Опьянение успехом • Начало баталий: оказывается, я себе не принадлежу • Основы права — как авторского, так и крепостного • Я получаю иск на пять лимонов • Пятна на репутации, или как я ограбил ребенка • Суд накладывает арест на мою собственность • Как я вырвался из заколдованного круга • Еще один привет из прошлого • Хеппи-энд

 

В 2007-й год я вступил в заметно приподнятом настроении. Душа была преисполнена надеждами на лучшее. Моя популярность как артиста и персоны настолько возросла, что я мог не просто давать сольные концерты, а собирать стадионы. В марте состоялось долгожданное для моих московских поклонников выступление B Ледовом дворце на Ходынском поле; чуть позже — грандиозный двухдневный сольник во Дворце спорта «Лужники». Я также гастролировал по России с сольным шоу «Время-Река», не забывая помещать в программу любимые публикой вещи из своих первых альбомов «Я ночной хулиган» и «На берегу неба». Заезжал и в другие страны на различные мероприятия.

Вдобавок ко всему мы с Яной провели переговоры с компанией «Глория Джинс», которая предложила мне рекламный контракт и серию промо-мероприятий — в них я должен был участвовать в течение года.

Меня не покидало прекрасное, редкое ощущение: я прорвался, смог, преодолел! Я не ожидал новых ударов судьбы так скоро и, пожалуй, немного расслабился, опьяненный успехом. Часть событий, случившихся после этого, описана в предыдущей главе (говорю это здесь, чтоб вы не путались). Но пока Виктор Николаевич еще был на моей стороне; кроме того, рядом постоянно были друзья, была Яна, и мне не хотелось беспокоиться о грядущем.

А тучи над головой медленно сгущались: близилось начало очередной информационной войны. Мои успехи кое-кому не давали покоя — из мглы на свет божий снова выползла госпожа Ковригина. По документам она теперь была госпожой Гойнинген-Гюне. Следом за ней появился один из известнейших адвокатов России.

Началом боевых действий можно считать объявление о пресс-конференции в РИА «Новости» под звонким названием: Кому принадлежат права на бренд Дима Билан?» Участниками этого шоу должны были стать 15-летний сын Юрия Шмильевича Миша, его мать Елена Ковригина и тот самый адвокат, уполномоченный давать официальные комментарии по поднятому вопросу.

Пресс-конференция ожидалась 22 марта, но из-за болезни Ковригиной событие перенесли на 29-е, а в РИА «Новости» вместо Миши Айзеншписа пришел гендиректор продюсерской компании «СоюзКонцерт» Александр Никитин.

Так я снова стал объектом права, не успев толком расправить крылья и вспомнить, что я артист.

Я отлично понимал, что мои чувства, мои предпочтения и желания в таком контексте ничего не значат. Это подтвердила госпожа Ковригина-Гойнинген-Гюне на пресс-конференции. Вот ее речь в мой адрес:

— По-человечески я Диму понимаю. Но в суде эмоции не принимаются. Даже если учесть то, что потеря любимого продюсера выбила Билана из колеи. Но ведь можно все решить по-человечески, как любит говорить сам Дима Билан в своих интервью. Люди, команда во многом от него зависят, а он просто исчез. Я призывала к этому Диму, но он просто перестал брать трубку. Были запланированы его концерты, но я не могла его найти. Дима же все эти дни занимался организацией своего светлого будущего с новыми покровителями.

Я никуда не исчезал, заметьте. Мои контакты были доступны, мои люди ушли со мной. Найти меня, зная мой адрес и телефон, не составляло труда... Впрочем, там, где говорят деньги, жаждущие их люди только поддакивают. Поэтому нельзя сказать, что я был шокирован.

ЗАПИСЬ САУНДТРЕКА К ФИЛЬМУ «ГЛЯНЕЦ»

Не знаю, из каких соображений, но новоявленная наследница передала компании «СоюзКонцерт» все договора, оставшиеся от Юрия Шмильевича. То есть компания получила права на мои песни, на мои концерты и многое другое, причем за символическую по меркам шоу-бизнеса сумму. В глазах моих оппонентов я был лишь «проектом», а не живым человеком, столько лет успешно работавшим бок о бок с именитым продюсером.

Никто никогда не будет оспаривать решающей роли Айзеншписа в моей судьбе. Но я и мысли не допускаю, что сам Юрий Шмильевич мог бы бегать за мной с адвокатами. Я уже говорил, но нелишне повторить: Айзеншпис считался с мнением своих подопечных и никогда не относился к ним так, будто они неодушевленные предметы.

Чтобы живой человек передавался кому-то по наследству... Такого нет ни в российском, ни в каком-либо другом законодательстве. Тем, кто не получил школьного образования, напоминаю: крепостное право у нас отменили в 1861 году. А посему речи о том, что на меня переданы так называемые имущественные права, не было и быть не могло. Но в свидетельстве о праве на наследство было два слова: «Авторское право». Этим и воспользовались мои оппоненты. Они стали заявлять, что я попадаю под действие крепостного... простите, авторского права сам по себе — как личность.

До этого момента я был уверен, что авторское право распространяется на музыку, слова песен, кинофильмы, повести, рассказы и так далее, но никак не на человека. Однако участники этого процесса, похоже, сами поверили в то, что все права на сценический образ, личные характеристики, имидж и псевдоним «Дима Билан» могут переходить по наследству. Ну что тут скажешь... Пошли бы дальше и объявили предметом разбирательства также мой голос, манеру исполнения и право одеваться по своему усмотрению.

Согласно заявлению противоборствующей стороны, я теперь многое не мог себе позволить. Например:

— появляться на сцене без согласия «СоюзКонцерта», поскольку у меня был контракт с Юрием Шмильевичем до июня 2009 года;

— именоваться Дима Билан;

— петь песни, написанные ранее для меня, так как по контракту все они принадлежали Юрию Шмильевичу.

И так далее, и тому подобное.

Словом, меня вычеркивали из творческой жизни большим жирным крестом.

Все было бы чудесно в этой цепочке, и сгинуть бы мне в безвестности, если бы не одна маленькая деталь. Псевдоним Дима Билан появился задолго до начала моего сотрудничества с Юрием Шмильевичем. О чем свидетельствует мой первый клип «Осень». Он, как вы помните, был снят с другими людьми и транслировался в свое время на телеканале MTV. В титрах значилось «Дима Белан», но изменение одной буквы моей настоящей фамилии вряд ли могло стать поводом для того, чтобы претендовать на весь сценический образ.

А еще было российское законодательство, порой осмеливавшееся идти вразрез даже с самыми крутыми юристами. Так вот по нему (по закону, не по понятиям этих самых юристов) псевдоним артиста принадлежит только ему одному, и даже сам артист не может им распоряжаться, как бы ему этого ни хотелось, — ни продать, ни сдать в аренду, ни подарить.

Мы все — я, Яна, Виктор Николаевич и остальные члены моей команды — вдруг узнали, что «СоюзКонцерт» приобрел права на песни из моих первых двух альбомов за чуть более внушительную сумму, чем нам было объявлено ранее. И здесь к возникшему скандалу подключилась компания «Gala Records». Ей Юрий Шмильевич лично продал авторские права на эти песни.

Одновременно «СоюзКонцерт» на основании каких-то новых документов собрался вчинить мне иск на кругленькую сумму в 5 миллионов рублей — это максимально возможный штраф за нарушение авторских прав. Да только каким образом эта компания могла со мной судиться, если настоящие права на произведения принадлежали другим людям? A те, вот забавно, не собирались вступать со мной в распри. И даже не претендовали.

Назревала немыслимая заварушка.

Итак, хронология событий выглядит следующим образом. 27 февраля 2007 года Миша вступил в свои законные права как наследник, после чего — уже 5 марта — Елена Ковригина от имени сына заключила с «СоюзКонцертом»договор о продаже прав на песни. Когда в начале марта 2007-го я выступал в Москве, исполнив несколько прежних хитов — «Мулатка», «Ты должна рядом быть» и некоторые другие, — я, что называется, попал под прицел. И в конце марта мне закатили иск: я, дескать, пел эти песни незаконно и теперь должен «СоюзКонцерту» 5 миллионов рублей.

Мне кажется, что шумиха с пресс-конференцией была затеяна, скорее, с целью навредить моей репутации, чем всерьез претендовать на сотрудничество со мной и на мое имя. Кому нужно имя без артиста? А творческая работа немыслима без эмоционального контакта. Продюсер и артист выбирают друг друга не только по степени платежеспособности и таланта, но и на основе взаимных симпатий. Им должно быть хорошо и комфортно вместе, только после этого тандем может состояться. И все профессионалы это понимают. Но Ковригиной явно не давал покоя сам факт моей успешной работы с Яной Рудковской.

А самым сильным аргументом для подрыва репутации было обвинение в «неблагодарности ребенку», то есть Мише Айзеншпису. Якобы я его обидел и оставил без средств к существованию.

Знаете, любой сухарь будет растроган, когда речь идет о детях и их счастье. Я сам люблю детей. И даже в страшном сне я не мог бы себе представить, что ущемил Мишу, которого Юрий Шмильевич обожал больше всего на свете. Поэтому меня глубоко задели публичные заявления Ковригиной, что я не хочу работать на законного наследника Айзеншписа. Да и в целом это представляло меня в глазах общественности — и в Мишиных глазах — чуть ли не чудовищем.

При этом не было никакой логики в том, что так называемые права на песни и контракт были проданы компании «СоюзКонцерт» — раз уж речь шла об интересах несовершеннолетнего подростка. Потому что после этого Миша уж точно ничего не смог бы получить — ни при каких обстоятельствах.

— Действия Елены Ковригиной — это чистой воды вымогательство и шантаж. Сразу же после смерти Айзеншписа госпожа Ковригина, которая к тому времени уже много лет не жила с продюсером и не имела никакого отношения к его бизнесу, стала просить у нас огромные деньги за Билана,— выступила в мою защиту Яна.

О да, в этих требованиях действительно фигурировал немыслимые суммы...

Словом, У нас прибавилось головной боли. Тем более что накануне случился прецедент: моей землячке Кате Лель продюсер в судебном порядке запретил петь без согласия...

Меня до сих пор беспокоит один деликатный вопрос. Разве я в самом деле оставил без средств к существованию Мишу Айзеншписа, который проживал с чужой другим человеком? Получается, что новая семья никак не поддерживала ребенка, предоставив его самому себе... Видимо, я за все в этой жизни ответственен, в том числе за благополучие и процветание парня, которому я даже не родственник.

Что ж, это просто мысли вслух. И я всегда готов по-человечески помочь Мише — в память о его отце. Но только ему и только по совести, а не в судебном порядке.

***

Работать в такой тягостной атмосфере невероятно сложно. Нужно быть очень сильным человеком, чтобы отбивать чьи-то нападки и одновременно с этим вкладывать душу в свое дело. И не киснуть, а раз за разом показывать высший пилотаж. С другой стороны, если появляется сколько претендентов на мой успех, значит, мои достижения воистину серьезны. Это, конечно, приятно, но...

Мы готовились защищаться, понимая, что предстоит серьезный бой, и на этот раз мы вряд ли отделаемся легким испугом.

После пресс-конференции наступило затишье. Мы предприняли некоторые шаги, чтобы обезопасить себя. Однако скоро выяснилось, что события развиваются намного хуже, чем мы предполагали.

В конце апреля позвонили моим помощникам поклонники и доложили, что на меня подан иск в Дорогомиловский суд Москвы. Вскоре эта информация подтвердилась: я получил повестку по делу о нарушении авторских прав компании «СоюзКонцерт» на песни, которые недавно исполнил в Москве под псевдонимом Дима Билан. Меня собирались оштрафовать на пресловутые пять лимонов. Или изъять эти средства в виде движимого и недвижимого имущества.

Вскоре на мою собственность был наложен арест, и я с ужасом ожидал появления на пороге судебных приставов, деловито изымающих мои сценические костюмы, музыкальные и студийные инструменты и изгоняющих меня из квартиры на Ходынском поле — моего единственного московского жилья.

Мы спешно подали жалобу в городской суд, и арест отменили. Это была наша первая маленькая победа. Увы, за ней последовала лавина судебных обвинений, где проигравшей стороной оказались уже мы и наши бывшие партнеры, компания «Gala Records». Затем мы подали еще один иск, уже в Кабардино-Балкарии, в надежде перенести слушание туда. Но вторая сторона так и не появилась в суде, а через несколько месяцев наше дело передали в Савеловский суд Москвы.

Потянулась череда выматывающих судебных разбирательств, в ходе которых мы сдавали свои позиции — пядь за пядью. Сначала «Gala Records» проиграла «СоюзКонцерту» иск об авторских правах на песни из моих первых двух альбомов. Оказалось, что Юрий Шмильевич заключил договора с авторами песен как гражданин (то есть физическое лицо), а продал права компании «Gala Records» как индивидуальный предприниматель. Посему сделка была признана недействительной, а произведения — законным имуществом наследников. Попытки пересмотреть решение суда оказались безуспешными.

Было заметно, что сторона Елены Ковригиной абсолютно уверена в том, что делает — они действовали спокойно не торопясь, максимально затягивая процесс. Чуть позже мы вдруг сделали для себя сенсационный вывод. Возможно, что все нападки совершались даже не столько в мой адрес, сколько в направлении Яны Рудковской и Виктора Батурина. И вполне может быть, что за действиями Ковригиной стоял кто-то о куда более влиятельный. Кому по каким причинам была выгодна вся эта шумиха.

Мы не знали, кто бы это мог быть. Мы получали на руки решения суда, куда были вписаны фразы, отснятые с официальных заявлений Ковригиной, и разводили руками. Мы строили догадки, а суды между тем то приостанавливались, то вновь возобновлялись. И время уходило.

Было ясно, что нам необходимо действовать решительно. Вырваться из этого заколдованного круга одним сильным ходом. В начале 2008-го я принял единственно верное решение — бороться за победу на международном конкурсе «Евровидение-2008», что позволило бы привезти «Евро- видение-2009» в Россию и значительно укрепить культурный престиж страны. А как еще я мог доказать, что мое творчество нужно не только мне, что оно служит на благо моему государству?.. Помните строчки, которые написала мне Зоя Николаевна Кантор?

Мне кажется, ожидания важно оправдывать.

Удивительно, но как только я принял это решение и стал готовиться к «Евровидению-2008», появились первые победы и на судебном поприще. Московский городской суд удовлетворил наш иск о признании незаконными прав «СоюзКонцерта» на первые два моих альбома. Повезло и моей коллеге, Кате Лель, — ей, наконец, разрешили выступать, внезапно обнаружив, что сам по себе запрет петь противоречит конституции. Между тем я, устав от бесконечных наскоков на мой сценический псевдоним, взял да и сменил имя. И с тех пор я по паспорту Дима Николаевич Билан.

Замечательный момент. Одновременно с подготовкой к «Евровидению-2008» я записывал новый альбом «Против правил», где рефреном одноименной песни были слова: «Иди смело против правил,/ Не следуй, а сам веди». Еще одно подтверждение тому, что мысль материальна, и в любом деле главное — настрой.

Система, выстроенная моими противниками, начала сбоить и рассыпаться на глазах. Оппоненты делали ошибку за ошибкой. В довершение ко всему они устроили показательный процесс, когда «Star Production», принадлежавшая Юрию Айзеншпису, а затем проданная «СоюзКонцерту», подала на «СоюзКонцерт» иск в арбитражный суд. Речь шла о том, что Юрий Шмильевич, оказывается, при жизни передал все права по контракту со мной компании «Star Production». Если контракт принадлежал не Айзеншпису, а компании, то он не мог передаваться по наследству. И Миша вообще никаких прав ни на что не имеет.

К процессу подключились мои адвокаты с разъяснениями, что вообще-то ни «СоюзКонцерт», ни «Star Production» не могут претендовать на какие-либо договора со мной. Нас эта история уже, скорее, смешила, чем расстраивала.

Чаша весов слепой Фемиды склонялась то в одну, то в другую сторону. Поскольку «Star Production» и «СоюзКонцерт», по сути, были на одной стороне, то суд поначалу признал их право на мой псевдоним, но после новой серии судебных исков нам, наконец, удалось одержать убедительную победу.

В ноябре 2009 года арбитражный суд Москвы, наконец постановил, что псевдоним — мое личное дело, а имидж, сценический образ и личностные характеристики вообще не имеют отношения к авторскому праву. Ведь идея и метод подачи себя, что и есть имидж артиста, никогда не охранялись законодательством. Поэтому, если кто-то захочет одеваться и двигаться по сцене, как Дима Билан, — на здоровье! Хотя я бы все-таки советовал оставаться самим собой и развивать собственный образ.

Итак, после моей победы на «Евровидении-2008» у нас оставалось на повестке дня «дело о пяти миллионах». Но «Gala Records» все же отвоевала авторские права на песни из моих двух альбомов, а «СоюзКонцерт» остался несолоно хлебавши. Суд также счел неправомерными требования и о запрете петь, и о запрете самостоятельно вести творческую деятельность.

***

Здесь я сделаю небольшое отступление относительно открывшихся мне подробностей прошлого. Да простит меня Юрий Шмильевич.

Оказывается, мой договор с Айзеншписом был составлен так интересно, что по нему у меня имелись лишь обязанности, а у Юрия Шмильевича — сплошные права. И в контракте вовсе не гарантировалось получение мной денег за концерты, которые организовывал для меня Айзеншпис. Зачем же я все это время находился рядом с ним, а?.. Именно: из любви к искусству.

Если бы у меня была возможность отмотать назад и скрупулезно проверить каждую букву в моем контракте c Айзеншписом, я бы... скорее всего, махнул рукой и доверился бы ему, положившись на его добрую волю. Как бы ни выглядела ситуация на бумаге, в жизни я многим обязан Юрию Шмильевичу и храню о нем добрую память.

Хеппи-энд нашей истории не был бы по-настоящему счастливым, если бы Яна Рудковская предварительно не зарегистрировала товарный знак «Дима Билан». С моего согласия он был оформлен на ее компанию. Как только «Star Production» заикнулась в суде, что не давала разрешения на регистрацию данного бренда, мы тут же предъявили постановление суда о том, что мой творческий псевдоним принадлежит лично мне и только я имею право распоряжаться этим словосочетанием.

Так была поставлена жирная точка в двухлетнем судебном марафоне, который стал для меня важным жизненным уроком. Теперь я знаю об авторском праве больше, чем многие раскрученные адвокаты. Пора менять работу... Ладно-ладно, может, чего-то и не знаю. Не беда: с тех пор я советуюсь со своими юристами даже по пустяковым вопросам. Вреда от этого не будет, одна польза. Вот, что я понял, мои маленькие жемчужины.

А еще я лишний раз убедился в том, что поход в суд это — последнее дело. С людьми нужно договариваться лично и по-человечески. Не прибегая к букве закона. Все же я творческая натура, и мне жизненно важно сохранять дружбу и любовь в ее первозданной чистоте.