Я не заметила, как прошёл день. Каждое мгновение, каждый шаг пробуждали новые воспоминания о прошлом, которого не было. Осколки мозаики: иногда – смутные и размытые образы, реже – голоса. Я знала, что Эриман чувствует и слышит то же самое. Видела по его задумчивому лицу, мимике, движениям.

Потому и спать пошла раньше. Не хотелось, чтобы в этой жизни мы превратились в Линетту и Тэйлана. Чем сильнее мы утекали в прошлое, тем ближе подходила опасность. Тем острее становился её запах. И тем скорее нужно было решать, что делать.

Сон сморил моментально: чёрный и непроглядный. Проснулась на миг лишь когда Эриман лёг рядом и положил мою голову себе на грудь. А потом – снова провалилась в чёрную пустоту.

И там, в мутном омуте тёмных снов, что-то ласково защекотало щеку, а в глаза посыпало серебром. Показалось, что наступило утро. Я перевернулась набок и уткнулась носом в тёплое плечо любимого.

Но мерцание заползло под ресницы. Я открыла глаза и уставилась в темноту.

Тихий звон над ухом привлёк внимание. Я повернула голову и замерла. Передо мной летал крохотный… Леан? Совсем малыш, не больше ладони, кудрявый, с крыльями и в золотистом свечении.

Он махнул ручкой и полетел к выходу, оставляя в воздухе бронзовую россыпь. Пролетел под дверью, а затем вернулся и поманил за собой.

«Не бывает такого, – убеждал меня разум. – Это всего лишь сон!» Но я не могла оторвать глаз от крохотной искрящейся звёздочки, что звала и манила. Словно загипнотизированная, сбросила босые ноги на холодный пол и, обогнув кровать, ступила за порог.

Искры таяли в воздухе, будто отблески волшебного костра, а я только диву давалась. Какой чудесный сон!

Я сбежала вниз по ступенькам и, толкнув тяжёлые двери, ступила в ночную прохладу двора. Высокие каштаны тревожно закачались, а маленький Леан с рыжими кудрями и крыльями, как у стрекозы, снова возник перед глазами и сказал писклявым голосом:

– Я знаю, где Нимеридис. Идём со мной.

– К-кто ты? – сорвалось с губ. – Ты не похож на Леана.

– Почему это? – проговорил в стороне рыжий и вышел из тени. Маленькая копия задрожала и ринулась к нему. Покрутилась вокруг себя и повисла над правым плечом парня, осыпая его золотой пыльцой и подсвечивая половину худого лица.

И тут я поняла, что не сплю. Почувствовала, насколько холодны дорожки двора, насколько враждебен ветер, несущий с собой острые пылинки. Паника прострелила колени, и я окаменела. Неужели Леан действительно замешан в этой грязной истории? Нет! Не верю!

– Так что получается, – я попятилась к крыльцу, – ты приложил руку к её исчезновению?!

– Может и так, – он повёл плечом и ехидно ухмыльнулся. – Прости, Арли.

Закричать я не успела.

* * *

– Эриман? – прогоняя отголоски сладкого сна, я перевернулась набок. Прижала к себе одеяло, вытянула руку. Скользнула рукой по грубой наволочке и нащупала пустоту. – Эри?!

Звук сделался глухим и растаял. А потом я ощутила запах сырого камня и крысиного помёта.

– Эри?! – выкрикнула я и подскочила на кровати.

Дешёвая металлическая сетка прогнулась подо мною, провиснув почти до пола. Взгляд встретил глухую темноту. Неужто в темницу меня заточил, дракон проклятый?! А ведь клялся в любви и верности!

Нет! Не верю!

Я часто заморгала, и веки пронзила боль. Темнота не расступалась. Прислушалась. Вдалеке разбивались о камень водяные капли. А ещё тьма дышала. Тысячью легких. Человеческих ли?!

– Тише, не кричи так, – ответил тонкий женский голос. Будто сорванный.

Вскочив с кровати, я шагнула ближе, но с опаской выставила руки перед собой. Если что – выпью вредителя, и глазом не моргну.

– Ты кто?! – выкрикнула я, и темень ухнула смачным отголоском. – И… где ты? Мы где?

Первые побеги паники проросли сердце и опутали плечи. Вспомнился дурной сон, в котором были я и Леан.

Сон ли это был?

– Арли, это я, – худые руки скользнули по решётке, и из тьмы вытянулось белое личико Нимеридис.

– О, нет, – ужас ворвался в душу отравленной стрелой. – Нет. Ты, всё-таки, не уехала… И что это?! Как называется? Для чего?!

– Я не знаю, но выбраться отсюда невозможно. Магия заблокирована, и теперь на мне клеймо.

Она повернулась и показала плечо.

Её белая кожа выглядела гранитно-серой в густой и затхлой мгле. Но теперь я знала: ректор прав. Вот она, Мириди Хон, которую я так ненавидела в прошлой жизни. Заокеанская Ла'брисса, что срезала мне балл на важном экзамене. Но знает ли об этом сама Нимеридис?

– Тебе сны не виделись странные? – спросила я. – Мы что, вечно тут сидеть будем? Или свет включат хотя бы?!

– С трудом понимаю, ты сейчас реальная или снишься мне. Но даже если ты снишься, я рада выговориться, иначе можно сойти с ума, – грустно и тихо сказала девушка и отошла в густую темноту. – Арли, ты видела Викса? Я же не успела ему ответить. Глупо так испугалась его чувств. Ведь меня никто никогда не любил и не говорил таких слов.

«Да уж, – едко заметило подсознание. – Даже в прошлом воплощении ты была старой девой».

– Викс очень волнуется и ищет тебя, – произнесла я, проигнорировав едкий поток мыслей. – Мы все тебя искали. Викс, я, Эриман, эбрисс Адонис. Расскажи, что это за место? И зачем мы здесь?

– Я ничего не зна-а-аю, – заскулила Нимеридис. – Правда искал? Правда?

Она снова вышла к решётке и прижалась к ней впалой щекой.

– И сейчас ищет, – сказала я, стараясь обуздать панику.

– Но не найдёт, – ещё тише сказала Нимеридис. – Отсюда нет выхода. Некоторые маги сидят взаперти несколько месяцев, а есть и старожилы. Арли, я так рада тебя видеть, но… Это, значит, что ты тоже здесь погибнешь.

– Почему погибну?! – вскрикнула я. – Мы им зачем-то нужны!

– Я уже не верю, что выберусь. Нужны… И нас очень много. Оглянись, Арли. Вокруг одни клетки.

Клетки? Она шутит, или как? Неужто нам суждено умереть в этом гнетущем мраке? Принести наши бренные тела в жертву крысам?!

Паника царапнула горло, и я почувствовала, как во рту разливается металлический привкус. Всё было слишком реалистично. И слишком неправильно. Даже ёжик лесной догадался бы, что мы по горло увязли.

Вездесущие?! За что?!

– Как тебя похитили? – проговорила я немеющим языком. Губы едва смыкались.

– Это был Леан. Я попросила отвезти меня домой, но в повозке уснула и… очнулась уже здесь.

– А твои вещи? Кто их выкрал?

– Думаешь, что мне сейчас есть дело до вещей? Я алейн увидеть хочу, воздухом свежим подышать, Викса обнять… – Нимеридис присела спиной ко мне, вжавшись в поперечины клетки.

– Они найдут нас, – пробормотала я неуверенно. – Найдут, обязательно!

– Вы сказали Леан? – хрипнул женский голос в темноте. Воздух зашевелился, и из мрака высунулась светлая голова со спутанными волосами. Худые пальчики обхватили металлический штырь, и бледное лицо с огромными глазами уставилось в нашу сторону.

– Ну, да, – растерялась я. – Такой рыжий конь… Ну, наг, то есть. Похож на нага. Гадкий и скользкий.

– Думай, что говоришь! Он жених мой! – решётка дёрнулась, и худая рука скользнула внутрь, но до меня не достала. – Скажи спасибо, что я без магии сейчас, – прошипела девушка.

– Жених? – я попятилась, до сих пор не понимая, что делаю. – Ну, да. Хорош жених. Бросил тут тебя, а где он сейчас? Где?

– Не бросил! Дай только дотянусь до твоего языка! – девушка снова налетела на решётку, а потом свалилась на растрескавшийся земляной пол, как мешок с зерном, и завыла. Горько так, что душу скручивало, и сердце останавливалось.

– Где он? – повторила я, а злые мысли о Леане медленно, но верно, становились воспоминаниями об Эри. Начинали душу раздирать, словно кошки. И я уже не понимала, о ком говорю. – Где же?

Сердце гулко ударилось о рёбра. Где же сейчас мой Эри? Что подумает, не найдя меня рядом?! Что я сбежала?! Поймёт ли дорогой мой, что выкрали меня? Выкрали… Бессовестно, нахально и… глупо!

Провела рукой по волосам, надеясь обнаружить шпильку – частичку любимого. Но тщетно. В душе оставила вечером. Теперь ничто мне о нём не напомнит… Если только память моя умирающая, что лики чужие стирает в три дня.

– Арли, смирись. Отсюда нет выхода. Скажи ещё спасибо, чтобы покормить не забыли, – тускло проговорила Нимеридис и скрылась в темноте своей крошечной камеры.

Тьма заволокла мир. Тишина проросла голову, будто бамбук заокеанский. Крики тощей блондинки отдалялись, пока не превратились в смутные, истёртые отголоски.

Попятившись, я опустилась на кровать, и сетка прогнулась почти до пола. Теперь я не видела ничего и никого вокруг. Не слышала. Не чувствовала. Не. По-ни-ма-ла…

И не помнила. Не помнила, как вцепилась в проржавевший край кровати, ломая ногти и царапая ладони. Не помнила, как по щекам побежали слёзы. Как голова безвольно опустилась на грудь, а потом вздёрнулась в потолок, занавешенный мглой. Как таращила влажные глаза в пустоту, выжигая ею прошлое и память. И как выла, разрывая связки. Громко. Безудержно. Невыносимо…

Закончились твои светлые дни, Арлинда. Впереди только мрак. Монотонная пустота с каменным запахом. Плесень на решётках и скрип кроватной сетки. И боль, занимающая место твоей оторванной половины.

Тебя больше нет.

Вас больше нет.

* * *

И потянулись часы.

И понеслись дни, вминая нас в вечность и растворяя в ней разум.

Дни сливались в безликие недели, счёт которым я потеряла уже после второй. Первое время ежедневно делала зарубки на простыне, но каждый раз, когда худая, бледная женщина с вырванным языком перестилала постель, счёт начинался заново.

Сколько раз она приходила? Три? Четыре? Восемь?

Свет включали на несколько часов в день, и лишь в эти мгновения мы могли рассматривать друг друга сквозь прутья решётки. Но лучше б не могли. От Нимеридис остались одни глаза и косточки, а кожа потеряла свежесть и белизну. Та, что звала себя невестой Леана и до сих пор со мной не разговаривала, походила на скелет ещё больше. Я удивлялась, как она вообще на ногах умудряется держаться, и не верила Ними, которая говорила, что у блондинки были те ещё формы. И догадывалась, что от меня тоже остался один позвоночник. По зловещему головокружению и болтающемуся платью.

Камеры, в которых мы жили, одним концом упирались в каменную стену. Три другие стены состояли из решёток, уходящих под потолок. Где-то вдалеке хлопала дверь, то и дело пуская сквозняк по ногам, но обзор не позволял рассмотреть её.

Выведать, что это за страшное место, так и не получилось. Люди, которых подсылали к нам с едой и сменной одеждой, не могли говорить: их языки были срезаны под корень.

Со стороны Нимеридис находились ещё женщины: трое. Такие же худые и истощённые, как мы. Камера невесты Леана, которая с нами не разговаривала, заканчивалась бетонной стеной.

Издалека мы слышали голоса. Разные: мужские и женские, но все они были жуткими и отчаянными. Значит, наше крыло – не единственное в этой тюрьме.

Времени слушать и наблюдать было много. Я считала шаги и щелчки за стеной, когда нам приносили еду. Мне казалось, что я уже наизусть знаю, сколько шагов до лестницы, сколько по коридору; знаю, что дальше – железная дверь, которая всегда закрывается с грохотом, закладывающим уши.

И всё, что у меня оставалось – это воспоминания. Я закрывала глаза и прокручивала в голове каждый день, каждую минуту, что провела с Эриманом. Будто знала, что мы больше никогда не увидимся.

Ощущение безысходности поглотило меня полностью на третий день, когда я долгие часы кричала и билась о железные прутья, а потом сутки не могла встать. Я знала, что Эриман меня здесь не найдет, ведь женщина, соседка Нимеридис, пробыла в заточении уже почти год. Бессмысленно верить в лучшее. Магии нет, силы нет и желания жить – тоже.

Зачем нас тут держат? Кому мы нужны?! Одно было ясно. Все мы тёмные маги – вот что нас объединяло.

Нимеридис пыталась выпытать у одной из работниц, где мы, и почему нас закрыли. Та лишь раскрыла рот и показала пальцем на отрезанный язык. Нимеридис долго рвало в углу камеры, а я кричала в кулак, потому что знала… Выхода. Отсюда. Нет.

Мы в ловушке. В капкане. В глухой клетке, что схлопнулась со всех сторон, не оставив и щели. В безвременье и пустоте: нашей общей.

Никто не мог сказать, сколько прошло дней, недель, сезонов. Может быть, снаружи уже сыпал снег: белый, как в Мелике… Может быть, деревья сбросили листву, а лестницы и площади покрылись хрустящей наледью. Может быть…

Первое время меня занимали мысли об Эри и маме. Как они там? Считают ли меня предательницей? Ищет ли меня Эри? Примчала ли матушка в Орейвор, оставив магазин, когда не получила ответ на очередное письмецо?

Но дни шли, образы в памяти стирались. Как и мысли. В конце концов, я начала забывать слова. Чтобы не поддаться ужасающему забвению, я царапала дневниковые записи обломком камушка на единственной стене и досках пола. Извитые строчки, кривые буквы, короткие предложения. «Всё будет хорошо!» – тщательно выводила я, зная, что хорошо не будет уже никогда. Пыталась отмечать и дни, но потом поняла, что в безвременье мне легче.

Потерять ощущение времени и надежду – это одно, а лишиться себя – настоящая беда. Но никуда от неё не денешься. Мы в ней погрязли с головой. Ведь все понимали, что выхода нет, потому разговоры о том, что всё изменится, никто не поднимал. И постепенно мне казалось, что молчать даже лучше. Легче.

В один из безликих дней, а, может, это была ночь, я услышала шаги. Глухие и не похожие на те, что были раньше. Шаги лёгкие и крадущиеся. Сердце стукнуло раз и умолкло. Как же хотелось верить, что это мой любимый дракон нашёл меня и спешит спасти.

Шаги крались по влажному камню: ближе, ближе… Когда я начала различать в тишине постукивание мелких осколков, затаила дыхание. Вдруг этот кто-то приближается, чтобы убить нас?! И тут же пресекла себя: какие глупости! Неужто я смерти боюсь? Быстрый исход – куда лучше, чем муки в темноте и безвестности. Задрожала я лишь когда темнота пропустила ко мне отчётливый, знакомый запах тины. Тины и… сандала?

Худое и измазанное лицо придвинулось к решетке, и я узнала пятна веснушек. Леан! Наг проклятый… Бесхвостый наг!

– Вейли? Ними? – тихо спросил Леан. – Где вы? Арли, это ты?

Я услышала, как справа от меня, за прутьями решётки засопела Нимеридис. Напряжённо, часто. Словно размышляя, отвечать или нет. И я была согласна с ней: нужно держать дистанцию.

Я закусила губу. Слова в голове стремительно вспоминались и расцветали многообразием красок: ругательные. Вот же хам рыжий! Томимся здесь его милостью королевской, а он ещё и поиздеваться пришёл?! Повыдирала б ему патлы огненные, да глаза бы повыколупывала. Чтоб сам в темноте сидел. В вечной!

– Леан?! – взвопила тощая блондинка слева, да так отчаянно, что позвоночник прострелило. – Леан, это ты?!

– Тише, глупая, – отрезал он и бросился открывать замки. Нимеридис и меня выпустил первыми, мы были ближе.

Что он делает? На смерть ведёт?! Ужас проколол сердце, остановив кровоток. До чего мерзко и цинично! Другом притворялся, соратником, а кому-то – и возлюбленным, а теперь… Прикончит собственноручно?!

Не бывать этому! Не бывать!

Жаль, что я не в силах. До дна бы выпила морду эту прохиндейскую! И не пожалела бы никогда!

Нащупала в темноте первое, что под руку подвернулось – ведро с помоями. Сжала металлическую ручку и с боевым воплем ринулась к выходу. Всё, чего жаждала сейчас – вылить содержимое рыжему на башку его несносную. И приподдать металлическим днищем под коленки, чтобы бегать не смог!

– Арли, нет! – Леан уклонился от вонючей жижи и прикрылся руками. – Я знаю, что ты злишься, но я спасти вас хочу! Дай мне Вейлину вытащить, прошу тебя. Нельзя терять время.

– Ты, сволочь, мне за всё ответишь! – сомкнув руки у Леана на шее, я навалилась на него. – За всё, мразь поганая!

Но сил не хватало даже сдавить пальцы. Леан легко скинул мои ладони и сжал их.

– Успокойся, Арли! Или мы сейчас бежим вместе, или я беру только свою невесту и ухожу! Больно мне надо ваш хвост.

Женщины в других камерах заворочались и загалдели.

Я бросила взгляд на разорванную одежду Леана. Разодранный воротник рубашки приоткрыл веснушчатое плечо. Из-под грязных лохмотьев выглянула метка. Шестиконечная звезда была измазана кровью, но это была точно она.

– М-мандрагора?! – выкрикнула я в спёртый воздух. Эхо отчеканило имя, возведя его в бесконечную степень.

Леан тихо спросил:

– Откуда ты знаешь это имя?

Чернота расшевелилась другими голосами и топотом ног. Рыжий быстро отворил дверь моей соседки, но было поздно. Крепкие мужчины вбежали в тёмный проход, перерезая нам путь. Вперёд выступил стриженный и болезненно-тощий мужчина с тёмной укороченной бородой, и как же он напоминал моего отца.

– Что, хитрец?! – вздернув подбородок, он направился к Леану. Одним лишь движением руки прижал бедолагу к стене. – Решил перехитрить нас? Знаешь, что бывает с такими?

Леан дёрнулся, пытаясь вырваться. Я услышала, как отчаянно завизжала блондинка – та, что называла себя его невестой – и сердце сжалось от боли. И почему я не поверила ему?

Бросив быстрый жест своим сопровождающим, чтобы забрали Леана, мужчина взглянул на меня и прищурился.

– Кого ещё наказать? Или вернётесь в свои камеры?