Пятница, 13.00

Утром проснулась и глянула на соседнюю половину супружеского ложа. Пустое белое пространство в свой черед невинно глядело на меня, бросая вызов досаде и возмущению, копившимся в глубине моего едва очнувшегося разума. Трудно сердиться на простыню.

Взгляд пробежался по комнате, остановился на деревянном стуле у двери в ванную. Пара бледно-серых кальсон от «Кельвина Кляйна» свисает с сиденья, штанины перекручены мятой восьмеркой. «Ну-ка, шагай сюда, возьми нас да отнеси в корзинку для грязного белья, — раздраженно прошипели кальсоны. — Да поживее, мы два дня ждем! Ты знай себе валяешься с утра до ночи, а мы каждый божий день встаем ни свет ни заря, идем на работу и вообще занимаемся важными делами. Давай-давай, сделай хоть что-нибудь, отрабатывай кормежку!»

«Да пошли вы, — хмуро буркнула я чертовым подштанникам, тяжело выбираясь из кровати. — Сами управитесь, а у меня своих дел хватает. Не у вас одних работа».

После завтрака я открыла ноутбук, с хрустом размяла пальцы. Итак, приступим.

В оны годы, чтобы вникнуть в суть фиксированной аренды, уяснить тонкости управления арендой и разобраться в последовательности действий, необходимых для сноса здания в Нью-Йорке, потребовалось бы целый день проторчать в душной библиотеке, роясь в пыльных томах с тисненными золотом переплетами, страницами из папиросной бумаги и микроскопическим шрифтом. В наше время женщина, вооруженная надежным паролем сайта Westlaw, не поднимаясь с постели, может разведать удивительно много за каких-нибудь три часа.

Первая находка не заставила себя ждать. Я выделила и скопировала в вордовский файл следующее: Преследование жильцов, имеющих договоры аренды с фиксированной арендной платой, запрещено по закону. Владельцы, признанные виновными в намеренных действиях, имеющих целью вынудить жильцов освободить жилое помещение, могут привлекаться как к гражданской, так и к уголовной ответственности. Владельцы, признанные виновными в преследовании жильцов за деяния, совершенные после 19 июля 1997 года, подвергаются штрафу до 5000 долларов за каждое нарушение. Я сохранила абзац в новеньком файле под названием «Гребаные Рэндоллы» и только потом догадалась создать для него папку, которую назвала вполне по-светски: «Разоблачение Рэндоллов». Затем принялась разбираться с действиями, каковые преследуют цель соблюдения законов в области управления арендой и необходимы для регистрации ходатайства владельца об отказе возобновления договора аренды на основании настоятельной необходимости сноса согласно законодательству в области защиты прав жильцов. (Обожаю юридический язык. Какой шекспировский размах! Какие слова! Преследуют — и на ум приходят мглистые аллеи, звон рапир в ночи, обрывок пергамента, зажатый в мертвой руке…)

Я выделяла, вырезала и вставляла; я приставала с вопросами к поисковикам, ходила по ссылкам, создавала подраздел за подразделом в «Гребаных Рэндоллах». По соседству, в папочке «Разоблачение Рэндоллов», пристроился порядочный выводок документов (а именно: «К черту Рэндоллов», «Рэндоллы не пройдут», «Рэндоллы — покойники»). Подвожу итоги: отступные, предлагаемые Рэндоллами, составляют безобразно малую часть суммы, положенной жильцам по закону. Это во-первых. А во-вторых, жильцы не получили на руки всей необходимой документации. И кстати, о документации — рассуждала я сама с собой, берясь за телефон, — где же пресловутое разрешение из Отдела по ремонту жилищного фонда?

Четверть часа, парочка не совсем правдивых утверждений (я по-прежнему числюсь сотрудницей «Шустера», так что я не сильно приврала) — и выяснилось то, что я давно подозревала, — ходатайство Рэндоллов о сносе дома еще не одобрено. Его даже не рассматривали, обсуждение назначено на следующий месяц. Следовательно, у юристов, представляющих интересы жильцов, будет прекрасная возможность оспорить ходатайство и предать гласности омерзительное поведение хозяев. Пора подыскать жильцам надежных адвокатов.

Я набрала номер Фэй.

— Объясняю ситуацию. Мне нужно, чтобы «Шустер» взялся за одно дело pro bono. Я тебе пошлю письмецо по электронке, ты его подпиши и отправь в некую фирму под названием «Рэндолл». Копию письмеца мы отошлем «Смииту и Вестлону», а также «Кримпсону», юридическим представителям Рэндоллов. Будем грозить громом, молниями и электрическим стулом — ради кучки греков, старичков и старушек, абсолютно бесплатно. Идет?

Что ответила Фэй, пересказывать не стоит. Ставное, что в конечном итоге возобладало мое мнение.

Я никогда не умела постоять за себя. Откровенно говоря, я и за своих клиентов не очень хорошо «стояла». Признаться, я не самый даровитый юрист в нашей фирме. Что вообще-то странно, ведь в университете я училась прекрасно, и диплом юршколы у меня даже лучше, чем у Тома, однако к «Кримпсону» попал он, а не я. Почему? Постельный режим располагает к размышлениям, и вот до чего я додумалась: похоже, я не слишком близко к сердцу принимала интересы людей, которым вроде бы должна помогать. Ну не могу я переживать за клиента, и без того процветающего: уж если людям по карману «Шустер», они точно не бедствуют. Но с этими стариками — дело другое, они-то как раз бедствуют, и они в своем праве, закон писан именно для того, чтобы защищать их. Я не буду стоять и смотреть, как их права нарушаются.

Так и скажу Тому. Стоило мне закончить разговор с Фэй, как снова, непрошеные, явились мысли о муже. Посмотрим правде в глаза — в один прекрасный день (и он не за горами) Том все узнает. И решит, что я сую нос в дела, в которых ничего не смыслю, скажет, что я сентиментальная дурочка. А вдруг он подумает, что я все это затеяла, чтоб отомстить ему? Подставить его клиента, оконфузить его и его партнеров?

Что ж, ничего не поделаешь.

Если, вернувшись из командировки, он поинтересуется, чем я занималась, я признаюсь. Я ведь по природе не лгунья. Чего нет, того нет. Все ему расскажу — если он спросит. Но не раскрою и рта, если он сам не сделает первого шага, если не произнесет нужных слов: «Мы глупо ссорились в последнее время, Кью, но я люблю тебя, у нас будет ребенок, давай помиримся. Ну, что у тебя новенького?» Если он так скажет — прекрасно. Нет — значит, нет.