Анна стоит на берегу моря и смотрит на уплывающий корабль с белыми парусами. Вот-вот горизонт сплюснется и оставит вместо вытянутой мачты длинную темную полосу.

Оглядывается. Знакомое до боли поле. Она знает, что это не маки под ногами, не пятна карминовой акварели. Снова смотрит на море, но оно неожиданно исчезает – теперь там расстилается бесконечный зеленый простор с кровавыми кляксами.

Снова сон. Такой живой и натуральный, что Анне кажется, что остальная ее жизнь – иллюзия, а это – реальность.

В прошлый раз белая девушка сказала, что нужно добраться до нее, коснуться. Но где ее искать?

Анна долго всматривается в глубокую зелень. От красных точек рябит в глазах, а на горизонте появляется белое пятно. Савина срывается и бежит вперед. Ноги царапают острые струпья и палки. Неприятно чавкает красная жижа. На глазах из земли вырастают лапы чертополоха, и обходить их некогда. Все равно это сон. Анна, не раздумывая, бежит дальше. Терпит резкую боль: острые колючки впиваются в кожу.

Девушка в белом оказывается совсем близко. Савина пытается прокричать, но изо рта вырывался только свист. Ноги раздираются в кровь о мелкие колючки. Все это сон, сон, сон…

«Быстрей! Кончается время!» – вопит в голове женский голос.

«Кто ты? Что тебе нужно?» – остается сделать несколько шагов босыми ногами по острым камням. Анна останавливается на миг и, выдохнув, решается.

Камни не просто острые, как бритва, но и горячие, словно выпавшие из жаровни угли. Все равно это нереальность.

«Никогда не знаешь, где кончается настоящее и где начинается иллюзия», – девушка тянет руку, и Анна, скорчившись от боли в ногах, хватает ее за пальцы.

Картинка вмиг меняется. Они оказываются в небольшой беседке с белыми занавесками, которые трепыхаются от нежного ветра. Пахнет морской водой, тихо шуршат волны.

– Здравствуй. Я – Роксана, – девушка кажется невесомой, почти прозрачной. Белые волосы, брови, ресницы, глаза серебристые, словно из бисера.

– Что вам нужно? Почему я здесь?

– Я не могу внедриться в твой сон, потому мне пришлось позвать тебя в свой.

– Я не понимаю.

– Да это неважно. Ты столько времени ждала правды. Готова ее услышать?

Анна, заломив руки, кивает. Смотрит на свои ноги без единой царапины и спокойно выдыхает. Всего лишь сон.

– Дмитрий – не просто дух или призрак. Он одержим местью.

– Местью кому? – непроизвольно переспрашивает Савина.

– Не перебивай, времени у нас немного. Он пытается уничтожить всю семью Разумовых.

– Что? Но зачем?

– Лучший друг сбросил Дмитрия со скалы, а затем женился на его девушке, которая была беременна. Этого друга звали Андрей.

– Денис Андреевич, – говорит Анна вслух и глушит поток горьких мыслей.

– Да, он отчим Разумова, – Роксана словно неживая. Просто сидит и шевелит губами без единого движения телом. Ни жестов, ни эмоций. Говорит, как кукла. – Дмитрий уже пытался это сделать, подстроив аварию, но Денис и Настя были облучены озером, и выжили.

– А при чем здесь я?

– Денис любит тебя, значит через тебя можно к нему добраться.

– Но…

Бледнолицая подняла указательный палец, намекая на то, что времени в обрез. Анна сглатывает еще один вопрос.

– У озера есть древняя легенда: «Когда спускается туман, пройди сквозь него и получи невероятную силу». Это и случилось с Дмитрием и всеми остальными, и с тобой в том числе. Твой папа заразил тебя, когда зачал. Но все волшебство имеет срок и за него, конечно же, приходится платить. Оно недолговечно и связывает с источником, а еще изнашивает тело. Ты видела болезнь отца и смерть Вересова.

Анна набирает полную грудь воздуха, чтобы выпалить один из тысячи вопросов, но Роксана мотает головой.

– У облученных не может быть детей, но вопреки всему родилась ты и… Настя. Ты с обратным эффектом, что случается еще реже, чем рождение детей от зараженных.

– Но он уже не действует. Камень и лекарство не влияют на меня больше.

– Сейчас период Семиденья. Это временно.

– Какой период?

Роксана смолкает на несколько секунд, склонив голову на худое плечо, а затем продолжает:

– После твоего дня рождения семь дней озеро не властно над тобой. Не забивай себе голову мелочами, смотри глубже. Я хочу, чтобы ты поняла, что нужно сделать.

– Это вы передали лекарство? – Анна все-таки вставляет вопрос, который мучает ее с самого начала. Получает кивок в ответ и грозный взгляд. Ветер сильней треплет белые занавеси, подгоняя. Заставляя волноваться.

– Заканчивается время, а я еще не сказала тебе самое важное. Ты смогла раскрыть свои способности, не без моей помощи, но смогла. А теперь нужно правильно их использовать. Поглоти Дмитрия, и его тьму. Не позволь Денису убить, даже случайно. Если это случится, мрак вселится в Разумова, и ты потеряешь любимого навсегда.

Беседка скрипит от порывистого ветра, занавески разлетаются в разные стороны, усиленно отхлестывая белыми хвостами по деревянным сваям. Волосы Роксаны вздыбливаются, словно пена бушующего моря.

Сначала отлетает крыша, оставшиеся балки наклоняются, а потом и вовсе заваливаются с оглушающим грохотом. Роксана сидит неподвижно, ее лицо опутывают, как пауки, серебристые волосы. Настоящая восковая кукла. Без души.

– Ты должна остановить его-о-о! – мягкий голос переходит в писк. Затем сумасшедший ветер налетает на беседку и их, подбрасывая вверх, вертит смертельным вихрем.

Высокий женский крик резко вырвал Анну из сна. Затемненная шторами комната была пуста, за окном протяжно взвывал ветер.

Снова кто-то закричал. Узнав Настин голос, Анна подхватилась. Запуталась в длинной ночной сорочке, мокрой и пропахшей потом и чуть не свалилась около громадной кровати. Их с Денисом постели, где они засыпали прошлую ночь. Как они добрались домой? Или все это снилось? Тень, авария, дождь…

Волосы слиплись, кожа головы болезненно стянулась на затылке. На тумбочке: градусник, вода и какие-то таблетки. Сколько она пролежала? Как они домой добрались? Было ли это на самом деле?

Настя не прекращала кричать. Анна выбежала из комнаты и, стукнувшись боком об угол, залетела в кухню.

– Настя, что случилось?

Девочка стояла возле окна и кусала пальцы. Она неторопливо обернулась, глянув на Анну заплаканными глазами.

– Поздно. Он пришел, – сказала тихо и, заскулив, осела на пол.

– Где Денис? – спохватилась Анна. Настя показала рукой в окно, но головы не подняла. Ее трясло. Она мычала так истошно, что сердце сжималось от боли.

Нет! Нужно остановить его! Бросившись вперед, Анна присела и хорошенько встряхнула девчонку.

– Что бы не происходило, не выходи на улицу! Хорошо?

Девочка закивала, как болванчик. Из ее озерных глаз бесконечно текли слезы, она размазывала их кулачками по бледному лицу и топорщила рукой челку.

– Спаси его, Аня… Прошу тебя…

Некогда было успокаивать. Настя сильная и понимает, что происходит, лучше чем они с Денисом. Но где же он? Неужели Анна опоздала?

Еле натянув брюки на липкие от пота ноги, она надела колючий свитер, что неприятно касался чувствительной кожи. На ходу набрасывая куртку, слишком большую для нее, от которой приятно пахло жжеными листьями и хвоей, Савина выскочила на улицу и замерла от влетевшего в грудь холодного воздуха.

Небо затянуло черными тучами, над головой визгливо кричали вороны, деревья выгибались и почти ложились в одну сторону. Две ели у входа во двор, прижавшись друг к дружке, уныло скрипели стволами.

Преодолевая ветер, Анна обошла вокруг дома и остановилась у лестницы приставленной к стене дома. Перекладины были обломаны, на одной четко просматривался отпечаток руки в крови. На бетоне размазались еще красные капли.

– Дени-и-ис! – закричала Анна и испугалась собственного голоса. Оглянулась.

Был день, но непогода так затянула небосвод, что стало темно, будто сумерки вот-вот захлопнутся и сожрут их навсегда. Сад походил на кипящий котел со смолой. Сердце подсказывало, что нужно идти туда, и Анна шла. Ноги еле передвигались. Слабость и ломота в мышцах скручивали, а ветер забирал слишком много и так иссякших сил.

Пройти через пустую ровную поляну было трудней всего. Ухватиться не за что, а шквальный ветер сбивал с ног. Согнувшись почти вдвое, Анна добралась до первых деревьев: молодых яблонь, которые сейчас сыпали на голову сухие острые листья, забивая трухой глаза и попадая в рот.

В какой-то миг ветер взвыл так сильно, что Анна прикрыла уши. А затем она оказалась в каком-то странном вакууме: резкая тишина и только карканье в сплетении ветвей. Вышла из-под деревьев и посмотрела в небо. Черный вихрь крутился прямо над головой, в его высветленном центре парила стая ворон. Медленное вкручивание и воздуховорот стал опускаться.

Они в центре бури. Времени оставалось ничтожно мало. Нужно найти Дениса!

В саду что-то копошилось и хрипело. Так далеко, что не получалось ни услышать, ни увидеть.

Анна сорвалась с места и побежала по склону на звуки. Чуть глубже деревья казались более старыми и разлогими. Ветки больно секли по щекам и хлестали, как злой родитель. В назидание. В наказание.

«Приш-ш-шла-а-а» – зашепталось со всех сторон. Она уже знала этот голос, боялась его, но знала, что ей придется встретится с ним лицом к лицу.

«Что тебе нужно?» – мысленно задала глупейший вопрос, словно это поможет выиграть время. Ждала ответа, а сама бежала вперед и искала Дениса. Под деревьями стало слишком темно, в радиусе двух метров хоть глаз выколи – ничего не выдно.

Анна остановилась. Прислушалась. Зашуршало справа. Рванулась туда.

«Ис-спи-и-ить тебя-а-а» – голос Дмитрия погрузил в странный односекундный транс. Тело свело судорогой от его булькающего тембра. Анна до конца не понимала в голове он звучит или нет.

– Дени-и-ис, где же ты?! – закричала, срывая голос. Затишье разнесло звук по всему саду.

– Уходи, глупая! – едва различила ответ Разумова среди тихого шелеста листьев. Побежала к нему. Несколько раз споткнулась, разодрала брюки, ветка зацепила колено.

– Я не позволю тебе! – выкрикнула Анна и вынырнула на небольшую поляну. Денис стоял боком, скорчившись от боли. Дмитрий по другую сторону: высокий, грозный, как исполин. Черные волосы метаются в бешенном танце, а золотистые глаза рассыпают перед собой злобу и мрак.

Взвизгнуло над ухом и ветер обрушился на подлесок. Заскрипели деревья с новой силой, замотались ветки и песок, как наждачка, протёр по лицу.

Савина набрала воздуха в легкие, чтобы закричать, но мужчины уже прыгнули друг на друга и покатились по земле. Звук хлестких ударов и крепкая брань смешивались с шумом непогоды.

– Остановитесь! – Анна кинулась вперед. Голова кружилась, ноги не хотели сгибаться. – Это нелепо! Прекратите! – захрипела сорванным голосом и кинулась их разнимать. Получила отмашку по лицу и, отлетев на несколько метров, ударилась спиной о громадное дерево.

Сквозь пелену, застлавшую глаза, Анна видела, как мужчины катаются по земле. Отчетливо слышались шлепки по лицу, затем они изменились на хлюпающие, а позже на хрустящие. Было страшно, хотелось помочь и заставить их опомниться, но силы покидали ее и подняться не получалось.

Какое-то время Дмитрий нависал сверху над проводником, но Денис тут же выкручивался и изворачивался. Затем и вовсе придавил противника, сев сверху, после чего послышался ряд сокрушающих ударов.

– Денис, я знаю ты меня слышишь, – проговорила Анна одними губами, слизывая непроизвольно сладко-соленую кровь. Из-за удара о дерево легкие не отпускало, и она едва могла шевелиться. Закашлялась и прерывисто выдохнула: – Дмитрий – твой отец.

Разумов замер.

– Что ты мелешь? – рявкнул в лицо противнику, но говорил Анне. Его руки остановились в миллиметре от прилично разбитого носа Димы. – Моего отца звали Андреем.

Дмитрий ехидно заулыбался окровавленной улыбкой.

– Твоя мама выходила замуж беременной, – сказала Анна, тяжело приподнимаясь и опираясь спиной о дерево.

– Эта мразь не может быть моим отцом, тем более, выглядит он слишком молодо, – Разумов тряхнул Дмитрия за ворот, все еще восседая сверху. Анна вдруг поняла откуда это едва уловимое сходство. Но Разумов не успокаивался: – Что ты молчишь, урод? Говори!

– Да, с твоей семейкой у меня свои счеты, – захрипел Дмитрий, вытирая кровоподтеки возле губ и наслаждением слизывая их.

– Денис, это все озеро. Оно дало нам с тобой способности, а неуспокоенному духу – тело.

– Бред! – Разумов отстранился и чуть приподнялся, все-таки отпустив Дмитрия. – Откуда ты знаешь? Анна, кто тебе сказал?

– Роксана, – пробормотала Савина.

Дмитрий вздернул подбородок и, сузив глаза, уставился на нее. Анна прикрыла от усталости веки и, сдерживая дрожь, добавила: – Она давно приходит ко мне в сны.

Открыла глаза слишком поздно. Яркий свет блеснул в полумраке и, разрезав воздух, впился Денису в грудь.

– Не-е-ет! – закричала Анна.

Разумова откинуло. Он слабо захрипел, дернулся, будто его потянули за нитку, и затих. Дмитрий подпрыгнул, слишком высоко, как для человека, и снова ринулся к Денису. Савина из последних сил подобралась, бросилась вперед и накрыла собой любимого.

Темнота хлынула высокой волной. Она проникла в каждую клетку тела и рвала душу на части.

Над головой выл, будто раненый зверь, ветер, но она слышала только собственный крик. Надрывно вырывалось дыхание, останавливалось сердце.

Анна знала, что Дмитрий ушел. Она всегда это чувствовала. Просто душу отпускало, как будто ослабляли тетиву.

Подняла осторожно голову и взглянула на Дениса. Он лежал на боку отвернутый от нее. Взгляд зацепился за резную рукоять ножа, и показалось, что грудь проводника не двигается.

– Денис, нет… ты не можешь меня оставить, – Анна аккуратно повернула его на спину. Он хрипло выдохнул и откашлялся кровью.

– Не бросай ее. Настю… Она сама не выживет, – мямлил Разумов посиневшими губами и комкал слабыми пальцами ее куртку.

– Не говори так, словно прощаешься. Ты знаешь, что я не отпущу тебя, – Анна всхлипнула и приставила руки к его ране. Из-за смешанных чувств и сковавшего страха, не получалось вызвать свет. Пальцы дрожали, в теле горели тысячи мелких заноз, саднящих и отвлекающих от важного.

– Аня, тебе силы нужны, не трать их на меня, – приложил холодную руку к ее щеке и вытер слезы. – Прости, измазал тебя.

– Глупый, не мешай, – всхлипнула Савина и отмахнулась. – Просто полежи тихонько.

Разумов был в свитере, нож, спутавшись в волокнах, качался от его прерывистого дыхания. Холодная рука безвольно спустилась по плечу Анны, больно задев слипшиеся волосы.

– Прости, что неосознанно втянул тебя в эту историю.

– Дени-и-ис, прекрати. Молчи. Ты меня отвлекаешь, – взмолилась Анна и снова собрала все силы, чтобы достучаться до своих способностей. Ведь Настю получилось исцелить. Должно получиться и сейчас. Но свет молчал, будто нарочно. Будто издеваясь.

– Ты три дня пролежала в бреду, – тихо прошептал Денис. – Иссякли силы. Не рви душу, отпусти меня.

– Я не могу… я не смогу без тебя… – Анна плакала, пытаясь собраться, но понимала, что ничего не может изменить.

– Не реви. Слышишь? Соберись и вывези Настю отсюда. Забери ее с собой в Центральный.

– Не говори глупостей, Разумов! Сам воспитывай свою сестру! Она же меня с ума сведет своими предсказаниями! – Анна улыбнулась сквозь слезы, а затем опустила голову и завопила сильней. – Дени-и-ис… она возненавидит меня, а я не смогу смотреть на себя в зеркало. Я не позволю тебе уйти! Прошу тебя, не надо.

Собралась и снова подставила руки к ране. Багряное пятно разрослось вдвое, фактура свитера потерялась. Пальцы зримо дрожали, и ничего не происходило. Бесполезно. Бессмысленно пройденный путь обрывался так нелепо. Почему сейчас она не может достучаться до света? Почему тогда, когда он ей нужен больше всего, его нет?

Денис что-то шептал, Анна невольно прислушалась.

– …уезжай с Аней, она защитит тебя. И ни в чем не вини ни ее, ни себя. Люблю тебя… – он откашлялся, и кровь залила его строгий подбородок и потекла по шее.

– Денис, прошу тебя, борись. Не позволяй Дмитрию взять верх. Я не смогу не винить себя, ты не можешь просить и меня об этом, – причитала Анна, удерживая трясущиеся пальцы над раной. Надеялась, что хоть блик, хоть один единственный блик сорвется и поможет любимому. Но света больше не было. И не было сил его вызвать. Что же не так? Она должна понять, как это работает!

– Аня, оставь. Иди сюда, – Денис приложил ладонь к ее шее и слегка потянул на себя. Савина склонилась. Его глаза затянуло бурой тьмой, он говорил тихо и прерывался на короткие вдохи наполненные бульканьем. – Мне кажется я любил тебя еще до встречи. Я виноват. Если бы отказался от похода до твоего приезда, все было бы иначе… но мне хотелось тебя увидеть, почувствовать.

– Милый, перестань. Все будет хорошо, я верю в это, – Анна расстегнула куртку и уголком свитера вытерла кровь с его губ. – Я не хочу даже слышать, что ты сдаешься.

– Не сдаюсь, – улыбнулся мягко Денис, – а освобождаю тебя.

– От чего? – воскликнула Анна и прижалась лбом к его лбу. Разумов был жгуче холодный, но привычно пах легкой хвоей и жженной листвой.

– От себя, – выдохнул проводник. Савина отстранилась, вытерла новый поток крови в уголках его рта.

– Я люблю тебя, глупый. Как ты можешь так думать? Не говори…

В его глазах на миг вспыхнуло счастье, но через секунду оно остекленело и застыло навечно.

Анна задержала дыхание, а затем закричала:

– Люблю тебя, слышишь?! – потрясла его за плечи, но веки Дениса уже не дрогнули.

Не может все так закончиться!

Холодная рука ужаса мерзко гладила по спине, тело выкручивало от несправедливости, а сердце рвалось на мелкие части. Поцеловав холодные неживые губы любимого, Анна завыла, как умалишенная: пронзительно, хрипло. Срывая остатки голоса.

* * *

Анна – наивная, тянулась за мной все время, как котенок за куском мяса. Вел ее, куда хотел. И она шла. Звал. И она приходила. Хотелось воспользоваться ее слабым телом, но нельзя было! Какая нелепость, все эти законы равновесия! Я и есть равновесие! Не сейчас, так стану им. Просто еще не накопил достаточно сил, чтобы пробудить настоящую сущность, но все еще впереди!

Я завел Анну в пещеру и подстроил обвал. Поддался темному импульсу. Злость залила сознание так, что я оставил всякие попытки приручить ее добровольно. Но, великая тьма, девушка чудом выжила, да и еще потом подумала, что это я ее спас. Глупая дурында! Как же! Чтобы она, в будущем, поглотила меня? Тьма! Не получилось избавиться от Анны и во второй раз, когда направил ее в болото – там Разумов вмешался. Та еще ошибка ритуала! И последующие разы он все время был рядом: возле обрыва – в последний миг поймал за руку; на реке – но снова Денис! И влиять на него нельзя было из-за договора, и калечить тоже! Какая пакость! Ну, ничего, с ним теперь покончено. Зря он нарушил слово, зря пошел против меня. С Анной тоже скоро разберусь, подождать совсем чуть-чуть осталось. Сосуд энергии наполнится, и я вернусь за ней.

Жаль, с того времени, как получилось наладить связь, у меня было влияние только на сны Анны и видения. Вкусно было питаться ее полуобморочным состоянием и водить по краю безумия. Единственное незапрещенное наслаждение. Экстаз, не приводящий меня к цели, только раздражал еще больше, хотелось еще и еще… Ее пить можно только, как десерт, а сил и энергии из нее не получить.

В этой Анне есть что-то притягательное, мало того, что сосуд попался прекрасным, но и вместительным, объемным на мысли, страхи, иллюзии. Не даром Разумов жизнь готов был отдать. Ну, а я что? Тьма со светом не могут быть вместе. Пустотой я стать не желаю, так что исход все также в мою пользу. Завоевать ее я пробовал, но она принадлежит другому с первого дня нашей встречи, вопреки законам равновесия. Существовать рядом невозможно: после Семиденья кто-то должен пасть. Мы не инь и ян, которые дополняют друг друга, мы – противоположности, которые тянут материю в разные стороны. Чья сторона сильнее – туда и перевес.

Камни отмечали тех, кто был со мной связан. Без них облученных людей ждала мучительная смерть, а еще все адепты должны были находиться поблизости источника, чтобы я мог вовремя их призвать и использовать для ритуала, но, вот, где крылась настоящая тьма! вмешалась Глоу – искательница Шании. Она все нарушила! Вмешалась в равновесие и оставила меня на десятки лет без новых душ. Я был зол, как же я был зол!

По легенде Шания рождается раз в несколько столетий. Она вселялась в хрупкое женское тело и после совершеннолетия может поглотить меня – Шедо, но для этого нужно было пройти путь раскрытия, принятия и самопожертвования. Убить ее легко, нужно было только все правильно рассчитать. Или нет? Почему я не человек?! Я бы воспользовался Анной, вкусил бы ее еще при первой встрече. Она была доступна, полна сомнений и неокрепших чувств. Но нельзя, нельзя, даже помыслы опасны. Стоит посягнуть на свет, и тьма поглотит всецело, черная дыра сомкнется, и я исчезну во мраке на много веков.

Так что, если ничего не выйдет с основным планом и его производными, буду довольствоваться малым и наслаждаться бездной вечно. А Шанию с собой прихвачу, пусть попробует светить во тьме. Там ее свет мне не страшен!

Как удачно я прибрал с дороги Разумова за его же оплошность. Был бы он адептом, как другие – уже давно испил бы его до последней капли, а так пришлось ждать пока малец сам нарушит договор. Сестрица его еще каким-то чудом получила дар источника. Возможно Андрей успел облучиться, когда Дмитрия убил. Девчонка эта и без моей помощи чокнулась, и вмешиваться не пришлось. Она хорошо жизнь Разумову подпортила, да и неосознанно на Анну смуту навела. Хотя спасла влюбленную парочку, вытащила их во время грозы. Еще Владислав, то еще недоразумение! Да откуда мне было знать, что на детей влияние тьмы не действует? Ранее на зов попадались только совершеннолетние, а тут эти двое! Искупаться они пришли! А Денис так умело украл камушек из-под моего носа, что я и не заметил. Да он это неосознанно! Да ну?! Правда? И Анну спасал просто потому, что такой герой? Шанию спасал. Ага! Это космически нереально! Наверняка Глоу постаралась, возможно, даже связала их своими дерзкими способами. Я – Шедо, и то не имею такой власти, а Роксана – просто человек! Ну, погоди, проведу ритуал, и тебе не жить! Отомщу: за потерянных адептов, за недостаток сил, за слабость, за то, что не смог набрать достаточно сил к Семиденью, пришлось поглотить несколько привязанных раньше времени.

Последний век выдался с ошибками, напасть, а не владычество.

Жаль, Бережной не успел к камню прицепиться. Такой материал замечательный потерял, энергии у него было хоть отбавляй. Но он сам виноват, забрался так далеко от источника. Вот Корин и Вересов по сделке получили то, что хотели. Хотя знают они, что скоро настанет их последний час, но это уже привилегия – погибнуть ради вечности.

Эх, Глоу, доберусь я до тебя! Такие сосуды мне испортила. Хорошо хоть часть получилось восстановить, а то сил на ритуал совсем не хватает, приходится все время экономить и возвращаться к озеру. Виктора Савина еще бы привлечь. Чувствую, что сил у него прибавилось, только не дотягиваюсь. Все они, так или иначе, со мной связаны. Все! Когда нужно будет, созову и проведу ритуал. Главное, избавиться от ошибки природы – Шании, Анны, дочери адепта, да хоть как не назови, все равно, одно зло. Свет для тьмы – зло! Не знали?

Все жить хотят, и я тоже. Я – кукловод, у меня свои марионетки. Мало, но тут уж никуда не денешься, сам ошибся, когда в ритуал попала несовершеннолетняя девчонка Роксана. Она получила великую силу из источника, что даже со мной может помериться. Она же и отвела людей. Навела морок, страху нагнала, вот и не попадалась крупная рыба в сети, только одни водоросли да ракушки. Если бы еще не испортились ранее призванные, было бы терпимо, а так хоть бы теперь хватило на перерождение. А если из Шании вытянуть немного? Ведь можно же не добивать ее, можно воспользоваться энергией света во имя тьмы. А то одними мороками и снами не наешься. Если не получиться избавиться во время Семиденья, значит, буду убивать Анну медленно и мучительно во время ритуала. Я должен перехватить искру. Мою Шанию. Любимую и единственную.

С жертвами не повезло, но вот, хоть одна радость, с телом повезло. Этот человек, Дмитрий, сильный, тяжело было все эти годы сдерживать его сущность. Но на то я и Шедо, чтобы уметь поглощать души искусно и безболезненно. Убить его нельзя – тело сгниет изнутри без духа, так что спрятал его в дальний угол сознания и просто пользовался. Но иногда он почти захватывал сознание, я едва мог его контролировать. Особенно в те моменты, когда Анна находилась рядом. Словно она вытягивала его наружу, оголяя мне нервы и заставляя подчиняться свету. Тьма!

В период Семиденья силы тратились безмерно, утекая из меня, как сквозь сито. Я затаивался на время, восстанавливался, затем снова приходил за Анной: пытался уничтожить, выпить, но что-то каждый раз мешало. Способности у адептов должны были исчезнуть, но Разумовых это не коснулось, предполагаю, что из-за близости Шании. Да и Глоу точно приложила руку к тому, чтобы довести Анну до нужного уровня, когда ее сила при правильном управлении не оставит от меня и крошки.

Как поймать Роксану? Она мне неподвластна. Она сама по себе. Несет историю поколений в своей крови, а еще ей помогает сила источника: гремучая убийственная смесь. Потому я старался с ней не сталкиваться, действовал скрыто и осторожно. Глоу бы поработить, энергии хватило бы на тысячи лет, но она хорошо умеет прятаться, этого у нее не отнять. Но время играет мне на руку, и все мы встретимся на ритуале, и я еще отыграюсь за потерянное время.

Теперь осталось только ведомых собрать, чтобы ритуал прошел успешно. Иначе сидеть мне в бездне еще полвека и вновь ждать выхода на свет. А я не хочу! Решено! Нужно действовать! Кажется, людишки заигрались!

* * *

Над головой ревел ветер, на спину сыпались острые ветки, тело бросало в жар, но Анне было все равно. Пусть буря похоронит ее заживо, все равно жизнь без Дениса не имела смысла. Тоска выедала в душе черную бездну.

Савина еще долго кричала и стонала и не чувствовала, как бежит время, как сгущаются тучи, превращая день в ночь.

Потянулась дрожащей рукой и закрыла веки Дениса. От осознания, что больше никогда не увидит его нефритовых ясных глаз тело каменело, а разум заливало тьмой.

Анна на короткий миг провалилась в беспамятство, а когда очнулась все также лежала на бездыханном окровавленном теле любимого. Ураган хрустел деревьями, бросал в лицо пригоршни земли.

Из нее уходило тепло, уходило счастье, радость, все что могло удержать в этой жизни. Любовь раздирала на части, не получалось смириться с настоящим. Не по-лу-ча-лось! Черный туман застилал глаза и сковывал душу, словно превращал ее в глыбу льда. Анна насильно замедлила пульс и, когда сердце почти остановилось, вдруг подняла голову. Оставалось сделать лишь одно! Выпить эту мразь! Уничтожить!

Подорвалась, едва разогнув остывшие ноги. Посмотрела в последний раз на распластанное тело Дениса, уже не чувствуя в души ничего, кроме темноты. Ей нужна была месть. Самая обычная месть. Анна знала, что легче не станет, но сейчас это было единственное ради чего стоило жить дальше. Она убьет Дмитрия, не представляет как, но поглотит его. Если в ней есть эта сила, она ею воспользуется.

Дождь встретил острыми ледяными стрелами, расстегнутая парка распахнулась и впустила холодный поток за пазуху. Анна втянула остатки любимого запаха с воротника, а потом скинула куртку и швырнула ее в деревья. Вышла на взмокший газон, принимая на себя всю злость стихии. Под темным небом парили вороны, будто черные хлопья и ветер хлестал ветками, склоняя деревья почти до земли.

– Где ты? Я жду тебя! Что ж ты не доведешь свое дело до конца? Я ведь его люблю, не тебя! Дима-а, отвеча-а-ай!

Но отвечал только ветер, завывая в саду, словно сокрушаясь вместе с ней о потере. Холодная рука несчастья бродила по взмокшей спине и разрывала остатки чувств на пазлы. У картинки теперь не хватало деталей, и ее никогда не удастся сложить. Ноги подкосились, голова стала тяжелой и ватной. Анна опустилась без сил в грязь и, стоя на коленях, долго смотрела в разорванное мглой небо и неосознанно выла, как раненный зверь. В какой-то миг в затылке что-то хлопнуло и она рухнула в липкую черноту.

* * *

Ранее

Жара плавила воздух. Дышалось тяжело, пот скатывался капельками со лба на нос, смачивая губы. Футболка неприятно приставала к спине, и лямки рюкзака врезались в плечи.

Только в тени деревьев стало легче.

Они долго пробирались через густые заросли кустарников; под ногами шуршала трава, толстые стволы огромных сосен мягко поскрипывали, летний ветер шевелил листвой и выпевал в макушках деревьев.

Через некоторое время лес расступился, и Андрей увидел спуск к долине, опоясанную с двух сторон исполинскими каменными великанами. Проверив, что шнурок на кроссовке завязан туго, Андрей смахнул пушинку с руки и решил нарушить затянувшееся молчание:

– Что-то случилось?

Избегая взгляда, друг покачал головой и поджал тонкие губы.

– Что-то… – неохотно ответил Дмитрий и, бесцеремонно раздвинув ветки кустов, присмотрелся к блестящему пятну в ложе долины: – Туда!

– О! Ты смотри, вот это местечко! – вскрикнул Андрей, приподняв козырек бейсболки.

Друг оживился.

– А я тебе говорил, что здесь чудное место, но ты вечно не веришь, – на лице Дмитрия появилась тень досады, но ее затмила другая эмоция. Глубокая, знакомая.

– Ты из-за этого всю дорогу молчишь? – улыбаясь, уточнил Андрей. – Я же согласился пойти!

– А! – тот махнул рукой, мол, «неважно» и направился к спуску.

Андрей постоял немного, глядя на заснеженные горы, от которых перехватывало дух, затем потрусил следом за Димой. В груди тревожно резонировало, хотелось оборачиваться и всматриваться в темноту леса. Не отпускало ощущение, что за ними кто-то следит от самого поселка, но ничего не получалось разглядеть.

Спустившись в долину, они пересекли луговое разнотравье и подошли к краю обрыва. На дне ущелья на солнце переливалось небольшое озеро. С одной стороны по каменной стене в него спадала лента речной воды, с другой растягивался усыпанный маковым цветом пригорок.

Друзья вдохновенно рассматривали лазурную воду. Мелкие пузырьки, словно драгоценные камешки, рассыпались по ее поверхности от падающих струй. Прозрачная и кристально чистая вода, в которой можно было разглядеть небольшие разноцветные камни на дне.

Солнце клонилось к западу, и пора было задуматься об обратной дороге. Если задержатся хотя бы на час, до темноты не успеют вернуться в поселок. Оставаться в горах они не планировали, потому и палатки не брали с собой.

Стоя на небольшом каменном плато, где сквозь мелкие трещины поросла трава и кусты, Андрея размышлял вслух:

– В следующий раз подойдем с другой стороны и тогда спустимся к воде.

Друг ничего не ответил, поджал губы и задумчиво вгляделся в кристальную воду озера.

Андрей закусил щеку изнутри. Язык жгло желание поговорить с Димой на щепетильную тему, но он не знал с чего начать. Ведь любое неосторожное слово могло разрушить их дружбу.

– Ты с ней поссорился? – спросил осторожно, словно невзначай. День выдался не просто сложным и нудным, когда они практически не говорили друг с другом, но и каждый чувствовал напряжение. Каждый понимал, что сегодня все изменится в их отношениях.

Дима молчал, нервно вырывая траву из щелей плато. Земля с корней рассыпалась, как порох, и измазывала его кроссовки.

– Что? Так серьезно? – Андрей все знал, но ему хотелось услышать это от друга лично, увидеть и понять его точку зрения. Наталья просила помочь, но умоляла не говорить об этом Диме. Андрею же хотелось поддержать обоих, но все это причиняло огромную душевную боль.

Несколько лет Разумов скрывал чувства к Наталье. Она была счастлива с Димой, его лучшим другом, и влезать в их отношения было бы предательством. Андрей ценил многолетнюю дружбу и уважал выбор девушки, которую любил без памяти.

– Она решила оставить ребенка, – пробурчал Дмитрий, дернув раздраженно плечом. С Беловым всегда было сложно. В душе он замечательный и верный человек, но импульсивный до ужаса. Настолько импульсивный, что часто кулаки летели впереди мыслей. Вместо «подумать, а потом делать» он «делал, а потом чесал затылок». Но признавать свою вину умел, значит, сможет и сейчас не нарубить дров. Просто нужно одуматься и с холодным умом взглянуть на ситуацию.

Андрей сжал кулаки, но вовремя спохватился. Он должен поддержать Диму с Наташей, нельзя показывать свои чувства.

– А что тебя не устраивает? Это же твой ребенок, – с теплом всмотрелся в лицо друга.

– Мне ребенок не нужен, – Дмитрий встал и прошелся по каменному плато, неистово откидывая вырванную траву носком кроссовки. – Я не готов.

– Наташа думает иначе, – Андрей потер озябшие от волнения ладони. Мысли в голове скручивались в ком, будоражили, сливались в многоголосие, отчего сложно было сосредоточиться. Он разрывался между любовью и дружбой, а еще не мог изменить своим принципам и согласиться с другом. Это слишком. Убийство ребенка не решит Диминых проблем, не избавит от трудностей, и он должен это осознать. Большей уверенности в том, что Андрей прав, придавала мысль, что ребенок – частичка Наташи, любимой, хотя и недоступной, женщины. Встряхнувшись, он положил руку на плечо друга, чтобы выразить поддержку, но тот дернулся и резко отстранился. Дима изменился в лице, развернулся и, толкнув Андрея в грудь, почти сбил его с ног.

– Ах, вот в чем дело! – закричал он и встряхнул пальцами смолистые короткие волосы. – Уже поговорил с ней? Нажаловалась? А я ведь давно подозревал, что между вами что-то есть… – он потер подборок и скривился.

– Ты что?! С ума сошел! – Андрей попятился, искренне веря, что сможет достучаться до Белова, и тот одумается. Лицо Димы покраснело и исказилось в ненавистной гримасе, он приближался и почти рычал от негодования.

– Думаешь, я не видел, как ты смотрел на нее? Уделял внимание, обхаживал. Вот мне интересно, что дальше? Хочешь с ней быть? Может, дать тебе зеленый свет? Правда, эта дорожка уж больно протоптана, – белые зубы мелькнули из-под кривой усмешки. Андрей едва сдержался, чтобы не зарядить другу в челюсть. Но он знал, что Наталья не простит ему этого, да и Дима, прежде всего – его друг.

– Ты несешь околесицу! У меня и в мыслях подобного не было! – выпалил Андрей.

– Врешь! – наступая, Дмитрий шлепнул его по лицу тыльной стороной ладони. Не сильно, но хлестко. – Что? Молчишь? Говори, ведь тебе есть что сказать! Я прав?

– Да! – выдохнул Андрей, прикрывая щеку рукой. Выдохнул боль сквозь зубы, до конца пытаясь не влезть в драку. Не время, не место, да и бессмысленно. – Но это не имеет значения! Ведь она тебя любит! А ты, дурак, хочешь все разрушить неготовностью стать отцом, даже если это и неожиданно!

– Лгал мне в лицо, сидел рядом за столом и тайно мечтал о моей женщине? Ты! Весь такой правильный и честный! – Дима, сплюнув на землю, вспахал землю носком кроссовки и хрустнул кулаком, словно готовился зарядить еще один удар, но уже посерьезней. – Чего ты лезешь в мою жизнь? Это мне решать, быть этому ребенку или нет.

– Нет! – Андрей не сдержался и взмахнул рукой. – Не тебе! Наташа хочет его оставить.

– Значит, будет растить сама! Без моего участия. Я не для того столько учился и трудился, чтобы взять и вот так все бросить. Ты знаешь, что я не могу сейчас. Знаешь ведь!

Переломный момент в их жизни наступил. Внезапно, но неизбежно. Старая жизнь рвалась на куски. Придется смириться с мыслью о том, что дружбу не сберечь, оставалось цепляться за любовь, у которой почти не было шансов. Даже если друг исполнит свои угрозы и бросит Наташу, она вряд ли примет помощь Андрея. Гордая. Будет, стиснув зубы от боли, тянуть свой крест, и никому, никогда, не позволит жалеть себя. И, тем более, не примет его любовь после такого предательства. Но Андрей готов был рискнуть. Хотя и знал, что она без ума от Белова.

– Тогда я помогу ей, – Андрей отряхнулся, взъерошил волосы и решительно посмотрел Диме в глаза. В янтарных радужках плясал яростный огонь.

– Ты не посмеешь! Не коснешься ее пальцем! Иначе, я тебя убью! – свирепая злость отразилась на лице дорогого человека.

Дима чудесно играл роли: хорошего друга, любящего парня, трудолюбивого работника, но сейчас его лицо говорило правду. Он был собственником, если не ему – значит, никому. Говорил, что любил Наталью, но отказ сделать аборт стал для него вызовом. Белов не терпел посягательств на свою свободу, не терпел вмешательства в личное пространство, не терпел, когда ему перечат или делают то, с чем он не согласен. Его привычка оставлять сложности позади, переступая через них, а не решая, снова взяла верх.

Скулы Димы вытянулись, он стал похож на хищника, что готовится кинуться на добычу. Андрей не узнавал в нем своего сердечного и самого близкого друга. Но и образ Натальи, в слезах, умоляющую помочь, не мог вырвать из сердца, потому приготовился дать отпор. Выставил кулаки и встал в защитную стойку.

– Убью тебя! – прорычал Дима и ринулся навстречу.

Они сцепились, словно львы, что отстаивают главенство прайда, и долго боролись. Камни и земля с плато слетали со склона. Глыбы сдвинулись, и земля под ногами зашевелилась. От переворотов ноги и спина врезались в острые края гранита, и одежда ощутимо взмокла от крови, дыхание перехватывало от сухости во рту.

Андрей слишком поздно заметил сдвиг камня. Щель увеличилась, змеившись под ногами черной корявой полоской, и трава клубком покатилась со склона. Они все еще боролись, когда огромный обломок скалы повис над пропастью и потянул их за собой. В последний момент, Андрей вывернулся из объятий Димы и вцепился из последних сил за ветки. Он увидел, как груда камней обсыпалась вниз и увлекла за собой его друга.

– Дима!

Не понимая, что висит на волоске, Андрей нарушал тишину вскриками и обвинял себя в случившемся. Каменная плита продолжала рушиться и сдвигаться. Руки в крови и грязи соскальзывали с тонких прутиков куста. Преодолевая притяжение, Разумов карабкался на гору, но ноги словно что-то удерживало. Он глянул вниз, где белый морок покрыл ложбину и спрятал озеро. Мягкой молочной рукой туман взвился вверх по голени и, словно живой, впился в кожу. Холод и страх помогли рвануться выше и, когда белая мгла дотянулась до пояса, Андрей перевалился через край обрыва и откатился в сторону.

Еще долго шуршали встревоженные глыбы гранита, и песок с землей ссыпались вниз, в пропасть, укрывая навечно его друга – Дмитрия.