Мики всегда говорил, что девушки у них в банке лучше всех на свете. Парни тоже ничего, но их заботит, в основном, только собственная карьера, и у них нет времени на разговоры. А один прыткий юнец, который еще до тридцати явно станет каким-нибудь большим начальником, счел своим долгом сообщить Мики, что если он воздержится от сомнительных шуток, все будут ему очень признательны, поскольку дам смущает его чувство юмора. Мики так растерялся, что молчал целый день. Он до того притих, что одна милая девушка Анна Келли – сердце у нее просто золотое, – обеспокоилась, хорошо ли он себя чувствует. Он передал ей, что сказал тот прыткий юнец, и Анна Келли объяснила, что банк – это строгое, солидное заведение, и быть может, юнец отчасти прав: шутки допустимы в кругу друзей – но в банке, помилуйте - никто не рассмеется, хоть целый год их щекочи.

Вот тогда он понял, что к чему, и в стенах банка анекдотов уже не рассказывал. На улице – то другое дело: там нейтральная территория, и можно болтать что угодно. А еще он рассказывал девушкам про свою семью, которая живет в Ратдуне – то есть, на самом деле, про детей Билли и Мэри. Рыжие конопатые близнецы, Грета с двумя тугими косичками и малыш - упитанный карапуз, чей смех слышен на милю кругом. Мики говорил Анне Келли, что летом, когда по вечерам долго не темнеет, близнецам, бывает, разрешают подольше не ложиться спать, и они садятся у окна и ждут, когда на улицу вывернет «Лилобус» и оттуда выйдет дядя Мики. Они собирают марки и значки – любые, самые разные; все девушки в банке знают об этом, и дядя никогда не приезжает домой с пустыми руками.

Все остальные швейцары, в отличие от него, были городские, они родились и выросли в Дублине. Над ним смеялись и шутили: интересно, как он получил работу? Надо провести расследование. Но все равно, ребята они отличные, и Мики с утра до вечера болтал с ними от души - стоя на дежурстве у дверей, или передвигая на тележках огромные ящики с деньгами. Им также поручали доставлять по разным адресам письма и документы. Многих клиентов они знали лично, и те им даже дарили на Рождество неплохие подарки.

«Лилобус» оказался для Мики просто подарком судьбы. Старик отец стал совсем плох, и на плечи Билли и Мэри легло столько забот, что им было бы трудно управиться в одиночку. Если бы не Том Фицджеральд, добираться домой пришлось бы очень долго – а так тебя довозят до самого порога. Шутка ли, в битком набитом вагоне ехать до города – поскольку  в пятницу вечером, скорей всего, и присесть не удастся, – а оттуда еще на попутке семнадцать миль до дома. На дорогу ушел бы весь день и весь вечер, и под конец не осталось бы никаких сил.

Старик отец иногда ему радовался, но бывало, не то, что сына - себя не узнавал. Мики настоял на том, что пока он дома, сам будет кормить отца с ложечки и причесывать спутанные волосы. Он включал пластинки с маршами, которые нравились отцу, и кидал грязную одежду в большие чаны с раствором хлорки на заднем дворе. Мэри – жена Билли, просто святая какая-то – говорила, что надо всего лишь представить, что это детские подгузники: сперва окунуть в дезинфицирующий раствор, вылить, потом в чан с водой, вылить, а потом постирать – вот и все. Какое счастье, что у них есть просторный задний двор, и колонка, канализация и все прочее. А как бы они мучились, если бы жили, например, в городской квартире.

Кроме того, два раза в неделю к ним приходит медсестра, которая очень хорошо ухаживает за стариком. Как-то она даже сказала Мики, что необязательно приезжать на все выходные, он и так исполняет свой сыновний долг. Но Мики возразил, что ему совесть не позволит все взвалить на плечи Билли и Мэри. «Они-то дом унаследуют, а вам что достанется?» - спросила медсестра. Мики ответил, что это неважно. Все равно здорово хоть иногда возвращаться в свой родной дом.

Близнецы сказали, что когда он дома, никто не ругается, и Мики очень удивился.

- А разве кто-то здесь ругается? – спросил он.

Близнецы пожали плечами. Фил и Пэдди не хотели выдавать ничьих секретов.

- Неужели ваш бедный дедушка? Так он и мухи не обидит, - сказал Мики.

Близнецы согласились, и тему больше не поднимали.

Когда Мики появлялся дома, дети были счастливы. Он рассказывал уйму шуток. Разумеется, ничего сомнительного - только то, что годится для любых ушей. Грета иногда даже записывала, чтобы потом заучить и рассказать в школе. Мики никогда не повторял одну шутку дважды; по их мнению, ему надо было выступать по телевидению в какой-нибудь юмористической программе. Мики эта мысль была по душе. Когда-то он лелеял мечту выступить в концерте для работников банка, но его никто не пригласил, и когда он шепнул об этом славной Анне Келли, та сообщила, что где-то слышала, будто приглашают только членов профсоюза, потому что выступать разрешается только артистам, которые состоят в IBOA . Мики узнал об этом с облегчением: иначе он решил бы, что его не ценят.

Поначалу у него насчет «Лилобуса» были некоторые сомнения - когда он ехал в самый первый раз. Том Фицджеральд просил не махать у него перед носом деньгами, потому что законные основания у этого предприятия, можно сказать, весьма зыбкие. Разумеется, автобус застрахован, и лицензия на перевозку пассажиров тоже имеется, но зачем лишний раз искать приключений на свою голову. Деньги лучше отдавать дома, в Ратдуне, где все тихо и спокойно. Никто не понял толком, почему же именно так лучше, но все согласились. Мики сначала не мог поверить, что такие люди, как дочь доктора Берка и сын мистера Грина, Руперт, поедут в одном автобусе с Мики Бернсом, швейцаром в банке и сыном бедняги Джоуи Бернса, который до того, как повредился в рассудке, был славен лишь тем, что неизменно околачивался у паба «Райанс», дожидаясь его открытия. Но Ди и Руперт, как оказалось, ребята что надо, в них нет ни капли высокомерия. И миссис Хикки, тоже из благородных, всегда с ним приветлива. Нэнси Моррис такая же, какой была еще в школе - неуклюжая и сосредоточенная на себе. Ничто не исправит ее, она так и останется старой девой. Силия Райан - совсем другое дело: уму непостижимо, почему она еще не замужем. Вид у нее вечно какой-то отсутствующий. Хотя, говорят, она отличная медсестра. Один его знакомый как-то попал в больницу, где работает Силия, и в самых превосходных выражениях описывал, какая она молодец. По его словам, о ней в больнице ходят легенды.

Со временем он преодолел робость, которая сковывала его первые несколько недель, и поездки домой стали даже доставлять ему удовольствие. Он рассказывал пару анекдотов; остальные пассажиры не были такими же благодарными слушателями, как Грета, Фил и Пэдди, но улыбались и смеялись изредка, и настроение у всех улучшалось, пусть самую малость.

Иногда рядом с ним садилась Силия, и тогда он ее развлекал разными историями из банковской жизни: рассказывал о новых машинах, о днях инспекций, о том, что туристы порой просто сводят с ума, и что летом выстраивается очередь длиной в полмили, потому что множество студентов из Испании и Франции хотят поменять иностранные деньги и меняют по одному фунту. Силия про больничный быт почти ничего не говорила, но нередко давала ему полезные советы, как ухаживать за отцом – шепотом, чтобы никто не слышал про подгузники и одежду на липучках.

А сегодня рядом с ним сел Кеннеди-младший. С этим парнем явно что-то неладно. Братья его Барт и Эдди – славные ребята, обойди хоть всю округу, лучше не встретишь; а с юным Кевом что-то стряслось: по его виду можно решить, что настал уже Судный день. Ты с ним только поздоровался – а он пугается чуть не до смерти. Расскажешь ему анекдот – он и смысла не уловит. Мики решил обучить его паре фокусов: вдруг пригодится – в пабе народ развлечь, например. Но юноша смотрел на него, выпучив глаза, и не понимал ни слова. В конце концов, Мики сдался, и Кев уставился в окно: казалось, он ждал, что из-за кустов при дороге вот-вот выскочат чудища, залезут в автобус и схватят его.

Мики задремал. В автобусе легко было уснуть. Две девушки позади него уже спали – наверное, во сне грезят о молодых людях. А Мики приснилось, что его отец снова здоров и полон сил, и что он открыл в Ратдуне какое-то экспортно-импортное агентство и назначил самого Мики менеджером, и он устроил на лето Фила, Пэдди и Гретту к себе на работу курьерами. Племянников во сне он видел часто. Но ему никогда не снилось, будто он сам женат. В этом смысле для Мики Бернса поезд ушел давным-давно. Пока было время искать себе жену, он был слишком робким и нервным юношей, а теперь ему сорок пять, и он не из тех, кто в этом возрасте станет куда-то рваться. Зачем выставлять себя дураком, ходить на танцы, знакомиться с ветреными женщинами, и казаться себе и другим совершенным болваном.

Миновав мост через реку, они оказались на Западе, и вскоре Том сделал остановку на десять минут, чтобы пассажиры могли посетить туалет, заглянуть в паб и порадовать себя стаканчиком пива. Силия тихо подошла к нему и вручила конверт.

- Это от пролежней – тут все написано, постарайтесь переворачивать его как можно чаще.

- Силия, честное слово, это ужасно мило с твоей стороны. Позволь, я заплачу?

- Мики, ты с ума сошел? Думаешь, я платила? Дублинское ведомство по охране здоровья просит вас принять этот скромный дар. – Они оба рассмеялись. Она все-таки славная девушка.

Жаль, что ему не встретилась такая милая девушка, когда он был молод и хорош собой. Сейчас у него отличная работа, платят как следует, можно запросто завести свой дом.  Но дело не в деньгах - Мики не хватало энтузиазма. Он не смог бы, купив дом или квартиру, обставлять ее, покупать стол и стулья, зная, что жить в ней он будет один. Он и так снимает замечательную, уютную комнату, и ни в чем себе не оказывает. Купил отличный большой телевизор, и зеркало, которое прикрепил на дверце платяного шкафа – так что теперь выходит в свет, одевшись как следует. Рядом с постелью стоит маленький радиоприемник, который одновременно служит лампой, часами и будильником. Когда он ходит в гости – дублинские друзья часто приглашают его к себе, - он в состоянии каждый раз покупать большую коробку конфет – красивую, с ленточкой. Можно сказать, что по всем статьям у него все в порядке.

Но в годы его молодости кто они были такие? Всего лишь сыновья бедняги Джоуи Бернса, а мать у них - прачка и уборщица. Но Билли это не смущало: он вышагивал по Ратдуну, как хозяин, будто сам ничуть не хуже любого жителя здешних мест. И ведь прав оказался - подумать только, чего он добился: теперь Билли совладелец нескольких предприятий, и под его началом работают пять человек из Ратдуна. Он открыл магазин, где продаются готовые завтраки и обеды – а до того никто и подумать не мог, что затея окажется удачной. Полгорода по вечерам в субботу ужинает цыплятами с жареной картошкой из магазина Билли; жареная рыба и гамбургеры тоже идут нарасхват. Они продают уйму напитков и работают допоздна, обслуживая толпу, которая идет по домам из «Райанс»; кроме того, Билли за свой счет поставил два мусорных контейнера, и народ в нем души не чает.

Он также основал страховое дело. Клиентов не очень много, но все, кому нужна страховка, идут к нему – анкету можно заполнить быстро, прямо у него дома. И еще у него налажен контакт с парнем, который занимается укладкой асфальта. Если кто-то желает, чтобы дорога возле дома была поприличнее, Билли договаривается со всеми жильцами зданий, фасады которых выходят на ту же улицу, и тот парень организовывает укладку асфальта - что для всех сразу гораздо дешевле. А как выглядит улица до и после – это просто небо и земля. Теперь довольно обширный участок главной улицы смотрится как на открытке, к тому же Билли поставил там дерево в кадушке – такое увидишь разве только в кино. Билли смекалистый, и, в отличие от Мики, он не сбежал в Дублин, когда умерла мама. Билли остался и женился на Мэри Моран, о которой никто и мечтать не смел. Во всяком случае, Мики не смел.

В этот день ему не терпелось попасть домой. Он вез близнецам в подарок на день рождения компьютерную игру - гораздо лучше «Космических завоевателей», в которых они раньше играли, и приставка подключается к любой модели телевизора. Мики играл на своем всю неделю, но продавец в магазине уверял, что она прекрасно будет работать и на маленьком телевизоре. У близнецов день рождения в понедельник, и он хотел вручить им игру днем в воскресенье. Он все приготовит, задернет в комнате шторы, будто по телевизору покажут что-то интересное, и потом устроит сюрприз. Он купил также и модную красную дамскую сумочку для Греты: ее день рождения еще нескоро, но Мики не хотел, чтобы она чувствовала себя обойденной вниманием; и желтого кролика для малыша, просто на всякий случай – вдруг он ощутит каплю недовольства.

По пятницам Мэри даже не подпускала его к отцу; она разогревала для него ужин, а если не успевала ничего приготовить, то, увидев «Лилобус», бежала через дорогу в семейный магазин и приносила ему рыбы и жареной картошки. Она благодарила его за то, что он приезжает и помогает ухаживать за отцом, и рассказывала всякие смешные истории про детей и про то, что они натворили в течение недели. Начался учебный год, и теперь, наверное, ему поведают о том, как набедокурил Фил, и какие грозные послания родителям пишут учителя у него в дневнике.

Мики выходил вторым. Дочь доктора Берка оставляли у гольф-клуба, где в пятницу вечером отдыхают ее родители. Потом в конце улицы высаживали Мики. Он снимал огромный, но легкий, как перышко, чемодан Нэнси Моррис, и ставил его в салон: Нэнси и Кев Кеннеди выходили следующими, а у Кева с собой всегда только пакет, который он держит под сиденьем.

Мики обратился ко всем с пожеланием вести себя хорошо, а если не получится, то вести себя разумно, а если и это не получится, добавил он - придется покупать коляску. Мики счастливо рассмеялся и закрыл за собой дверь.

В кухне не было света, а на столе еды. Мэри нигде не было видно, и никакой записки. Что Билли нет – то неудивительно: у брата в это время либо дела в магазине, либо он в «Райанс» обсуждает с кем-нибудь сделку. Но Мэри?

Он обошел все комнаты. Отец спал, приоткрыв рот; у кровати стояло инвалидное кресло, на стуле ночной горшок – в надежде, что старик однажды успеет все-таки сесть на него вовремя.

В воздухе стоял запах антисептика, смешанный с куда более приятными запахами. Мэри расставляла по всей комнате большие букеты цветов. Она считала, что дедушку это радует, и она даже несколько раз видела, как он тянется к цветам и дотрагивается до них. Отец тихо похрапывал. Горел ночник и лампочка у образа Пресвятого Сердца.

Потом Мики тихонько поднялся по лестнице. Близнецы спали на двухэтажной кровати, по всей детской были разбросаны игрушки, вещи и книги. Фил, сжав кулачки, свернулся в клубок; Пэдди умиротворенно лежал на боку. Грета с распущенными волосами выглядела забавно – сколько Мики помнил, она всегда носила косички, с тех пор, как научилась их заплетать. Во сне она улыбалась. Тощая, неуклюжая и не то чтобы красавица, но так улыбается, что улыбка западает прямо в сердце. Даже когда спит.

Дверь в комнату Билли и Мэри оказалась открыта. Взрослых там не было, только малыш, круглый и мягкий, как булочка, спал в люльке у кровати, застеленной белым кружевным покрывалом. На стене висел образ Богоматери на фоне цветов, под ним горела голубая лампочка. Образ назывался «Царица мая». Мэри как-то рассказывала, что Билли подарил его в день помолвки: он выиграл на карнавале конкурс, в котором накидывают кольца на разные предметы, и выбрал для нее этот приз, потому он ей очень понравился.

Мики оставил небольшую сумку у себя в комнате. Мэри к его приезду всякий раз наводила чистоту и порядок и ставила в изголовье подушку в белоснежной наволочке, будто для какого-то почетного гостя. Мики порой вспоминал, как было при жизни мамы – такой красоты никто в доме не наводил, да и некогда было.

Мики недоумевал: может, Мэри вышла в магазин, чтобы принести ему рыбы с картошкой? Он решил подождать внизу, посмотреть новости по телевизору. Наконец, он забеспокоился. Без присмотра не оставляли, пусть дома ничего с ними и не случится - все равно, так у них не было принято. Мики еще больше встревожился. Он отправился на улицу, перешел дорогу и заглянул в магазин – и, к своему удивлению, за прилавком увидел Мэри: ей помогала только одна продавщица, и они едва успевали обслуживать покупателей – собралась очередь из четырех человек.

- Мики! Господи, уже так много времени? – она обрадовалась ему, но в голосе звучала досада.

- Вам подсобить? Пройду-ка я за прилавок. - Мики знал, что нужно делать: летом, субботними вечерами, когда случался наплыв посетителей, он выручал их не раз; а прейскурант висел на стене.

- Мики, сделай милость, – ответила она с благодарностью.

Он повесил свой пиджак на крючок и взял из выдвижного ящика фартук. Через несколько минут очередь уменьшилась, и Мэри смогла вздохнуть с облегчением. Сперва она обратилась к девушке за прилавком.

- Триша, пожалуйста, сними фартук, будь умницей, сбегай в «Райанс». Передай, что у нас нехватка продуктов, и мы рано закроемся. Скажи, что желающие пусть заходят в ближайшие полчаса, иначе останутся ни с чем.

- А кому сказать, мэм? – забеспокоилась девушка.

- Вот именно: бедной миссис Райан без толку что-то говорить. Дай-ка подумаю. Может, за стойкой бара будет кто-то еще – к примеру, Барт Кеннеди -  ему можно передать.

- Силия дома, - сказал Мики. - Мы ехали вместе. Наверное, она уже там.

- Отлично, тогда скажи Силии.

Триша выбежала за дверь и побежала к пабу, довольная, что удалось вырваться из духоты.

- А где все? – Мики оглянулся.

- Столько всего случилось, ты бы знал - расскажу, когда придем домой. Еще полчаса продержаться, и мы свободны.

Вошли несколько человек, Мики принял заказ; вскоре, как и предвидела Мэри, из паба «Райанс» пришла толпа народу. Все беззлобно ворчали: слыхано ли дело, чтобы магазин закрывался раньше паба, это непорядок. Мэри добродушно смеялась и отвечала:

- Но все-таки, я вас предупредила, а могли бы остаться и без закуски, с полными животами пива. 

Ей ужинать не хотелось, поэтому Мики взял только одну порцию рыбы с картошкой; жир был вылит, столы и прилавок вытерты, пол начисто выметен, мусор собран в большие черные пакеты, которые сверху завязали проволокой. Наконец, они перешли дорогу и оказались дома.

Под струей горячей воды из-под крана Мэри нагрела тарелку, достала томатный соус, хлеб и масло.

- Тебе налить чаю, или выпьешь чего-нибудь покрепче?

Они достали себе по бутылке «Гиннеса» и сели за стол.

- Билли от нас ушел. И не вернется.

Он уставился на нее, не донеся вилку до рта.

- Сегодня ушел, днем, и не вернется. Никогда.

- Мэри, не может быть.

Она отпила из бокала пива и скорчилась.

- Сначала всегда противно, а дальше вкус отличный. – Она изобразила подобие улыбки.

Мики сглотнул.

- Это недоразумение, только и всего. Обычное дело: люди ссорятся, потом мирятся.

- Да нет же, мы не ссорились, даже не спорили ни о чем.

Мики вспомнил, что близнецы говорили: никто не ругается, когда он дома.

- Ладно, вы не поладили, это бывает – но со временем-то все утрясется, так? – теперь он почти упрашивал.

- Нет. Расскажу тебе все по порядку. Никто не ругался. Тогда еще, в начале лета, было дело: мне казалось, он весь на нервах, чуть что не так – голову откусит, а он считал, что я сама такая. Даже дети заметили.

- Так что случилось?

- Если честно, понятия не имею. В любом случае, летом все было замечательно; как ты и сам знаешь, в магазине отбоя не было от покупателей. Он очень уставал, но ссоры прекратились, и малыш, наконец, стал поспокойней – ведь в первые несколько недель, ты знаешь, они такие чертенята; в общем, мы ни бед ни забот не знали. – Она притихла и уставилась куда-то невидящим взглядом.

Мики молчал.

- Мики, ешь рыбу с картошкой. Можешь слушать и есть.

- Нет, не могу.

Она взяла тарелку и поставила в духовку на самую нижнюю решетку.

- Тогда потом съешь. Все выяснилось как раз сегодня, и если бы я не вернулась, ничего не знала бы. До сих пор. Узнала бы только через неделю, когда весь Ратдун уже был бы в курсе.

- Бога ради, скажи, наконец: в курсе чего?

- Он ушел к Эйлин Уолш - помнишь, к той, которая слишком хороша собой, чтобы торговать жареной картошкой – не зря так люди говорили. Такой вот у нее был замысел. Умно, не правда ли. – Голос ее не дрожал, но глаза странно блестели.

- Вряд ли у них все серьезно. У него просто помутился рассудок, но это пройдет. То есть, куда они поедут, на что будут себя содержать? И как он посмел бросить тебя с грудным ребенком на руках, и со всей семьей?

- Он влюбился в нее. Понимаешь: влюбился. Как мило, правда? В меня он не влюблялся; он меня, конечно, любил, но это, видимо, не одно и то же.

Мики встал, но не нашел, чем занять себя, и снова сел. Мэри продолжила свой рассказ.

- Я собиралась в город. Туда все время по пятницам кто-то едет и может подвезти, а мне много чего надо было купить для магазина – не из того, что мы у поставщиков заказываем, а всякую ерунду: большие пепельницы, например, и пару банок ярко-красной краски для оконных рам – мы собирались окна красить, представляешь, чтобы они сочетались с цветами герани. Короче, вот что случилось: помнишь старушку миссис Кейзи, которая недавно научилась водить машину? Она согласилась меня подбросить. Но только мы миновали гольф-клуб и выбрались на дорогу, мотор забарахлил, зафырчал, зачихал, и стало ясно: все, мы приехали.

Ну вот, подумала я, прощайте покупки. Но миссис Кейзи такая славная женщина, как ее огорчишь. Я сказала: все что ни делается, все к лучшему, в город можно съездить и на следующей неделе, а у меня теперь будет время испечь яблочный пирог, чтобы порадовать Мики.

Мики ощутил огромный ком в горле.

- И я велела ей ждать Бреннанов, потом зашла к ним в гараж и попросила приехать на выручку.

Мэри сделала еще глоток.

- День был чудесный, я собрала букет полевых цветов - нарвала по дороге с живых изгородей. Возвращаюсь и вижу: Билли сидит за столом, а кругом целый ворох бумаг. Я обрадовалась, потому что думала, что его не будет весь день. Говорю, как здорово, пообедаем вместе – сто лет уже так не обедали, – и замечаю, что на двух листах написано: «Дорогая Мэри», - и дальше только две-три строчки. Но я по-прежнему ничего не заподозрила, и пошутила даже: «Объясняешься в любви? По-твоему, я еще не стара для таких писем?» На самом деле, я решила, что у него вдруг появилась свободная пара часов, и он сообщал мне в записке о том, что был дома.

- Мэри, какой ужас, – сказал Мики. Только теперь он начинал верить, что все это правда.

- Что самое жуткое, он разрыдался. Расплакался, как ребенок. Я от страха чуть не умерла: Билли Бернс – и слезы. Бегу к нему, хочу обнять, а он не дается. И все ревет, как малыш, у которого режутся зубки, а я ему: тише, тише, отец услышит. Маленького я оставила у соседки, но ваш отец в это время спит, и он тоже мог испугаться до потери пульса. И тогда он сказал про Эйлин, что она ждет ребенка, ну и все остальное.

Повисла тишина, только тикали часы, и негромкий храп старика доносился из задней комнаты.

- Он сказал, что ему не хватало духу объясниться со мной лично, поэтому он решил оставить письмо. Я говорю, незачем уезжать так скоро – ты, разумеется, можешь остаться, и мы обсудим, что делать дальше. А он ответил, что слов и так сказано слишком много, в этом вся беда, и он уходит.

Мики большой ладонью беспомощно погладил Мэри по плечу.

- Чудной был разговор, и что странно: никто не повышал голоса. Я не обзывала его мерзавцем, и он не кричал, что терпеть меня больше не может, потому что я старуха и зануда.

- Да такое подумать нельзя! – выпалил Мики преданно.

- Нет, он сказал, что я самая лучшая на свете мать и жена, и у него нет слов, как ему жаль, что все так вышло. Говорит, у него просто сердце разрывается. А бумаги – это документы, в которых сказано, что магазин принадлежит мне, и тысяча фунтов в строительной фирме тоже моя, и там же указан адрес нотариуса, который может связаться с ним и передать письма.

- И куда он решил уехать?

- В Англию, куда же еще.

- А как он прокормит себя и эту потаскуху?

- Эйлин? Что ты, она не потаскуха. А за Билли не беспокойся, он и на Марсе себя прокормит.

Мики не мог вымолвить ни слова.

- Но больше всего он переживал за отца – за вашего отца.

- Он бедняге отцу времени-то почти не уделял.

- Все равно, он считал, что нехорошо взваливать заботы о нем только на мои плечи – тем более, он мне не родной отец. Я сказала, что за папу тревожиться не стоит, не такие уж это заботы, я только хочу знать, почему он бросает меня, свою жену и друга – мы ведь вместе столько лет, четырнадцать лет женаты, и еще год перед свадьбой сходили с ума друг по другу. И вот тогда он объяснил, что, видите ли, влюбился.

- И как ты поступила?

- А как я могла поступить? Он уже все решил. Составил список того, что мне надо сделать. В одном из конвертов отложены деньги на курсы вождения. Я должна найти того, кто давал уроки миссис Кейзи: тот, кто ее научил, научит хоть самого черта. Оставил мне фургон. Я должна взять на работу Барта Кеннеди за хорошую зарплату. Мне следует решить, стоит ли ему писать письма детям, и если да - о чем сообщать. Он считает, что лучше сказать им, будто папа уехал ненадолго, а потом они привыкнут.

Мэри встала и взяла другую бутылку крепкого темного пива.

- Он еще не закончил паковать вещи, и когда я увидела его лучшие рубашки смятые в чемодане как попало, у меня просто сердце сжалось. И ботинки забыл, ни одной пары не взял. Я предложила ему попрощаться с отцом – последние дня два он в ясном уме, все понимает – но нет, он не пошел. Сказал, что, может, ни его, ни нас всех, никогда уже не увидит. Вот тут я испугалась не на шутку. Я-то знаю, если он что решил - мнения не переменит. Думаю: пусть уйдет без крика, без упреков и слез.

- То есть, он у тебя на глазах просто так взял и вышел…

- Нет, я ушла погулять, чтобы он спокойно собрал вещи. Я сказала, что письмо теперь писать не нужно, он и так все объяснил, а я выйду, соберу еще цветов, сделаю покупки и вернусь через час-другой, после того, как он уедет. А страховые документы пусть оставит на видном месте и напишет адрес нотариуса, который может с ним связаться, если случится что-то непредвиденное. Он испытал такое облегчение: надо было видеть его лицо. Понимаешь, он очень боялся скандала. Сказал, что, наверное, я и сама буду рада переменам. А я ответила: не надейся, буду скучать по тебе каждый день, и дети тоже, и отец, когда будет в себе. Пусть не думает, что делает нам какое-то одолжение - не дождется от меня такого утешения. Я ушла и прокралась обратно через черный вход. Он упаковал чемоданы, оставил бумаги на столе, потом его фифа подъехала на машине, они погрузили туда коробки и чемоданы, поцеловались прямо у нас на пороге и уехали.

Войдя в дом, я увидела бумаги, разложенные аккуратными стопками на столе, и листок, на котором было написано: «Большое спасибо тебе, Мэри. Всего наилучшего. Билли». Ну вот, теперь ты все знаешь.

- Какой же он бездушный мерзавец, величайший, самовлюбленный…

- Ты этим его не вернешь.

- Нет, верну, заставлю вернуться. Он не бросит тебя, вот увидишь, я придумаю что-нибудь.

- Зачем, если он не хочет?.. Может, поешь теперь картошки с рыбой? А то засохнут.

Всю ночь он не мог сомкнуть глаз и лишь к рассвету задремал, но совсем ненадолго: рано утром в комнату пробрались близнецы, а с ними Грета с чашкой чая в руках. Это называлось «принести чай в постель» - что являлось, на самом деле, не более чем предлогом его разбудить: почти весь чай проливался в блюдце и на лестницу. На предстоящий день у них была уйма планов. Они спустятся и подождут, пока Мики покормит дедушку и переоденет его – дети считали это чем-то естественным, как, например, восход солнца по утрам или необходимость мыть руки перед едой. Им не терпелось показать ему новую игру в магазине Брофи. Автомат огромный, вроде «Космических Завоевателей», одна игра стоит двадцать пенсов, они смогут сыграть только три раза, если, конечно, дядя Мики не захочет сыграть еще раз. И мама предложила устроить после полудня пикник, потому что папа ненадолго уехал в Дублин, а значит, по дому дел нету, ведь никто не придет оформлять страховку и никому не надо готовить чай. Так что вставай скорей, а то проспишь самое интересное.

Весь день Мики казалось, что он несет на себе огромную тяжесть, и себя он видел словно со стороны, будто вместо него все делает кто-то другой: медленно кормит с ложечки отца, срезает корочку с хлеба для бутербродов к пикнику, взбирается на холм к зарослям ежевики. Будто играет роль в каком-то спектакле.

Он вздохнул с облегчением, когда настал вечер и дети легли спать; они охотно отправились в постель, потому что утром он обещал им устроить какой-то невероятный сюрприз. Он заверил, что такого они совершенно точно не видели никогда, сообщил Грете, что и ей понравится, и что ей тоже причитается маленький подарок.

- Даже не знаю, что бы я без тебя делала, – сказала Мэри. – Честное слово, не заметила, как день пролетел. – Мики был рад это слышать. Он нашел Трише еще двух помощниц.

- А что, Эйлин теперь тут не работает? – захныкала Триша. Она явно ничего не подозревала.

- Нет, теперь не работает, она уехала. – сказал он твердо. - Тебе будут помогать эти две девушки, они выручали нас раньше – по праздникам и летом на выходных, когда было много народу. Мы с миссис Бернс идем в «Райанс», пришли за нами кого-нибудь, если не будете справляться. Но я уверен, что ты справишься. Ты ведь умница, Триша, и знаешь тут все, как свои пять пальцев.

Триша растаяла.

- Ну-ну, мистер Мики, вижу, набрались вы манер в этом Дублине.

- Пойдем в «Райанс»? – предложил он.

Хотел было пошутить: давай устроим романтический вечер, пройдемся по злачным местам - но почувствовал, что теперь это не к месту. Она взглянула на него с радостью и удивлением.

- Наверное, для тебя я не самая лучшая пара.

- Надо появляться на людях, я так думаю. С самого начала. Не прятаться по углам, не скрываться, будто ведешь двойную жизнь. Сразу честно смотреть людям в глаза. В конце-то концов, ты ни в чем не виновата.

- Я не удержала мужа, это большой грех в наших краях.

- Ерунда. Или тут телевизор не смотрят с утра до вечера? По-моему, всем понятно, что грех - это кое-что посерьезнее. 

- Мики, мне так совестно, что я втянула тебя в эту историю, ты всегда был сама доброта, каждый выходной – просто праздник, и вот, пожалуйста: скандал, слухи, и все на твою голову.

- Послушай, не будет скандала и слухов, если ты поведешь себя правильно. – Он слышал собственный голос у себя в ушах – ему казалось, он говорил очень уверенно и убедительно. Наверное, и Мэри так показалось

- Ты мне здорово помогаешь. Без тебя я бы не знала, что делать. Я теперь как существо такое из кино – они еще ходят, как в трансе.

- Зомби, - подсказал он.

- Надо же, ты знаешь, - удивилась Мэри. - Не подумала бы.

- Я много фильмов смотрел. А куда еще девать время?

В «Райанс» набилась толпа народу. Мики посадил Мэри за столик в углу и направился к стойке бара. Барт Кеннеди помогал Силии, но все равно ей дух перевести было некогда. Мики вспомнил, что брат велел платить Барту достойную зарплату, и при мысли о Билли снова вскипел. Надо же, спокойно все рассчитать, продумать, что будет, как он ее бросит, и врать столько времени.

- Эй, Мики Бернс, ты сам не свой. - К нему обращалась Силия. - Не припомню, чтобы ты не знал, что ответить. –  Наверное, она спросила про заказ, а он не услышал.

- Извини. – Ему пришлось сделать над собой усилие, прежде чем он смог говорить.

- Все в порядке? – обеспокоилась Силия. 

Мики встряхнулся. Своей невестке он сказал множество ободряющих слов о том, как она должна себя вести, теперь надо следовать своим же советам. Голос к нему вернулся, но шутить вовсе не хотелось.

Он заказал пинту пива и порцию ликера «Снежный ком», взял бокалы и направился к столику, где сидела Мэри. Когда он пробирался сквозь группу девушек, отмечавших помолвку Бидди Брейди, Нэнси Моррис вдруг подняла руку, будто хотела его задержать. Она попросила его подсесть к ним и рассказать какой-нибудь анекдот. А он-то считал ее высокомерной занудой, которая думает только о себе и до других ей дела нет. Надо же.

- В другой раз, Нэнси, - извинился он, и Нэнси растерянно отвернулась. Он не хотел отвечать ей так резко, но право слово, надо же было спросить именно сейчас.

- Вот и я, - сказал Мики.

Мэри, повесив голову, глядела в пол.

- Посмотри на меня, Мэри Бернс, посмотри и улыбнись.

Она подняла голову и вяло улыбнулась.

- Чудесно, но у твоей дочери получается куда лучше.

Она изобразила улыбищу Греты – рот до ушей. Они оба рассмеялись.

- Так-то лучше, - заметил Мики. – Теперь давай посмотрим, что можно предпринять.

Они достали блокнот и составили список того, что необходимо сделать в течение недели. Прежде всего, позвонить поставщикам – их имена были записаны на клочках бумаги, наткнутых на металлические стержни, расставленые по всему офису. Билли Бернс не вел амбарных книг, столь милых сердцу налогового инспектора, но, по крайней мере, в его способе вести дела была какая-то логика. Мики написал образец сообщения, которое можно зачитывать всем, кто будет звонить по поводу страховки: «Страховыми полисами мистера Бернса занимается такой-то офис…» - и дальше следовало имя нотариуса. Мэри могла объясниться таким образом с кем угодно, прибавив с улыбкой, что она всего лишь женщина и не посвящена в замыслы главы семьи. Билли наверняка был честен, не взял ни пенни чужих денег и передал всю клиентуру другому агенту. Нотариусы в курсе его дел. Они составили список знакомых, которых стоит пригласить на работу в магазин, и обсудили, сколько им платить. Мики подходил к стойке бара еще за двумя пинтами пива и двумя порциями ликера, пока, наконец, они не учли все варианты и не истратили все силы.

- Сегодня я буду спать, устала страшно, - сказала Мэри, признаваясь, что накануне не спала.

- И я тоже усну: мне стало спокойней, - ответил Мики .

Она взглянула на него благодарно.

- Ты ко мне очень, очень добр. Но есть один вопрос, который ты ни разу не затронул.

- А именно?

- А как ты сам? Так и будешь приезжать домой по выходным?

- С Божьей помощью, по пятницам часов в десять вечера на «Лилобусе».

- Тебя сегодня словно подменили: я-то привыкла слышать от тебя сплошные шутки и анекдоты. Так мне с тобой куда легче, но как-то верится с трудом, что это действительно ты – если понимаешь, о чем я.

- Думаю, что да, - ответил он.

- Словом, я хотела спросить, нет ли у тебя желания бывать дома не только на выходных, но я не знаю, как это сделать. Если попрошу тебя вернуться насовсем, получится, будто я хочу, чтобы ты приехал и взвалил на себя все заботы о нас, но это не так. А если не попрошу, вдруг ты решишь, что мы тебе не рады.

- Я тоже думал об этом, - сказал Мики Бернс.

- И к какому же ты пришел выводу? – В нетерпении она подалась вперед, склонившись над стаканом с пенной верхушкой.

- Ты в глубине души еще надеешься, что он вернется. Что он просто потерял голову, но одумается, и через месяц все забудется.

- Мне бы хотелось в это верить, но я не думаю, что так будет, - ответила она просто.

- Итак, предположим, я вернусь домой и останусь, а братец Билли в один прекрасный день вернется из дальних краев - что тогда?

- А что изменится? – недоуменно спросила она.

- Мне придется сниматься с якоря, для нас двоих не будет места под одной крышей.

- Значит, ты не вернешься. - опечалилась Мэри. - А мне казалось, ты к нам привязался.

- Я вернусь насовсем, если он не объявится к Рождеству. Так лучше. Вот так и решим. – Он словно гордился собственной смекалкой.

- Это твой дом, - сказала она мягко. – Тебе тут всегда рады, как солнышку в окне.

- Ты очень добрая, потому так и говоришь. Вот мой брат, к примеру, так не сказал. Он велел нанять Барта Кеннеди за достойную зарплату.

- Он сказал, но я тебе не передала. Не хотела навязывать какого-то решения, - теперь она встревожилась.

- А что он говорил?

- Он сказал… да неважно это. Главное, он считает, что этот дом и твой тоже.

- Я хочу знать, что именно он говорил.

- Зачем? Какая разница? Он сейчас едва ли в своем уме: пары слов увязать не мог.

- Все равно я хотел бы знать, – сказал Мики просто, но решительно. Куда исчез тот шутник и весельчак, которым он был еще неделю назад?

- Смысл того, что сказал Билли, примерно такой: «Мики вряд ли найдет себе жену, он уже не в том возрасте, чтобы заводить семью. И за дедушкой он умеет ухаживать, и дети его любят. Если бы он здесь нашел себе работу по душе, почему бы ему сюда не переехать. Ведь этот дом и его наполовину, он имеет на него полное право». Что-то в этом роде.

Она не смотрела на него, а он внимательно разглядывал подставку под бокал с пивом, на которой была напечатана головоломка.

- Просто прелесть мой младший брат, правда?

- Вот именно, твой младший брат – не забывай об этом.

- Если бы я сюда переехал, то тебя, Мэри, это устроило бы?

- Меня? Да я была бы просто счастлива, только об этом и мечтала! Магазинчик прокормит нас всех, ты видел, как идут дела, и если бы мы работали вместе…

- Ну что же, тогда я вернусь к Рождеству, давай решим так. Может, я даже попаду под сокращение в банке и получу от них кругленькую сумму. У наших ребят, у швейцаров, такой мощный профсоюз, они, глядишь, и выбьют для меня что-нибудь.

- А после Дублина тебе тут не будет скучно?

- Нет, я ведь и так провожу дома чуть не полнедели.

- А может, найдешь себе жену?

- Думаю, тут братец Билли был прав, мое время ушло. – Он улыбнулся обычной, отнюдь не вымученной улыбкой.

К их столику подошел Руперт Грин.

- Вы где-нибудь видели Джуди Хикки? – спросил он.

- Извини, боюсь, мы увлеклись разговором, я никого не заметила, - сказала Мэри.

- Может, она за углом, там, за колонной, - указал Мики. Подружки Бидди Брэйди взялись за руки и пели “Sailing”, а мать Силии направлялась к ним с клюшкой для игры в гольф, будто хотела их поколотить – все отпрянули с ужасом, но тут выяснилось, что у нее такого и в мыслях не было: она просто хотела спеть хором с девушками, а точнее, исполнить сольный номер.

- Я перевидал уже всех пассажиров «Лилобуса», кроме тех, кто мне нужен, - ворчал Руперт. – Ди Берк только что вылетела за дверь, мисс Моррис будто не в себе, напилась, что ли, Кев забился в угол, а оставшиеся двое воркуют у барной стойки. 

- Если она придет, что ей передать?

- Ничего, я ее сам найду. Я должен сообщить ей нечто из ряда вон выходящее.

Мэри и Мики изобразили вежливый интерес.

Он ушел.

- Наверное, про грибы или поганки – у них все разговоры про траву, бузину и прочее такое, - сказал Мики. Мэри засмеялась и взяла свою сумочку.

- А ты сама не станешь искать себе мужчину? – вдруг сказал он. – Все-таки ты еще молода. Тогда жить с деверем под одной крышей, наверное, не стоит?

- Нет, - сказала она,  - я искать никого не стану. И желания нет. Все это уже не для меня. Мне хочется только спокойно воспитывать детей, и чтобы здесь у меня был дом – как ты говоришь, чтобы не прятаться ни от кого. Этого мне будет довольно.

Он вспомнил сон, который снился ему в автобусе: никакой жены, но на его плечах ответственность за детей, и он отправляет их с поручениями по разным адресам. Он вдруг осознал, что Билли во сне тоже не было. Отдельные моменты, конечно, не совпадали с реальностью, но суть была та же самая: он счастлив и спокоен, у него есть дом и семья. И никто не требует от него того, что требуют от мужа. Можно быть самим собой, и все тебе будут рады, как солнышку в окне.