При появлении Слейтера женщины затихли и повернулись к нему. Волна восхищения казалось хлынула к этому человеку, настолько очевидного восхищения, что Элоис захотелось топнуть ногой от злости. Эти женщины готовы, наверное, унижаться перед ним, угождать ему.

— Слейтер!

Крошечное, похожее на птичку создание, в тщательно напудренном парике, подбежало к нему и поцеловало в обе щеки.

— Вы пришли посмотреть на мою работу?

— Конечно. И привел женщину, которая будет носить ваши творения.

Мадам Ле Бью быстро оглядела Элоис. Казалось, ее нисколько не удивило, что Элоис была прикрыта только атласным розовым покрывалом.

Улыбнувшись, она захлопала в ладоши.

— Какую очаровательную малышку вы нашли! Она маленькая, как вы и говорили, такая изящная, такая красивая!

Не дожидаясь ответа ни от Слейтера, ни от Элоис, она закружилась вокруг своих портных.

— Быстро, быстро! Принесите платье, которое мы только что закончили. Пройдемте, мадмуазель.

Элоис прошла за ширму. Здесь с нее сняли покрывало и попросили стоять спокойно, пока стайка женщин кружилась вокруг нее, словно рой пчел, помогая надеть шелковые чулки и подвязки, атласный корсет и нижние юбки. Две женщины трудились над ее прической, другая пара — над ее ногтями, ей надушили шею и сгибы локтей. Затем Элоис облачили в желтую шелковую юбку, на которой вышиты птицы, и в узкий жакет, расшитый бисером.

Мадам Ле Бью отошла в сторону, чтобы полюбоваться результатом, и просияла от восторга:

— Это великолепно!

Элоис не успела произнести ни слова, как ширму отодвинули, и она очутилась лицом к лицу с хозяином.

Как ему удалось так тихо пройти через всю комнату, она не могла представить. Он осматривал ее новый наряд от кончиков атласных туфель до богато вышитого подола юбки, плотно стянутой талии и жемчужных бугорков ее грудей, подчеркнутых низким квадратным декольте. Его взгляд остановился на высоко поднятых волосах, соломенной шляпке, затем он посмотрел на ее глаза, губы. Элоис начала чувствовать, что ей не хватает воздуха, и это не имело ничего общего с давлением корсета на грудь.

— Сейчас можно поверить, что вы леди, мисс Элоис.

Элоис хотела ответить дерзостью, но явное восхищение на его лице остановило ее, и она произнесла мягко:

— Я рада, что вам нравится.

Он снова переплел ее пальцы со своими, затем повернулся к модистке.

— Благодарю вас, мадам. Надеюсь, остальные платья будут сшиты так же быстро.

— Да, конечно.

Слейтер вывел Элоис в коридор. Она едва замечала, куда они шли, зачарованная ощущением, которое вызывал в ней ее новый наряд: шелестом платья, ласкающим движением кружев, шорохом нижних юбок.

Слейтер бросил на нее взгляд. Взгляд, который проник в ее душу, в ее мысли. Неужели он замечает, насколько сильно на нее подействовало все это? Неужели догадывается, что она надела такую роскошную одежду впервые в жизни?

— Спасибо, Слейтер.

Слова благодарности невольно сорвались с ее уст. Удивленный Слейтер застыл на месте.

— Носите на здоровье.

— Платье очень красивое.

— Так же, как и вы.

Его ответ вызвал яркий румянец на щеках Элоис. Он прижал свою ладонь к ее щеке:

— Что бы ни случилось, платье — ваше.

Из ее глаз брызнули непрошенные слезы. Глупые женские слезы, которые она проклинала, но с которыми никак не могла справится. Почувствовав необходимость хоть немного отстоять свои права и подавить нахлынувшие нежные чувства, Элоис заявила:

— Не было особой необходимости делать такой подарок. У меня есть собственная одежда. Она далеко не такая привлекательная, но зато очень удобна и практична.

Он приложил палец к ее губам.

— Некоторые вещи делаются не потому, что в этом есть необходимость, но потому, что они радуют душу. Ваша душа, Элоис, должна жить в окружении красоты.

Эти слова пронзили ее сердце, наполнили такой тоской, которую она никогда не испытывала. Потребностью слышать эти нежные слова еще много раз.

— Слейтер!

Их разговор был прерван внезапным появлением Карри. Он торопливо приблизился к Слейтеру, лицо которого приняло обычное бесстрастное выражение.

— Простите меня, Элоис. Я вернусь через минуту.

Он быстро посовещался с голубоглазым господином. Элоис удалось уловить всего несколько слов. Очевидно, карету, в которой ее привезли в Типпингтон, видели, и кто-то за ними гнался.

Слейтер тихим голосом отдал какие-то распоряжения. Затем вернулся к Элоис, взял ее под руку и вытолкнул в одну из дверей, выходящих на улицу.

— В чем дело?

Думаю, нам будет полезно прогуляться верхом.

Элоис ничего другого не оставалось, как последовать за ним.

Полуденный воздух, слегка пахнущий дождем и свежескошенной травой, освежал и бодрил. Но у Элоис не было возможности насладиться неожиданной свободной. Слейтер торопливо вел ее к конюшне.

— Я надеюсь, вы умеете держаться в седле, сударыня, — сказал Слейтер, подхватывая ее за талию и сажая в дамское седло.

Элоис было очень неудобно, однако она не собиралась признаваться, что никогда не ездила верхом. Леди начинают обучаться верховой езде чуть ли не с пеленок, однако это считалось непозволительным в заведении, где она обучалась. На этом экзамене ей суждено провалиться.

Вскочив на своего жеребца, Слейтер ловко ухватил поводья лошади Элоис и они тронулись.

Трясясь и подскакивая на своем насесте, Элоис поминутно хваталась за переднюю луку седла, сжимала зубы и молилась, чтобы Господь не дал ей умереть во время этой попытки доказать свое благородное происхождение. Когда они выехали за пределы лужайки, окружающей дом, Слейтер замедлил ход лошадей и повернулся к Элоис.

Изо всех сил стараясь сидеть прямо, Элоис проклинала себя за дрожь, сотрясающую тело, и осматривала окружающую местность. Настояв на этой прогулке, хозяин подарил ей прекрасную возможность для побега. Она находилась вдали от его дома и от охраны. Если бы только ей удалось найти способ, как вывернуться из его когтей! Неопытная наездница, Элоис надеялась, что ей удастся продержаться в седле достаточно долго, чтобы проскакать несколько миль и вырваться на волю.

Слейтер осматривал дорогу, проходящую внизу. Затем он усмехнулся и обратился к Элоис:

— Вы выглядите так, будто увидели привидение, сударыня.

— Судя по стремительности нашей прогулки, то же самое можно сказать и о вас.

— Это только для того, чтобы избежать незваных спутников.

Слейтер снова посмотрел на дорогу. Элоис увидела внизу две кареты. Они направлялись в Ашенли. Слейтер развернулся и повел лошадей в лес.

— Я сама могу управлять лошадью, благодарю вас.

— По вашей посадке видно, что вы мало знакомы с верховой ездой. Это интересно, поскольку леди умеют держаться на лошади с юных лет.

Элоис гордо подняла голову, но это лишь вызвало улыбку в глазах Слейтера. Сразу же вслед за этим Элоис сделала ошибку, пытаясь удержать свою шляпу. Лошадь, испуганная перемещением центра тяжести, шарахнулась в сторону. Девушка не удержалась в седле и упала на землю. Слейтер засмеялся.

— Вы сделали это нарочно!

Элоис протянула к нему руки:

— Уверяю вас, это получилось совершенно случайно. Интересно, думала она, что бы он сделал, если бы я сейчас вскочила и побежала в лес. Наверное, поскакал бы за мной и схватил. Но это, пожалуй, единственный способ избавиться от этого человека. Нельзя упустить такую возможность. Подобрав юбки, она встала.

— Вы ушиблись?

Ну конечно! Конечно! Если она притворится, что ей больно, Слейтер спустится с лошади, и она, конечно, смогла бы вспугнуть жеребца.

Хромая, она побрела к дереву. Почти задыхаясь, Элоис простонала:

— Кажется, я вывихнула лодыжку.

Слейтер нахмурился, не совсем поверив ей. Тем не менее он спрыгнул на землю. Ей нужно только схватить поводья своей лошади и отогнать прочь другую.

— Разрешите мне посмотреть. Стойте спокойно. Он опустился на колено и приподнял подол ее платья.

— Здесь, вот здесь.

Слейтер снял перчатки и передал Элоис. Она почувствовала прикосновение его рук сильных, нежных. Они бережно гладили ее кожу. Силы небесные! Кто бы мог подумать, что простое прикосновение может вызвать такой трепет в душе! Она и не подозревала, что ласкающие движения мужских пальцев могут настолько ошеломить ее!

— Я не нахожу вывиха. Скорее всего, это легкое растяжение.

Он поднялся, и ее юбки опустились. Но Элоис еще долго не могла успокоить свое трепещущее сердце. Оно билось в каком‑то странном ритме очень быстро. А теперь ей нужно двигаться! Нужно испугать его лошадь.

— Элоис?

— Да?

Она едва могла говорить. Он стоял так близко.

— Вы очень бледны.

— Неужели?

Он уперся рукой в дерево позади нее.

— А также немного возбуждены.

— О… — Возглас удивления сорвался с ее губ. Листва вокруг нее раздвинулась, Слейтер подошел еще ближе, плотно прижав девушку к стволу дерева.

Она попыталась оттолкнуть его:

— Я говорила вам, что не люблю, когда меня трогают.

Он слегка улыбнулся:

— Лгунья.

Слейтер легко дотронулся пальцами до ее губ:

— Вы — женщина неразбуженной страсти.

От этих слов мурашки побежали по ее телу. Элоис строго напомнила себе, что она не позволит посадить себя в золотую клетку. Ей нужно уходить. Но ей так не хотелось этого! Если бы она встретила этого мужчину в другом месте в другое время! Она могла бы остаться. Она бы постаралась привлечь его внимание. Чтобы он обнимал ее, целовал. Но ведь они уже целовались! Однажды. Ее взгляд остановился на его губах. Вкус этих губ она когда‑то ощутила. Элоис попыталась стряхнуть с себя эти воспоминания. Ей нужно бежать к лошадям!

Голова его наклонилась, и губы слились с ее губами, теплые, настойчивые.

Неужели это и есть страсть? Его губы все глубже и сильнее впивались в нее.

Когда Слейтер, наконец, отпустил ее, все тело девушки трепетало. Она вцепилась руками в его куртку, чтобы не упасть. Элоис почувствовала, что рухнет на землю, если отпустит руки.

— Скажи мне, Элоис, сколько раз тебя целовали? Ее подбородок гордо вздернулся:

— Сотни раз. Тысячи.

— Элоис… — предостерег он.

Она упрямо молчала.

Слейтер дотронулся до ее подбородка.

— Скажи мне, — произнес он тихо и настойчиво. Она пыталась избежать его взгляда, пыталась помешать чувству завладеть ее сердцем.

— Очевидно, не слишком часто. Судя по тому, что я не очень-то умею это делать.

Теплая улыбка осветила его лицо, и он прижал свои губы к ее лбу, щекам, подбородку.

— Вы очень хорошо делаете.

— Тогда почему вы остановились?

Когда эти слова сорвались с ее губ, Элоис почувствовала ужасное смущение. Как она могла такое сказать? Как это по-детски глупо, как безнравственно!

Слейтер улыбнулся:

— Потому что этот поцелуй — только задаток, моя дорогая.

Слейтер заметил, как быстро изменилось ее лицо. Подавив улыбку, он взял ее за руку и повел к лошадям, затем поднял и посадил в седло как можно плотнее, опасаясь, как бы она опять не упала. Он заметил, что она не хромала, и подозревал, что Элоис снова попытается убежать.

Взяв в руки поводья обеих лошадей, он пошел назад по той же дороге, затем свернул на юг и двинулся вдоль отвесного берега моря. Наконец Слейтер увидел домик, в котором родился. Глядя на этот дом, он почувствовал острую боль сожаления, ностальгии, горечи и вины.

Почувствовав на себя взгляд Элоис, он отвернулся:

— Мы отдохнем немного.

Она взглянула на него с любопытством. Они отдыхали совсем недавно! Однако Слейтер не обращал на нее внимания. Ему хотелось осмотреть дом.

Часть крыши обрушилась от недавней бури. Дорога к дому густо заросла сорной травой и мхом, стены обвиты буйными зарослями кустарников и диких роз.

Оставив лошадей позади дома, он помог Элоис сойти на землю.

— Где мы? — ее голос слегка дрожал.

— Когда-то в этом доме жили два школьных учителя. Элиас Уотертон и его сын.

Она смертельно побледнела, и Слейтер пожалел, что привел ее сюда. Но было уже поздно.

Элоис высвободила руку и пошла к полуразвалившемуся дому.

Слейтер внимательно наблюдал за ней, стараясь уловить признаки хитрости. Но на лице Элоис отразилось мучительное раздумье. Как будто это место было ей знакомо, но она ничего не могла вспомнить.

Сдавив руками виски, она издала горестный стон, однако продолжала идти дальше. Наклонившись, Элоис прошла под разрушенными балками и очутилась в том месте, где когда-то была библиотека. Следуя за ней, Слейтер убеждался, что дом стал пристанищем лесных обитателей. Под балками располагались птичьи гнезда. Никакой мебели не было, только грязный пол и обвалившиеся стены.

— Где мы? — чуть слышно произнесла Элоис, — куда вы меня привели?

Она смотрела на него широко раскрытыми, испуганными глазами. Слейтер спросил:

— Вам знакомо это место?

— Нет. — Ее глаза говорили, что она лжет.

— Это правда? — настойчиво требовал он ответа.

— Нет, я… я не знаю.

Слейтер схватил ее за плечи, Элоис поморщилась от боли, словно он дотронулся до раны. Но ему нужно знать. Вспомнила ли она это место. Его. Она приходила в этот дом, когда была ребенком. Сидела на этом самом полу и листала книги отца. Она забиралась на колени Слейтера, и он учил ее читать. Ей было пять лет, но не могла же она забыть его!

Элоис закрыла глаза и задрожала.

— Я чувствую такую… такую..

— Что, Элоис? Что ты чувствуешь?

— Боль, — еле слышно проговорила она и побежала к выходу. Густая растительность, плотно опутавшая дверь, не давала ей открыть ее. В отчаянии она оглядывалась вокруг себя, наконец, увидела провал в стене и побежала туда, в кусты.

Слейтер почувствовал стыд. Он поклялся помогать ей, защищать ее, а заставляя Элоис вспоминать о прошлом, он причинял ей боль. Выйдя наружу, Слейтер обнял девушку за плечи, и они пошли к лошадям. Он взял ее на руки и посадил на свою лошадь, а сам сел позади.

— Куда вы меня везете?

Он дотронулся до ее влажного лба и сказал:

— Домой, Элоис. Мы едем домой.

— Кто вы? — тихо спросила она. — Почему вы все это делаете?

Слейтер ничего не ответил.

— Эти драгоценности — мои, хотя я и не выдержала сегодняшнее испытание.

Он продолжал молчать, тогда Элоис дотронулась до его руки.

— Поверьте мне, я — леди.

— Завтра у вас снова будет возможность доказать это.

Лошади бежали легкой рысью. Глядя на Элоис, Слейтер догадывался, что она не оставляет намерения сбежать от него.

Эта женщина — непредсказуема. У нее очень сильная воля, и она невероятно красива. Желтый наряд еще более подчеркивал ее красоту и хрупкость. Она была похожа на драгоценный камень в золотой оправе.

Если бы она знала об истинной причине их прогулки!

Понимая, что Элоис еще не готова к встрече с отцом, Слейтер увез ее в лес и поручил Карри сказать Кроуфорду, что никто не видел здесь его дочери, что экипаж, который преследовали его люди, был похищен из конюшни Ашенли грубияном-конюхом и служанкой.

Поднявшись на вершину холма, Слейтер увидел атласную ткань, повешенную на перилах задней террасы. Это был сигнал — все в порядке.

Небо темнело, приближалась гроза. Подул холодный морской ветер. Взглянув на Элоис, Слейтер заметил, как покраснел ее нос, и вся она съежилась, пытаясь согреться.

— Мы скоро приедем, Элоис. Она кивнула, не глядя на него.

Слейтер чувствовал свою вину перед ней, но успокаивал себя тем, что это был единственный выход избежать встречи с ее отцом. Он проследит, чтобы ей дали горячую пищу и глоток вина, искупали в горячей ванне, и тогда она будет в полном порядке.

Они подъехали к поместью. Мисс Ниббс быстро распахнула дверь.

— Приготовьте горячую ванну в розовой комнате.

— Но она мылась сегодня утром!

— Делайте, как я сказал, — грубо бросил он и тут же пожалел об этом, вспомнив другую ночь и другую женщину, — пожалуйста, мисс Ниббс.

Служанка проворчала что-то о напрасной трате воды, но увидев озабоченный взгляд хозяина, отправилась выполнять приказание.

Слейтер отнес Элоис в гостиную, усадил на диван, затем налил в бокал немного рому и подошел к ней.

— Пожалуйста, выпейте это.

Взяв бокал, она подозрительно поморщилась и фыркнула.

— Что это?

— Ром.

Она снова поморщилась.

— Я не люблю ром.

— Выпейте, это подкрепит вас.

Она подумала, затем кивнула. Напиток был почти у ее губ, как вдруг она вновь спросила:

— Неужели у вас нет ничего более подходящего. Вина? Шампанского?

Он отрицательно покачал головой.

— Шоколада? — произнесла она с надеждой в голосе. Я бы с удовольствием выпила бы чашечку шоколада. Сладкого, густого, ароматного.

— Нет. Вы застали меня врасплох. Мои подвалы еще не заполнены.

Она с сожалением вздохнула.

— Это тоже хороший напиток, уверяю вас. Выпейте.

Она сделала маленький глоток и вздрогнула.

— Все выпили?

— Я думаю, этого вполне достаточно.

— Если вы не выпьете все до конца, я подожду, когда вы потеряете сознание от холода, и тогда волью ром вам в горло.

Его слова произвели нужный эффект: она сделала то, что он просил. Обняв Элоис за плечи, Слейтер привлек ее к себе. Ее нежная кожа и блеск волос вызвали в нем бурю чувств: смущение, желание, тоску.

— И что же, сэр, вы собираетесь делать со мною теперь?

Она хотела положить голову ему на плечо, но потеряв равновесие, ухватилась за его рубашку. Ему показалось, что ее ноги при этом как-то, подозрительно подвернулись. Слейтер тут же отскочил от нее.

Удивившись этому резкому движению, она подняла бровь:

— Что случилось?

— Я только защищаюсь, милая. Ваше колено имеет одну ужасную привычку.

— Мм… Привычка.

Этот ответ вызвал у нее взрыв хохота. Так же внезапно она стала серьезной.

— У вас есть еще ром?

Эта женщина сведет его с ума. Должно быть, ром ударил ей в голову, а она почти ничего не ела. А может быть, она ведет умелую игру? Слейтер все еще не мог полностью доверять ей.

Он не собирался больше поить ее ромом, но, чтобы Элоис стала послушной и смирной, еще один глоток не повредит.

— Хорошо. Только сначала сядьте здесь, возле огня.

Слейтер усадил девушку у камина. Она откинулась на спинку дивана, прижав колени к животу и подперев кулачками подбородок.

В этой позе Элоис выглядела маленькой, хрупкой и беззащитной. Слейтер почувствовал, что может ранить ее одним недобрым словом или нечаянным жестом. Она была так похожа на Джин. А больше всего на свете ему не хотелось обижать ее.

— Так как насчет рома? У вас есть еще?

— Да.

— Тогда налейте мне немного, пожалуйста, если это вас не затруднит.

Он присел рядом с ней. Не в силах больше сопротивляться своему желанию, он дотронулся до нее, погладил по щеке.

— Может быть, вам сначала нужно что-нибудь поесть?

Она слегла оттолкнула его:

— Я не голодна.

У Элоис начал слегка заплетаться язык, причем настолько неожиданно, что Слейтер почувствовал угрызения совести. Элоис пробудила в нем это чувство, казалось, давно забытое и разрушенное.

— Ром. Я хочу еще н-нем-много ром-му.

Слейтер налил ром в бокал и протянул ей. Помогая ей удерживать бокал, он случайно коснулся рукой ее груди и почувствовал, как внутри него начал разгораться огонь. Тихо напевая какую-то песенку, она выпила содержимое.

— Это ужасно. Совершено, совершенно ужасно. Мне кажется, я начинаю любить ром.

Она улыбнулась ему пьяной улыбкой:

— Скажи мне, ты любишь ром?

— Почти так же, как бренди.

— Лич… но я предпочитаю шоколад. Она провела пальчиками по его груди.

— Я никогда не была ни в одном из шоколадных магазинчиков. Но наверное, думаю, это замечательные места.

Изящная рука обвила его шею, погрузилась в волнистые волосы.

— Если верить Александру Попу, шоколад — это эликсир богов или что-то в этом духе. Я с этим согласна.

— Скажи мне, какой шоколад ты любишь?

— Горький и черный.

— Я так и думал.

Ее губы приблизились к его губам, она попыталась поцеловать Слейтера. Элоис закрыла глаза, наслаждаясь новизной ласк, объятий.

Слейтер удивленно затих. Силы небесные, она никогда не перестанет изумлять его. Раньше он всегда мог добиться женщины, понять ее побуждения и даже управлять ее настроением. Но Элоис была непредсказуема. Только что робеющая и уязвимая, в следующую минуту она становилась раздражительной и развязной. Элоис — загадка для мужчины, привыкшего глубоко прятать свои собственные чувства.

Ее рот словно наполнен медом. А чего стоили эти очаровательные зубки!

Слейтер чувствовал поцелуй, внимание Элоис, поэтому он обучал ее не спеша. Сначала неловко, затем все быстрее и увереннее Элоис постигала новую науку. Спустя несколько минут Слейтер, застонав, так неистово сжал ее в объятиях, что, казалось, их сердца слились воедино.

Он откинулся на спинку дивана. Элоис едва переводила дыхание. Успокоившись, она прошептала:

— Мне нравится густой, складный, нежный шоколад. Он усмехнулся, довольный этим неожиданным замечанием. Дамы, с которыми он развлекался прежде, после такого поцелуя готовы были рухнуть навзничь, или же, наоборот, оставались холодными, как лед. Эта женщина была волнующей смесью невинности и женской хитрости.

— Это только первое блюдо.

— Ммм. — Она произнесла какое-то слово, отдаленно похожее на «ром», затем принялась гладить его руки.

— Сударыня?

Элоис начала ласкать его грудь, каждую выемку с любопытством путешественника, исследующего незнакомую местность.

Когда она опустила руки ниже, чем следовало, Слейтер схватил ее за плечи. Ее ресницы дрогнули, она устремила на него томный взгляд.

— Вы думаете, я еще ребенок. Но я знаю, что нужно делать с мужчинами, — пробормотала она, слегка заикаясь. — Я провела в школе много… много… много лет.

Она загадочно улыбнулась.

— Он думал, что сможет остановить меня. Он думал, что может запереть меня… в этом доме. Но я знаю все из книг.

Она стояла, слегка покачиваясь, и приближаясь к нему все ближе, ближе.

— Не только романы… вы понимаете, но и книги по искусству… скульптуре… пьесы. Затем… по ночам… я наблюдала сквозь замочную скважину… за охраной… и их женщинами.

Слейтера охватил ужас. Что с ней происходило все эти годы? Где Кроуфорд держал ее? Что ей пришлось пережить?

Она откинула голову, ее глаза сверкали. В них можно было прочесть самые разные чувства. Беспокойство. Страсть. Горе. Ее прическа растрепалась, и теперь Элоис напоминала одновременно и соблазнительницу, и брошенного бездомного ребенка.

Как он мог думать, что она может быть похожа на отца? Эта девушка не могла мириться с его жестокостью и равнодушием. Она — дитя света и природы, свободная, нежная, страстная. Она рождена для любви.

Он сжал ее щеки ладонями и посмотрел ей в глаза глубоким, нежным взглядом. В глаза, которые не умели прятать чувства. Глаза, так похожие на глаза Джин, и все же другие, молодые, полные надежды.

— Пожалуйста, Слейтер… отпусти меня.

Он провел пальцем по извилистой линии ее губ, и чувство собственника, властелина проснулось в нем. Эта женщина — его. Она будет его женой. Когда-то их связывал договор. Возможно, Кроуфорд уничтожил бумаги, но Элоис принадлежит ему, Слейтеру.

Мак-Кендрик молчал и Элоис решила, что он раздумывает над ее просьбой, поэтому, схватив его за руки, повторила:

— Пожалуйста.

— Ты стремишься найти покой?

— Да.

— За пределами этих стен?

— Да!

— Но там нет покоя. Ты найдешь только жизнь, полную лишений, голода, нищеты.

— Я… хочу быть свободной.

— Для чего?

Она старалась сосредоточиться на его вопросе, несмотря на опьянение. Ее глаза были наполнены глубокой болью.

— Я… не знаю.

— Я мог бы помочь тебе, Элоис.

Ее брови удивленно приподнялись.

— Ты права, утверждая, что жизнь должна быть полна приключений. Но ходить с протянутой рукой, — неинтересная штука.

— Если вы отдадите мне мои вещи… я могла бы… продать ожерелье. На эти деньги можно прожить.

— Как долго? Месяц? Год? А что ты будешь делать потом?

Она сжала руками виски. Этот вопрос был очень трудным.

— Я сильная… Я буду идти… своим путем.

— А, что, если я предложу тебе иной путь?

Она посмотрела на него с подозрением, Слейтер понял, что должен действовать с большой осторожностью.

— Что вы мне можете предложить? Ведь вы думаете, что я воровка?

— Может быть, я начинаю верить в ваше благородство.

Она молчала, и тогда он добавил:

— Я знаю, как трудно жить, не имея дома, Элоис. Я знаю, что это такое — нуждаться в поддержке друзей.

Ее глаза заблестели. Он продолжил:

— Если бы вы захотели, я бы мог найти для вас место среди моих домочадцев.

Место его жены. Он не произнес эти слова вслух, но в глубине души знал, что принимает правильное решение.

Она отрицательно покачала головой:

— Нет.

— Почему нет? Ведь вы не можете отрицать, что в Ашенли вас окружают все удобства.

— Мисс Ниббс… будет против.

— Она ничего не решает.

— У меня есть… свои собственные планы.

— Планы можно отложить.

— Но…

— Останьтесь, Элоис.

Он подошел ближе, склонил свою голову к ее лицу, его дыхание ласкало ее щеки, губы.

— Останьтесь здесь хотя бы ненадолго. По вашей доброй воле.

Она слегка вздрогнула и прикрыла глаза:

— Вы умеете подчинять мысли человека своим собственным. Умеете соблазнять людей.

Ее шепот был полон невысказанного сожаления. Однако она смягчилась, он знал это. Наклоняясь все ближе, ближе, так, что его губы почти касались ее губ, он произнес:

— Любимая, позволь мне соблазнить тебя. И ты никогда не захочешь покинуть меня.