит попусту рисковать.

Однако Левко не сдавался:

– Ну, во-первых, не все время. Вчера мы бежали до пещер сломя голову, вообще не до цветов было, мы даже не знаем, были они у дороги или нет. Во-вторых, роса еще не до конца высохла, ноги промочите, простудитесь. А в-третьих, какой же это риск, посмотри вперед. Вон, шагов через двадцать у дороги куст стоит, под ним нилея цветет. По-моему, и говорить не о чем. Это ты, может быть, от скуки растревожилась.

Судя по виду, Наиру совсем не убедили Левкины «во-первых, во-вторых и в-третьих», но и спорить ей больше не хотелось.

– Может быть. Ладно, пошли.

И пошли. И прошли шагов пять…

И пала тьма. То есть полная, кромешная тьма, ни зги не видать. Или это они сами пали? Опираясь на последние ощущения, Лиска относительно уверенно могла утверждать, что она куда-то падала, а точнее, сваливалась, а теперь свалилась, и где кто и вокруг что, непонятно. Рядом кто-то чихнул.

– Левко, ты?

– Ага, кажется, я. Кажется, даже целый, а ты?

– Еще не видела, но вроде да.

Лиска поднялась на ноги.

– А где Наира? Наира!

– Здесь я, – ответила девушка совсем рядом.

– Ты как там? – участливо спросил Левко.

– Да вот, – в тишине скрипнули зубы, – пытаюсь помолчать, что я же предупреждала, предупреждала!

– А… Ну, значит, цела, – рассудил Левко.

Вдруг Лиску кто-то схватил за ногу. Она громко вскрикнула и чуть не заверещала от ужаса.

– Что? Что случилось, Лиска, что?

– Силы небесные, чуть с ума не сошла. Это Рушка на меня залез. Сейчас на шее сидит.

– Ну и напугала.

– Да я сама перепугалась. Не видно же ничего. Ладно хоть все вместе и все целы. А вот где мы? Осмотреться бы.

– Да, не помешало бы. Кремень с кресалом у меня в мешке, достать недолго, но вот беда, зажечь нечего – ни лучинки, ни щепочки.

– У меня в мешке был где-то кусочек бересты, – вспомнила Лиска, – только его, наверное, будет трудно найти без света. Надо же, темень какая, хоть бы какой-нибудь огонечек.

Она собралась было снять мешок, поискать. Вдруг рядом нервно хихикнула Наира:

– А вон и огонечки.

– Да-а, – откликнулся Левко. – В темноте как раз самое то.

Да, пожалуй, насчет «какого-нибудь» огонечка Лиска все-таки погорячилась. В плотной бархатной темени где-то не очень далеко светились чьи-то глаза.

С минуту троица стояла, не шелохнувшись, осваивая ситуацию. Несмотря на появление «огонечков», светлее не стало. Пожалуй, даже наоборот, увидеть хоть что-нибудь захотелось еще больше. Левко быстро достал кремень с кресалом и трутницу.

– Что бы такое зажечь, хоть бы щепки кусочек или даже кусок тряпки сгодился бы. Хотя бы на секунду осмотреться.

Лиска лихорадочно зашарила по карманам. Там вечно чего только не валялось.

– Вот, держи, сухой листок нашла, как-то завалился.

Она нащупала Левкины руки, передала драгоценность.

– Да, не очень много.

– Извини, дров нету.

– Левко, ты пробуй, зажигай, я поддержу.

Послышалось чирканье. Наконец явился крошечный язычок пламени. Через мгновение он взлетел двумя небольшими огненными бабочками, которые закружились вокруг друзей, порхая из стороны в сторону.

Как оказалось, они стояли в тупике, которым заканчивался не очень узкий и, к большому Лискиному облегчению, не мокрый и осклизлый, а довольно сухой, с твердым ровным полом каменный туннель, ведущий, ну конечно же, в сторону горящих глаз…

Бабочек хватило секунд на десять. Они потухли одна за другой, и путешественников вновь обступила плотная тьма.

Огоньки между тем мерцали, слегка шевелились, но не приближались, и вроде бы пока ничего не менялось.

– Тоннель ведет в одну сторону, – мрачно констатировала Наира. – Похоже, выбирать нам не из чего.

– Похоже, что так. Знаете, что, девчонки, пойду-ка я вперед. А вы, чуть отступя, за мной, а уж если что…

– То что?

– М-м… Да пока не знаю, что. В общем, пошли.

И пошли. Держа наизготовку свое оружие: Левко – меч, девушки – ножи. Не сильно торопясь. Поторопились уже, хватит пока. По мере приближения к паре светящихся огоньков они шли все медленнее и медленнее. Огоньки пошевеливались, но навстречу не спешили. Судя по расстоянию между глазками, зверушка обещала быть очень немаленькой.

Еще пара шагов, еще шаг. По-прежнему ни зги не видать, вокруг темень, впереди – горящие глаза.

У Лиски не выдержали нервы. То ли страх вышел из берегов, то ли любопытство – так или иначе, она вышла из-за Левкиной спины и решительно пошла вперед. Глаза сразу двинулись вверх, видимо, зверь поднял голову, а Лиска неожиданно рассмеялась и позвала:

– Идите сюда, посмотрите, кто здесь живет.

Левко и Наира были уже рядом и разглядывали лепившегося к неровностям стены небольшого зверька размером с заварной чайник, напоминающего летучую мышь. Из-за его ушей торчали в разные стороны тонкие гибкие «рожки» со светящимися закруглениями на концах. Эти-то «фонарики» и показались издалека горящими глазами. Света они давали очень мало, хватало только на то, чтобы разглядеть их владельца и небольшой участок стены. Собственные же глаза у зверя были довольно большие, круглые и близко посаженные. Он разглядывал непрошенных гостей и перебирал лапами по выступам стены, пытаясь забраться повыше….

– Так, понятно. Что у нас дальше? – вопросил темноту Левко.

Вглядевшись в наполненное мраком пространство, они увидели вдалеке еще одну пару глаз.

– А вон там, чуть повыше и дальше, еще одни глаза, – заметила Наира.

– И вон еще слева, а дальше еще, правда, еле видно.

А рядом со «страшным зверем», всего в сажени от него, в стене черным провалом зиял проход в боковой тоннель.

– Посмотрите кто-нибудь, там сверху «выход» не написано? Нет?

– К сожалению, нет, – ответил Наире Левко. – Куда дальше, неясно.

А Лиске вдруг вспомнился сон. Как же она про него сразу не вспомнила!

– Скорее всего, нам прямо, туда, где огоньки.

И в ответ повисшей во тьме паузе пояснила:

– Я видела сон.

– Про все это?

– Точно не знаю. Там сначала я оказалась в тоннеле, и кругом была темнота, потом появились огоньки, их становилось все больше и больше, потом надвинулась какая-то жуть, и было очень страшно. Но появился свет, сначала сумеречный, неяркий, потом становилось все светлее и светлее, и я оказалась на свободе.

– На свободе – это хорошо, а поподробнее нельзя?

– Нет, подробностей не разглядела.

– Тогда, если других предложений нет, пойдем прямо.

Других предложений не было. Они двинулись вперед в том же порядке – Левко впереди, девушки за ним. Чем дальше они шли, тем больше и больше на стенах тоннеля светилось глазок, и тем шире и выше становился сам тоннель. Через некоторое время друзья уже могли идти не друг за другом, а рядом, и звездочек вокруг стало столько, что можно было уже кое-что увидеть. Пол под ногами едва угадывался, но друг друга они уже видели.

Спутники прибавили шагу, уж очень хотелось поскорее выбраться из этого жуткого места, и неожиданно вышли в просторную пещеру, стены и потолок которой мерцали сотней уже знакомых им «фонариков». Вправо и влево ответвлялись боковые тоннели, непроглядно темные, не располагающие к любопытству даже Лиску. Впереди же действительно, как она и предсказывала, слабо-слабо пробивался откуда-то неуверенный призрак дневного света. Друзья устремились туда. Но не тут-то было.

Из одной из черных дыр справа явилось вдруг невесть что, рыча и скаля зубы, и быстро двинулось наперерез им с явно недружественными намерениями.

Длинную шишковатую голову чудища соединяла с туловищем короткая массивная шея. Туловище же, передвигавшееся на множестве коренастых когтистых лап, было на вид скользким, до жути змееподобным и, самое ужасное, оно никак не кончалось, а все выползало и выползало из тоннеля с цепенящим скрежетом, грозя заполнить собой всю пещеру.

От страха у Лиски онемели ноги, но тут очень вовремя Левко скомандовал: «Вперед!» Ноги послушались. Девушки шмыгнули перед самым носом монстра в ту часть пещеры, где виднелся проход чуть светлее остальных, совершенно черных. Левко проскочил вслед за ними и развернулся лицом к чудищу, держа наготове меч. В шаге от него за спиной стояли девушки, и все трое следующие несколько секунд пятились от оскаленной морды, выставив ей навстречу свое оружие.

Хищная морда прянула вперед, пытаясь ухватить человека, получила мечом но носу и на миг остановилась, обозревая строптивую добычу. Наира свободной рукой схватила с пола увесистый булыжник и, когда тварь снова дернулась в их сторону, с силой швырнула камень. Лиска, успевшая привыкнуть к Наириным фокусам, даже слегка удивилась, когда камень ни во что не превратился, а самым банальным образом подбил монстру глаз. Это было не очень эффектно, зато действенно. Монстр взревел, задрав морду, и подарил им еще пару секунд и несколько саженей в сторону выхода, а потом ринулся на них с удвоенной яростью.

Левко отбивался как мог, однако шкура чудовища оказалась не только скользкой, но еще и прочной, и меч оставлял на ней только неглубокие царапины. Лиска, решив повторить Наирин маневр, швырнула в уцелевший глаз чудища горсть мелких камешков. Попала. Зверь затряс башкой. И тут наконец Левко, до сих пор не сумевший причинить врагу никакого ущерба, попал в слабое место на его бронированной шее. Из раны хлынула кровь. Зверь припал к полу и, хрипя от боли, заскреб по камням лапами, завертел головой, пытаясь дотянуться до раны.

Гости, как люди деликатные, видя, что хозяину ближайшие несколько минут будет не до них, поспешили удалиться.

Удирая во все лопатки по тоннелю, Лиска радовалась, что становится все светлее и светлее, значит, они не ошиблись. Первым, как водится, сверкал пятками Рушка, стараясь, видимо, не путаться под ногами. Прямо перед Лиской маячила Наирина спина, а ей самой в спину дышал Левко. Судя по звукам, чудовище, если и бросилось в погоню, то не сразу. Рык позади постепенно ослабевал, и крепла надежда, что страшное приключение осталось позади. Слегка настораживало только, что стены тоннеля начали сужаться.

– Что-то узковато становится, – заметил Левко.

– Пока пройти можно, и посветлее стало, – отозвалась Наира, – может быть, дальше пошире будет.

– Будем надеяться.

Однако через минуту стало еще теснее, быстро бежать уже не получалось, еще немного, и они уже шли, шаркая плечами по стенам. В конце концов пришлось снять со спин мешки и передвигаться большей частью боком.

– Как бы нам здесь не застрять, – Наира высказала вслух то, о чем думали все трое.

– Но ведь светлее стало, и воздух здесь посвежее. Может быть, здесь просто узкое место, а впереди выход, – попыталась приободриться Лиска.

Друзья ничего не ответили. Им тоже очень не хотелось возвращаться, и они упорно пролезали вперед, изо всех сил надеясь, что еще хуже не станет. Еще пять шагов, еще три, еще три… Еще немножко… Лиска с облегчением заметила, что двигаться стало немного легче. Через некоторое время стены уже заметно раздались в стороны. Потом тоннель слегка вильнул влево, затем вправо, и они вышли в небольшую пещеру, почти круглую и очень светлую.

– Та-ак. Пришли. Светло, тепло, сухо, чудищу не пролезть, у него башка шире, чем та щель, через которую мы сюда просочились. Все замечательно. Осталось совсем чуть-чуть – добраться до выхода. В твоем сне на этот счет ничего не было, а, Лиска?

– Да во сне я просто вылетела отсюда да и все. А сейчас вот что-то не выходит.

То есть выход-то был, и достаточно широкий, но вот только располагался он прямо над головами на высоте саженей двух с половиной. Руками не достать, встать не на что. Задача…

– Лиска, ты может, встанешь мне на плечи и дотянешься до края…

– А дальше что? Даже если и дотянусь, подтянуться все равно не смогу. А скорее всего, – она прикинула расстояние до дыры над головами, – и вовсе не дотянусь.

Дыра располагалась не над центром пещеры, а с краю, и была с одной стороны больше похожа на полукруг, с другой – сходилась острым клином. Неровные края обрамляли кусочек ярко-голубого неба. Свобода была так близко!

– Пожалуй, действительно не дотянешься, – согласился Левко и крепко задумался.

Следующие минут пять все молчали, расхаживая по пещере, оглядывая все, что было в их распоряжении, пытаясь сообразить, что же делать.

Первой подала голос Наира:

– А может, стоит сначала посмотреть, что там наверху?

– А как ты думаешь это сделать?

– Ну, например, вот так, – она развернула свой хлыст и начала крутить его в руках.

Лепестки на конце хлыста заблестели, развернулись и сошлись кромками, образовав круглое зеркало размером в две мужских ладони. Потом девушка каким-то сложным движением тряхнула хлыст, и он превратился в толстый длинный прут с зеркалом на конце, который она осторожно начала поднимать все выше и выше, пока зеркало не поднялось над краем дыры.

– Здорово! Наира, ты – волшебница, – Лиска не могла сдержать своего восхищения.

Левко оживился:

– Отлично, сейчас что-нибудь придумаем. Наклони-ка чуть-чуть зеркало… а влево поверни… а в другую сторону…

Снаружи были камни и скалы. Около возвышающейся совсем недалеко скальной стенки рос кустарник, среди которого было даже несколько деревьев. В целом местность вид имела дикий, но не опасный. Никаких страшных зверей рядом не наблюдалось. Можно бы и вылезти, только вот как?

– Эх, если бы деревья или кусты были поближе, – размечтался Левко, – мы бы тогда веревку на какую-нибудь ветку накинули…

– Или если бы рядом была сломанная ветка, – подхватила Наира, – ее можно было бы перекинуть через дыру вон там, в узком месте, и за нее зацепиться.

– Мысль хорошая, только ветки нет, вернее есть, но далеко, под деревьями, кто бы принес…

– Может, Рушку послать, – шутя предложила Лиска.

Как всегда, в нужный момент ей приходили в голову исключительно бредовые идеи. Друзья посмотрели на нее с интересом. Наира склонила набок голову, что-то соображая.

– А почему бы и нет? Чем черт не шутит, ничего ведь не теряем. Он парень добрый, помог бы, если бы понимал.

Левко взял зверька на руки и, смеясь, обратился к нему:

– Слушай, брат горностаев, будь другом, помоги.

Он отдал Руша Лиске. Та, с трудом приняв серьезный вид, попросила:

– Нам нужна толстая ветка, чтобы вылезти, принеси, пожалуйста.

Наира тем временем втянула хлыст обратно, и из «зеркала» сделала что-то вроде корзинки, в которую посадила зверька, погладив его шелковую головушку. Они осторожно подняли Рушку до края дыры. Тот выскочил, и им осталось только ждать.

– Мысль, конечно, глупая, – смущенно проговорила Лиска.

– Нет, не очень, – утешила ее Наира. – Бывает, встречаются звери, которые понимают людей. Нам с бабушкой всегда помогали птицы. Вдруг и Вихляйка понимает? Подождем немного, будет видно.

Через несколько минут, к общему удивлению, вернулся Руш с добычей, которую он немедленно спихнул вниз. Лисса подняла то, что он принес. У нее в руках действительно была ветка, правда, в мизинец толщиной. Она озадаченно взглянула на друзей, не зная, что с этим делать. Левко успокоил ее:

– Ничего, пусть тащит все, что найдет, мы потом можем несколько штук в одну связать, – и крикнул Рушке: – Молодец, умница, еще веточку принеси, неси еще…

Зверек притащил еще одну ветку, довольно толстую, а потом, нахваленный и упрошенный всей компанией, добыл еще пару тонких и длинных. Левко скрутил всю Рушкину добычу в одну связку. Получилось вроде бы вполне надежно. Привязав веревку к середине собранной с миру по прутику перекладины, Левко закинул ее наружу так, чтобы она встала поперек узкой части выхода. Первой отправили наверх Лиску, как самую легкую. Остальное было уже парой пустяков. Через несколько минут вся компания стояла наверху, радуясь свободе, нахваливая друг друга, а пуще всего Рушку.

– Ну ты, куницын сын, молодец! Ну спасибо, дружище!

Сын куниц и брат горностаев в ответ выжидающе и терпеливо смотрел на людей, поражаясь их бестолковости, граничащей с тупостью. Наконец нашлась одна поумнее:

– Слушайте, а ведь он от нас, кажется, тоже чего-то ждет.

Пришлось Лиске достать из кармана еще с вечера спрятанное ею для Рушки фазанье крылышко, завернутое в листья лопуха. Пока спасатель хрустел подарком, путники озирались, пытаясь сообразить, где же они находятся и куда идти дальше.

Слева, как и прежде, шумела река. Справа возвышалась Кареглазая. Собственно, они стояли на ее пологом подножии и были к ее вершине немного ближе, чем до своего последнего приключения. Лиска посмотрела на вершину горы, до которой, надо сказать, было все еще далековато.

– Нам ведь не обязательно залезать на самый верх?

– Нет, конечно. В книге есть запись, что по дороге к вершине, саженей за триста до нее, есть удобная площадка, с которой видно все почти до самого выхода к Ойрину. Там обычно и намечают следующую дорогу.

– Я думаю, для начала нам нужно просто попытаться подняться как можно выше, а там разберемся. Дороги, правда, не видно, но можно идти прямо по направлению к вершине, пока склон не очень крутой, а там, глядишь, и тропа сыщется, – Левко прикинул расстояние. – К обеду, наверное, дойдем.

– Да, если ничего не случится. По-моему, лучше сначала тропу поискать или хотя бы растения-проводники.

– Ну, Наира, с такой осторожностью далеко не уйдешь.

– Зато, может быть, жив останешься.

– Не факт, тем более в таком месте, где все постоянно меняется.

– Слушайте, кончайте спорить, – Лиска уже поняла, что эти двое могут перечить друг другу по любому поводу. – Мы же вместе читали книгу. Горы, которые отмечены на карте, с места не двигаются, а у нас под ногами сейчас не земля, а голые скалы до самой вершины. Мы на самой горе стоим. Цветы найти здесь, наверное, не получится, но они и не нужны. Давайте пойдем просто как удобнее.

Последние слова она произносила уже на ходу. Она сделала еще несколько шагов вверх по склону, вспрыгнула на высокий валун прямо перед ней, огляделась и воскликнула:

– А вон и тропа!

Узкая, плотная и, вроде бы, надежная тропа вилась между крупных угловатых камней и обломков скал. Шли друзья очень быстро, радуясь тому, что их наконец-то ничто и никто не задерживает. Очень скоро дорога стала заметно круче и пошла вверх размашистыми зигзагами.

Скалы, камни, пыль под ногами и сама гора были какого-то трудно определимого сложного цвета, который вернее всего было бы назвать лилово-коричневым. Притом цвет этот был чрезвычайно богат всевозможными оттенками от голубовато-лилового до цвета топленого молока. Время от времени на шершавой шкуре горы встречались крупные включения совершенно другой породы. Они имели вид почти круглых, диаметром в сажень, неглубоких вмятин темно-терракотового цвета. Поверхность их была испещрена длинными, гладкими до стеклянного блеска сколами.

Лиска не могла обойти своим любопытным вниманием такую интересную подробность.

– Смотрите-ка, какие круглые темные пятна. А цвет! Они же просто карие. Гору, наверное, за это и прозвали «Кареглазой», как будто это глаза.

– Или родинки, – предположила Наира.

– Ну и выдумщицы вы, девчонки. Надо же, у горы – родинки!

– А почему бы нам и не выдумывать? Все равно спрашивать не у кого.

– И правда, интересно, тропы здесь есть, а обитателей в этих краях, кажется, не очень много. Я хочу сказать, мы почти не встречали тех, кто мог бы протоптать тропу.

– Да оно, может, и к лучшему. Я бы, например, не обиделся, если бы нам хоть до завтра никто не встретился. Или до послезавтра.

Никто и не встретился. Они без приключений добрались до небольшого уступа под почти отвесной стеной, уходящей высоко вверх. Где-то там еще выше была не видная с уступа вершина Кареглазой. А вокруг – уходящие вниз склоны, верхушки скал и воздух – легкий, прохладный, упругий.

Лиске вдруг вспомнился ее сон, в котором она слетала с горы, может быть, даже с этого уступа, и состояние восторга во всем теле, которое дает полет, и ликующее чувство безграничной радости от проносящихся внизу гор, рек, деревьев. Воспоминание захватило ее до мурашек на спине. Она зачарованно сделала шаг вперед, на самый край уступа, и совершенно ясно осознала вдруг, что может летать. Это совершенно точно. Она умеет летать. Уверенность была абсолютной.

– Лиска, ты что там делаешь?

Левкин вопрос вывел ее из зачарованного состояния. Она повернулась к друзьям.

– Представляете, мне сейчас кажется, что я могла бы взлететь. Такая уверенность, даже не по себе. Так и тянет попробовать.

Наира внимательно взглянула на нее, кивнула чему-то внутри себя и рассказала:

– Со мной такое однажды было. Не про полет, правда. Давно уже, года три назад, мне вдруг показалось, что я могу держать в руках огонь. И не просто показалось, а была полная уверенность, что это так. А рядом костер был. Мы тогда с бабушкой ходили в лес травы собирать и остановились пообедать. Ну я так прямо в костер и сунулась. Схватила горящую ветку голой рукой и вытащила. Хорошо, бабушка была недалеко. Я до сих пор помню, как тогда верещала.

Лиска слушала, открыв рот.

– Что, обожглась?

– Не то слово! Не будь бабушка ведьмой, я бы, наверное, была сейчас без руки. Она меня потом долго лечила. Вот, только пара небольших шрамов осталась. А уж ругалась она как! Зато потом начала меня учить, и оказалось, что у меня действительно есть способности в обращении с огнем. Сейчас я и вправду могу сунуть руку в костер, ненадолго, конечно, и не обжечься, но сначала пришлось этому учиться.

Левко, внимательно выслушав рассказ, деловито подошел к краю уступа, посмотрел вниз, потом на Лиску и очень серьезно спросил Наиру:

– То есть ты полагаешь, что с одной попытки она не научится?

Та приняла шутку и, прикинув на глаз расстояние, авторитетно подтвердила:

– Думаю, нет. Высоты маловато, может не хватить времени.

– Да ну вас, болтуны, – Лиска чуть не обиделась. – Давайте лучше решим, как идти дальше.

Оглядев раскинувшуюся панораму, друзья отдали должное совету, найденному в книге. С Кареглазой отлично просматривались все возможные и невозможные пути до горы Уйрун, от которой было уже рукой подать до Ойрина. Отсюда Уйрун выглядел темно-серой кручей среди зеленого покрывала окружающих его лесов. Реки у его подножия видно не было. Можно было только догадываться, что полоса более густого и темного леса тянется именно над рекой.

В Драконовых горах оказалось на удивление много дорог. Оставалось только гадать, кто их прокладывал. Но кто бы ни проложил, разобраться в этом лабиринте легче всего действительно было сверху.

Две дороги спускались с того самого склона, на котором они сейчас стояли. Одна начиналась прямо у них под ногами, другая шла значительно правее, и до нее еще нужно было добраться. Обе у подножия горы разветвлялись, одна надвое, другая натрое. Были развилки и дальше.

– В общем, все довольно ясно. Сначала нужно идти по той тропе, по которой поднимались сюда, на развилке свернуть вправо, а на следующей – опять выбрать правую дорогу. Вон она петляет по склонам, потом идет мимо леса, который останется у нас слева, выходит прямо к скальной стенке и тянется вдоль нее как раз в сторону Уйруна. Дальше отсюда плоховато видно, – Левко заслонился рукой от солнца, – но, кажется, она заходит в лес у подножия горы.

– А вот насчет той дороги – что скажешь? – Наира показала на тропу, сползающую со склона Кареглазой саженях в двухстах от них. – Те две тропки, которые отходят от нее вглубь Драконовых гор, ясное дело, нам не нужны, зато третья тоже, кажется, ведет в нужную сторону.

Левко, вопреки обыкновению, не стал спорить с Наирой, а повернулся в ту сторону, куда она указывала, и крепко задумался.

Лиска в это время рассеянно оглядывала бесчисленные горные кручи, теснящие друг друга на всем обозримом пространстве, край которого таял в голубой туманной дымке. Она никогда не подумала бы раньше, что голый камень может быть так интересен и даже красив. То беспорядочно набросанный угловатыми кусками, то слепленный из тонких изорванных пластов в скальную стенку, напоминающую блинчатый пирог, то распластанный по пологим подножиям громадными плоскими плитами, то рассыпанный мелким пестрым крошевом, он удивлял и завораживал, нигде не повторяясь и при этом оставаясь везде все тем же камнем, горной породой. Были в Драконовых горах и деревья. Большей частью они жались друг к другу, сбиваясь в небольшие рощицы и перелески, но были и леса. Некоторые же деревья забирались даже на крутые склоны и стояли там зелеными свечками.

Она любовалась раскинувшимся перед ней чудом и думала о том, что где-то там, далеко-далеко к югу, – Астиана… и море. И вдруг вздрогнула.

– Смотрите! Смотрите! – Она в волнении вскинула руку.

Как бы это ни было невероятно, но это происходило, это действительно происходило! Там, куда она показывала, шевелились горы. Горы, которые всегда были синонимом неизменности, величественного покоя, самой вечности, поднимались, опускались, переползали с места на место. У них на глазах целый горный хребет одним плавным движением приподнялся, потом присел, съехал в сторону и остановился как ни в чем не бывало.

– Вы видели, да? Видели? – Лиска теребила друзей, потому что поверить в это было невозможно.

Левко, не сводя изумленного взгляда с безумного зрелища, в ответ слегка деревянно наклонил голову. Наира тоже таращилась во все глаза, хотя она-то поверила сразу.

– Бабушка именно так и рассказывала, и в книге то же самое написано, хотя все равно не верится. Да вы только посмотрите!

И было на что посмотреть. По ущелью, начинавшемуся недалеко от южных отрогов Кареглазой, будто прокатилась волна. Стены его подались вверх и в стороны и медленно раскрылись, как страницы гигантской книги. И глубокое ущелье превратилось в овраг. И все это происходило почти без шума. То есть шум, конечно, был, но совсем не тот несусветный грохот, который должен бы сопровождать такое событие, а просто шум.

Следующие несколько минут не происходило ровным счетом ничего, и, казалось уже, что так всегда и было.

– А что об этом в книге написано? – полюбопытствовала Лиска.

– Сейчас поглядим.

Они листали книгу, пытаясь определить, что же им делать дальше, а главное – чего не делать. Книга же упорно отсылала их к их собственным наблюдениям, призывая не торопиться и быть внимательными. Отчаявшись получить более конкретный совет, друзья тем не менее не отказались от идеи найти мудрое решение и начали пробовать силу талисманов. Здесь тоже дело обстояло непросто. Орвинта давала понять, что сильно тревожиться пока не стоит: близкой опасности нет. Слеза Симурга ободряла, вселяя уверенность в удачу и собственные силы на выбранной ими дороге. Вот только на какой именно дороге, было непонятно.

Больше всего информации давал Дианур. Все трое надевали его, и каждый видел примерно одну и ту же несусветную мешанину световых столбов, нитей, спиралей и бесформенных цветных пятен. Струи красно-оранжевых тонов, которых было много в восточной части гор, ближе к Уйруну темнели до багрово-малиновых. По склонам Кареглазой извивались голубые нити поверх болотно-зеленой дымки. К востоку эта дымка спускалась широкими языками до самого подножия, а над ней колыхались, мерцая и переливаясь от желтого к голубому, какие-то светящиеся пятна, как раз там, куда они собирались идти. Внезапно в воздухе проступала и гасла тончайшая розовая паутина, что-то с чем-то связывающая, вспыхивали и исчезали цветовые кольца, искры, спирали, завихрения. Вся эта сложная картина к тому же время от времени слегка изменялась и возвращалась в исходное состояние, будто дышала. Красиво было – глаз не отвести. Еще бы понимать, что все это значит…

На вопрошающие взгляды друзей Наира могла только виновато пожать плечами:

– Знаю только, что там, где ярко-синие круги, полосы, завитки, пятна, лучше не стоять. В этом месте происходит отток энергий. Больше мне ничего неизвестно. Бабушка рассказывала, что картина, которую создает магическое поле, очень сложна, и учиться ее разбирать нужно на месте. Она собиралась привести меня сюда в это лето, но вот… – она вздохнула и грустно задумалась.

Лиска еще раз оглянулась вокруг и снова сделала открытие.

– Смотрите-ка, там, где только что происходили изменения, сейчас стоит сиреневое марево.

Наира вынырнула из воспоминаний.

– Да, любопытно. Пожалуй, это стоит запомнить.

– Вот что, девушки, – Левко все-таки явно чувствовал себя старшим, – нам, пожалуй, стоит немного задержаться здесь, понаблюдать за местностью, а потом уж точно решим, куда двинемся. Заодно и передохнем.

Девушки не возражали. Они устроились поудобнее, прислонившись к нагретой солнцем стенке. Лиска достала из мешка горсть сушеных яблок, себе и друзьям, и взяла на руки теплого мягкого Рушку.

Ласково светило солнышко, где-то внизу кричали стрижи, Руш мусолил кусочек сушеного яблока, и уже с трудом верилось в только что, пару часов назад, пережитое жуткое приключение. Раскинувшийся перед ними ландшафт между тем пребывал в состоянии добропорядочной неподвижности, смущая наблюдателей, которые непонятно с чего ждали каких-то изменений. Чем дольше Лиска разглядывала горы, тем более странной казалась ей мысль о том, что они могут сдвинуться с места, стать ниже или выше. Друзья, похоже, испытывали сходные чувства. Наира смущенно произнесла:

– Мы сидим и ждем, что горы начнут двигаться. Это как-то странно, вам не кажется?

– Странно, конечно, – отозвался Левко, – но ведь они же двигались. Или мне только показалось?

– Не только тебе. Нам всем что-то казалось. Или не казалось? Сейчас здесь так спокойно… – Наира была в замешательстве. – Может быть, пора идти?

Вдруг Лиска резко вскочила на ноги и молча в волнении показала рукой на юг, в направлении к Астиане. Наира и Левко тоже поднялись, не сводя глаз с неправдоподобного зрелища. По раскинувшемуся до самого горизонта каменному пейзажу, не торопясь, катилась волна, как если бы кто-то встряхнул громадное серо-зеленое одеяло. Ясно обозначились и дыры на этом «одеяле» – те места, где не происходило ничего. Волна докатилась до подножия Кареглазой и сошла на нет. И опять все замерло как ни в чем не бывало.

– Не показалось, – твердо произнес Левко. В его голосе послышалось удовлетворение человека, только что убедившегося, что это мир сошел с ума, а с ним самим все в порядке.

– Наверное, стоит нанести на карту те области, где было спокойно, – Наира уже доставала книгу.

– Наверное, – эхом откликнулась Лиска, скользя взглядом по местности с левой стороны. – А там пока все тихо. И вдоль той дороги, по которой предлагал идти Левко, тоже никаких шевелений не наблюдалось.

– Значит, по ней и идти, – «надежда и опора» решительно закинул за плечи мешок и повернулся к Наире, готовый выслушать ее возражения.

Впрочем, ей было не до споров. Огрызком карандаша она наспех отмечала пунктиром скальные массивы и долинки, где было спокойно. Потом спрятала книгу, взглянула еще раз на дороги и не нашла, что возразить.

– Да, похоже, выбирать не из чего. Дорога простая, запоминается легко. У нас впереди две развилки. Оба раза нужно повернуть направо. Пошли.

Спуск до подножия Кареглазой был совсем нетрудным, и шли друзья быстро. Мимо той дыры, где закончилось их недавнее приключение, проскочили почти бегом. Да и дальше беспокоиться было, кажется, не о чем. По обе стороны хорошей твердой тропы начали попадаться то белые, то голубые цветочки. Версты две они прошли среди зарослей курмыша. На обед путешественники остановились на берегу маленькой, больше похожей на широкий ручей речушки.

Левко, едва сбросив мешок, заявил:

– Я буду сейчас ловить рыбу, а вы с Наирой будете ее чистить и варить уху.

Лиска возмущенно подняла голову:

– Ну нет. Это я буду ловить рыбу, а вы с Наирой будете ее чистить и варить уху.

Наира, выслушав и скептически оглядев обоих, очень веско и внятно произнесла:

– Ничего подобного. Вы все путаете. Это вы будете чистить рыбу и варить уху, а я буду ее есть, и это будет справедливо.

Левко вскинул брови:

– Это почему же, справедливо?

– А потому, что тогда каждый будет делать то, что умеет лучше всего.

– Тогда я буду ловить, это я умею лучше, чем чистить, – обрадовалась Лиска.

– Нет, самое интересное буду делать я, потому, что я старше вас обеих.

– А ты мне уступишь, потому, что я самая младшая.

– Нет, это вы оба мне уступите, потому, что я… э… э… А, вот. Потому, что это я вас сюда привела, и если бы не я, вы бы вообще сюда не попали.

В конце концов, вдоволь посмеявшись, отправились ловить все вместе. Для Лискиной сети было слишком мелко, да и дно было неровное и с корягами. Пришлось ловить на крючок. Но то ли рыба была голодная, то ли крючок заговоренный – клевало отменно. Ловилось и на ручейника, и на мух, и на хлеб. Лиска пробовала ловить даже на крошечные засохшие кусочки сыра.

– Лиска, ты бы еще на пустой крючок попробовала ловить.

– Да я уж думала, но как-то перед рыбами неловко.

Вовсю помогал Рушка. Левко его нахваливал:

– Вы только посмотрите на это сокровище. Уже пять окуней поймал, а съел и того больше, не пропадем.