Аэропорт Бангкока был немноголюден. На выходе в лицо ударила волна горячего воздуха, было похоже, что работает какая-то гигантская сушилка для рук. Алексей нырнул в такси. За окнами мелькали выбеленные солнцем стены зданий и яркие пятна цветов и зелени. Разноцветные такси делали городской пейзаж похожим на иллюстрацию к детской книге. Поезд отходил через сорок минут. В вагоне стоял ледяной холод, не помогли даже шерстяной свитер и плед, Алексей выругался про себя, максимально закутался во все имевшиеся у него теплые вещи и открыл ноутбук.

Он сошел с поезда на маленькой станции, единственное такси отказалось везти его по адресу, так как водитель ни слова не понимал по-английски. Алексей сверился с показаниями навигатора и пошел по пыльной выжженной солнцем дороге в гору. Дорога привела его к одиноко стоявшему двухэтажному зданию, окруженному забором, усиленным сверху рядами колючей проволоки. На проволоке кто-то много лет назад привязал в хаотичном порядке цветные тряпицы, которые совершенно выцвели от дождей и солнца. На двери висела большая колотушка, Алексей взял ее и ударил два раза. Глухой стук моментально затих, словно его поглотило здание. Высоко в небесах кружила какая-то хищная птица, ослепительное солнце стояло в зените. Алексей не заметил, как дверь распахнулась, на пороге стоял юноша в монашеской одежде.

— Учитель ждет вас, — произнес он по-английски с чудовищным акцентом.

Они вошли в прохладную темноту здания. Прошли по узким коридорам, Алексей несколько раз чуть не ударился головой о потолочные балки. В конце концов они пришли в довольно просторную келью, Алексей различил в полумраке очертания полок, на которых во множестве лежали прямоугольные таблички, покрытые причудливой вязью. Хозяин комнаты сидел на низком табурете в углу, на вид ему было лет шестьдесят, худощавое обветренное лицо улыбалось, но глаза были очень старыми и какими-то мертвыми.

— Приветствую вас в моем скромном жилище, — произнес незнакомец на хорошем английском, — я рад, что вы смогли до нас добраться, хотя меня печалит, что нашему брату Михаилу Чернову пришлось отдать жизнь за то, чтобы это стало возможным. Я Сидпа Ринг.

— Э-э-э, рад видеть вас… — неуверенно произнес Алексей.

— Обычно три раза я спрашиваю посетителя, зачем он пришел ко мне, и разговариваю с ним, только если он даст тот ответ, которого я от него жду.

— А какой ответ вы от него ждете?

— Не знаю, зависит от ситуации. Недавно вот заходил один турист, спрашивал, где в окрестностях можно алкоголя купить. Мы с ним неплохо пообщались. Но у вас я ничего спрашивать не буду. Если вы здесь, значит, вы хотите получить ответы и услышать слова. В последнее время твоя жизнь сильно изменилась, ты увидел много вещей, которые ты не можешь понять, я постараюсь сделать картину мира для тебя чуть более понятной. Как ты думаешь, на кого ты работаешь в данный момент?

— Ну очень условно я бы сказал, что это что-то вроде мирового правительства. Тайная организация, обладающая почти неограниченными ресурсами и полномочиями и следящая за тем, чтобы в мире существовал некий относительный порядок…

— Налей себе чаю с молоком, — произнес Сидпа Ринг, — так пьют в Тибете. На вкус жуткая дрянь, но говорят, что очень полезно для здоровья. Хорошо, продолжай.

— Нашими врагами являются некие не до конца изученные силы, поставившие перед собой задачу посеять хаос и разрушение…

— А я вроде как у них главный? — развеселился Сидпа Ринг.

— Ну вроде того…

— Чтоб ты понимал, на все в мире может быть неограниченно большое количество точек зрения. Но чтобы понять какую-то вещь, надо понять, что она такое, что она делает… Например, огонь жжет, вода течет, ветер дует, а ваш Вульф?

— Он планирует, управляет, собирает информацию, устраняет препятствия, мешающие его планам.

— Это все вторично, какова цель?

— Скорее всего, власть.

— Нет, власть это средство, а не цель. Конечная цель — информация.

— Не очень понял, — поморщился Алексей, — информация о чем?

— Ни о чем. Просто информация. Человечество от своего рождения что-то производило: еду, материалы, ресурсы, деньги, но сейчас это все имеет все меньше значения. Единственным конечным, абсолютным продуктом потребления является информация. Я могу привести официальную статистику, согласно которой средний человек только за последние три года стал потреблять в четыреста раз больше информации. Мы придумали технологии, превращающие вычислительные мощности компьютера в деньги, которыми можно расплачиваться за любые товары. Все эти компьютерные мощности заняты по сути одним. Производством новой информации. Ты можешь объяснить зачем?

— Думаю да, информация дает власть, а она является конечной целью любого общества.

— Это очевидное заблуждение, власть никак не зависит от информации, в древние времена правители обладали абсолютной властью, хотя у них не было высокоскоростного интернета и вайфай. Я мог бы объяснить тебе на словах, что такое Темное жертвоприношение, но ты все равно не поймешь, пока не увидишь. Так что просто закрой глаза и помолчи.

Сидпа Ринг поднялся со своего табурета и шагнул в центр комнаты. Он преобразился: из бодрого старикашки превратился в нечто другое, величественное и пугающее, что-то, чему хотелось поклоняться. Сидпа Ринг начал тихо напевать на неизвестном наречии и с каждым куплетом звук его голоса становился все громче. Алексей закрыл глаза. Внутри него перекатывались волны приятного тепла. Затем его словно подхватила какая-то могучая сила, рванула вверх, и он почувствовал, как поднимается сквозь крышу к облакам. Внизу лежала выбеленная солнцем паутина дорог, рваные квадратики крестьянских полей, мрачно-синие горные пики. Его тянуло вверх, в ледяную ослепительную голубизну, где все живое захлебнулось бы от недостатка кислорода. Планета лежала внизу, в точности похожая на карту Google, но Алексей одновременно мог видеть каждую деталь внизу, каждую песчинку и листик дерева, гудящие автомобильные эстакады на западном побережье США, обжигающие красные пески пустыни Намибии и замерзшие фьорды Норвегии. Его взгляд видел десятки миллионов людей, спешивших по своим делам в огромных человеческих муравейниках городов. Каждого человека связывали с другими миллионы тонких бесплотных нитей, эти нити переплетались и свивались узлами, из них сплетались канаты, а канаты объединялись в огромные информационные магистрали, похожие на стволы столетних деревьев, и все они тянулись вверх, где высоко над поверхностью Земли висело гигантское бесформенное бурлящее пятно, куда вливались все эти невидимые потоки. Пятно дрожало и пенилось, над его поверхностью взметались огромные протуберанцы. Один из них выплеснулся прямо навстречу Алексею, в его голове словно вспыхнула сверхновая звезда, выжигая все закоулки его сознания. Последнее, что он успел почувствовать, это стремительное падение.

— Я налил тебе еще чаю, — произнес Сидпа Ринг, когда он пришел в себя, — обязательно выпей.

— Что это было? — произнес Алексей, осознавая немыслимую банальность своей фразы.

— Скажем так, ты только что познакомился с руководителем своей организации.

— Это что, какой-то суперкомпьютер или что-то в этом роде?

— Типичная ошибка технократов, таких как вы и ваш начальник Вульф, сводить все проблемы к оборудованию и технологиям, — менторским тоном сказал Сидпа Ринг, — лет триста назад существовала неплохая концепция того, что это — Сатана, князь мира сего. К сожалению, эта концепция признана устаревшей, хотя для того времени она неплохо объясняла суть вещей. Я приведу вам более привычный образ. В 1975 году группа ученых Массачусетского технологического института занимались проверкой теории, согласно которой информация может обладать некой критической массой, набрав которую, она автоматически перейдет на некий новый уровень. Своего рода еще одна трактовка понятия сингулярности. Высказывались разные теории на этот счет, вплоть до самых безумных, что якобы информация обретет массу и образует новую черную дыру и тому подобное. Все это, конечно, полная чушь, но направление в целом верное. Когда усилиями Вульфа и других критическая масса будет достигнута, произойдет то, что было предсказано. Тот, кто долгое время спал, проснется. Что произойдет после, не знаю даже я. Но уж точно ничего хорошего.

— Спящий проснется?

— То, что он проснется, еще не так плохо, хотя это будет фатально для мира, который мы с вами знаем. Но есть мнение, что с самим спящим произойдет нечто плохое, потому что его разбудят не вовремя.

— Ну хорошо, это все понятно, вы показали мне какой-то фокус, напоили молочком с LSD и сейчас вручите мне еще один ритуальный кинжал и отправите в Москву зарезать Вульфа и других моих коллег, я верно уловил ход ваших мыслей?

— Ну, это было бы хорошо для нас, — устало произнес Сидпа Ринг, — но по религиозным соображениям я, к сожалению, не могу так сделать. Я всего лишь хотел попросить вас встретиться в Нью-Йорке с моим духовным отцом и учителем. Я сам слишком мало информирован, чтобы давать вам какие-то советы, но, возможно, у него есть ответы или хотя бы нужные вопросы. Я смиренно прошу вас полететь в Нью-Йорк и встретиться с моим учителем.

— Это какой-то очередной брамин, или как там у вас это называется?

— Нет, почему же, его зовут Кевин, он англичанин, ему двадцать лет и он занимается ИТ-бизнесом.

— Ну хорошо, предположим, я соглашусь, — произнес Алексей, — но у меня осталось три дня из отпуска, я просто не успею за это время сделать визу и полететь в США.

— Ну волнуйтесь, мои ученики проводят вас в аэропорт, где вас будет ждать мой личный самолет. Вопрос с таможенной службой США уже урегулирован.

— Частный самолет? — удивился Алексей.

— Владеть джетами моя религия не запрещает, — скромно ответил Сидпа Ринг.

Терминал JFK, бесспорно, является одним из самых отвратительных аэропортов мира. Пальму первенства у него смог отнять только старый аэропорт города Адлер. На выходе из терминала Алексея ждал безмолвный водитель с табличкой с его именем. Лимузин быстро проскочил одноэтажные кварталы Бруклина и вырулил на Атлантик авеню. В окне проплыли величественные опоры Бруклинского моста, машина притормозила на углу Пятой авеню и 60-й улицы, напротив отеля Плаза.

— Ожидайте в парке, — бесстрастно произнес водитель.

Алексей присел на скамейку. Часть лавочек в Центральном парке была снабжена мемориальными табличками. Так, на которой сидел Алексей, была посвящена некой Элис Беккер, известному научному деятелю и филантропу. «В принципе, не самый плохой способ увековечить свое имя, — думал Алексей, — менее впечатляющий, чем памятник, но памятники иногда сносят, а скамейки сносить никому не придет в голову».

— Приветствую вас, мой друг, — произнес приятный голос с небольшим британским акцентом.

Алексей поднял глаза. Кевин действительно выглядел лет на двадцать, на нем были синие джинсы, кроссовки и футболка с надписью: «Незнание сила!»

— Я присяду, если вы позволите, — спросил разрешения Кевин и, не дождавшись его, уселся рядом с Алексеем. — Как там старый алкоголик Сидпа Ринг, все такой же зануда?

— Думаю да, — дипломатично ответил Алексей.

— Мы с вами занятые люди, особенно вы, — тактично сказал Кевин, — поэтому я, если не возражаете, перейду к делу. Я хотел попросить вас об одной вещи. Но прежде чем сделать это, я должен рассказать вам немного об истории общества, известного вам под названием «Шестое сокровище».

Более ста лет назад группа выдающихся мыслителей из разных стран задалась целью изучить все существующие в мире религиозные и мистические учения для того, чтобы выделить в результате некую проторелигию, которая содержала бы все наиболее ценные элементы из существующих религиозных традиций. Скажем так, изначально они ставили перед собой цель объединить человечество вокруг неких общих абсолютных ценностей…

Среди участников общества были, в частности, такие люди, как Карл Густав Юнг, Густав Майринк и многие другие. Нужно ли объяснять, что ничего хорошего у них не вышло. Однако они выделили несколько общих элементов, характерных для большинства существующих или существовавших религиозных учений, например сюжет грехопадения и последующего возврата части людей к состоянию первоначальной гармонии. Что интересно, этот сюжет прослеживается даже в тех учениях, где вообще отсутствует понятие бога и религии.

Где-то в середине шестидесятых группа биологов из Швеции предприняла попытку изучить роль сознания в процессе эволюции. Традиционно считалось, что человеческий разум был неким козырем для человека как вида, так как позволял ему использовать орудия труда, создавать сложные формы социальной организации, и в целом это способствовало его доминированию как вида. Исследователи задались вопросом: почему тогда механизмы, от которых напрямую зависит выживание индивида, задействуют не сознание, а рефлексы. Грубо говоря, на опасность раньше реагирует не разум, а рефлексы, как тогда получилось, что высшая мозговая деятельность, которая задействует огромные ресурсы организма, не стала препятствием на пути развития человека как доминирующего на планете вида, а, наоборот, помогла ему…

— Честно говоря, какой-то бред, — осторожно вставил Алексей.

— В принципе да, — согласился Кевин, — если не учитывать дальнейшее развитие этой теории. Один из участников этой группы ученых выдвинул теорию, что сознание является своего рода вирусом, которым заразилось человечество. Тогда такого термина по понятным причинам не было, и он называл это просто «ментальным отклонением». Этот вирус предопределил развитие человеческой личности, осознание своего «Я», способность к саморефлексии и так далее. Тот ученый не развивал эту теорию дальше, это сделали уже мы.

— Мы это кто?

— Мы это те, кого называют «Шестое сокровище». Мы смогли совместить научные разработки, последние достижения в области искусственного интеллекта и древние оккультные знания и пришли к однозначному выводу. Момент зарождения сознания равен моменту грехопадения, а технология, которая была использована для создания этого вируса, — это человеческая речь.

— Доказано, что животные способны передавать информацию при помощи сигналов, — возразил Алексей.

— Да, все верно, но особенность человеческого языка состоит в том, что он сам по себе способен конструировать реальность из ничего. Например, два слова позволяют создать новую сущность. Например, мы берем два слова «белая» и «обезьяна» и создаем из них слово «иностранец». При этом до того, как мы это сделали, мы не делили людей на своих и иностранцев, объединив два слова, мы создали новое понятие, создав новое понятие, мы изменили мир. Создав новое понятие, мы начинаем убивать тех, кто под него подходит.

— Ну хорошо, и дальше что, вы-то что предлагаете, всем перестать разговаривать? Собственно, такое уже практикуется в некоторых религиозных сектах…

— Проблема в том, что мы и думаем тоже словами, — печально проговорил Кевин, — а еще печальнее то, что этот вирус был создан не ради нас. Человечество каждую секунду выбрасывает триллионы слов в пространство вокруг нас, и эти слова там остаются. Когда мы накопим достаточную массу информации, произойдет новый большой взрыв, который разбудит того, кому мы снимся. И этот вирус сможет заразить также и его. Последствия этого невозможно себе представить.

— Сказал мой старый друг Кевин при помощи слов и тем самым немного приблизил наступление апокалипсиса… — прозвучало над ними.

Алексей обернулся, над ними стояли Вульф и Адель, Вульф дружелюбно улыбался. Как в замедленной съемке Алексей увидел, как Адель сделала почти незаметное движение рукой. Кевин вздрогнул и судорожно вдохнул холодный сырой воздух. Из его груди торчала рукоять ритуального тибетского кинжала.

— Я же советовал тебе отправляться на Бали, — печально произнес Вульф, — к несчастью, ты выбрал другой путь, чем сослужил нам неплохую службу. С твоей помощью мы устранили всех предателей из этой чертовой секты. К сожалению, по всей видимости, они успели основательно заморочить тебе мозги.

— Так вы с самого начала…

— Ну конечно, я же тебя предупреждал, что все, чем они живут, придумано мной от начала и до конца, — самодовольно заметил Вульф. — Ты думал, что мы тебя взяли на работу за твои выдающиеся интеллектуальные способности? Извини, но они явно ниже средних, дорогой товарищ избранный. Осталось только понять, что нам с тобой теперь делать. Адель предлагала тебя прямо здесь ликвидировать, типа жертва — успешный американский бизнесмен и рядом труп русского киллера. Но мне кажется, такая версия покажется всем неубедительной. Ты знаешь, в секте «Шестое сокровище» есть, точнее уже был, особый тип послушников — их называли погребенные заживо. Это монахи, которых замуровывали в кельях, оставляя только небольшое отверстие, чтобы подавать им воду и еду. Говорят, некоторые проживали так десятки лет, и при этом у них развивались поразительные способности, например способность отделять астральное тело от физического и путешествовать в пространстве или даже, говорят, во времени…

— Ах ты, сука! — успел крикнуть Алексей. Он почувствовал укол в шею, от которого по всему телу пошли обжигающие волны. Где-то за пределами парка гудели такси. Группка черных подростков сдавала в прокат ворованные велосипеды. В этом городе никому не было дела ни до кого.

В его мире больше не было света, только мертвенное мерцание, которое просачивалось через щели кожуха, через который ему подавали еду. Зато он слышал звуки шагов, приглушенные голоса переговаривающихся часовых, различал запахи. Однажды он почти с полной уверенностью различил духи, которыми пользовалась Адель. Зачем она приходила, кто ее знает… В его каменной могиле мысли было не за что зацепиться, и она углублялась в толщу ненужных теперь воспоминаний. Однажды утром его отряд в Чечне отдыхал после ночного боя, унесшего жизни двух его сослуживцев. Алексей лежал на спине под дикой яблоней и смотрел на солнечные блики, пляшущие в кроне. Сквозь листву было видно ослепительно голубое небо, такое яркое и ясное, что казалось, будто сквозь него на тебя смотрит сама бесконечность. Он думал тогда, что если бы все люди вокруг остановились и посмотрели на это небо, они никогда больше не стали бы никого убивать.

Иногда к нему приходило состояние полета, которое он впервые ощутил в келье Сидпа Ринга. Его сознание взмывало над ржавыми московскими крышами и уносилось то к ослепительным морским берегам, лежащим под южными звездами, то к закованным в ледяную броню норвежским фьордам. Иногда он думал, действительно ли его разум научился оставлять тело и путешествовать в пространстве, или это было предвестьем наступающего безумия. Хотя в сущности между этими двумя вещами не было такой уж большой разницы.