Сражениями на Северном Кавказе и под Сталинградом закончился 1-й период Великой Отечественной войны. Более трех месяцев продолжалось сражение за Сталинград и Гитлер был вынужден отдать приказ № 1 о переходе Восточного фронта к обороне. Приказ предписывал: «во что бы то ни стало удерживать достигнутые рубежи, отражать всякие попытки со стороны противника прорвать их и тем самым создать предпосылки для нашего наступления в 1943 году». Это было признанием провала всей кампании 1942 года.

Необходимо заметить, что было бы явным упрощением утверждать, будто план кампании 1942 года, принятый гитлеровским руководством рухнул в силу изначальной ошибочности или авантюристичности. Напротив, эти планы рассчитывались в немецких штабах, где сидели отнюдь не простаки, а квалифицированные специалисты, знающие свое дело. Роковой просчет немецких стратегов заключался не в разработке заведомо невыполнимых планов, а в самоуверенной переоценке сил и средств своей армии и в недооценке сил и возможностей своего противника. Моральная стойкость русского солдата, бойцов и командиров Красной армии, оперативное мастерство ее полководцев были недооценены немецкими генералами. Экономические возможности Советского Союза, способность советского руководства в короткий срок сконцентрировать усилия и мобилизовать все средства — не были до конца учтены политиками и стратегами Германии.

Ставка ВГК и Сталин не ожидали в 1942 году столь мощного наступления немцев на всем южном крыле и не имели заранее подготовленного плана обороны. Все мероприятия по отражению вырабатывались по ходу действий на фронтах, И под давлением критической, суровой обстановки иногда принимались столь же суровые решения, как например, приказ № 227 в июле 1942 года.

Десант моряков Волжской военной флотилии. Сталинград, октябрь 1942 года.

Страна оказалась на крайнем рубеже: были потеряны не просто огромные (1 млн кв. км) территории, а промышленные районы. Это более 20 млн работоспособного населения, около 800 млн пудов хлеба в год, более 10 млн тонн металла в год и т. д. В этот период бойцам и командирам Красной армии приходилось мужеством и кровью исправлять ошибки и просчеты командования. Упорной обороной они сдержали натиск немецких группировок и выиграли время необходимое для накопления резервов. У Сталинграда немецким генералам было навязано генеральное сражение, которого они здесь не ожидали, но вынуждены были принять, понимая его решающее значение.

К 19 ноября командование группы армий «Б» оказалось в трудном положении. До предела измотанные армии стали крайне малочисленными, лишились дивизионных и корпусных резервов. В тылу больше не было никаких крупных сил, а Сталинград, поглотивший их, так и не был взят. На растянутых флангах сталинградской группировки немцев находились союзные итальянские, венгерские и румынские войска, не отличавшиеся высокой боеспособностью, Наступала суровая русская зима. Но еще более тревожило немецкое командование резкое падение морального духа войск.

Многочисленные документы и мемуарная литература свидетельствуют о том, что в ноябре настроение не только солдат, но и офицеров вермахта под Сталинградом было подавленное, вера в победу исчезала, а ее место заняла единственная надежда выйти из этого кромешного ада живым. Уже упоминавшийся нами немецкий офицер В. Гофман, ликовавший 23 августа по поводу страшной бомбардировки Сталинграда, невольно отразил в своем дневнике последовательную смену своих настроений, произошедшую с сентября по октябрь: запись 1 сентября 1942 года — «Неужели русские действительно намереваются сражаться на самом берегу Волги? Это же безумие…». 11 и 16 сентября — «…варварство…фанатики», 25 октября — «…нас всех ждет „мрак и туман“». 27 октября — «Русские — это не люди, а какие-то железные существа. Они никогда не устают и не боятся огня». 29 октября — «Каждый солдат (имеется в виду немецкий. — Авт.) считает себя здесь обреченным».

Вот другие свидетельства. Из дневника обер-лейтенанта 578-го пехотного полка Г. Хэннэса: «Меня никто не убедит, что мои товарищи умирают со словами „Хайль Гитлер!“ или „Германия!“… последние их слова о помощи или проклятия». Или запись на последней странице дневника командира подразделения 8-го авиакорпуса графа фон Эйзиделя — внука «железного» канцлера Отто фон Бисмарка: «Тысячу раз был прав мой великий дед, говоривший, что Германии никогда не следует ввязываться в войну с Россией».

В противоположность этому, к середине ноября советские войска, не только были полны решимости сражаться и победить, но и занимали оперативно выгодные позиции, обеспечивающие исходное положение для контрнаступления. Они прочно удерживали южнее Сталинграда ключевой район Бекетовка — Красноармейск и рубеж по линии озер Сарпа — Цаца — Барманцак, откуда 19–20 ноября Сталинградский фронт нанес удар навстречу Юго-Западному и Донскому фронтам.

Советские бойцы осматривают подбитый немецкий танк Pz III J Лето 1942 года.

Характерной чертой боев в оборонительный период битвы был их смешанный характер. Маневренные операции на открытой местности чередовались с ожесточенными боями непосредственно в городе. Если вне города и на его окраинах немцы могли извлекать выгоду из своего превосходства в танках и авиации, то по мере продвижения в районы искореженных развалин, кирпича и бетона оно утрачивалось. Когда 2–3 немецких танка с ротой пехоты врывались в улицы, русские легко отсекали пехоту, После этого танки, пройдя вглубь, натыкались на противотанковые батареи, бронебойщиков или поджигались брошенными сверху гранатами или бутылками КС. Уличные бои требовали от солдат большой выдержки, стойкости, самопожертвования. Противники сходились на предельно близкие расстояния, сталкивались «лицом к лицу». Схватки подразделений нередко перерастали в рукопашные и заканчивались штыками, кусками камня или последней гранатой.

Об убийственном характере таких боев свидетельствует немецкий лейтенант из 24-й танковой дивизии: «Мы сражаемся 15 дней за один дом, используя минометы, гранаты, пулеметы и штыки. Уже на третий день в подвалах и на лестницах валялись трупы 54 убитых немцев. „Линия фронта“ проходит по коридору, разделяющему сгоревшие комнаты, по потолку между двумя этажами. Подкрепления подтягиваются из соседних домов по пожарным лестницам и дымоходам. С утра до ночи непрерывный бой в грохоте взрывов гранат, клубах пыли и дыма, среди куч цемента, луж крови, обломков мебели и частей человеческих тел… И представьте себе Сталинград. 80 дней и 80 ночей рукопашных боев. Длина улицы измеряется теперь не метрами, а трупами…». Медленно, неся огромные потери, немцы прогрызали себе путь по территории города, по территории заводов.

В ходе оборонительных боев советские бойцы и командиры проявили большое искусство и находчивость в выработке новых тактических приемов. Несмотря на численный перевес противника, они превосходили его в тактике борьбы за каждую улицу, за каждый дом. Сталинградцы выработали тактику создания в городе «зон смерти» — густо заминированных домов, улиц и площадей, к которым сами знали все доступы, а немцам открывали «убойные коридоры» для наступления.

Большое применение в Сталинграде нашла тактика «штурмовых групп» — небольших отрядов, вооруженных легкими и тяжелыми пулеметами, автоматами, противотанковыми ружьями. Группы поддерживали друг друга стремительными контратаками. Сама инструкция их действий составлена в боевом и наступательном суворовском стиле: «Врывайся в дом вдвоем — ты да граната, оба будьте одеты легко — ты без вещевого мешка, граната — без рубашки: врывайся так: граната впереди, а ты за ней; проходи весь дом опять же с гранатой — граната впереди, а ты следом». Но когда боец ворвался в дом, то в силу вступает неумолимое правило: успевай поворачиваться! На каждом шагу его подстерегает опасность, «Не беда — в каждый угол комнаты — гранату, и вперед! Очередь из автомата по остаткам потолка; мало — гранату, и опять вперед! Другая комната — гранату! Поворот — еще гранату!..» Но ведь внутри объекта враг может перейти в контратаку. «Не бойся! Ты уже взял инициативу, она в твоих руках. Действуй злее гранатой, автоматом, ножом и лопатой! Бой внутри дома бешеный. Поэтому всегда будь готов к неожиданностям. Не зевай!»

Таким тактическим приемом в сентябре, по приказу командира 42-го полка полковника И. Елина, взвод лейтенанта Н. Заболотного и группа сержанта Я. Павлова захватили два «опорных пункта» — два дома в 250 метрах от Волги и удерживали их до 19 ноября, хотя их непрерывно атаковали и обрушивали на них ежедневно по сотне снарядов.

Разбитые немецкие танки чехословацкого производства Pz. 38(t) «Прага». Январь 1943 года.

Немецкое командование в первые же дни штурма было обескуражено такой тактикой, сбито с толку ситуацией, с которой ему до этого не приходилось сталкиваться. И что же оно ей противопоставило? В соответствии со своей военной доктриной немцы только в еще больших дозах увеличили массирование атак и продолжали лобовой напор. Но такая расточительная тактика оборачивалась большим количеством трупов и разбитой техники. Растерянность охватила как высших военачальников, так и солдат.

В тактическом плане одно из решающих значений в обороне города имел контроль над переправами через Волгу, от них зависела судьба обороняющихся. Но немцы, недооценив значения этого факта, с самого начала упорно стремились пробиться к Волге через полосу города сразу в нескольких местах. В результате, когда удавалось вклиниться в оборону русских, они намертво застревали в переплетении огневых точек и укрепленных пунктов и сами оказывались в узких коридорах в роли обороняющихся. Батальона хватало на 2–3 атаки, дивизии — на 3–4 дня.

Паулюсу при такой организации штурма постоянно недоставало войск и боеприпасов. Одна из его радиограмм в конце сентября командованию группы армий «Б» весьма категорична: «Наши потери в живой силе в городе превышают получаемые нами подкрепления. Если подобное положение не изменится, битва примет затяжной характер». Оценка оказалась пророческой.

Следует отметить оперативно эффективное использование советской артиллерии в Сталинграде. Объединенное командование фронтов централизовало большую ее часть, создало к моменту боев на внутреннем городском обводе фронтовую, а позже и армейские артгруппы под единым управлением. Часть тяжелых артполков находились за Волгой, наблюдатели — в передовых порядках стрелковых полков. В течение 15–20 минут артгруппа могла поставить заградительный огонь, нанести огневой удар в момент изготовки противника к атаке, когда он вышел из укрытий. Огневые удары сочетались с одновременными бомбовыми ударами фронтовой авиации. Такая организация обеспечивала: быстроту маневра траекториями, а иногда и колесами («Катюши», противотанковые дивизионы); быстроту открытия организованного и очень мощного огня; точную стрельбу по целям в любой точке города.

Ставка обобщала опыт боев и в октябре приказом № 305 внесла существенные изменения в тактику действий создаваемых танковых корпусов и артиллерийских дивизий, отменила изжившее себя трехэшелонное построение стрелковой дивизии для наступления.

20-мм зенитный автомат Flak 30, захваченный советскими бойцами в Сталинграде. 1943 год.

Сталинградское оборонительное сражение явилось огромной и трудной школой для советских войск. Командование и штабы приобрели опыт организации взаимодействия пехоты, танков, авиации. Научились вести упорную оборону в городе с одновременным маневром на флангах. Командование Сталинградского и Юго-Восточного фронтов несмотря на превосходство немцев, проводило контрудары, нанося противнику истощающие потери. Так, в августе-сентябре немецкие 79-я и 305-я пехотные дивизии за три дня боев потеряли почти весь личный состав. Так же многократно восстанавливались заново 14-я и 24-я танковые дивизии.

Гитлер и его генералы сравнивали оборону Сталинграда с известной «Верденской мясорубкой» во время Первой мировой войны. Но такое сравнение страдает недооценкой совершенно новых особенностей и характера сталинградских боев. Под Верденом оборона носила сугубо позиционный характер с применением преимущественно орудийного и пулеметного огня, под Сталинградом же — исключительно маневренный и активный характер. И, прежде всего, со стороны обороняющихся советских войск, которые находились в состоянии наступательной активности и постоянно наносили контратаки и контрудары.

Советскому Верховному командованию удалось достигнуть главной цели — не только измотать и обескровить врага, но и подготовить условия для решающего ответного удара. Гитлеровским стратегам по первоначальному замыслу Сталинград был нужен как пункт, обеспечивающий выполнение основной стратегической задачи — захвата юга страны и особенно нефтяных районов Кавказа. В июне-июле после тяжелого отступления Юго-Западного и Южного фронтов, прорыва немцев к Дону, боев под Воронежем и в Донбассе, захвата Ростова, Гитлер и его высшие штабы уверовали в неотразимую силу вермахта. Они, решив, что советские войска на юге разгромлены, надеялись быстро перехватить Волгу у Сталинграда, взять его с ходу, и без задержки устремиться на Кавказ. Немецкие стратегические планы опирались на превосходство вермахта на главных направлениях. Казалось все было рассчитано и учтено. Но в цифровых выкладках, в сухих формулировках директив и приказов германские генералы не учли два важнейших фактора — высокий моральный дух советских войск и способность их противостоять немецким планам.

Советская Ставка ВГК и военачальники всех служб и родов войск сумели преодолеть критическую ситуацию. В считанные дни, буквально под огнем, был создан новый фронт, организована упорная оборона, в которой увязли в затяжных боях немецкие группировки, теряя силы и время. Советские полководцы сумели навязать противнику свою волю, вынудили менять планы и расстановку сил. Из второстепенного пункта Сталинград превратился в главный пункт стратегической обороны. Крушение планов его быстрого захвата решило исход всей кампании 1942 года.

Плененный генерал-фельдмаршал Паулюс (второй справа). Январь 1943 года.

Расчет советской 122-мм пушки А-19 ведет огонь по врагу. Ноябрь 1942 года.

Сталинград не был заранее подготовленной «крепостью», он не имел серьезных оборонительных укреплений. Все предпринятые немцами штурмы разбились не о форты и доты, а о железную стойкость советских бойцов и командиров. В пылающем городе, под убийственным огнем, среди мертвых тел и разрушенных зданий, защитники Сталинграда вели бои с непреклонной решимостью если потребуется умереть, но выстоять и победить, не считаясь с жертвами. Такие бои не поддаются никакому стратегическому предвидению, их невозможно предусмотреть никаким расчетом. Они ведутся с предельным упорством и жгучей ненавистью к врагу. И именно такими боями была выиграна битва за Сталинград, а вместе с тем и будущий исход всей войны.