Вторник, 10.00

Утром, сразу после завтрака, звонила Дженни. Мама как раз отправилась разыскивать какую-то определенную марку соски (у нас в Англии это называется «пустышка», не знаю, что хуже).

— Как делишки, Кью, душечка? С мамулей еще разговариваешь? — весело поинтересовалась сестричка.

— Почти, — ответила я. — Она меня достает по-всякому, но до поножовщины дело пока не дошло.

Потом Дженни рассказывала, как Дейв в эти выходные играл в футбол. Оказывается, он участвует в местной молодежной программе помощи трудным детям. Активисты этой программы организуют поездки в парки развлечений, на пляжи и всякое такое, и у них есть своя футбольная лига. В эти выходные состоялся особенно удачный матч между двумя командами, среди игроков было двенадцать малолетних грабителей, пятнадцать юных наркоторговцев и трое любителей незаконного оружия. Десять минут кряду я слушала ее пылкий отчет о том, как дети стали лучше себя вести и какие хорошие отметки получают в школе, а в ушах у меня звенели прощальные слова Элисон.

Самое время все сказать. Сейчас или никогда.

— Дженни, я хочу извиниться. Наверное, я погорячилась, — выдавила я (почти даже не скрипя зубами), — слишком поторопилась осудить Дейва, ты прости.

— Кью, ты меня пугаешь, — после долгого молчания ошеломленно отозвалась Дженни. — Всего какая-то неделя в обществе мамы — и где твой боевой дух?! Ну-ка, быстренько назови Дейва мерзким лоботрясом! Скажи, что он ни черта не смыслит в жизни. Отчитай меня за кошмарные промашки на любовном фронте.

Я поежилась.

— Мама здесь совершенно ни при чем. Мы с ней о Дейве даже и не говорили. Это Элисон, когда была здесь, намекнула… словом, я жалею, честно, жалею о том, что… говорила о Дейве. И знаешь, давай летом смотаемся втроем в Корнуолл, как ты хотела. Ты мне поможешь с малышом, это будет здорово.

— Я с радостью, — ответила она, но все еще так, будто ее огрели по голове чем-то большим и тяжелым. — Руками и ногами — за. А когда ты узнаешь Дейва получше, Кью, ты увидишь, он не так уж плох.

«Не так уж плох» — сомнительный комплимент, но я промолчала.

— Если он тебе по душе, уверена, он хороший парень, — соврала я.

Когда вернулась мама, я поведала ей о нашем разговоре с Дженни.

— Очень рада, — пробормотала мама, с усилием натягивая свежевыстиранный чехол на детский стульчик-качалку. — Я и сама поспешила с глупыми выводами на его счет, а на самом деле Дейв очень милый молодой человек. Печется о своей матери — у нее давно болезнь Альцгеймера. Навещает ее не реже чем раз в неделю, хотя она живет в Йоркшире, а это не ближний свет, сама знаешь. Именно из-за этого ему так трудно удержаться на одном месте, и потому он вечно сидит без денег. На той неделе я ему одолжила несколько сотен, так он уже восемьдесят фунтов вернул — заработал в местном супермаркете, по ночам загружал прилавки. Я ему сказала, что не стоило этого делать, а он — не могу, говорит, быть у вас в долгу. Мне такое отношение очень нравится, а тебе, дорогая? Ну что, как считаешь, я правильно нацепила эту штуковину?