Спустя несколько часов после падения в колодец Гэп начал приходить в себя, однако сознание возвращалось через боль.
Тьму небытия изредка прорезали мимолётные образы — пока лишь искры в полнейшем вакууме чувств. Затем проблески мыслей стали появляться чаще, стараясь задержаться в онемевшем разуме. Вскоре они слились в сон, в ужасающий кошмар, наполненный болью и тошнотой. Эти человеческие чувства, означающие жизнь, Гэп с благодарностью принял, но не сразу.
* * *
Нет, нет, только не этот мир, ПОЖАЛУЙСТА! Просто дайте мне умереть...
Он окоченел. Окоченел полностью. Холод превратил его тело в ледышку.
Я умер и похоронен. Я под холодной, холодной землёй. Только бы не проснуться!
Всё кружится, качается, вращается. Он заключён во чрево смерти.
О, моя голова! Моя голова! Как может мертвый испытывать такую боль?
Сильнейший натиск сознания. В мозгу словно вспыхивают яркие зелёные и бардовые пятна. Головокружение, будто лежишь пьяный в кровати с закрытыми глазами, и чудится, что мир вокруг кружится всё сильнее и сильнее, выворачивая наизнанку. А теперь его несёт по длинному, тёмному туннелю, прочь из чрева смерти, навстречу новым кошмарам.
* * *
Я так не хочу! Мне будет лучше без этого...
Резкий толчок, и всё изменилось. Гэп застонал, тошнота накатила с новой силой. Теперь юноша полностью пришёл в себя. И проклинал каждую секунду бытия.
* * *
Проклятие, где?..
Придя в себя, Гэп судорожно принялся искать опору и наглотался ледяной воды. Он тотчас в паническом страхе начал судорожно бить руками и ногами. Вода попала в лёгкие. Юноша не понимал, где верх, где низ. Не переставая брыкаться, он нащупал ногами что-то твёрдое и изо всех сил оттолкнулся от дна.
Инстинкт самосохранения взял верх.
Гэп вынырнул на поверхность, раздираемый кашлем, и замолотил по воде руками. Всё его существование сейчас превратилось в сумасшедшую борьбу за жизнь. Через какое-то время юноша осознал, что крепко вцепился во что-то твёрдое.
Ему понадобилось ещё некоторое время, чтобы отхаркать попавшую в лёгкие воду. Сейчас его занимало только одно — он снова может дышать. Остальное подождёт.
Гэп покрепче ухватился за скалу онемевшими пальцами, изо всех сил сопротивляясь опасному течению, которое грозило в любой момент разорвать непрочную связь с жизнью и смыть его. Юноша не представлял, где находится, потому что вокруг было совершенно темно; и только глухой рокот, похожий на бурление подземной реки, заполнял этот мир.
Как обычно, дела были — хуже некуда.
* * *
Болезненный приход в себя стал поворотной точкой в жизни Гэпа. Впервые за пятнадцать лет существования юноша был полностью предоставлен самому себе. Он не имел понятия, каким образом сюда попал. И никто не мог ему сейчас подсказать, что делать дальше. Гэп знал одно: течением его принесло в этот узкий туннель, и он едва не умирал от холода и тошноты.
Если он хочет выжить, то выбираться придётся самостоятельно, ведь ему никто не поможет.
Небывалым усилием воли Гэп заставил себя действовать. В таких крайних обстоятельствах сработал инстинкт выживания. Какая-то доселе нетронутая часть разума проснулась, пробиваясь сквозь пелену страха и боли.
Отныне, сколько бы его жизнь ни продлилась, испытаниям не будет конца. Надо научить пробуждать в себе этот инстинкт силой воли.
По-прежнему прижимаясь к скале, Гэп заставил онемевшие пальцы найти более надёжную опору. Скрежеща зубами, юноша втащил своё отяжелевшее от мокрой одежды тело вверх. Конечно, его руки были чрезвычайно слабы, но Гэпу даже в голову не пришло сдаться. Все усилия были направлены единственно на выживание. Несколько рывков вверх, и вот он уже выбрался из потока, разве что ноги ещё были в воде.
Юноша на миг остановился, чтобы сделать несколько глубоких вдохов, затем продолжил подъём.
Гэп не мог знать, что там наверху. Если скала заворачивается, подобно трубе, то он упадёт обратно. Впрочем, сейчас его это волновало меньше всего, главное — выбраться из ледяной воды.
Юноша не останавливался. Вскоре ему пришлось карабкаться по отвесной стене, где даже ухватиться было не за что. Ноги в промокших ботинках постоянно соскальзывали с гладкой влажной поверхности, и Гэп несколько раз едва не свалился. Однако, невзирая на ссадины и кровоподтёки, оруженосец продолжал ползти вверх, Цепляясь ногтями, а проснувшийся инстинкт лишь придавал сил.
Через некоторое время Гэп почувствовал, что стена уже не такая отвесная. Вот-вот будет площадка!
Пока силы не покинули его полностью, юноша отчаянно продолжал карабкаться, почувствовав сверху выступ. Последний рывок, и он выбрался.
* * *
Сколько он пролежал, скрючившись и дрожа от холода, неизвестно. Так плохо Гэп ещё никогда себя не чувствовал. В голове гудело и бухало, словно рядом били в барабан, всё тело охватила слабость. Сил подняться не было, острые камни болезненно впивались в бок и плечо.
Наконец неимоверным усилием воли Гэп заставил себя сесть. Новый приступ кашля отозвался чудовищной болью в грудной клетке. «Уж не сместились ли рёбра?» — подумал юноша. Он не знал, возможно ли такое, но промелькнувшая мысль лишь усилила тревогу. И свисты и хрипы внутри заставляли думать о воспалении лёгких.
Гэп решил не заострять на этом внимания. Он принялся растирать конечности в надежде восстановить ток крови и согреться. Поначалу было очень больно, руки так закоченели, что едва двигались. Но упорство сделало своё дело, и вот тело уже начало вспоминать — каково быть живым.
Стащив со спины маленький узел, каким-то чудом до сих пор там удержавшийся, юноша непослушными пальцами стянул с себя мокрую одежду и как следует отжал её. Потом вновь оделся. Для немного согревшейся кожи одежда показалась чудовищно холодной и мокрой и вызвала ещё один приступ кашля.
«Я болен. Наверное, даже смертельно. Но мне нужно выбраться отсюда. Совсем не хочется заканчивать свои дни в таком месте».
Он знал, насколько ничтожны его шансы здесь, под землёй, однако отказывался признать поражение. Юноша начал осторожно прощупывать стену.
Поначалу он не обнаружил пути к спасению. Поднимающаяся вверх стена была гладкой и отвесной; а когда оруженосец подпрыгнул, то к своему отчаянию понял, что потолок находится уже в двух футах над головой. Он застрял на крошечном выступе в стене туннеля; внизу — ледяной поток, уходящий, наверное, в глубь земли, наверху — один Пел-Адан знает, сколько футов камня.
Юноша оказался заперт так же надёжно, как в маленькой камере Ним Кэдог, только сейчас всё было гораздо хуже. Леденящая душу и тело влага уносила по крохам его жизнь, как течение несёт омертвевший листок. В отчаянии рыдая, Гэп рухнул на землю.
* * *
Немного погодя юношу внезапно озарило: «Мешок!»
Гэп до сих пор поверить не мог, что этот промокший кусок кожи не потерялся, и похвалил себя за предусмотрительность: как надёжно ему удалось закрепить узел на спине! Оруженосец не держал в нём ничего особенного, основная кладь была навьючена на его бедную лошадку. Вряд ли содержимое тюка ему поможет.
И верно, его замёрзшие пальцы мало что нащупали: кашица из снеди, прихваченной со стола Ним; небольшой рулон бечеймы, которую он всегда держал под рукой, чтобы постелить в кровать или поддеть под рубаху, для тепла; и — наконец-то — один из метательных ножей. Его лезвие сломалось в походе, и он сунул нож в мешок, надеясь после починить.
Прежде всего юноша сгрёб всю разбухшую от воды еду и запихнул её в рот, не пропустив ни крошки. Потом стал шарить руками по поясу и притороченным к нему мешочкам. В одном из них он с радостью нащупал знакомую коробочку с трутом, кремнем и огнивом.
— Свет, — прохрипел Гэп. Юноша открыл крышку: внутри по-прежнему лежали запечатанные воском крошечные пакетики с трутом.
«Что я могу поджечь?»
Тут юноша вспомнил про бечейму, специально выданную пеладаном. Она была плотно обёрнута в промасленную кожу, чтобы не промокнуть даже под проливным дождём. Но устояла ли она перед ледяным потоком?
К его разочарованию, ткань на первый взгляд казалась промокшей, однако, когда юноша размотал рулон до конца, внутри обнаружились сухие слои. Ни секунды не медля, Гэп занялся разжиганием костра.
«Спасибо тебе, Пел-Адан, что наделил своего ученика такой дальновидностью».
В голове мелькнула мысль: надо бы оставить бечеймы про запас. Но он слишком замёрз и потому поджёг ткани больше, чем требовалось. Стремясь растянуть время, он поддерживал маленький огонь, а сам согнулся над пламенем так, чтобы ни одна струйка тепла не пропала зря. Стоило огню согреть тело, как кровь с прежней силой заструилась по жилам, возвращая чувствительность. Было больно, даже очень, но юноша терпел. Одновременно он просушивал над костром одежду.
Наконец рубаха и штаны достаточно просохли, хотя по-прежнему испускали пар. Оруженосец оделся и, всё так же сгорбившись над огнём, осмотрелся по сторонам. В этом скудном освещении он увидел лишь, что находится в узком туннеле, проделанном подводным потоком.
Сидя здесь в почти сухой одежде и немного поев, Гэп Реднар чувствовал себя чуть ли не королём. Он вырвался из тисков смерти только благодаря собственным силам и инстинкту выживания, а находчивость помогла прийти в норму; теперь можно было начинать строить планы. Сколько оруженосцев справились бы с ситуацией? Сколько людей, проплыв по подземному течению, может, даже несколько дней, смогли бы выбраться и разжечь костёр на выступе в стене?
«Готов поклясться, что немногие!»
Всегда найдётся выход, стоит только поискать. Повинуясь импульсу, Гэп засунул руку в карман штанов и вытащил оттуда свирель-кугиклы[]. Ласково протерев покрытую лаком поверхность, юноша приложил свирель к губам. В этой жалкой дыре зазвучит музыка, которую подземный мир до сих пор и не слыхивал! А когда он выберется отсюда и вернётся в Нордвоз, то сыграет эту же мелодию всем жителям: и благородным обитателям Винтус-холла, и толстокожим друзьям, и даже своим сварливым родным — они будут очарованы! Трубадуры и менестрели воспоют его приключения...
Юноша подул в трубочку. Оттуда раздались только булькающие звуки, словно квакала жаба.
«Гадство!» — выругался он и убрал свирель обратно в карман.
По-прежнему в ловушке, как и час назад, Гэп бросил взгляд на противоположную стену — может, есть выход. Присмотревшись к теням, он понял, что там находится такой же выступ. Сказать, какой длины, было невозможно, но, по крайней мере, его следовало изучить. Загоревшись новой идеей, оруженосец занялся приготовлениями.
В одном мешочке на поясе юноша держал несколько пакетиков со смоляной жижей — клейкой и вонючей массой, припрятанной на случай крайней необходимости. Надорвав пакетик, Гэп измазал этой жижей рукоять ножа, а потом намотал поверх слой бечеймы и крепко её завязал, после натерев ткань остатками смолы. С тихим пшиканьем поднесённый к огню факел загорелся, и юноша поднял его кверху. Наверное, это был самый плохонький факел на свете, но лучше, чем ничего. Крепко зажав зубами обломанное лезвие, Гэп собрался с духом. Пламя факела опаляло щёки, ноги дрожали от напряжения. Не раздумывая дольше, юноша прыгнул.
Он перелетел через пенящийся поток и упал на край выступа, чуть не свалившись в воду от сильного удара. Гэп отчаянно пытался ухватиться, потому что начал заваливаться назад. Безуспешно. От страха перехватило дыхание.
В последнее мгновение ему удалось с силой оттолкнуться. Он перелетел через поток и, вот удача, оказался на том же выступе, откуда начал.
Гэп тяжело дышал, сердце бешено колотилось в груди. «Нет! Ни за что! Так легко я не дамся».
С ненавистью посмотрев на ледяную воду внизу, оруженосец неожиданно для себя прыгнул вновь, словно бросая вызов смерти.
На этот раз прыжок оказался удачней — он приземлился прямо на выступ. Юноша тотчас вцепился пальцами в стену, распластавшись как геккон.
— Да-а! — простонал он, не выпуская нож изо рта.
Медленно и осторожно оруженосец принялся двигаться вдоль выступа. Местами тот был не шире ладони. Скользкая поверхность то поднималась, то опускалась, однако вскоре и этот выступ к отчаянию Гэпа закончился. Слабенький свет факела не позволял увидеть, что там дальше, за провалом, и юноша вытянул ногу, чтобы прощупать.
Он тотчас потерял равновесие и стал падать вниз.
Падая, оруженосец вытянул руки. К счастью, ему удалось зацепиться ещё за один выступ на той же стене. Гэп живым мостиком завис над ледяным потоком, а языки огня от самодельного факела опаляли лицо. И снова упорство и инстинкт взяли верх — он словно мартышка вскарабкался на новый выступ. Там наконец смог выплюнуть факел и лёг на каменную поверхность, тяжело и судорожно дыша.
Юноша представлял собой жалкий комок нервов, тело сотрясала дрожь. Факел-нож едва мерцал голубым светом, и Гэп, всё ещё лёжа на животе, быстро обмотал его дополнительным слоем бечеймы и снова зажёг.
Выступ находился почти под самым сводом туннеля; оруженосцу пришлось ползти по нему, отталкиваясь локтями. Вот, значит, как себя чувствуют земляные черви!.. Временами ему приходилось протискиваться вперёд, обдирая об камни и живот, и спину.
Путь показался мучительно долгим, но наконец юноша достиг более широкого туннеля и увидел там нечто интересное. Факел осветил крошечный «водопад» капель воды, струящийся из дыры в своде туннеля и окутанный кроваво-красной дымкой. Гэп в удивлении уставился вверх. Дыра была достаточно большой, однако вода не лилась оттуда сплошной струёй.
А вдруг судя по количеству моросящей воды, новый туннель будет слишком узким для него? Он может оказаться всего лишь трещиной в скале. А уж если там застрять...
Юноша посмотрел вперёд на поднимающийся вверх выступ и подумал о пройденных узких щелях, которые чуть не выдавили из него жизнь. «Щель — убийца Гэпа.[] Не смешно...» Он снова посмотрел на дыру в своде. Она достаточно велика, вполне можно в неё протиснуться. Юноше пришло в голову, что поток, вдоль которого он следует, ведёт вниз. Ему же необходимо найти путь наверх.
Подчиняясь сиюминутному импульсу, Гэп подпрыгнул и схватился за край дыры. Юноша в страхе почувствовал, какой скользкой была здесь скала. Он упрямо вцепился в камень, раскачиваясь над несущим смерть потоком. Сделав глубокий вдох, оруженосец подтянулся и влез в дыру. Ещё несколько усилий, и юноша стоял в новой пещере.
Ему удалось выбраться из нижнего туннеля.
* * *
Едва смея надеяться, Гэп осмотрелся. Он добавил в факел немного смоляной жижи, поднял его вверх и уставился на чудесный подземный мир, в который попал.
К его удивлению, юноша мог видеть достаточно далеко. Слабый свет сделанного из ножа факела отражался миллионами мерцающих огоньков самых разных цветов, разбегаясь так далеко, что даже глазам становилось больно. Выбравшись из кромешной тьмы узкого, словно кротовий ход, туннеля, Гэп попал в такую большую пещеру, что и взглядом не охватить; а гуляющий ветерок говорил об ещё более огромных пространствах, поджидающих за гранью света.
От нахлынувших после пережитого чувств юноша пошатнулся, и ему пришлось закрыть глаза, чтобы прийти в себя. Свежий воздух позволил вновь ощутить себя будто на поверхности.
И как же тут было тихо! Внизу Гэп уже привык к постоянному бурлению и грохоту несущейся воды; сейчас оно превратилось в глухое бормотание, похожее отголоски кошмара. Но вот его слух привык и к тишине, и вскоре уже юноша различил мягкий музыкальный звон: это сотни струек капали в глубокие озерца.
Вытерев запотевшие очки, Гэп, как зачарованный, смотрел на причудливые и загадочные выросты скал, торчащие в разные стороны. Никогда прежде в своей жизни он не видел таких тянущихся сверху и снизу зубцов, даже не слышал о них в самых нелепых и неправдоподобных россказнях менестрелей. Что они такое — растения, животные или что-то иное, свойственное только этому миру? Уж не создана ли пещера каким-нибудь сумасшедшим подземным творцом или чародеем?
Одни выросты сверкали чистейшей белизной, другие были оранжевыми, золотыми, голубыми, бардовыми, зелёными или ярко-красными. Некоторые плавно извивались, иные топорщились в разные стороны букетом кристаллов, словно колючки.
Из большой пещеры вело множество разных туннелей в самых разных направлениях. Часть из них покрывали окрашенные во все цвета радуги известняковые сосульки, напоминая разинутую клыкастую пасть. Поверхность и своды пещер резко поднимались и так же резко опускались. Весь этот мир своей хаотичностью бросал вызов порядку.
Содрогнувшись, Гэп выдохнул и в восторге увидел, как его дыхание превращается в сверкающие кристаллики льда. Здесь было очень холодно, но этот холод нёс чистоту. Ласковые дуновения ветерка из туннелей щекотали его лицо, словно нити украшенной росой паутины.
Пещера дышала никем не оскверненной святостью, и Гэп почувствовал себя преступником. Он видел то, что людям с поверхности не полагалось видеть. Возможно, он первый человек, ступивший сюда. При этих мыслях сердце забилось быстрее.
Юноша робко принялся исследовать пещеру.
* * *
Следующие несколько часов юный эскелец переходил из одного зала в другой. Каждый туннель, каждый грот, каждая ниша, в которую он мог протиснуться, дарили новое чудо. Чтобы согреться, Гэп обмотал бечеймой тело, к тому же так он своим теплом сушил ткань. Таким образом у него под рукой постоянно была подпитка для факела, и красота подземного мира не скрылись от его глаз.
Удивительно, что он не утратил способности ценить прекрасное даже сейчас, находясь в сотне, а то и тысяче футов под землёй, и без всякой надежды выбраться на поверхность. Несмотря на отчаянную борьбу с холодным течением, несмотря на напряжение, полнейшую концентрацию силы воли и духа, в юноше появилась некая покорность судьбе. Он был готов принять как должное каждый новый миг существования и не задумываться над тем, что будет дальше. Лишь одна мысль продолжала изводить юношу: спасения нет, запасы бечеймы скоро закончатся и ему придётся двигаться на ощупь в этом холодном и чуждом мире; и в конце концов, после долгих дней голода и мучений, он исчезнет, словно его и не было.
Однако перенесённые испытания оставили свой след, открыв в Гэпе что-то столь же твердое и холодное, как и окружающие его сталагмиты. Юноша упорно двигался вперёд и был спокоен.
* * *
Путешествие по пещерам длилось уже несколько часов; Гэп не останавливался, страстно желая узнать, что находится дальше. От голода он становился всё слабее, но это словно лишь подгоняло его.
В любом случае, больше ему ничего не оставалось — только идти вперёд.
Время еле тянулось, отмеряемое спазмами боли, скручивающими пустой желудок, да убывающими запасами бечеймы. Один раз Гэп сумел заснуть, свернувшись дрожащим клубочком под нависающей скалой. Постоянная капель сочащейся с известняковых сосулек воды, делала сон неспокойным и наполняла его тревожными сновидениями. Когда юноша проснулся и зажёг новую, пропитанную смолой полоску ткани, то в ужасе увидел, как известняковая капель, словно оплывший воск, накрыла его тонким прозрачным покрывалом. Гэпу показалось, что сама скала пытается поглотить его, навечно втянув в свой мир.
Может, подземье возмущают его движения, его тепло, его свет?
Странные вещи начали происходить вокруг. Поначалу Гэп не обращал на них внимания, думая, что ему мерещится. Но со временем они становились всё очевиднее. Смутные образы, почти невидимые, они могли быть игрой теней, вызванной изменчивым светом самодельного факела. Затем тени начали метаться, мелькая прямо перед юношей; порой они даже замирали, словно рассматривая его, и снова улетали во мрак. Однако как бы Гэп ни старался рассмотреть их, напрягая уставшие глаза, ничего не получалось — тени всегда оставались за пределами света его факела.
Наконец тени замелькали в круге света, и стало видно, что это какие-то фигуры.
Они походили на невысоких людей с большими ушами, длинными тощими руками и судорожно подёргивающимися когтями. Фигуры выступали из стен, визгливо хихикая, и снова исчезали, растворяясь в каменной поверхности сводов пещер.
Гэп, пошатываясь, почти бежал, окутанный дымкой страха. Он ещё надеялся, что увиденное — сон, но фигуры теперь подлетали ближе, словно кормясь убывающими силами юноши. Они шипели и хватали его за одежду, стоило оруженосцу споткнуться, ворчали и плевались кислотой, а их огромные светящиеся глаза смотрели на него с ненавистью.
Гэп оглянулся назад и в ужасе заметил, что весь туннель позади заполнен этими фигурами. Юноша рванулся вперёд. Увы, ноги не слушались — как во сне, когда каждый шаг даётся с неимоверным трудом. Всё тело налилось свинцом.
От резкого удара перед глазами замелькали цветные пятна — Гэп врезался в деревянное перекрытие. В тот же миг боль вернула юношу в сознание, а призрачные фигуры испарились. Глядя на разлетевшиеся щепки прогнивших досок, он понял, что врезался в некое подобие заграждения. Упав ничком на пол, юноша выпустил факел из рук.
Он снова вернулся в реальность.
* * *
Пошатываясь, как пьяный, Гэп с трудом встал. «Киньяда! Где я сейчас?»
Созданное людьми заграждение в нерукотворном подземном мире лишь усугубляло замешательство. И всё же оруженосец не мог сдержать волнения — неужели он вернулся в мир людей? На некоторое время в душе вспыхнул огонёк надежды. Покорность и смирение испарились, уступив место ожившим желаниям и тревогам.
Опять подкрался страх. Гэп судорожно стал шарить в темноте в поисках огнива. Те ужасные маленькие чертенята чуть не свели его с ума, ещё минута — и кромешная тьма довершит начатое ими. На этот раз он не стал аккуратно отделять часть бечеймы — её оставалось мало; юноша в панике рванул обтрёпанный кусок материи. Быстро измазав вырванный клок смоляной жижей из последнего пакетика, Гэп достал кремень и высек искру.
Наконец снова появился огонь. Оруженосец поднял горящий клок вверх и осмотрелся.
Надежда вернулась не зря: он сразу заметил следы кирок на каменных стенах. Этот туннель сделали люди. На земле валялся сломанный нож, который он использовал как факел, но что гораздо важнее — вокруг были разбросаны куски дерева. Возможно, части заграждения. К радости Гэпа, они оказались достаточно сухими.
Юноша быстренько вытащил доску двух футов длиной. По сравнению с крошечными пучками бечеймы, деревяшка полыхала, как солнце, разгоняя тьму. Страхи рассеялись, и Гэп едва не зарыдал от облегчения.
— Теперь, — голос оруженосца звучал решительно, — пора отсюда выбираться.
Слабость и голод были забыты, Гэп не стал тратить время на дальнейший осмотр. Прикрыв рукой глаза от слепящего света нового факела, он уставился на уходящий вперёд штрек. На полу валялись обрушившиеся подпорки и прочий мусор, к тому же сам туннель был таким тесным и низким, что юноше пришлось пригнуть голову.
«Низкорослый же народец разрабатывал эту шахту», — подумал Гэп. Поначалу он решил, что рудокопами были хогеры, потом вспомнил, что те редко спускаются под землю. Впрочем, сейчас это не имело никакого значения. Не задерживаясь ни на секунду, юноша нырнул в туннель.
Он шёл уже довольно долго, а проход всё не кончался. На протяжении пути Гэп не видел никаких ответвлений. Вскоре ему стало тяжело дышать. Очень хотелось распрямить спину и потянуться.
Наконец показался боковой проход. Оруженосец свернул в него и пошёл ещё быстрее. Он так торопился, что даже не подумал чем-нибудь пометить это место.
По мере продвижения по бокам стало попадаться всё больше новых проходов. Взволнованный Гэп то и дело поворачивал и ни разу он не остановился, чтобы отметить свой путь. Пригнув голову, он упорно шёл вперёд. Эти метания наугад лишь подтверждали, что разум почти отказывал.
Проходы попадались уже постоянно. Большинство изученных юношей шахт оказывались либо давно заброшенными, либо обвалившимися. Но даже это не могло сдержать обезумевшего оруженосца. Туннели извивались и ветвились, расходясь в разные стороны, иногда возвращаясь к собственному началу. В их переплетениях не было никакой закономерности и плана, но Гэпа это не смущало. И всё же ни один из проходов не вёл наверх.
Через час юноша окончательно заплутал в лабиринте туннелей. На один короткий миг разум вернулся к нему, и оруженосец осознал, насколько он потерян. Гэп словно увидел себя со стороны: словно крыса, он мечется с глупой улыбкой на лице, ни на миг не задумываясь, куда бежит.
Былые страхи и паника вновь охватили его. Заблудился вконец, сил почти не осталось. Никогда прежде Гэп не чувствовал такой усталости. Борясь с подкравшимся отчаянием, юноша прислонился спиной к стене и сполз на землю.
На глазах наворачивались слезы, а тем временем начали возвращаться пляшущие тени. Уже совсем рядом Гэп слышал их пугающие голоса, которые что-то злорадно шептали. Юноша в страхе поднял голову и с удивлением заметил, что может видеть весь обратный путь в загадочные пещеры. Раскачивающиеся, прыгающие, танцующие тени пришли оттуда, просочившись через разрушенное заграждение. Они медленно подплывали к оруженосцу, а тот мог лишь в ужасе взирать на них, не смея даже пошевельнуться.
И вот уже фигуры окружили юношу: порхали вокруг, кружились, прыгали и извивались, насмешливо тыкая в него своими заострёнными пальчиками и пронзительно смеясь.
— Убирайтесь! Вон! Вон! — с мукой в голосе закричал Гэп.
Неожиданно они ушли, растаяли, словно их не было вовсе. Только крик юноши эхом разносился по тёмному лабиринту переходов.
Гэп, пошатываясь, встал и двинулся вперёд. Хотя призрачные фигуры ушли, юноша время от времени видел лица, смотревшие на него прямо из земли — молчаливые лики смерти, лишённые плоти и полупогребённые под щебнем. Лица не были человеческими, оруженосец даже не мог с уверенностью сказать, существуют ли они на самом деле, или являются лишь плодом его воображения. Но пока они молчали, он не обращал на них внимания. Более того, ему доставляло некое удовольствие слышать, как каменные лица хрустят под ногами, рассыпаясь в песок.
* * *
Юноша не знал, сколько он уже ходит. Однажды донесся его собственный голос, молящий: «Здесь есть кто-нибудь? Пожалуйста, пусть здесь кто-то будет! Я так замёрз!»
Следом раздался резкий щелчок. Он походил на лязг задвигаемого запора, к тому же юноша был уверен, что слышал голоса, даже крики. Они раздавались из...
...Из вон того прохода!
Нет. Голоса звучали только в его голове, точно. Гэп взял себя в руки и быстро пошёл дальше.
«Какая жалость, — думал оруженосец. — Ведь та шахта явно шла наверх... Но нет, она может привести меня только к безумию».
* * *
Прошло ещё два дня, прежде чем Гэп наконец увидел дневной свет.
Голод и напряжение — не говоря уж о лишившей юношу сил лихорадке — снова ввергли его в мир тьмы и тревожного забытья. Затем, словно в награду за бессмысленное упорство, сознание начало просыпаться, и Гэп заметил далеко впереди тусклый свет.
Будь он в состоянии воспринимать действительность, то уже понял бы, что эта часть шахты отличается от виденного ранее. Её копала другая раса: туннели были более древними, к тому же просторными и сырыми.
Юноша в недоверии присматривался к свету. Да, никакого сомнения — там впереди солнечный свет!
Оруженосец, спотыкаясь, устремился вперёд, потрескавшиеся губы приоткрылись в радостном крике. Бледный свет становился всё ярче. Юноше даже показалось, что он ощущает дуновение свежего воздуха.
Солнышко! Гэп возликовал.
Свет шёл из-за поворота.
«Наверное, там боковой проход», — радостно подумал юноша, уже представляя, как будет гордо подниматься навстречу миру людей. Однако надоедливый внутренний голос предостерегал: вдруг там вертикальная штольня, по которой не выбраться?
Отбросив сомнения, Гэп свернул за угол и остановился как вкопанный, увидев открывшуюся картину.
Огромный квадратный водоём почти полностью заполнил пещеру. По бокам шли осыпающиеся и частично разрушенные выступы, они-то и вели к проходу, из которого в шахту проникал дневной свет. Но это открытие не принесло радости; внимание Гэпа было приковано к освещаемому светом бассейну.
Он напоминал гигантский котёл с булькающей ядовитой кислотой, фосфорически светившейся. Жидкость пенилась и медленно кружилась, образуя водоворот. Внутри что-то двигалось; присмотревшись, юноша разглядел огромные пузыри. Они разбухали там внизу, под мерцающей поверхностью, лопались, словно гнойники, испуская чудовищную вонь, похожую на дыхание зомби, и выплёвывали светящиеся капли липкой слизи на шипящие стены. Ядовитый туман стелился над водоёмом, а воздух пропах мором.
От увиденного тошнота подступила к горлу. Даже свет, которому не посчастливилось заглянуть в это логово болезней, под действием испарений казался злым и ядовитым.
Тут к своему ужасу Гэп заметил отвратительный дрожащий язык неимоверных размеров, покрытый слизью и кровью, который поднимался из центра. Оруженосец понял, что сам водоём был живым существом.
Пока он смотрел сквозь запотевшие стёкла очков на мерзкое чудовище, огромные длинные щупальца разорвали пенистую поверхность и медленно закачались в воздухе. Щупальца покрывали ощетинившиеся выросты ядовито-жёлтого и бордовых цветов, а заканчивались... нет, это невозможно!.. живыми, похожими на человечьи головами!
И снова приступ тошноты охватил Гэпа: головы покрывали огромные гнойники, которые и создавали схожесть с лицами. Некоторые головы имели человеческие черты, иные же явно относились к представителям других рас, возможно, копавших руду в этих шахтах. Но все лица несли отпечаток таких мук, словно несчастных бесконечно истязали и плавили в котлах преисподней.
Колени оруженосца подогнулись, и ему пришлось привалиться к стене, чтобы не упасть внутрь бурлящей пещеры.
«Моё... последнее испытание, — судорожно подумал юноша. — Последняя преграда на пути!.. Если я её преодолею, больше меня ничто не остановит. Я выберусь из этих ужасных туннелей...»
Гэп не учёл Охотника.
Оруженосец отступил назад и выхватил из мешочка огниво. Не тратя времени зря, он поджёг висящие у входа в пещеру потрёпанные занавеси; те полыхнули так, словно были пропитаны маслом — хоть для чего-то сгодились ядовитые испарения. Едва пламя осветило пещеру, как сзади послышалось какое-то зловещее шипение. Гэп резко обернулся.
В ярком свете горящей драпировки едва не ослепшие глаза юноши увидели новый кошмар: покрытая наростами голова и чудовищная усмешка, излучающая неимоверную злобу. Одна мысль, что эта тварь всё время шла за ним по тёмным туннелям...
Инстинкт оказался быстрее мысли — Гэп швырнул горящую ткань прямо в голову монстру, со всей силы пнул его в мягкий живот и сразу же метнулся в глубь пещеры с водоёмом.
В тот же миг шахты сотряс вопль нечеловеческой ярости и боли, но юноша не остановился. Он бежал по осыпающемуся выступу, забыв обо всём, кроме дневного света впереди, даже не заметив, как взметнулись щупальца существа из водоёма и устремились к нему.
Одна из псевдоголов на выросте «выстрелила» вперёд, словно язык ящерицы и сильно ударила оруженосца в спину, едва не впечатав его в стену. Гэпа это не остановило, только на рубашке осталось пенящееся пятно слизи, которое воняло протухшими устрицами.
Лучи солнца, отрада для глаз, были всего в ярде от юноши, когда он почувствовал дикую боль — когти чудовища вонзились в спину. Оруженосец пронзительно закричал и рухнул на самый край выступа, едва не свалившись в бурлящую внизу слизь.
Пещерный охотник пригвоздил его к земле. Монстр кипел от ярости, стараясь задушить беспомощную жертву. Он отвлёкся только на миг, срывая остатки горящей ткани с опаленного рта и готовясь вцепиться в юношу зубами. Гэп с ясностью осознал — ещё секунда, и он умрёт.
Взор затуманился, подступала тьма...
Неожиданно раздался ужасный крик, и вес, придавливающий его к земле, исчез. Гэп обернулся и сквозь застилающую взор дымку увидел, что произошло.
Охотник, зажатый в кольца щупалец, был поднят в воздух, где отчаянно кричал и молотил ногами. Щупальца несли всё ещё сопротивляющееся чудовище прямо к дрожащему языку в центре водоёма.
Вот шанс спастись! Юноша бросился вперёд по выступу, свернул за угол и помчался вверх по проходу. Он не сбавил темп, даже когда его ослепили яркие лучи солнца. Эхо пронзительного вопля неслось вслед за ним.
Потом из жуткой пещеры раздался звук, похожий на отрыжку, страшное бульканье, шипение и... тишина. В шахтах вновь воцарилось спокойствие.