Стас донес багаж до касс и, коротко попрощавшись, удалился.

В дороге он вел себя сдержанно и ни разу не вспомнил Разумова или поход. С одной стороны, Анна была благодарна ему за это, с другой все время неосознанно заламывала руки от желания спросить или услышать хоть что-то о Денисе. Но Стас молчал. Лишь изредка запрокидывал голову, встряхивая длинной челкой.

В какой-то момент водитель хотел заговорить. Задержал надолго взгляд, но потом выдохнул и отвернулся. Такой же он подарил Анне, когда прощался.

Возможно, они никогда не увидятся. Все люди из Прибрежного тихо уйдут из ее жизни, и Анна пойдет дальше. Одна.

А как же Дима? Почему ее так тянуло к нему? Но, удивительно, стоило разлучиться и нелепая страсть уходила. Он и пугал, и привлекал. Совсем не так, как Денис. Не так жгуче, как крапива, когда от одного взгляда Разумова бросало в жар. От одного прикосновения скручивало тело от томления. С Димой другое влечение: будто магическое. Анна понимала, что обещание вчера бросила необдуманно. Не сможет она жить в Прибрежном. Мало того, что не сможет все бросить в Центральном, так еще Савина понимала, что жить в одном городе с Разумовым – это самоубийство. Медленное, жестокое самовыгрызание. Нет! Она уедет и не вернется.

Возле касс толпились люди. Анна приготовила кошелек, чтобы взять билет на поезд в два часа дня. Времени предостаточно, потому она не суетилась и даже медлила. Будто пытаясь оттянуть срок. Будто эти последние часы и минуты могли как-то помочь. Пожилую женщину и девушку с ребенком Савина пропустила вперед. Им важнее.

Какое-то время она смотрела на расписание и видела лишь черточки да полоски. Голова шла кругом, а сердце выстукивало сумасшедший ритм. Как не тяжело сейчас со всем прощаться, она знала, что время пришло.

– Аня? – кто-то потянул за рукав.

Савина обернулась. И наткнулась на серо-зеленый взгляд Насти. С девчонкой была невысокая полная женщина с короткой стрижкой. Голубые глаза вытаращились, и Анна отметила знакомые черты Дениса. Раскос глаз, форма губ. Мама?

– Здравствуйте, – замялась Анна.

Женщина ласково улыбнулась и слабо кивнула.

– А ты что уезжаешь? – девчонка сжала плечи и как-то виновато опустила глаза.

– Да. Работа закончилась, нужно ехать.

– О! Так это Денис с вами работал? – приободрилась вдруг женщина.

Анна вздрогнула. Его имя резануло по ушам. Надо держать себя в руках. Сжала сильнее кошелек, отчего кожа на нем неприятно заскрипела.

– А вы мама Дениса?

– Нет. Тетя. Они у меня почти сиротки, – женщина глянула тепло на девчонку.

Настя что-то напевала себе под нос и, пока взрослые отвлеклись разговором, стала пританцовывать на одной ноге.

– Как это? – переспросила Анна. Что-то кольнуло под ребром.

– Родители в аварию попали, это было очень давно. Отец погиб, а мать пару лет в коме лежала да тоже не выжила, – женщина сглотнула, глянув на племянницу. Девчонку не тронули ее слова. – Настю Денис лет с шестнадцати сам растил, а я только помогала.

Вот почему Денис пошел так рано работать.

В очереди осталось несколько человек. Анна приготовилась заказать билеты.

Настя вдруг застыла и прошипела:

– Дождь, все закончится, когда пойдет дождь… – она смотрела сквозь людей, сквозь стену, сквозь душу. У Анны похолодела спина от ее голоса.

– Настя, ты что-то сказала? – переспросила тетя.

– А? – очнулась девчонка, – не, пою просто.

Анна с женщиной переглянулись.

– Она часто так делает. Иногда, как выдаст фразочку – аж до мурашек. Меня, кстати, Лидия Павловна зовут. Я слышала вы статью про озеро пишете. С нашим местным очевидцем общались? Васька Красников с наших Потоков.

– Нет, не слышала ни разу.

– А что Денис не рассказывал? – удивилась женщина.

Анна пожала плечами, стараясь скрывать свои эмоции.

– Вероятно не посчитал нужным.

– Он правда странный тип – этот Василий, но помню, когда с ним случилось, он только про озеро и тараторил. А еще заикаться стал после происшествия и прятаться от людей.

Вот это упущение! Она должна его увидеть, этого Ваську! Анна даже оживилась.

– Вы говорите он в вашем поселке живет? Далеко отсюда?

– Чуть меньше часа на автобусе.

– Девушка, заказываете билет?! – крикнула из окошка кассирша.

Анна размышляла. Заманчиво было задержаться до вечера и поговорить с очевидцем. Денис специально умолчал об этом. Ну, как всегда!

– Девушка?! – повторила кассир.

Толпа загудела, а Савина все никак не могла решиться.

– Мы сейчас едем домой. Если хотите, как раз покажем вам, где он живет, – предложила Лидия.

– Да, приглашаем в гости! – взбодрилась Настя. Она сегодня была непохожа сама на себя. Спокойная, веселая и расположена к Анне добродушно. Даже странно.

– Уговорили! Возьму билет на вечерний поезд, – Савина повернулась к кассе и сделала заказ.

Багаж сдали в камеру хранение и вскоре они уже ехали на автобусе в Потоки.

Настя укачалась. Лиде было не до разговоров, потому можно было предаться размышлениям. Сколько Анна еще не знает? Может этот Василий расскажет что-то о серой дымке? Денис будет в бешенстве, если узнает. А что это она за него думает? В конце концов, ему на нее плевать.

– А Денис сейчас где? – тихо спросила Анна, когда Настя задремала у Лиды на плече.

– Работает. Кажется, с туристами в Северном поселке. Там так красиво-о-, – мечтательно протянула женщина. – Но я не особо интересуюсь подробностями. Племянник довольно скрытный у меня.

– Я заметила, – болтнула Савина. Тетя Лида лукаво усмехнулась, будто все понимала. Почему не понимала только Анна? Она отметила строгие черты лица женщины: самая обычная, но чувствовалась приятная интеллигентность. Маленькие серьги-бусинки в ушах, короткая стрижка, одежда просторная, но подобрана со вкусом.

– Денис очень хорошо отзывался о тебе. Восторженно описывал твои замечательные фотографии, даже в интернете нашел.

– Правда?

Женщина закивала.

И почему от этих слов становилось так горько во рту? Анна проглотила напускную фальшь. Говорил о ней? Хвалил даже! Какое вранье!

– Я Дениса несколько дней не видела. Он Настю у меня оставил и сказал, что загружен сильно. Сейчас каникулы, мы с ней всюду вместе. Вот, вчера к бабушке ездили в соседний городок.

Автобус, миновав табличку «Потоки», свернул с трассы, и еще некоторое время ехал вдоль кукурузных полей. На душе Анны было тревожно. Дыхание замирало. Она вспомнила, что последний приступ был вчера. И сейчас боялась, что ее скрутит в неподходящий момент. Нужно просто ровно дышать. Ведь сказали же – это паника. Дышать, всего лишь, дышать…

Лидия Павловна, засуетившись, стала будить Настю. Вот и приехали. Сердце глухо отбивало танго в груди. Страх? Неужели Анна боится встретить Дениса? Еще чего!

Красникова они не достучались. Соседка крикнула, что он в магазин побежал.

Пошли дальше по улице. Недалеко показался приземистый беленый дом, возле него в небо упирались пышные голубые елки. Анна засмотрелась, не заметив, как Лидия Павловна завернула к воротам.

– Заходи. Попьем чай, а потом еще раз к Василию сходим, вдруг он вернется, – ласково говорила тетя Дениса. Савина колебалась. Настя тут же взяла ее за руку и потянула во двор.

– Пойдем, я тебе своих питомцев покажу.

– Это ты о трех карасях в банке? – засмеялась женщина. – Плавают бедные в тесноте. Уже так выросли, что не помещаются, – объяснила она Анне.

Савина улыбнулась. С тетей Лидой и Настей было легко. Она с трудом верила, что Разумов их родственник.

В холле Анна долго не могла настроить зрение после солнца. Настя, не отпуская ее руку, тянула дальше.

– Вот. Смотри. Денис на день рожденья подарил, – Настя показала пальчиком. В трехлитровой банке плавали золотые рыбки: две бронзовые с красными боками и одна черная. Они, вальяжно размахивая хвостами, подплывали к верху и бесконечно хватали воду губами – выпрашивали корма. Анна достала фотоаппарат и сделала несколько снимков девчонки рядом с импровизированным аквариумом. Ее слегка покоробило, когда она вспомнила, что Денис купил ей дорогую камеру, а здесь рыбки плавали в простой банке. Невыносимо быть причиной чьих-то неудобств или растрат. Да и ради чего?

Оглянулась. Никакого шика – все скромно. Небольшой старый диван под стенкой, шкаф для верхней одежды, несколько полок. При входе стояла старая облупленная тумбочка, на ней разбросаны пучки ключей. Ковры – вытертые, обои – выцветшие. Ни царских хоромов или золотых канделябров. Слишком просто и скудно.

Тетя Лида возилась на кухне. Оттуда доносился шум закипающего чайника и хлопанье дверцы холодильника.

На стене возле дивана висели картины. Анна подошла ближе. На одном фото Денис с Настей, на другом – молодые мужчина и женщина – вероятно их родители.

– Мама с папой, – подтвердила Настя. Девочка говорила об этом спокойно. – Пойдем! Я тебе свою комнату покажу!

Девочка была оживленная. Без странных выражений или слов – нормальный, простой ребенок. Но Анна чувствовала в ее присутствии какой-то трепет. Все-таки их знакомство хорошо врезалось в память.

– Настя, погоди, экскурсовод ты наш. Пусть Аня передохнет. Присаживайся, дорогая. Вот печенье, чай, – тетя Лида была очень открытой. Относилась к Анне, как к другу семьи. Савина смущалась от чрезмерного внимания, но потянулась за лакомством.

– Спасибо большое.

– Денис сам их печет для Насти.

Рука замерла над тарелкой. Какой хороший. Аж противно! Но все же, чтобы не обидеть тетю Лиду, Анна взяла печенье. Это было вкусно. Савина не удивилась. Запила чаем приторное воспоминание чудо-каши и прожевала остаток печенья. Второе уже не рискнула брать. Слишком больно вспоминать.

Настя как раз убежала к себе в спальню, и Анна решилась спросить:

– Вы сказали, что случилась авария? Девочка не сильно волнуется на этот счет. Сколько времени прошло?

– У Наташи схватки были. Они как раз в больницу ехали, – давняя боль промелькнула в глазах женщины.

Анна съежилась.

– До совершеннолетия Дениса они у меня жили, а потом он работать стал и забрал сестренку сюда. В родительский дом. Тяжело было их отпускать, но племяша упертый. Сказал, что сам справится и сделал это. Но тяжело было. Ни юности, ни подростковых шалостей. Денис не знал, что это такое. И отталкивал от себя всех и вся. Хорошо хоть друзья хорошие попались. Стас и Влад – отличные ребята. Он с ними – не разлей вода. Жаль только Влад живет не здесь…

Анна вжалась в спинку кресла, почти не разбирая слова тети Лиды. Вот почему Разумов не говорил о себе – не желал теребить душу. Здесь и его чрезмерная скрытность стала понятной. Не позволял себя жалеть. В этом они даже похожи. Анна также держала все в себе и редко делилась проблемами с друзьями. Им только ее скуления не хватает.

Вот только это не объясняло его страха перед озером и запрет сделать фото дымки. Стоит ли в этом копаться?

– А как авария случилась? – поинтересовалась Анна, сделав очередной глоток чая, показавшийся слишком горьким.

– Денис никогда не рассказывал. По заключению криминалистов Андрей с управлением не справился. Это было страшно. Машина, словно обняла дерево, – Лидия приложила руку ко рту и замотала головой. С уголков глаз по щеке побежали слезы. – Денису повезло, что он сзади сидел, а Наташка – сестричка моя бедная, спереди. Основной удар на левую сторону машины пришелся. Андрей даже не понял, что случилось. Благо ребенка спасли. Намучался тогда Денис, только ради Насти и держался.

Анна сглотнула тяжелый ком, подступивший к горлу.

– А что это у девчонки за высказывания? Мы, когда первый раз встретились, я жутко испугалась, – совсем осипшим голосом пробормотала Савина.

– Денис говорит, что это – последствия ее родовой травмы. Она ведь месяца два в реанимации лежала с сотрясением. Чтобы Нату из машины достать, пришлось кузов разбирать на кусочки. Ой, жутко. Там дорога такая опасная, после них еще не раз аварии случались. А когда, в один раз несколько машин провалились под землю – вообще закрыли трассу.

– Да, об этом слышала.

– Кстати, – Лида обернулась, и убедившись, что Настя все еще в своей комнате, продолжила шепотом: – Настюшка иногда, как скажет – так оно и сбывается.

Что-то внутри хрустнуло, слово нить в сердце порвалась. Анна сжала руки до боли, чтобы протрезветь от услышанного. Неправда!

– Глупости…

– Точно тебе говорю! В прошлом году она вот так глаза закатила, – женщина изобразила гримасу, – я как раз банки закатывала. Девчонка, как ляпнет: «Зря, зря, зря… бесполезный труд». Я потом забыла. Сложила все в погреб и спокойно огород к зиме готовлю. А в начале осени рухнула моя полка с консервацией и все – сбылось. Таких случаев много, все и не припомню. Но сейчас стараюсь прислушиваться к ее бормотанию.

Анна все не могла выдохнуть. Душу скрутило в тугую веревку.

– Может просто совпадение?

– Нет. Вот еще в школе случай был. В первом классе, Настя девочку с параллельного поймала за рукав и стала трясти: «Останься дома, останься, не езди». Учительница говорила, что Настю еле отцепили от нее.

Лидия Павловна перевела дух.

– И? – не терпелось Анне. Эмоции зашкаливали, дыхание причиняло боль. Зря она поехала сюда – нужно было садиться на поезд, как задумывала. Липкое предчувствие расплывалось по венам.

– Пропала эта девочка. Уже три года прошло. С тех пор на Настю, как на прокаженную смотрят, а она не помнит этих свои «всплесков».

– А психиатр, что говорит? – с трудом выдавила Анна. Унять дрожь рук уже не получалось. Она сжала их до боли, продолжая внимательно слушать. Каждое слово, словно горячая игла, вонзалось в сердце. Нужно убираться, убегать, скрыться, испариться! Ей нельзя быть здесь.

– А! – Лидия досадно махнула рукой, – знаешь, как они – много рассуждают, а помощи никакой. Говорят, что явных нарушений психики у нее нет, но есть отклонения от нормы. Но помочь не могут.

Настя забежала в гостиную со стопкой бумаг.

– Аня, смотри, как я умею рисовать! Тетя Лена учила.

Савина стала рассматривать рисунки, но они расплывались и двоились. Невыносимо хотелось кричать. Во рту растекался такой жуткий горький привкус, что не получалось здраво мыслить. Будто напилась кипятка и опалила себе пищевод. Все горело внутри и пылало. Не надо сейчас, не надо. Как ей нужна сила!

– Ты умница. Очень красиво, – тяжело выдохнула Савина, справляясь с переживаниями. На рисунках Насти была природа, зверушки, домики… А вот эта картинка странная – она выбивалась не только своей мрачной окраской, но и тематикой и стилем исполнения: пол лица страшного существа и огромный красный глаз полный боли. Анна вспомнила свой сон и мальчика на велосипеде. Сглотнула.

– А это тоже ты рисовала?

Настя вытянула листик, пожала плечами.

– Здесь все я рисовала, но некоторые я не помню, как. У меня бывают провалы памяти. Денис говорит, что я перерасту это.

– Конечно. Обязательно перерастешь, – автоматом ответила Анна, стискивая тонкую бумагу пальцами.

Настя попросилась пойти гулять к подружке и тетя Лида ее отпустила. Женщина засуетилась убирать чашки, Анна вызвалась помочь. Да и ей просто необходимо отвлечься от тяжелых темных мыслей.

– А когда автобус на вокзал? – спросила Анна, подавая женщине поднос с печеньем.

– Они каждый час ходят. Не волнуйся.

Слегка кружилась голова, но Анна держалась и не подавала виду. Сейчас бы освежиться.

– А ванная где?

– Пройди вглубь дома и направо.

Из зеркала на Анну уставилась измученная женщина с серыми потухшими глазами. Руки непроизвольно дрожали и унять это она уже не могла.

Умылась прохладной водой. Склонила голову и долго смотрела, как падают капли с лица, стекая по стенкам умывальника и исчезая в сточной трубе. Это было ошибкой – ехать сюда. Но нет же! Снова с головой в прорубь!

Ужасно мутило, во рту царапало сухостью и крошками печенья. Направившись на кухню, Анна решила попить воды. В коридоре остановилась от головокружения, вцепившись в край двери.

– Что ты здесь делаешь?! – грозно спросил Денис.

Анна вздрогнула от почти физической внутренней боли, сковавшей тело. Проводник стоял в гостиной и сверлил ее взглядом. Савина попыталась что-то сказать, но не смогла. Слишком хотелось пить.

– О, привет, Денис! Как хорошо, что ты вернулся раньше! Мне срочно убегать надо. Проведешь Анну на автобус? – выбежала навстречу тетя Лида. Вытерла руки о передник и стала его снимать.

– Да, конечно, – он, скрипнув зубами, смотрел Анне в глаза. Это был тяжелый туманный взгляд, который словно выворачивал душу наизнанку. Провалиться бы на месте! Но сейчас ее больше беспокоило сбившееся дыхание и знакомый ком в горле.

Тетя Лида быстро попрощалась и ушла.

Когда дверь за ней захлопнулась, Анна в очередной раз вздрогнула.

– Ты решила, что мало озера и фотографий? Решила здесь покопаться? – голос Дениса походил на удары молота. Хотелось ответить, но не получалось.

Разумов бросил ключи на тумбочку. Они болезненно звякнули. Анна съежилась от резкого звука. Проводник подошел ближе – яростный, дерзкий взгляд. Казалось от него сейчас в голове прожжётся дыра и Анна упадет замертво.

– Что ты молчишь? Сказать нечего?

Денис сделал еще несколько шагов к ней. Анна отступила вглубь коридора. Боль в трахее стала невыносимой. Савина понимала, что происходит, но так не хотелось пасть еще ниже и позволить Разумову себя жалеть.

– Что ты за дурочка? Ну, чего ты пытаешься добиться? Что найти в моем доме? Призрака? Узнать тайну озера? Что ты хочешь от меня? Ты же вроде собиралась уехать? А?! Отвечай!

Анна не заметила, как он схватил ее за локоть и встряхнул. Только почувствовала, как боль пронзила предплечье. Перед глазами все поплыло. Она уперлась спиной в холодную стену, чтобы удержаться на ногах.

– Отпусти, – проговорила Савина одними губами.

– Отпущу, конечно! Вышвырну из дома и отпущу! – Денис потащил ее в гостиную. Анна попыталась вдохнуть, но уже не смогла. Хрип вырвался наружу. Ноги путались, она, спотыкаясь, плелась следом и заваливалась набок. Возле двери закашлялась в руку. Умоляюще подняла взгляд на Дениса – его брови сошлись не переносице, глаза метали искры. В последний миг лицо проводника изменилось, он что-то закричал, но Савина уже не услышала.

Я чувствую тебя…

Анна очнулась и открыла глаза. На стене мерно тикали часы, а с улицы доносилось пение птиц.

Приподнялась и осмотрелась.

Она лежала в гостиной на диване. На голове прохладная ткань, сложенная в несколько раз. Анна скомкала пальцами знакомый плед в клеточку. Тот самый, которым Денис кутал ее на озере. Тело бросило в озноб. Нужно уходить! Выслушивать его еще раз – не хотелось.

Анна отбросила покрывало и быстро встала. Качнулась от головокружения, но удержалась. Сделала глубокий вдох. Нужно уходить, убегать. Исчезнуть из жизни Дениса. Навсегда! Ради него же. Ради себя.

Схватив чехол с камерой, направилась к двери. Пока обувалась, зацепилась рукой за тумбочку. Мельком глянула и застыла. В одной связке ключей был черный камень. Анна непроизвольно потянулась пальцами.

Кажется, время остановилось. Тот самый! Денис знал, что она его ищет и не сказал ни слова. Турмалин все время был при нем. То есть ныряние и поиски показушные? Да что в нем особенного, в этом камне?

Анна взяла в руки ключи и повертела ими перед собой. Шерл болтался на цепочке, мерцая на свету синими и серебристыми бликами. Пальцы коснулись его гладкой поверхности. Разряд тока помчался по руке до лопатки. В голову быстрыми слайдами ворвались неразборчивые темные картинки. Анна поморгала. Что это? Попробовала снова. Тоже самое. Пронзающая боль и в голове слайд-шоу. Разобрать в том мельтешении что-то конкретное слишком сложно.

С этим камнем что-то не так. Не раздумывая, Анна стянула кольцо. Бросила брелок в чехол с камерой и выбежала на улицу.

На пороге столкнулась с Денисом. Он был спокоен и удивлен.

– Анна?! Почему ты встала?

– Вот только не надо притворствовать. Мне твоя забота не нужна! – бросила ему в лицо и попыталась обойти. Но Денис крепко схватил ее за руку.

– Ты после приступа. Опомнись. Я отвезу тебя куда нужно. Не горячись.

– Мне уже ничего не нужно. Тем более, от тебя, – процедила Анна сквозь зубы. Ей так хотелось его порвать на кусочки.

– Я был резок, но и ты хороша. Зачем сюда приехала? Как я должен был реагировать?

– Меня твоя тетя и сестра пригласили. Я не к тебе приходила! Кто знал, что ты вернешься раньше? – смысл перед ним оправдываться? Анна прикусила губу, злясь на себя за слабость.

– То есть ты решила покопаться в моей жизни, поразнюхивать, при чем за моей спиной? Конечно! Я гарантировано не вмешаюсь, ведь не узнаю об этом! – Денис расходился: глаза метали искры, рука все еще больно сжимала локоть.

Анна резко высвободилась.

– Я не копалась! Я хотела всего лишь с очевидцем поговорить. Ты ведь не удосужился сказать об этом. Хранишь какую-то тайну, запрещаешь снимать! Ведь не зря же ты ходил вокруг меня. Не оберегал, не заботился, а только делал вид – просто преследовал свои цели. Чтобы. Никто. Не узнал!

– Какая проницательность! – покривлялся Денис. – Знаешь сколько таких, с длинным носом, сюда приезжало? Но, блин, одна ты так вцепилась в эту историю, что пришлось ходить за тобой по пятам.

– Да кто просил тебя?

– В том то и дело, и тебя никто не просил приезжать сюда. Ты влезла не в свое дело и еще кого-то обвиняешь.

– Не было такого, я не обвиняла. И не я взялась за это дело, а мне его поручили! – Анна снова попыталась пройти дальше, но Денис преградил ей путь. – Я благодарна тебе за внимание, за то, что не бросил на озере. Все эти приступы… Ты спасал меня каждый раз. Вот только я не понимаю зачем? Если я такая ничтожная, почему ты меня не оставил там – подыхать под дождем?

Его ресницы дернулись, глаза, как будто вспыхнули огнем.

– Я делал свою работу, – прорычал Разумов, снова вцепившись в ее руку, где уже наверняка останутся синяки. Анне показалось, что он дотронулся раскаленным металлом и прожег ее тело до косточек. – Или ты и в этом меня упрекаешь? То, что я тебе не говорил правды – не значит, что я желаю зла. Просто хочу, чтобы ты убралась из города!

– Я уберусь, когда ты меня отпустишь! – прокричала Савина, брызгая от злости слюной. Сейчас она Дениса ненавидела за все, что ей пришлось пережить, словно корень всех злоключений был именно в нем. Так хотелось на кого-то сделать виноватым. Эти тайны и секреты прожгли в сердце бездну.

Разумов ослабил хватку, а затем и вовсе отпустил. Анна хотела уже уходить, но все же сказала:

– Получается, что ты не желаешь зла, но делаешь его. Пользуешься, а потом выбрасываешь. Жаль, что я не умею вырезать из головы память.

– Да ладно – случайный перепихон. Не поверю, что для такой как ты – это слишком важно.

Рука сама дернулась, и Анна влепила Денису звонкую пощечину

– Сучка! – заскрипел он, поймав запоздало ее кисть.

Сжавшись, Анна стиснула губы и отвернула лицо. Она готова была принять его удар. Но Денис лишь оттолкнул ее от себя, как прокаженную, и, сплюнув в сторону, прорычал: – Вали отсюда и, сделай милость, чтобы я никогда в жизни тебя больше не встретил!

Разумов развернулся и ушел в дом. Дверь хлопнула с такой силой, что Анна содрогнулась. Последняя прощальная дрожь промчалась от лопаток до колен.

– С удовольствием! – пискнула Анна уже пустой тропинке.

Выйдя на дорогу, Савина дернулась от грохота железной калитки за спиной. Словно захлопнулась крышка надежды. И тут же повисла тяжёлая тишина.

Голубая елка приковала взгляд. Дерево качнулось в сторону и, словно потянулось к соседке, такой же хвойной, пытаясь обнять ее косматыми ветками. Вторая же была повыше, стояла ровно и не шелохнулась. Упрямая.

Не убежишь…

Зашелестел тихий голос за спиной.

Анна обернулась. Никого.

Птицы на ветке ореха умолкли и только, когда Савина сделала болезненные два шага вперед, застрекотали с новой силой. Она подняла голову и посмотрела сквозь пучки широкой листвы. Осколки нежно-голубого неба, как россыпь лазуритов, просматривались через плотную разлогую крону.

Никто не звал позади, никто не встречал впереди. Один путь – вдаль – в неизвестность и неизбежность. А ноги не несли. Душу сковало так, что сделать вдох было равносильно глотку соляной кислоты.

Анна посмотрела в конец улицы. Широкая асфальтированная дорога с приземистыми домиками по бокам. Тихо и уютно. Деревья разбросаны под заборами и по усадьбам. Их кудрявые листья, словно великаны с лохматыми лапами, обнимали стены домов и укладывались на крыши. Пышно цвели цветы во дворах. Особенно много красных и оранжевых оттенков.

В нескольких шагах, на другой стороне дороги, одиноко высилась береза. Она выгнулась навстречу прохожим и почти коснулась своими косами разгоряченного асфальта. Анна подошла к ней, кажется, ноги передвигались на автомате. Просто несли куда-то. Коснулась пальцами ветвей. Тонкие, хрупкие. Несколько листков оторвались и по спирали опустились к ногам. Нужно вырвать все мысли. Вот, как эти зеленые сердечки березы, и все отпустить. Больно? Не важно. Так нужно.

Савина прошла дальше и обернулась. Две елки все еще укоризненно качали верхушками, будто осуждая ее. Нет! Она поступила правильно! Никому не позволено играть с ней, как я тряпичной куклой. Никому.

Посмотрела на калитку. На ее узорчатый верх, сваренный из тонких прутьев. Во дворе никого. Бросила мимолетный взгляд на беленый дом под елками. В последний раз.

Дороги Анна не видела. Шла вперед и безмолвно кричала. Слезы стекали по щеке и жгли кожу. Рука все еще горела от пощечины. Но больнее всего было от черной дыры в сердце. Кажется, туда затягивало все хорошие моменты и воспоминания. Хотелось найти что-то острое и кромсать себе грудь, чтобы избавиться от агонии. Просто удалить и все!

Проходя мимо дома Красникова, Анна заметила сутулую фигуру у ворот. Стерла слезы и, набравшись смелости, подошла ближе. Да, видок у нее сейчас отвратительный, но другой возможности может не быть.

– Василий? – попробовала она. Мужчина присел под ворота, прячась.

– Уход-д-ите, я ничего н-не з-знаю.

– Я же еще ничего не спросила, – прыснула Анна. Сумасшествие какое-то! Никто ничего не хочет говорить. Что же там было на озере, что все так скрывают? – Вы видели дымку, да? – Анна заглянула через забор. Испуганные карие глаза впились ошарашенный взглядом. Плечи худого мужчины сжатые, руки заломлены. Он безумно оглядывался и прижимался к железу.

– Н-н-не с-с-спрашивайте! Я н-н-е хочу от-т-вечать!

– Что вы видели на озере? – не сдавалась Савина. Хоть что-то она должна выловить из его бормотания.

– Н-не хочу! Я ничего не видел! – он говорил так испуганно и эмоционально, что изо рта брызгала слюна. – Вон! Уходите прочь! Все! Уход-д-дите!

Он подхватился и убежал во двор, скрываясь за зарослями жасмина. Анна все еще слышала его причитания, хотя уже не разбирала слов.

Униженная, раздавленная и непонятая она поплелась на остановку. Больше ей здесь делать нечего.