1. Барбара

Я всегда такая веселая и настолько привыкла быть в центре событий в офисе, что само собой подразумевалось, что я являюсь как бы частью праздника. Никогда не случалось такого, чтобы его устраивали без меня, Барбары, которая всегда была его душой. Именно я рассказала им про отель в местечке, называемом Россмор, в глубинке, где у них большой бассейн и патио и где разрешали жарить свои собственные стейки или цыплят. Я нашла веб-сайт, распечатала всю информацию и отдала им.

Поэтому, естественно, я считала, что поеду на этот праздник.

А потом я услышала разговоры о том, кто с кем будет жить в комнатах и в какое время они соберутся, чтобы выпить перед посадкой в поезд. И что там еще есть какой-то исполняющий желания источник в лесах, где появляется святая, и они собираются исследовать его и посмотреть, будет ли видение святой.

И вдруг до меня дошло, что все это будет без меня.

Сначала я думала, что это ошибка, так бывает. Каждый подумал, что кто-то другой сообщил мне. Они просто не могли поехать без меня. Испытываешь какое-то особенное чувство, когда оказываешься за бортом.

Ну, сначала я страшно рассердилась. Как они смели взять мою идею и не включить меня? Потом я расстроилась. Почему они не любят меня? По какой причине они бросили меня? Я с трудом сдерживала слезы от жалости к себе. Потом я начала всех их ненавидеть. Людей, которых я считала своими друзьями. Смеющихся за моей спиной. Я мечтала, чтобы уикэнд прошел ужасно и отель был в ужасном состоянии. Я желала, чтобы непрерывно шел дождь и чтобы патио кишело ужасными тварями, которые заползут им в одежду и в волосы.

Они уезжали в пятницу во время ленча, успевая на двухчасовой поезд. Утром они все принесли свой багаж в офис. Было просто удивительно, что они открыто обсуждали все рядом со мной. Они даже не испытывали неловкости оттого, что украли мой отпуск, они лишили меня его. Они не понижали голос и не отворачивались, они продолжали разговор, как будто было решено, что я уже не имею к этому отношения.

Утром в пятницу Роззи, одна из самых хорошеньких, призналась мне, что она очень надеется в этот уик-энд хорошо провести время с Мартином из отдела продаж.

— Как ты думаешь, Бар, у меня есть шанс? — спросила она.

— Я не знаю, почему ты спрашиваешь меня, — холодно ответила я.

Роззи, казалось, была удивлена.

— Именно потому, что ты так сдержанна. Ты ведь знаешь все, Бар, — сказала она.

Насколько я понимаю, она не смеялась надо мной, и было очень странно, что она не предлагала к ним присоединиться.

— По-моему, у тебя есть все шансы завоевать симпатию Мартина, — ответила я. — Но старайся держать его подальше от Сандры, она считается роковой женщиной.

— О, Бар, ты просто прелесть, я хочу, чтобы ты поехала с нами, ты бы могла мне давать советы все время. Почему ты не едешь? Из-за чего?

— Меня не приглашали. — Я пожала плечами, стараясь не показывать, насколько я задета.

Роззи расхохоталась:

— Как будто тебе нужно приглашение. Ты просто не хочешь ехать, мы с самого начала знали, как ты рассказывала про это место и смеялась над ним. Мы считаем, лучше бы ты занялась чем-нибудь еще.

— Я никогда не смеялась над Россмором, я сама предлагала поехать туда! — закричала я в возмущении.

— Нет, впрямую ты не насмехалась, но, Бар, мы все знаем, что это не для тебя. Чуточку ниже тебя. Не снобизм, но где-то близко.

— Я не верю тебе, — сказала я.

— Ладно, спроси кого-нибудь еще, — предложила Роззи. И я спросила.

Я спросила у людоедки Сандры.

— Я не думаю, что это входит в твои интересы, — сказала Сандра. — Хорошо для нас, простых людей, но не для тебя, Бар.

— Почему не для меня? — спросила я ледяным тоном.

— Ты более утонченная, чем мы, Бар. Знаешь, никто не видел, чтобы ты проводила уик-энд в джинсах, жаря сосиски.

Я была изумлена.

Ну да, я люблю хорошо одеваться. Я слежу за внешним видом. Я ухаживаю за собой. Я брала несколько уроков дикции, чтобы улучшить свое произношение. Но сказать, что я слишком утонченная, чтобы поехать с офисом на прогулку? Ну-ну. Они все такие непритязательные и испытывают такой страх передо мной, что не включают меня в свою компанию? Неужели?

Но я не собираюсь показывать им, насколько я удивлена и расстроена. Не дождетесь.

— Хорошего тебе отдыха, Сандра, — сказала я весело. — Положила глаз на кого-нибудь конкретно на этот уик-энд?

— Пока нет. Этот Мартин из отдела продаж вообще-то красавчик. Ладно, там увидим.

Сандра могла увлечь любого мужчину, какого бы захотела, Роззи была не столь удачлива. Несмотря на мое собственное расстроенное состояние, я решила исключить кое-какие варианты.

— Я бы не стала тратить на него время, те, кто его знают, говорят, что он невыносимо скучный, — заметила я.

— Благодарю, Барбара, — сказала Сандра, подкрашивая губы. — Желаю удачи. Что ты собираешься делать в эти дни?

— Я? Ничего особенного, — смутившись, ответила я.

— Держу пари, собираешься, — сказала Сандра.

— Я собираюсь устроить большой обед, — с ужасом услышала я собственный голос.

— О-о, Барбара, а еще что? Сколько будет человек?

— Двенадцать, включая меня. — Я сошла с ума? У меня нет двенадцати знакомых. Я не смогла бы их накормить, даже если бы они и были.

— Двенадцать человек! Это потрясающе, Бар, покажешь фотографии на той неделе?

— Вполне возможно, — ответила я жалким голосом. Я всегда могла сказать, что камеру заклинило. Я была не только жалкая и непопулярная… я была еще ненормальная и нечестная. Хорошее начало уик-энда.

Я помахала им на прощание рукой, когда они уходили из офиса на двухчасовой поезд. Люди, которых я считала своими друзьями, — сексуальная Сандра, наивная Роззи, красавчик Мартин из отдела продаж и полдюжины других, считавших меня слишком гордой и высокомерной. Я посмотрела на себя в зеркало в дамской комнате. Бледное лицо, обрамленное дорогой прической, хорошо сшитый пиджак, который я чистила губкой и щеткой каждый вечер. Под него я надевала недорогие футболки, каждый день разного цвета. Это был не высший класс и не снобизм, разве не так?

Вошли две уборщицы со своими ведрами и швабрами. Они приветствовали меня широкими улыбками, сверкая массой золотых зубов. Они не были ирландками, но в Ирландии сейчас работало много людей из-за моря, и я не знала, из каких краев они приехали. Они были удивительно жизнерадостны перед предстоящей трехчасовой чисткой и полировкой.

И я еще осмеливалась жалеть себя, я, которая имела хорошую работу в маркетинге, большую квартиру с садом, телевизор с плоским экраном и стильный пиджак!

— Собираетесь чем-нибудь заняться в выходные дни? — спросила я.

— Ничем особенным, — ответила одна.

— В воскресный день в большом городе грустно и одиноко, — сказала другая.

Я хорошо ее понимала.

— Не хотите ли прийти ко мне на обед? — неожиданно для себя самой спросила я.

Они смотрели на меня, открыв рот.

— Обедать с вами? — переспросили они удивленно.

— Ну да. В воскресенье, около часу дня, в моем доме. Вот, я напишу вам свой адрес.

Я достала свою маленькую записную книжку в кожаном переплете. Обе женщины, в своих желтых рабочих халатах, смотрели на меня так, словно я приглашала их в полет на Луну.

— Да, мне нужно знать, как вас зовут, чтобы представить остальным, — сказала я.

— Так будет кто-то еще? — Они выглядели встревоженными.

— Да, конечно, в общей сложности человек двенадцать, — весело ответила я.

Они сказали мне, что они с Кипра, сестры, имена у них греческие: Магда и Элени.

Элени взволнованно сказала, что никто никогда не приглашал их к себе домой.

Магда поняла это по-своему.

— Может быть, вы хотите, чтобы мы прибрали у вас в доме? — спросила она.

Мне стало так стыдно, что я с трудом могла говорить.

— Нет-нет, вы мои гости, — пробормотала я.

— Мы сделаем баклаву… красивый греческий десерт, — сказала Магда теперь, когда все встало на свои места.

Я оставила их, взволнованно говоривших по-гречески, — ничего более удивительного ранее с ними не происходило в новой для них стране.

Возвращаясь в свой офис, не успев даже осознать, что я только что сделала, я встретила моего шефа Алана, нервного беспокойного трудоголика лет сорока пяти, по-моему. Мы ничего не знали о его частной жизни, кроме отрывочных сведений, когда он разражался речью о том, как страстно ненавидит свою бывшую. И сейчас последовала очередная вспышка страсти.

— Она злая и порочная женщина, — сказал мне в коридоре Алан. — Глупый и очень плохой человек.

— Что она сделала на этот раз? — спросила я.

Алан был довольно привлекателен и мог бы составить хорошую компанию, если бы не бубнил постоянно о своей бывшей.

— Всего лишь уехала и бросила моего Гарри и двух его десятилетних друзей на меня на весь уик-энд и оставила инструкцию, чтобы не было никакой еды на скорую руку. Очевидно, мне предстоит готовить им правильную еду.

— О, приводите их ко мне в воскресенье — около часу дня, — сказала я, аккуратно записывая свой адрес.

— Я не могу этого сделать, Бар, — ответил он, хотя было ясно, что он хочет.

— Ну почему же? — пожала я плечами. — Нас будет двенадцать человек, и полно домашней еды. — Я опять стала думать, не сошла ли я с ума.

— Тогда я захвачу вина, — с благодарностью сказал Алан и энергично поклонился.

Вернувшись в офис и собирая свои вещи, я в последний раз заглянула в свой ежедневник. Меня не будет здесь до вторника, лучше лишний раз убедиться, нет ли чего-нибудь, о чем следует помнить. В субботу был день рождения тети Дороти, старшей сестры моего отца. Она мало кого одобряла и редко выслушивала приятные слова сама.

Еще оставалось время отправить ей поздравительную открытку, тогда она не сможет меня обвинить в том, что я ее забросила, и пожаловаться моим родителям. Потом я решила, что будет еще лучше пригласить ее на обед. Она уже не сможет сделать это мероприятие еще более нелепым.

Когда я позвонила, тетя Дороти была в мрачном расположении духа. Ее три партнера по бриджу забыли про день ее рождения, она-то всегда помнит про их дни рождения, а из них никто не вспомнил.

— Тетя Дороти, бросьте вы все это и пригласите их всех на обед ко мне домой, — предложила я. Я осознала, что полностью лишилась рассудка. Тете Дороти идея страшно понравилась. Она заставит их смутиться, испытать унижение и стыд.

— Что я могу принести с собой для обеда, дорогая? — спросила она тоном, который можно было назвать почти любезным.

Я ненадолго задумалась. Я даже не представляла, что мы будем есть, но салат был необходим в любом случае, и я сообщила ей об этом.

— На пятерых? — спросила тетя Дороти.

— Нет, фактически на двенадцать, — сказала я извиняющимся тоном.

— У тебя не усядутся двенадцать человек, — повысила она голос.

— Мы будем есть в саду, — сказала я и повесила трубку.

Я подсчитала, и набралось одиннадцать. Нужен еще один.

Появился охранник Ларри. Он собирался запирать помещения на выходные. Естественно, я пригласила его на обед, а он, естественно, сказал, что с удовольствием и что он приедет пораньше на своем фургоне, привезет несколько досок и соорудит стол в саду.

Вот, и у меня будет праздник.

Домой я ехала через книжный магазин, где нашла книгу о том, как сделать несложное угощение для гостей. В субботу я поехала по магазинам и купила три дешевые скатерти, пакеты с чипсами, соусы, несколько ярких надувных шаров, а также все необходимое для простого пирога с куриным мясом и простого совершенно вегетарианского пирога. Всего этого, плюс греческий десерт, салат тети Дороти и вино Алана, должно хватить на всех.

В ночь на воскресенье я прекрасно спала и совсем не думала о своих коллегах, которые на патио в Россморе жарили куски баранины и сосиски среди комаров и посещали ходящие статуи в лесах.

Ларри, верный данному слову, привез в своем фургоне доски и полдюжины складных стульев, позаимствованных в офисе. У меня не было плана, как рассаживать гостей: пусть садятся где хотят.

В половине первого я начала переживать, придет ли хоть кто-нибудь. Ровно в час прибыли все, и Алан принес вина в количестве достаточном для того, чтобы напоить еще и всех соседей. Как только они вошли, сразу стало шумно от голосов.

Магда и Элени, кроме десерта, захватили маслины.

Оказалось, что сын Алана Гарри и два его друга очень интересуются заработком.

— Сколько вы нам заплатите, если мы будем официантами? — спросили они, как только вошли.

Я беспомощно посмотрела на Алана.

— Это стоит не больше двух евро каждому, — сказал он.

— Пять, — поправила я и села поудобнее, предоставив им возможность все делать.

Тетя Дороти командовала своими друзьями и была очень счастлива.

— О, у Барбары такой широкий круг знакомств, — гордо сказала она и пролила скупую слезу, когда я предложила всем спеть для нее «Happy Birthday».

Магда сказала, что Элени всегда нуждалась в сильном умелом мужчине вроде Ларри и сделает все, чтобы они были вместе. Гарри и его друзья закончили мыть посуду и поинтересовались, заплатят ли им, если они прополют и цветочные клумбы.

— По одному евро каждому, — сказал Алан.

— Три евро каждому, — поправила я.

Магда и Элени учили Ларри исполнять танец зорба; тетя Дороти и ее друзья пели хором «Вечернюю песню».

Алан подошел ко мне:

— Вы знаете, вы всегда мне нравились, но я думал, что вы очень задаетесь. Я никогда в жизни не подумал бы, что вы такая. Вы просто чудесная.

Так что я забыла про людей, забывших пригласить меня жарить что-то там на патио в отпуск, который в общем-то устроила для них я, а Алан забыл о своей бывшей.

Возможно, кто-то сделал фотографии, но это совершенно не важно. Потому что никто никогда не забудет этот день.

 

2. Кое-кто из папиного офиса

Очень многие ребята в школе имеют родителей, которые разведены. Ну, это можно понять, вы ведь не хотите всю жизнь иметь одно и то же, правда? Я, например, не люблю вещи, которые мне нравились в семь лет, сейчас, когда мне десять. Эта ужасная игровая приставка, которая мне нравилась тогда, нет, она, конечно, хорошая, но сейчас это кажется таким скучным.

Так что я вполне понимаю, почему мама с папой устали друг от друга и хотят разного. Ничего личного. Или, по крайней мере, не должно быть. Но в нашей семье не так. Мама никогда не перестает говорить о том, какой папа никчемный, как он постоянно держит нас в бедности.

Я бы не сказал, что мы живем бедно, но об этом говорить не принято.

Папа всегда говорит мне, что моя мать отдала бы всех нас в ближайшее время в работный дом. Этого не будет, потому что папа занимает высокий пост в своем офисе. И с какой стати говорить, что мы не должны выглядеть как люди из работного дома?

Они оба говорят, что любят меня. Чересчур сильно.

Мама говорит: «…единственное, что я хочу сказать этому памятнику себялюбия, — это то, что он должен отдать мне тебя, Гарри».

Папа говорит: «…единственное, что я хочу сказать этой недалекой и самонадеянной женщине, — это то, что она дала мне прекрасного сына».

Я не знаю, почему они думают так, я ведь вечно создаю проблемы, беспокойство, меня поставишь в одном месте, а найдешь совершенно в другом.

Джордж вообще никогда не видел своего отца, он говорит, что я счастливый по сравнению с ним. Вэз говорит, что в его семье постоянно скандалят и мы оба счастливы по сравнению с ним. Очевидно, во всех семьях все по-разному.

Во всяком случае, у мамы новый парень. Это ужасно, конечно, как он пытается быть со мной добрым и делает вид, что интересуется мной, хотя ему это ни капли не интересно. Его зовут Кент, но он не из Кента в Англии или чего-то такого. Его просто так зовут.

Джордж говорит, у Кента очень дорогая машина, и, значит, он при деньгах, и мы должны вытянуть из него как можно больше денег, пока он там. Он сказал, что я могу заявить, что коплю на новый мобильник или на модернизацию компьютера. Мне нужно сделать вид, что я во что бы то ни стало хочу сам набрать нужную сумму, и Кент с удовольствием кое-что добавит.

Сначала я нервничал, но все прошло как по маслу. Я выполнил свою часть сделки: я попадался ему на глаза и был очень вежлив с ним. Мама спросила, нравится ли он мне, и я очень широко открыл глаза, что полезно, когда ты говоришь не совсем правду, и сказал, что, по-моему, Кент очень хороший, а мама сказала, что я очень хороший сын, на самом деле хороший сын, и глаза у нее стали мокрыми, и я ушел.

Джордж говорит, что матери выходят замуж за этих людей независимо от того, нравятся они нам или нет, во всяком случае, его мать такая. Джордж говорит, я должен дать ему понять, что считаю его классным парнем, и тогда он даст мне денег на разные проекты. Вэз сказал, что очень хотел бы, чтобы его родители разошлись и появился кто-то, кто даст ему денег на новый плеер.

Как бы то ни было, в эти банковские каникулы мы собирались обработать Кента, чтобы он взял нас всех в парк отдыха. Там много местечек, где могли бы занять себя наши родственники, например рестораны, а мы бы покатались на аттракционах.

Я уже приготовился к жалостливому рассказу, как вдруг он очень серьезным голосом произнес, что собирается забрать маму с собой на длинный уик-энд в красивый отель в большом Боярышниковом лесу. Я не хотел ехать в красивый отель в лесу. Ни капли. Но я напомнил себе, что надо быть очень вежливым. Я слышал голос Джорджа так отчетливо, словно он стоял рядом со мной и предостерегающе шептал мне в ухо.

— Не будет ли слишком дорого для вас, если мы все поедем — Вэз, Джордж и я? — спросил я.

Мне показалось, он вздрогнул при мысли о том, чтобы взять всех нас в красивый отель на реке в Боярышниковом лесу.

— Нет, Гарри, я собираюсь поехать только с твоей мамой, видишь ли, мне нужно решить с ней один вопрос.

Я объяснил, что мама на кухне и он может пойти и поговорить, но оказалось, что этот вопрос можно задать только в соответствующей обстановке. Я видел, как парк с аттракционами тускнеет и исчезает вдали; парк с аттракционами — разве это не подходящее место, чтобы задавать вопросы?

Но я пригласил к себе Вэза и Джорджа. Об этом нельзя забывать. Есть какая-нибудь надежда, что нас оставят одних? Нет, конечно, мы должны ехать к папе.

— Но у него сейчас нет каникул, — начал я.

— Будут, — сказал Кент.

Из кухни я слышал, как мама кричит в телефонную трубку:

— Ты всегда думал только о себе, Алан, в этом нет сомнений. Ты не способен взять к себе собственного сына на дополнительные выходные — большинство мужчин были бы счастливы, только не ты… Не важно, куда и с кем я еду. Я не замужем за тобой, Алан Блэк, за что я каждый день благодарю Бога. Замужество — это нечто такое, что оставляет меня совершенно равнодушной. Слушай меня внимательно. Гарри и его друзей завезут к тебе в пятницу… Не важно, достаточно ли у нас кроватей, у них есть спальные мешки, и у них должна быть нормальная еда. Ты слышишь меня?..

Ее, наверное, слышали все соседи.

Кент нервно ходил туда-сюда, ожидая, когда мама закончит. Он выглядел озабоченным.

— Все в порядке, Кент, все обойдется, не обращай внимания, — пояснил я.

— Мне это не понравилось — она сказала, что мысль о замужестве оставляет ее равнодушной. Мне это совсем не нравится, — в его голосе слышалось беспокойство. Кажется, я все понял насчет отпуска в этом захолустье под названием Россмор.

Я задумался ненадолго. Он все же был лучше других.

— Ну, я бы сказал, она имела в виду папу. Я не думаю, что она вообще против. — Я с глубокомысленным видом покачал головой, словно мне было не впервой решать мировые проблемы.

— В такую погоду в этом Россморе должно быть очень красиво, конечно, и я не хотел сказать ничего плохого. — Он прикусил губу.

— Россмор? Это то самое место, где идет большой спор про дорогу, проходящую через какой-то лес? У нас в школе учитель предложил нам поспорить насчет этого, некоторые должны были выступать за дорогу, некоторые — против… — Я говорил это только для того, чтобы отвлечь его, но ему это, похоже, понравилось.

— Да, об этом много говорили по телевизору. Твоя мама говорит, что это очень романтическое место, и я надеялся…

— Ладно, Кент, не теряй надежды, я уверен, что все будет хорошо, — сказал я с бодрым видом. — Получай удовольствие от отеля, от лесов, задавай свои вопросы. По сравнению с нами у вас все будет прекрасно. Мне предстоит выслушивать ворчанье и жалобы папы с сегодняшнего дня и до вторника, — закончил я с виноватым видом.

Чтобы искупить свою вину, Кент дал мне двадцать евро и предложил потратить по моему усмотрению.

Когда мы приехали к папе, я подумал, какой он седой, старый и усталый по сравнению с Кентом. У Кента был постоянный загар, а у папы был такой вид, словно его переехал садовый каток. Он приготовил курицу, и еще у нас был замороженный горошек.

— В пакете должен быть замороженный свежий горошек, — сказал он оправдывающимся тоном, а мы сказали, что нам нравится.

Потом был торт с яблоками, который он специально заказал в местной пекарне, и мороженое.

На следующий день он согласился отвести нас в парк с аттракционами.

— Нет ли у вас временной зазнобы, мистер Блэк, которая бы составила вам компанию? — вежливо спросил Вэз.

— Временной — чего? — спросил папа удивленно.

— Зазнобы. Подружки, вот что имеет в виду Вэз, — объяснил Джордж.

— Нет. Нет, разумеется, — в замешательстве ответил папа.

— Нет проблем, найдете на месте, — утешил его Вэз.

Мы не заставляли папу особенно тратиться, но он был достаточно щедр, и, конечно, у меня были нежданные деньги от Кента, так что это был прекрасный день.

В воскресенье оказалось, что нужно идти на обед к кому-то из папиного офиса. Я спросил, большой ли у него дом, а папа сказал, что это женщина. Вэз и Джордж обменялись понимающими взглядами. Но я знал, что они ошибаются. Папа ходит на работу и обратно, ссорится и сражается с мамой по телефону. У него нет подруги. Это очень хлопотно.

Мы поинтересовались, можно ли нам отказаться от приглашения, но оказалось, что нельзя. Мы спросили, имеет ли эта женщина детей, будут ли там младенцы, а папа сказал, что он не знает, кто там будет, но очень сильно сомневается, что там будут младенцы. Так что мы отправились без особой радости.

Папа принес много вина, несколько коробок. Там должна быть сильно пьющая компания, подумали мы. Начало не предвещало ничего хорошего, когда мы вошли и увидели ужасную старую женщину по имени Дороти, сидевшую в кресле. Лицом она напоминала чемодан, который то открывался, то закрывался, а рядом с ней, с неодобрительным видом, сидело еще трое пожилых людей. Еще были две женщины-иностранки, выкладывавшие на блюдо маслины, и мужчина по имени Ларри, расставлявший стулья и повторявший: «О господи, и мистер Блэк здесь, он же увидит стулья». Я не понимал, почему мой отец не должен был видеть стулья, как любой другой? Куда же ему садиться? Действительно, трудно представить более ненормальное сборище.

Папа вместе с Ларри расставлял бутылки на приставном столике, а Ларри все повторял, как заведенный, как он не ожидал встретиться здесь с мистером Блэком.

— Что мы будем делать здесь целый день? — спросил я у Джорджа, который всегда хорошо знал, что нужно делать.

— Лучше мы найдем хозяйку и начнем с нее, — ответил Джордж.

Она была на кухне. Она была моложе всех остальных, но все же не слишком молодая, если можно так выразиться. Она выглядела встревоженной. Ее звали Барбара.

— Мы бы хотели помочь, — сказал Джордж.

— Мы берем недорого, — добавил Вэз.

— Но вы же гости, — сказала Барбара, смутившись.

— Мои друзья имеют в виду, что мы, конечно, гости и нам здесь очень нравится, но мы интересуемся, не нужна ли вам помощь в обслуживании гостей, у нас на самом деле большой опыт.

Я увидел, как Джордж делает мне жуткие гримасы, но я не понял, чего он хочет: я решил, что он предоставляет слово мне.

— На самом деле мы выполняем всего несколько видов работы… — начал я, а потом заметил, что отец стоит в комнате.

— По-моему, это незаконно, — произнес он.

— Неформально, мистер Блэк, — поправил его Джордж.

— Не более двух евро каждому, и они работают как следует, — сказал папа.

Барбара повысила оплату до пяти и сказала, что мы будем трудиться как рабы. Папа вышел, чтобы налить гостям вина, а мы получили инструкции.

Мы должны были создать большой шум вокруг этой женщины, которая, выпрямившись, сидела в кресле. Мы должны были сказать, что праздник устроен в честь дня ее рождения, и называть ее тетя Дороти.

— Но она же не наша тетя, — логично заметил Джордж.

— Я знаю, Джордж, но это то, что называется учтивым обращением, — пояснила Барбара, хотя понятней от этого не стало.

— Но разве она захочет, чтобы Вэз называл ее тетей, а? — Я хотел выяснить все до конца, поскольку Вэз был темнокожий.

Барбара не обратила на это внимания или решила, что это несущественно.

— Я не очень-то похож на ее племянника, — сказал Вэз.

— Вы все не являетесь ее племянниками. Я объяснила вам, что это учтивое обращение. Так, вы собираетесь спорить по каждому поводу или начинаете помогать?

Тетя Дороти сказала, что мы необыкновенно хорошие и трудолюбивые мальчики и по сравнению с сегодняшними молодыми мы — счастливое исключение. Вэз заявил, что для нас честь оказаться на таком празднике и познакомиться с таким почетным гостем, и все ужасные друзья тети Дороти прямо затряслись от зависти и злости. Вернувшись в кухню, я доложил обо всем Барбаре и спросил, что еще нужно, и она поинтересовалась, могу ли я объяснить Магде и Элени, что мы помогаем за деньги, а они — нет.

— Почему же они должны делать это? — спросил я возмущенно.

— Потому что люди сошли с ума, Гарри, очень и очень многие. Ты поймешь это, когда вырастешь.

— Я понимаю это уже сейчас, — сказал я, и она дружески улыбнулась мне.

Я пошел договариваться с этими двумя ненормальными женщинами из Греции, усадил их и наполнил их стаканы.

— Вы не работаете сегодня, работаем мы, — повторял я несколько раз, пока мне не показалось, что они поняли.

Джордж нашел атлас и попросил их показать нам, где именно на Кипре они живут, и так как, несомненно, никто их об этом даже не спрашивал, им было очень приятно. Оказалось, что вегетарианцев среди нас не было, и Барбара сначала расстроилась из-за этого, потому что она считала, что половина гостей — вегетарианцы, но я сказал, что мы будем на каждую тарелку класть еду с обоих блюд и каждому будет помногу, и она была очень довольна.

— Ты настоящее сокровище, — сказала она. — Что случилось, почему твоя мама не смогла быть с тобой в этот уикэнд? Я очень рада, что все так получилось, но мне просто любопытно.

— Она поехала в место под названием Россмор, чтобы Кент мог задать ей вопрос, — объяснил я. — Я не знаю, что это за вопрос, но, похоже, его нужно задавать у реки и в лесу.

Она понимающе кивнула.

— Он может просить ее выйти за него замуж, — предположила она. — Вот какие вопросы можно задавать у реки.

— У меня это просто не укладывается в голове. Если это так, то разве он не мог задать ей вопрос дома на кухне? — спросил я. Я подумал, что она была совершенно права: каждый сходит с ума по-своему.

— Гарри, можешь сделать для меня еще одну вещь: можешь передать Ларри, что мистер Блэк, я имею в виду твоего папу, не узнает эти стулья, даже если будет пристально их рассматривать, — скажи ему, чтобы он перестал нервничать.

— Трудно внушить взрослому, чтобы он перестал нервничать, — сказал я. — Я очень долго пробовал убедить папу не нервничать, но он не перестает и считает, что это наглость с моей стороны — говорить об этом.

— Хорошо, возьми нарезанную петрушку и посыпь эти блюда, а я поговорю с Ларри, пока буду всех рассаживать.

Вэз и Джордж вошли в кухню.

— Они все ненормальные, — возмутился Вэз.

— Но она, наверное, знает об этом. Прекрати есть эту петрушку, — сказал я.

— Может быть, они из приюта? — задумчиво проговорил Джордж.

— Что мы тогда тут делаем, и твой папа тоже? — захотел узнать Вэз.

Ответа на этот вопрос не было.

Пирог с курицей вполне удался, все его оценили и сказали, что соус великолепен, а Барбара сказала, что в нем нет ничего особенного. Я-то знал, что в дело пошли баночки с грибным супом, полбутылки вина и сдобное тесто, потому что помогал ей убирать мусор. Но я не сказал ничего. Папа ходил среди гостей, подливая им вина, а потом спросил, не будут ли дамы возражать, если они с Ларри снимут пиджаки. Ларри перестал нервничать и принялся ухаживать за одной из дам с Кипра. Тетя Дороти расслабилась и рассказывала каждому, что современные песни не идут ни в какое сравнение со старыми. Когда мы мыли тарелки из-под пирога, Джордж, который всегда говорит дельные вещи, сказал Барбаре, что все было прекрасно и что она может гордиться собой.

Она взяла его за воротник, и в какой-то ужасный момент он решил, что она хочет его поцеловать, поэтому он крикнул ей, что цветочные клумбы находятся в отвратительном состоянии за несколько дополнительных евро, мы очистим их от сорняков. Она согласилась, и мы договорились.

Вэз сказал, что все эти люди, безусловно, явились из какого-то медицинского заведения, в том числе Барбара, а мой папа так классно присматривает за ними в течение дня. Но я видел, как папа сидел за столом в рубашке с засученными рукавами, распевая «Англичане и собаки очень любят жить во мраке…», и что-то заставляло меня сомневаться в том, что все это — длительный акт милосердия.

Потом ненормальные женщины начали исполнять греческие танцы, а тетя Дороти со своими друзьями принялась хором петь старые песни, а мы вскапывали клумбы садовыми лопатками и тяпками, которыми нас снабдила Барбара. Все это было довольно тяжело, если честно.

Но мы хорошо поели и допили все остатки белого вина в бутылках после того, как все перешли к красному, и мы неплохо заработали за день. Папа совсем не нервничал, а эта женщина, которую он на самом деле называл Бар, а не Барбара, была очень приятной. Она была, конечно, выпившей, как и все, но очень симпатичной. Я увидел, что она взяла папу за руку, когда он запел следующую песню — «Мисс Яблочный пирог», — и все запели хором.

Я сказал Вэзу, что мама никогда бы этому не поверила.

— Ей это неинтересно, — ответил Вэз.

Мне это показалось странным, потому что она всегда интересовалась, что папа, или «этот урод Алан», как она его называла, говорит или делает.

— Не сейчас, когда ей надо отвечать на заданный вопрос, — объяснил Джордж. И мне пришла в голову потрясающая мысль. Она могла прийти потому, что мы допили остатки белого вина. Или оттого, что помыли и оставили кухню в чистоте и пропололи клумбы. Но я думаю, что и остальным может прийти в голову, что Бар — папина зазноба.

И я абсолютно ничего не имею против.