Савина была настолько счастлива, когда добралась до номера, что первым делом забралась в ванну и нежилась полчаса в горячей воде. У дяди Саши получилось только умыть лицо и почистить зубы.
Думать ни о чем не хотелось, а уж что-то делать – тем более. В комнате звонил-надрывался мобильный, но Анна не спешила к нему подходить.
Ей нужно время для себя. Все остальное – подождет.
Мелодия доиграла, и через минуту взвизгнула снова. Кто же так сильно хотел с ней поговорить?
Пришлось все-таки вылезти из уютной ванны.
Десять пропущенных от Бережного и в дверь кто-то настойчиво долбился.
– Иду! – ответила Анна и дернула за ручку. Прохладный воздух из коридора прошелся по влажной коже.
– Можно войти? – спросил он низким голосом. Взгляд проводника скользнул по ее мокрым плечам и сменил холодный оттенок на замешательство. Мужчина отвернулся и стал рассматривать номер на деревянной планке.
– Да, заходи. Я сейчас, – Анна впустила его в комнату, а сама скрылась в ванной. Припала к стене. Было так жарко, что она не ощущала холода кафеля.
Ее трусило от напряжения. Знала, что им придется встретиться, но сейчас совершенно не была готова. Что ему говорить? Как смотреть в глаза? Бояться его или ненавидеть… Вдохнула-выдохнула. В груди разрастался ком, словно глотнула кусок ваты и он не давал дышать.
Как сквозь вакуум услышала голос Дениса из комнаты:
– Анна, ты в порядке?
Откашлялась. Попыталась снова вдохнуть – не помогло: голова закружилась, и она съехала по стенке, едва не задев виском раковину.
* * *
Денис шел по коридору настроенный злобно и жестко. Чтобы не сомневаться, постучал громко и настойчиво, сразу, как только добрался до двери. Иначе не поговорит. Иначе не освободит себя и ее от этой сети.
Анна открыла быстро.
Только из душа. Влажные волосы занавесили половину исхудавшего лица. Девушка была обернута полотенцем, на ее впалых щеках горел нездоровый румянец. Плечи и ключица в дорожках воды. Волосинки на худых руках приподнялись, стоило сквозняку из коридора скользнуть по мокрой коже.
Денис задержал дыхание. Издевается?
– Можно войти? – не своим голосом спросил он.
Анна что-то промямлила и убежала в ванную.
От хлопка двери, Разумов вздрогнул. Будто крышка ловушки упала на голову. Придавила плечи, отчего Денис ссутулился и скрипнул зубами. Невыносимо больно быть здесь, но надо. Нужно доиграть эту пьесу с достоинством.
Солнце настойчиво светило в окно. Сегодня снова было жарко. В отличие от того дня, когда они ходили в поход. От того дня, изменившего все. Как же он ошибся! Пошел на поводу хмеля и эмоций. Нельзя было, нельзя.
Швы на спине тянули и зудели; мышцы второй день горели и будто разрывались изнутри. Денис был готов к любым нагрузкам, но не к груде камней на голову и плечи. Как его еще не прибило совсем?
Хотя сейчас физическая боль его не беспокоила, а, наоборот, отвлекала от тягостных раздумий.
Денис сглотнул осевшее неприятное чувство, что растекалось во рту горьким настоем. Нехорошо получилось с Анной. Не нужно было так увлекаться нею. Вообще ничего не нужно было! Он словно во сне подписал договор о походе, затем договор об охране, а очнулся уже утром с чувством, что затянул петлю на шее добровольно. А потом это вечер у озера и…
Денис тряхнул головой. Перед глазами крохотными мушками запрыгали солнечные зайчики. Пока был подальше от нее было легче переносить свои чувства, а сейчас жар застилал кровавым мороком сознание.
Что-то заказчица долго переодевалась. Разумов подошел к двери ванны и прислушался. Показалось, что она хрипит и зовет на помощь.
– Анна, ты в порядке? – уточнил он, но девушка не ответила. Закашляла надорвано, а потом что-то глухо шмякнулось на пол.
Денис вздрогнул и, не раздумывая, налетел плечом на дверь. Деревяшка не поддалась, лишь завибрировала. Резкой болью отозвались раны на спине. Не обращая на них внимания, он навалился сильнее.
Дверь затрещала и отскочила в сторону.
Анна лежала на боку, скрутившись на кафеле, словно младенец. Русые волосы паутиной легли на лицо.
Денис ринулся к ней и, осторожно убрав слипшиеся локоны, похлопал по бледным щекам. Опять приступ. Сильный. Сильнее, чем прежние. Денис подозревал, что все это неспроста. Но правда была слишком горькая, и так не хотелось о ней думать.
Вынес Анну в комнату и уложил на кровать. Выдыхал долго, справляясь с волнением. Сердце сходило с ума: лупило в грудь так сильно, что, казалось, ребра сейчас треснут.
Полотенце развернулось и приоткрыло женскую грудь и живот. Сначала Денис не мог пошевелиться и глядел, как зачарованный, на фарфоровую кожу с легким оттенком загара, изгибы Аниного тела, что целовал тогда… Он помнил ее манящий запах, сладкий вкус, и от этого в животе разливался жидкий огонь.
Скрипнул зубами и, взяв себя в руки, укрыл Анну одеялом. Пальцы дрожали, а зубы невольно прокусили губу. Солоноватый вкус растекся по языку.
Несколько секунд Денис рассматривал исхудалое лицо заказчицы и думал, что делать. Так не может больше продолжаться! Любовь для него – дорогое удовольствие, которое он не смеет себе позволить уже много лет. Почему именно сейчас? Почему так жестоко и непреодолимо заболел нею?
Денис достал из кармана мобильный и набрал Левина.
– Стас, ты далеко от отеля?
– Я дома сейчас, – недовольно буркнул друг. – Что-то случилось?
– Заказчице снова плохо. Надо в больницу отвезти, – Денис осторожно присел на край кровати. Матрас скрипнул и прогнулся, а Анна застонала.
– Вы в отеле?
– Да, – Денис опустил голову и положил горячую руку на лоб. Почему не получалось успокоиться? Рядом с ней он просто сходил с ума.
Аня вдруг взяла его за руку. Не сильно, едва сжала. Разумов выпрямился и повернул голову. Снова эти глаза: как омут, как водоворот, в который хочется сигануть добровольно.
– Не нужно, – твердо сказала она и, прокашлявшись, добавила ослабшим голосом: – Мне уже лучше.
– Ты поедешь в больницу! Стас, повиси на линии, – Денис прикрыл ладонью трубку и вгляделся в лицо Анны. – Хватит упираться. Чего ты боишься?
Анна замотала головой и тяжело выдохнула. От легкого движения плечи приоткрылись. Денис резко отвернулся. Он и так едва держался, не каменный ведь. Чувства пилили изнутри, как фрезерный станок, и разъедали, как серная кислота. Ненужные и запретные чувства. Достаточно с него! И так наломал дров.
Ощущения распирания не отпускали, пламя катилось по венам и отравляло. Заставляло чувствовать себя слабаком и пленником. Рабом чувств, которым не суждено выжить. Невольником ярких эмоций, что не давали дышать, спать и жить.
– Я никуда не поеду, – заказчица бросила тоскливый взгляд в окно, а затем они встретились взглядами. Она смотрела с неприкрытой ненавистью.
Денис тонул в личной бездне из-за серо-голубых глаз, что были дороже жизни для него. Но он понимал, что не может потянуть Анну за собой на дно. Нельзя! Просто заказ, просто договор и случайная связь. Как же объяснить себе, что большего не будет? Как разорвать этот канат, который все прочней и толще?
– Врач проверял меня, – сухо заговорила Аня, все еще впиваясь острым, как кинжал, взглядом. Густые брови почти сомкнулись у переносья, тонкие морщины прочертили гладкий лоб. – Сказал, что ничего серьезного. Просто нужен отдых.
– Какой еще врач? Из Крайнего что ли? – возмутился Денис.
Савина дернулась от резкого тона.
Стараясь успокоиться, он потер лицо ладонью. Кожа плавилась под пальцами. Хотелось сдирать ее, кромсать, лишь бы освободиться от этого наваждения.
Собрал волю в кулак и спокойней проговорил:
– Анна, это местный врач, который только и может, что при жаре аспирин назначить и активированный уголь дать от боли в животе. Не глупи. Давай, я тебя отвезу? – Когда Савина мотнула головой, Денис гаркнул в трубку: – Стас, я перезвоню! – и отключился.
Молчал, собираясь с мыслями, а потом все-таки сказал:
– Прошу тебя. Позволь помочь.
– Что ты так печешься? А, Денис? – Анна впилась в него злобным взглядом. – Разве тебе не было все равно, как я себя чувствую там? На озере! Или сейчас что-то изменилось? – каждое слово давалось ей очень тяжело. Она глубоко вдохнула-выдохнула. Стерла рукой испарину на лбу и снова уставилась на него, будто хотела испепелить взглядом.
Все правильно. Пусть злится. Лучше так, чем приближать, а потом отрывать от сердца. Пусть ненавидит и кричит на него. Так боль пройдет быстрее, и она сможет пойти дальше. Без него.
– Анна, твое здоровье сейчас важней наших недомолвок, – Денис попытался настоять на поездке в больницу.
Глупости всегда выползают, будто змеи из норы, и именно тогда, когда они слишком мешают осознанию настоящего горя. Легко оступиться, когда слеп и глух. А когда ты еще и не чувствуешь ничего – ты бессилен.
– Иди ты! – прошипела Анна. Ее глаза остекленели, а губы сжались в тонкую линию. – Я не стану подчиняться и не буду выслушивать бред о том, что ты беспокоишься обо мне. Просто оставь меня в покое. Я сказала, что никуда не поеду! Тем более, с тобой.
Денису хотелось закричать на нее, обругать, как маленького ребенка, отчитать за наивность. Едва сдержался. Стиснул челюсти до боли. Какая же она несносная и упертая! И почему именно из-за нее сердце не на месте? Ну, не силком же тащить к врачу? Не связывать же!
– Анна, послушай, – пресек рукой попытку перебить его. – Ничего не случится ведь, если ты поедешь. Просто проверишься лишний раз. Эти хрипы и обмороки, – резко вдохнул, от волнения в голове туманилось, – на пустом месте так такие симптомы не появляются. Ты же разумная. Подумай! – он беспомощно взмахнул руками.
Анна устало прикрыла глаза, отвернув голову от навязчивого солнца. Выдохнула порывисто, но ничего не ответила. Решила игнорировать?
Денис встал и резко зашторил окна. Кольца на карнизе заскрипели и с одной стороны сорвались. Денис потянулся к затылку и потрепал волосы. Нельзя выходить из себя – нужно успокоиться.
– Давай не будем обсуждать то, что случилось на озере. Сейчас ты еще остаешься моей заказчицей, и я за тебя отвечаю…
– Я освобождаю тебя от гнета, – с желчью перебила Анна и сверкнула сердитым взглядом. – Мне не нужны спасатели и провожатые.
– Ты сейчас серьезно? – Денис еще понизил голос. Всмотрелся в ее бледное лицо.
– Вполне. Завтра я уеду. Один день смогу сама о себе позаботиться. Мне нянька не нужна! И вообще, зачем ты пришел?! Узнать, сказала ли я кому-то? Так ведь?! Отвечай! – Анна не на шутку разошлась, даже привстала. Руки сжались в кулаки. Покрывало сползло еще ниже, почти приоткрыв грудь.
Денис сглотнул. Сейчас вместо прощания, он просто скрутит ее, и тогда поздно будет каяться. Хотел ее до колик, до темных бликов в глазах и тяжелого дыхания. Она не понимает, что творит с ним. И не должна понять. Никогда.
Презрение и ярость перечеркнули нежность на девичьем лице. Отчаяние горело в ее глазах. Денис знал, что ей больно, знал, что этот огонь на двоих, но исправить ничего не мог. Не по силам им преодолеть пропасть. Никто не виноват, просто так сложились карты на столе и ничью здесь не разыграть. Кто-то должен проиграть.
Анна что-то еще говорила. Громко, порывисто, брызгая желчью и ненавистью. Выливала на него все, что могла. Пусть.
Он изменил ее.
– Что? Сказать нечего?! – закричала она. – Я ведь знаю, ты пришел заставить меня молчать. Хм, убьешь меня, если я напишу об этом?
– Ты же ничего не видела, дурочка, – прошипел Денис. Нервы были на пределе. Не хватает только ее умозаключений и домысливания. Как объяснить то, о чем нельзя говорить?
Она все думает, что это игра. Нужно просто отпустить и все! Больше ничего. Вряд ли Анна будет болтать. Да и кто ей поверит?
– Мне достаточно того, что я видела в твоих глазах. Или ты и сейчас будешь врать и все отрицать?
Денис молчал. Отрицать – только еще больше ее дразнить, согласиться – признаться, что ее слова – правда. Страх и ненависть накатили волной. Выбора нет: только отпустить.
Он резко встал и пошел к выходу. Нужно сделать последний шаг и забыть об этом навсегда.
– Убегаешь? Ну, конечно! – с хрипом закричала Анна.
Денис потянулся к ручке, но оглянулся вполоборота.
Савина поднялась, стягивая за собой покрывало с кровати. На секунду ему показалось, что губы ее сжались, а лицо осунулось еще больше. Плакать собралась? На жалость будет давить? Зарычал. Нет больше сил. Денис извелся от переживаний, последние капли срывались в бездну души и отравляли, отравляли… Анне ведь не объяснить, как он боится за ее жизнь, не сказать, что пылает от одного воспоминания и мысли о ней, о их связи. Оценит ли? Поймет? Собралась ехать? Пусть уезжает. Так будет легче. Время вылечит их обоих, и можно будет существовать дальше, как и до ее появления.
Денис никогда не верил в судьбу. И сейчас считал, что сможет бороться с этими чувствами. Нужно только закрыть договора и пойти дальше. Не любил незавершенные дела. Они, как петли на шее: всегда душили его и забирали силы.
Заказчица подошла к окну и, приоткрыв штору, подставила лицо палящему солнцу. Денис машинально нажал на металлическую ручку. Она клацнула, а Анна вздрогнула. Он и сам передернулся от щелчка.
Нет! Надо поставить точку!
В два шага преодолел расстояние между ними. Развернул ее к себе.
Руки Анны были сложены на груди крест-накрест и удерживали покрывало. Глаза в омуте слез. Не смотрит, а пронзает насквозь. Да что ж так больно-то?!
– У нас не было будущего, – выдохнул он.
Склонился и поцеловал ее: грубо, настойчиво и горячо. Проникал языком в желанные губы, выпивал соленые слезы, вдыхая протяжный стон, и чувствовал, как его душа летит в пропасть. Целовал так, как никогда никого не целовал. Неистово. Заставляя себя гореть. В последний раз. И пламя радостно плясало, расширяясь, будто подлили масла в огонь. И он затапливал сознание, вырывая из глотки крик. Поцелуй – лишенный надежды. Горький, как полынь, и приторный, как мед, а еще горячий, как раскаленное олово.
Пальцы скользили по обнаженным плечам и забирались в мокрые волосы. Ему хотелось остаться, но приходилось бежать. Она знала, что ничего не будет дальше. И он знал.
Когда Анна неосознанно потянулась к его лицу, Денис, резко отстранившись, бросился в коридор. Задел плечом угол – резкая боль отозвалась в швах на спине, но эта боль несравнима с тем, что он чувствовал внутри. Надо покончить с этим наваждением. Навсегда!
* * *
Анна какое-то время стояла в растерянности, стягивая концы покрывала, словно это укрытие спасет ее от душевного шторма. По губам растекался соленый вкус от слез и оставалось едва уловимое ощущение поцелуя.
Через несколько секунд оно исчезнет, и Денис уйдет из ее жизни, как сон. Просто горько-сладкий сон.
Но сейчас ее больше всего волновало то, что, в конце концов, приезд сюда оказался бессмысленным. С таким же успехом она могла бы собрать материал из офиса. Ничего необычного, кроме красивых фото природы, с вездесущим туманом, она не сможет показать. А на слово ей никто не поверит. Да и говорить о серой дымке она не собиралась. Внутри грызло ощущение, что от этого зависят жизни многих людей. Какое-то жуткое предчувствие сидело в глубине и шептало: «Молчи, молчи, молчи».
Лопатки царапнуло холодом. Анна съежилась и, наконец, пошла одеваться. Ждать нечего и некого. Стоит поспешить домой: к маме с папой. Главное, что из похода удалось вырваться живой. Удалось? Если бы не Денис… Та-а-ак, стоп! Он выполнял свою работу – всего-то. А как же та самая ночь? Как он сказал? Несерьезно? Наваждение? Пусть. Она не позволит себе раскиснуть. Нужно вернуться к родным и все забыть. Навсегда!
День шел на убыль.
Савина спустилась на ресепшн и сказала, что завтра выселяется.
После чего направилась к выходу, собирая в кулак настроение, чтобы совсем не согнуться и не опустить голову. Решила перед отъездом посидеть у моря. Не жалела, что не искупалась – особо не было возможности и времени. И так – слишком поддалась чувствам, жертвуя работой и наплевав на семью и покой.
– Анна, вы нас покидаете? – послышался за спиной знакомый, хрустящий голос хозяина отеля – Владимира.
– Да, я уже все что могла, выяснила. Осталось лишь погулять у воды, подышать йодом и напитаться соленым воздухом.
Корин улыбнулся, показывая ровный ряд белых зубов.
– Получилось что-то найти возле озера? Снимки? – его глаза сузились, как у кошки перед прыжком. Анна знала, как отвечать на подобные вопросы. Она давно все для себя решила.
– Как вы и говорили: красивое место, да и только. Но грунт действительно там неустойчивый, спуск в овраг мне особенно запомнился.
И кто ее дернул вспомнить это?
– Овраг? – уточнил бизнесмен, поправляя ворот черной рубашки. Анне показалось, что руки у него немного дрожат.
– Возле леса, где был спуск в долину – теперь обрыв. Как сказал проводник, – голос дрогнул, но Анна придушила любые подобные порывы и впредь запретила себе о нем думать, – раньше там было не так круто.
– Ничего себе! – с облегчением выдохнул Владимир. – Ну, счастливой вам дороги. Рад, что все сложилось отлично. Надеюсь, не с пустыми руками уедете.
– Этого достаточно, – сухо проговорила Анна. Разговор всколыхнул воспоминания, а ей так хотелось убежать от них подальше. Но от себя не убежишь.
– Приезжайте к нам отдыхать, – мужчина склонил голову и, повернувшись на каблуках, скрылся в другом коридоре.
Ну, вот. Новая противная ложь. Теперь ей придется всех, даже близких, обманывать. А ради чего? Неизвестно. Но страх, что сидел под лопаткой, не позволял Анне открыться. Придется молчать. Денис боялся не того, что она скажет о дымке – он боялся другого. А чего – совсем не хотелось разбираться. Легче убежать.
Савина делала так всегда. Убегала от трудностей и искала легкие пути. Тяжело фотографом на свадьбах? Пошла искать место в журналах. Тяжелое задание? Всегда можно отказаться или сбросить на коллег. Не складываются отношениями с мужчинами? Да гнать всех! Никто не нужен. И одной хорошо.
Только болезнь папы изменила ход жизни и вынудила Анну согласиться на нелепое задание. Финансовая нужда, что стояла острее острого бросила ее в этот омут страстей. Почему она не послушала Камаева? Почему не воспротивилась Бережному? Не могла. И чем больше пыталась себя оправдать, тем больше ощущала, как фальшь растекается внутри нее горьким соком чистотела.
Возвращение домой не сулило ничего хорошего. Камень она не нашла и неизвестно чем все это закончится. Хорошо, если просто выговором или лишением премии. Да пусть даже штрафом. Анна считала, что нарушение не тянет на увольнение. Но что ж тогда редактор так настаивал на тайне? Что за странные игры?
Бережной! Он же звонил!
Савина достала впопыхах телефон и вышла на улицу.
Кто-то неожиданно хлопнул по плечу. Обернулась и едва устояла на ногах. Дмитрий. Только его не хватало для полного счастья!
– Привет, девушка-загадка! – весело промурлыкал он. Несколько морщинок вспыхнули вокруг янтарных глаз.
– Привет, – неохотно ответила Анна и положила мобильный в карман. Позвонить пока не получалось.
– Как провела эти дни? Написала свою историю? – выпытывал мужчина, держась рядом. Теперь не отстанет. А она так хотела побыть одна!
– Все хорошо, Дмитрий. Информацию собрала, и завтра уже уезжаю.
Он покосился.
– А почему не останешься еще на неделю? Побудешь возле моря, да и я свободен – буду тебя развлекать.
– Нет, мне просто пора. Наразвлекалась от души, – Анна сглотнула слова, будто настойку полыни. Горчило от каждого слова, от каждой мысли, вдоха и выдоха.
Какое-то время Дима молчал. Анне тоже не хотелось говорить. Так они дошли по плиточной дорожке до берега.
Море взволновано гнало воду на север. На горизонте виднелся корабль. Издали его светлые паруса казались ярко желтыми, будто сшитыми из золота. Люди рассыпались на пляже, как цветные лепестки: полотенца, купальники, развевающиеся волосы.
Анна достала камеру. Так и не вернула Денису деньги за нее. Приедет домой – обязательно вышлет все до копейки. На его обиду ей плевать, главное – не оставаться должной.
Сердце кольнуло воспоминание. Лунный свет, что путался в волосах Дениса и окрашивал их в сизый и серебряный. Пухлые губы проводника, его сладкие поцелуи, что разжигали неистовый огонь в ее теле. Это было похоже на занозу, которая навсегда застряла меж ребер. Она саднила и пекла. Хотелось рвать одежду и ковырять себя ножом, но избавиться от ноющей боли.
Шумно выдохнув, Анна зафиксировала камеру в руке: волны, корабль и уходящее вдаль солнце. Как тогда в номере, перед походом – она смотрела на закат и, казалось, что вместе с ним уходит и ее жизнь. Но она выжила! Благодаря Денису. А после случился надлом, из которого вытекает ее истерзанная душа. Стремилась выжить, но вернулась живым мертвецом.
Маленький камушек скользнул по воде и, сделав несколько прыжков, исчез.
Дмитрий молча стоял в стороне. Анна всмотрелась в его точеный профиль. Черные короткие волосы трепетали на ветру. Подбородок был вздернут, будто от недовольства. Дима смотрел вдаль, прищурившись. Он сейчас не улыбался, и казался настоящим. Дерзко красивым.
Савина подняла камеру, чтобы сделать фото.
Дима вдруг повернул голову.
– Не нужно. Зачем обо мне помнить? – подошел к ней и отвел рукой объектив.
Душевный каламбур настолько захватил Анну, что она совсем перестала замечать других. А ведь Дима ей нравился. До того, как в пещере показал себя с другой стороны. Но благодарность за спасение все равно оставалась.
От его слов стало так горько, что Анне захотелось его обнять и утешить. Кто вспомнит ее? Не Денис – это уж точно.
– Не говори так. Я буду о тебе помнить, – Савина покрутила в руках фотоаппарат. Машинально удалила несколько неудачных фото. – Просто мне хочется запомнить тебя таким: печальным и далеким – на фоне бескрайнего моря. И глядя на этот снимок, я буду знать, что ты где-то есть.
Дима отвернулся и пошел вдоль берега. Кисти его сжались в кулаки.
Анна догнала и остановила его. Повернула к себе. В янтарных глазах разгоралась необъяснимая тоска. Он тоже мучился.
– Меня нигде нет, – прошептал мужчина. Словно не ей говорил, а так – в воздух.
Савина поежилась. Кажется, его слова пронзили сердце: оно скорчилось и перестало биться.
– Я словно паразит. Да? – вдруг спросила Анна, не ожидая от самой себя. – Прицепилась и забираю силы? Но сама ничего не даю взамен. Не хочу тебя мучить, Дима-а. Я слишком запуталась. Эти события… Ищу выход, но не нахожу. Мне нужно уехать. Должна. С тобой это не связано. Мне хочется, чтобы кто-то был рядом. И ты сейчас единственный, кому бы доверилась. Даже после твоей выходки возле озера в пещере. Но остаться – я не могу. Дам тебе адрес – найдешь меня. Я не могу быть здесь. Понимаешь?
– А я не могу поехать к тебе… – выдохнул обреченно Дмитрий. Взял ее за плечи и встряхнул слегка, – я не могу за тобой поехать. Не могу!
Анна смотрела на него, не понимая. В его голосе столько страдания, что она, невольно вспомнила полынь и попыталась ее сглотнуть. Какая эгоистка! А ведь у Димы тоже могут быть проблемы и свои причины. Хотя она их сейчас и не понимала.
Дмитрий долго смотрел ей в глаза, отчего пробирало ознобом. С мелким покалыванием в пальцах просыпались волнующие ощущения. Прохладные руки стискивали плечи.
– Я должен тебя отпустить, – произнес, наконец, мужчина. Хотел отстраниться, но Анна остановила, приложив ладонь к его гладкой щеке.
– И ты туда же! – вздрогнула от необъяснимого трепета. Это уже привычка такая? Отпускать ее!
Прикосновение к его лицу холодило руку.
– Я – чудовище. Ты не понимаешь. Во мне столько злобы, что я могу испепелить одним взглядом. Ты не должна быть рядом. Если уедешь – ты себя спасешь. Помнишь же, каким я могу быть…
– Глупости. Ты до сих пор коришь себя за ту шутку? Я уже давно пережила и простила, – Анна тепло улыбнулась, но Дмитрий был серьезен и все еще не отводил взгляд. В его золотистых зрачках мельтешили блики. Может он имеет в виду что-то другое?
Ситуация доходила до абсурда. Кажется, сейчас ее сердце треснет и разлетится на тысячи осколков. Болезнь отца, бессмысленное задание и Денис, что отломал самый больший кусок. Остался огрызок. Отдать Диме, что ли? Но его поступок пугал, хоть Анна и говорила обратное. В этом мужчине было что-то настойчивое, жестокое и совсем неуловимое. Но ее непреодолимо тянуло к нему. Каждый раз, когда встречала его и прикасалась. Даже сейчас. Словно это не она, а магия.
Дима вдруг крепко обнял ее, зарываясь пальцами в ее волосах.
– Тебя можно использовать, как кондиционер, – буркнула Анна.
– Почему это? – он погладил ее по спине. Змея его дыхания поползла по позвоночнику мелкой дрожью.
Савина слегка задрожала. Кажется, одно напряжение отступало, появлялось другое. Легкая волна истомы от его прикосновений прокатилась от лопаток и разлетелась брызгами в ноги и кончики пальцев. Ее все еще влекло к нему. Жутко даже. Похоже на сумасшествие. Истерику. Сдерживаешь себя, а потом задыхаешься от собственной переполненности и взрываешься фонтаном.
– Ты прохладный, свежий, настоящий… – зашептала Анна.
Дима вдруг замер.
А тело кричало: «Еще, еще, еще!».
Она прижалась к нему, опустив голову на крепкую грудь. Мужчина дышал глубоко и прерывисто. Сейчас никакие образы Дениса не могли перебить ощущений. Странно. Рядом с проводником схожие, но не на столько яркие. Хотя его она знала лучше. Ей так казалось. Или нет?
Не получалось признаться честно, кто Анне нравился больше. Хорошо, что мужчины до сих пор не знали друг о друге. Иначе все усложнилось бы. Но Разумов – пройденный этап. Он сам оттолкнул ее, и отталкивал все время; гнал прочь и предупреждал, что все это несерьезно. Савина сама согласилась на его игру.
– Анна, не уезжай. Побудь еще немного. Хоть пару дней.
– А что тебе мешает приехать ко мне? Или встретимся у тебя в городе. Скажи только куда брать билет, – Анна говорила и дышала ему в грудь, а Дима все прижимал ее к себе и невесомо бродил пальцами, обжигая прикосновениями кожу сквозь ткань одежды. Легкий электрический ток, проходящий под лопатками, убивал остатки мыслей о проводнике, походе, озере, дымке…
– Это невозможно… – прошелестел его голос, сливаясь с волнами.
Солнце окрасило воду в золотистый цвет, такой же, как в его глазах.
– А что мешает? – спросила Анна и поймала себя на мысли, что совсем не знает Дмитрия. Ничего о его жизни: чем занимается, кто родители, друзья, работа. Даже фамилии не знала. Никаких подробностей. Если бы они не столкнулись сейчас – возможно никогда бы и не увиделись больше. А может это и есть тот самый шанс? Может он именно то, что ей нужно?
Мужчина молчал. Его пальцы медленно скользили по спине и, будто пробивали током через ткань футболки.
Анна прижалась сильней, чувствуя его странную прохладу и нежность. Предавала ли она себя? Заставляла ли? Нет.
Людей на пляже становилось меньше, солнце садилось. Прохладный вечер заступал на смену жаркому дню.
– Ты говоришь я – загадка, но о себе ничего не рассказываешь, – прошептала Анна. – У кого из нас больше тайн?
Дима чуть отстранился и заглянул в глаза. Пытливо, мучительно.
– Ты хочешь знать?
– Очень, – выдохнула она.
Дмитрий долго изучал ее лицо, глядя из-под завитков длинных черных ресниц. Перевел взгляд на губы, затем снова глаза в глаза. Так он стирал ее память, ее боль. Сладким бальзамом укрывал плечи, окутывал защитным ореолом от внешних проблем. Однозначно магия – необъяснимая и настойчивая.
Анна не могла понять, почему ощущения рядом с этим мужчиной менялись. Словно старые чувства крошились и распадались, а новые возникали из ниоткуда. Она вспомнила пикник перед пещерой. Уже тогда влечение к Диме вытесняло любые мысли. Бояться ли этого или позволить ему управлять своей жизнью? У него есть власть, и она слишком сильная, чтобы ее игнорировать.
Денис играл с Анной. То выбрасывал; то догонял и говорил, что нужна; а потом снова выбрасывал, как ненужную вещь. Дима же наоборот: всегда стремился показать, как она важна для него. Нужна ли по-настоящему или так – на одну ночь? Анна горько сглотнула. Проверять не хотелось, хотелось просто верить.
– В твоих глазах пролетает столько эмоций, – напряженно проговорил Дима. Помолчал какое-то время, поглаживая плечи. – А если представить, что я – это я весь. Вот здесь перед тобой. И там, за спиной, ничего нет. Ты смогла бы принять меня? Не спрашивать и не пытаться понять почему?
Он ждал, слегка поджав губы, и смотрел в глаза. Что может быть ужасного в его прошлом, которое никогда нельзя будет узнать? Сможет ли Анна со своей пытливой натурой журналиста оставить все как есть?
– То есть ты хочешь сказать, что не расскажешь о себе?
Дима промолчал в ответ. Янтарные глаза смотрели сквозь и выжигали мысли.
– А в будущем?
– Или так, или нет будущего…
«У нас не было будущего» – подбросило сознание. Захотелось скрутиться от боли калачиком и кричать, кричать, пока не осипнет голос.
Дмитрий склонился. Будто глубже и острее вонзая свой взгляд в душу. Он разрезал невидимой нитью сердце и вышивал на нем странные узоры. Это было невыносимо: и больно и приятно одновременно. Анна попала в эти сети и уже не могла вырваться. Дыхание перехватывало, ноги отнимало. Дима держал ее все так же крепко и не отпускал. Анна только сейчас осознала, что уже достаточно долгое время они стоят на берегу и обнимаются прилюдно. Но, кажется, нескольким парочкам под навесом совсем нет до них дела.
– Это сложно, – протянула Савина и спрятала лицо в его рубашке.
От Димы пахло свежестью и чистотой. В его аромате чувствовалось что-то кристальное и живое, но и мелькали нотки чего-то призрачного и иллюзорного. Плечи сводило от странных мыслей и необъяснимых ощущений. Холодные руки обжигали каждым прикосновением и движением.
Разве Анна не хотела вот так – начать с пустоты, окунуться в вихрь страсти и забыть обо всем? По крайне мере, Дима не лукавил. Честно признался, что не хочет возвращаться в прошлое. А разве она не делала тоже самое? Ведь сама не могла быть искренней до конца и не хотела вспоминать то, что причиняет боль.
Вот здесь и сейчас: начать все заново, набело, перевернуть страницу и никогда не возвращаться назад. Наконец, Анна выдохнула:
– Заманчиво…
Дмитрий отодвинулся.
– Готова быть со мной, не зная меня? – он косо улыбнулся.
Анна смутилась и кивнула. А почему нет? Нужно только решить проблемы дома, а потом пусть все летит в пропасть. Она хотела пожить ради кого-то. Дима пробормотал:
– Я не смогу гоняться за тобой по городам. Я могу быть только здесь – в Прибрежном. Могу исчезать надолго, и ты не сможешь спросить почему, не сможешь связаться со мной и узнать, куда я ушел. Ты готова терпеть это и ничего не спрашивать?
Готова ли она? Как отказаться от того, что в глубине души и просится наружу, словно взрывная волна, запертая в колбе? Ее кинетическая энергия достигла предела. Или она разлетится вдребезги или позволит хоть кому-то управлять своей жизнью. Анна готова на новый шаг. Готова!
– Да, – прошептала, утопая во взгляде его золотистых глаз.
– Ты отвечаешь за свои слова, или сейчас просто играешь со мной? Я не люблю такие шутки и заставлю тебя платить по счетам, если ты не сдержишь слово, – его голос звучал жестко, напряженно. Дмитрий напрягся.
– Я не знаю, что будет завтра. Я не знаю, что происходит сегодня. Но я чувствую, что меня тянет к тебе, как магнитом, словно это предначертано. У меня тайн не меньше. Ты не заставляешь меня раскрываться и ничего не требуешь взамен. Я отвечаю за свои слова и хочу попробовать.
– Ты не понимаешь, с кем связываешься! – Дима засмеялся, но в голосе ощущался бархат горечи.
– А зачем понимать? Я хочу узнать тебя сама. Настоящего. Мне не нужно твое прошлое.
Дима приподнял бровь. Скользнул рукой по ее щеке, очерчивая линию подбородка. Анну пробрало до дрожи. Холодная призрачная нить страха оборвалась и где-то под ребрами вспыхнула раскаленная страсть. Дыхание участилось.
– Я хочу чувствовать – мне не нужно понимать, – ее рука накрыла его ладонь, застывшую на щеке.
– Анна, я не достоин тебя, – он приблизился и нежно коснулся губ.
И, словно падая с обрыва, она провалилась в кипящую лаву эмоций. Это было сумасшествие. Никого вокруг – только они и море.
– Это мне решать, – шепнула в ту секунду, когда он оторвался от ее губ.
Дмитрий надорвано выдохнул. Холодный воздух пролетел по плечу.
– Анна, – он понизил голос. Глаза в омуте страсти, он не смотрел, а раздевал и ласкал ее, не прикасаясь. – Давай пойдем в номер?
– Дима, – она уперлась пальцами в его грудь. Он нахмурился. – Мне все равно нужно к отцу съездить и решить вопрос с работой. Отпусти меня ненадолго. Я вернусь. Обещаю!
Сама верила ли в свои слова? Хотелось! Жуть, как хотелось!
Мужчина отстранился, но из объятий не выпустил. Кажется, они уже вечность так простояли.
– Поедешь все-таки? – выдавил он.
– Должна. Отец серьезно болен. Да и я обязана объясниться с родными. У меня есть занятие для заработка в интернете, но надо закрыть статью и уволиться из журнала. Собрать документы. Может получиться где-то здесь устроиться.
– Я понял. Тебе просто нужно время, – Дима ласково улыбнулся и, приподняв пальцами подбородок, всмотрелся в ее лицо.
Анна была очень благодарна за понимание. В груди защемило. Она сглотнула подступившие слезы. Дима – яркий, волнующий, трепетный, страстный, необычный… Разве не такого она искала?
Вечерний ветер растревожил волны. Они вспенились и распластались по берегу белым кружевом. Анна чуть поежилась от холода. Последняя парочка покинула пляж, и они с Димой смотрели на догоравшее за горизонтом солнце. Он развернул Анну к себе спиной и, расстегнув рубашку завернул, будто куколку.
Савина сделала несколько кадров заката. Яркие красные ленты разрезали небо на пурпурные и фиолетовые отрезки. Внизу, на горизонте, повисло бордовое облако, словно лужа запекшейся крови.
Возле отеля Анна сняла Димину рубашку и, вернув ее, сказала:
– Прости, не приглашу тебя. Мне нужно отдохнуть перед дорогой, – Анна виновато глянула ему в глаза. Какой будет его реакция?
Мужчина кивнул и улыбнулся набок. Веер морщинок тут же рассыпался вокруг глаз.
– Знай, я могу ждать долго, – улыбка внезапно потухла. Придержав ее руку с рубашкой, добавил сухо: – Но предательство – не прощаю.
Анна хотела что-то ответить, но Дима оборвал ее пылким поцелуем. Затем бегло скользнул по шее губами. Вдохнул, словно запоминая запах, и, резко отодвинувшись, ушел.
Савина так и осталась стоять в растерянности.
Мертвый цепкий страх забрался под одежду. Ветер рванул волосы. Они прилипали к вспухшим губам и горячим щекам. Не сделала ли Анна ошибку, бросая такое обещание? А если она не сможет уехать из Центрального? Ведь там мама и папа. И тут же прилетел ответ. Ну, никогда не вернется сюда и никогда Диму не увидит. Все просто. А он ведь так и не сказал о себе ничего. Ни фамилии, ни адреса, ни телефона. Словно так и должно быть. Взял обещание, а выполнять не перед кем.
Добравшись до номера, Анна собрала вещи и приняла ванну. Сейчас она никого не хотела видеть: до позднего вечера никто и не появился. Уже ночью она вспомнила, что так и не позвонила Бережному. Да уже и не важно. Все равно она приедет раньше, чем должна была. Завтра с утра и позвонит.
Спала этой ночью чутко, несколько раз вскакивала. Ей казалось, что в дверь что-то стучит. Царапает по обшивке, но без разрешения не входит. Снился Денис. Правда, видела его только со спины. Анна пыталась окликнуть проводника, но он не слышал и не реагировал.
В какой-то момент сон становился плотнее: исчезали звуки и оставался салатовый дымчатый свет, заливающий комнату.
Затем повторялся ночной кошмар, где вокруг черной тени толпились люди, и Анне мерещилось, что среди них и ее папа. Мерзкий сон, который с самого детства не оставлял ее в покое. Савина знала каждую деталь, каждое действие, но всякий раз просыпалась после него в холодном липком поту. Падала на пол и долго приводила дыхание в порядок. Не признавалась в этом никому – даже психотерапевту. А себя обманывала, что все это просто ночной бред и со временем сны пройдут. Но они не проходили. Их становилось больше. Они приходили чаще. И с каждым разом пугали все сильней и сильней. А в Прибрежном вообще стоило закрыть глаза – и мрак заползал в голову и, будто съедая все силы.
Один раз за ночь Анна выпрыгнула из сна от оглушительного стука в окно. Встала и на ватных ногах дошла до шторы. Вгляделась в ночной мрак – ничего. Только полная луна, словно усмехающаяся темными пятнами, и слабое завывание ветра в верхушках каштанов. Анна вернулась в постель и провались в бездушный и страшный сон, где никого не было рядом: только пустота и высокий свист, разрывающий изнутри.
Утро забралось в комнату незаметно. Заглянуло ярким солнечным лучом в щель портьеры, нащупало теплой рукой деревянный настил пола и, забравшись на кровать, блеснуло Анне в глаза.
Савина перевернулась на другой бок и распахнула веки. Сегодня она уедет. Оставит здесь кусочек себя и уедет. Возможно навсегда. Сейчас мысль о том, что нужно бросать работу и родных ради Димы была ничтожной. Возможно, вчера она болтнула это под воздействием каких-то романтический переживаний, на фоне боли после неприятных отношений с Разумовым. Теперь все смотрелось иначе.
В первую очередь Анна взяла мобильный. Бережной не отвечал. Созвонилась с редакцией. Передали, что шеф приболел. Савина сообщила, что сегодня уже возвращается, но Ангелина довольно слабо отреагировала. Конец месяца – сдача номера. У всех запарка.
В дверь тихо постучали. Анна накинула халат и открыла, не спрашивая. Кто бы ни был – ей уже все равно. Но, увидев перед собой художницу, а не проводника, облегченно выдохнула.
– Приветик. Как ты? Слышала, что уезжаешь, – улыбнувшись, сказала Лена и постучала тонкими пальчиками по папке на бедре.
Анна коротко ответила: «отлично» и пропустила девушку в комнату.
Хорошо, что подруга успела приехать. Иначе не успели бы проститься.
– Легкий завтрак? – спросила Анна, стараясь скрывать свою нервозность.
– Нет. Я не голодна, да и мне на работу сейчас, – Лена повела рукой по белоснежным волосам и мягко улыбнулась. – Ты во сколько будешь ехать на вокзал? Я пришлю Стаса с машиной, чтобы отвез тебя.
– Не нужно беспокоиться, Лен. Я сама доберусь.
– Не начинай! – возмутилась подруга. Блеснула лазурными глазами и перекинула косу на другое плечо. – Неизвестно увидимся ли мы еще. Дай хоть раз тебе помочь.
– Ладно, – сдалась Анна. – Пусть заедет за мной в двенадцать. Только, прошу, Денису не нужно говорить.
Лена уже собралась уходить, но обернулась в дверях.
– Это почему?
– Не хочу его видеть. Не спрашивай. Просто не хочу.
– Странно, но он вчера сказал почти тоже самое. Мне кажется, вы не до конца друг в друге разобрались.
– Лена! – пригрозила Анна. – Мы взрослые люди – разберемся. Без обид.
Девушка развела руками.
– Хорошо. Я просто вижу, как вы мучаетесь. И, в итоге, ни один из вас не пойдет навстречу. Вы даже не приходите поплакаться в жилетку к друзьям. Это же больно все держать в себе! Денис тоже отмалчивается да отнекивается.
– Тебе сильно хочется выслушивать мои стенания и страдания? У тебя что своих проблем мало? Да и куда пойти навстречу? Никто никого и не держал. Эти разговоры пусты, так как ничего нет, и не будет.
Лена грустно опустила глаза.
– Ладно. Ваша жизнь. Прости за то, что увидела лишнее. Я, наверное, глупая, – она вытянула из папки лист и протянула его Анне. – Честно, врезалась картинка, как озарение. Сама не поняла, что случилось.
Бросив короткий взгляд на рисунок, Савина пошатнулась. Ухватившись за край комода, коснулась пальцами шершавой бумаги. Елена нарисовала в точности тот момент на озере, когда они с Денисом целовались на берегу. Анна умоляюще глянула в глаза подруги. Зачем?
– Правда, прости меня. Я сделала глупость. Дай, сожгу! – Лена попыталась забрать рисунок.
– Нет. Не нужно, – выдавила Анна предательски осипшим голосом. – Сохраню себе, как напоминание о том, чего никогда не может быть.
Она улыбнулась, стараясь сделать это понатуральней. Но Лена погрустнела и осунулась: видимо, реакция Анны оказалась слишком яркой.
– У меня, знаешь, бывает такое – неконтролируемые рисунки. Вот как те с ужастиками, – подруга мотнула головой. – Я не хотела наступать тебе на больное. Вижу: ты и так еле держишься. Я не должна была вмешиваться. Аня, прости…
– Лена, не кори себя. Твоей вины в этом точно нет. Спасибо, что ты пришла, поддержала, и понимаешь без слов. Я очень буду скучать, – Анна обняла девушку и почувствовала, как глаза наливаются слезами. Она не любила слабость. И так слишком много ее было в последнее дни. Нужно быстро брать себя в руки!
– Прощай, Анна, – всхлипнула Лена и, махнув рукой, скрылась в коридоре. Ей тоже, видимо, эта встреча далась нелегко.
Савина еще несколько минут стояла, не шевелясь, и смотрела на картинку в руках, словно на отпечаток судьбы. Горький, приторный отпечаток. Швырнула его на комод и пошла собираться. Пора!