— Мадмуазель?

Элоис глубже зарылась в подушку, уверенная, что этот нежный зов ей приснился. Мисс Ниббс никогда не будила ее так. Последние пять дней старая женщина поднимала ее с постели, с силой тряся за плечо и недовольно ворча при этом, затем провожала Элоис вниз, где ее ожидал Мак-Кендрик с очередным тестом на аристократичность. Ее уже просили рисовать, играть на фортепиано, петь и вышивать.

К сожалению, она оказалась не очень умелой. Изображенное на ее рисунках, можно было опознать лишь с большим трудом. Ее музыкальные способности вызывали боль в ушах, а рукоделие выглядело просто ужасно. Если бы Элоис не проявила себя в игре трик-трак, искусстве составления букетов, садоводстве и ведении корреспонденции, Слейтер наверняка объявил бы ее простолюдинкой.

Поэтому нежный голос, уговаривающий ее подняться с постели, показался Элоис сновидением.

— Мадмуазель?

Элоис перевернулась на другой бок. И тут нечто удивительное заставило ее окончательно проснуться. Она почувствовала сладкий, чудесный аромат шоколада.

— Я принесла вам угощение, мисс Элоис. Оно должно вас обрадовать. Это из моих личных запасов.

Элоис открыла глаза и увидела у своей достели крошечную модистку-француженку. Со времени их первой встречи она видела ее лишь дважды. И оба раза эти встречи были связаны с примерками. Но сегодня утром мадам Ле Бью сняла парик и сделала прическу из своих собственных волос, и Элоис поразилась молодостью этой женщины, экзотической прелестью ее черных волос и глаз.

— Вы проснулись, как хорошо!

Мадам Ле Бью протянула Элоис чашечку из тонкого фарфора.

— Выпейте, пожалуйста. Нам нужно поработать сегодня утром.

Элоис удивленно подняла брови:

— Поработать?

Мадам Ле Бью подошла к двери и впустила в комнату целую армию помощниц. Элоис вытащили из теплого гнездышка и принялись приводить в порядок — причесывать, надушивать, напудривать. Пока женщины хлопотали вокруг нее, словно пчелки, Элоис с удовольствием наслаждалась шоколадом.

— Очень хорошо. А что вы думаете о платье?

На этот раз ее облачили в платье из серого шелка, довольно сдержанное по сравнению с теми нарядами, которые ей приносили почти каждый день. Оно плотно обтягивало фигуру, квадратный вырез был искусно украшен лентой кружев.

— У меня есть много очаровательных платьев для вас, но Слейтер попросил, чтобы сегодня вас одели во что-нибудь… простое, сказала мадам Ле Бью.

— Простое? — Вы считаете простым это замечательное платье?

— Конечно. — Ее подбородок гордо вздернулся. — Я не шью такие.

Элоис рассматривала себя в зеркало. Что означала просьба Слейтера?

Все время утомительных экзаменов Элоис старалась сохранять определенную дистанцию между ними. Но время от времени она замечала, что Слейтер снова наблюдает за ней. В такие моменты она боялась его, но в то же время в глубине души ей было приятно видеть огонь, разгорающийся в его глазах.

— Вы хорошо знаете мистера Мак-Кендрика, мадам Ле Бью?

— Пожалуйста, зовите меня просто Жоржетта. Мадам Ле Бью — это официально, а я — простая женщина.

Элоис улыбнулась.

— Очень хорошо. Жоржетта.

— Я знаю его немного. Да и какая женщина может разгадать характер такого человека? Мой брат Луис…

— Луис?

— Да, один из друзей Слейтера. Слейтер спас моего непутевого брата от виселицы. Поэтому, когда Мак-Кендрик прислал мне в Лондоне записку, где говорилось, что ему нужна портниха, я сразу же потребовала расчет у герцогини.

Она просияла:

— Вы выглядите в моих творениях гораздо красивее, чем та старая… как это?… корова.

— Вашего брата должны были повесить? — спросила Элоис.

Жоржетта кивнула:

— У каждого из друзей Слейтера есть своя история. Луиса обвиняли в государственной измене, Марко — во взяточничестве, Руди — в краже детей, а Ханса…

— В связях с замужней женщиной?

— Совершенно верно.

— А что сделал Карри?

Жоржетта придвинулась ближе, очевидно, испытывая удовольствие от того, что может посплетничать.

— Говорят, что он заколол своего брата в пылу ревности.

— Это правда? Она нахмурилась.

— Думаю, что нет. Судя по рассказам Луиса, все люди Мак-Кендрика осуждены несправедливо. За исключением Ханса. Но и его можно простить, ведь он так молод, вы согласны со мной?

— Как же Слейтеру удалось собрать такую интересную компанию?

— Этот человек обладает талантом находить страдающих и раненых. Может быть, поэтому вы и находитесь здесь, моя дорогая?

Элоис вздрогнула. Жоржетта продолжала болтать. Затем она отдала распоряжения швеям и приказала им удалиться.

— Пойдемте, Элоис. Теперь мы должны найти Слейтера и узнать у него, достаточно ли скромно я вас одела.

Жоржетта взяла ее под руку так, словно они были близкими подругами, и вывела из комнаты.

Внизу, в холле, стоял Слейтер и просматривал письма, лежавшие на серебряном подносе. Слегка подтолкнув Элоис в плечо, Жоржетта дала ей понять, что ей следует спуститься вниз и показаться ему.

Слейтер стоял спиной. Ей следовало бы воспользоваться этой возможностью, выскочить стрелой на улицу и попытаться убежать. Но, хотя мысль о побеге и промелькнула в ее голове, она медленно и осторожно сделала шаг вперед, затем второй, третий…

Что с ней? Прошло всего несколько дней, и она оказалась плененной, покоренной этим человеком. Она поддалась соблазну роскошных нарядов, уютных комнат и мерцающего камина. Но больше всего притяжению Слейтера Мак-Кендрика.

Он резко обернулся, как будто она произнесла его имя вслух. Слейтер осмотрел ее всю с головы до ног, от черных блестящих туфель до изящной кружевной шляпки. Не оставалось сомнений, что он нашел ее внешность не такой уж «простой».

Позади раздался мягкий смех Жоржетты:

— Она безобразна в этом платье, не правда ли, мой друг? — Модистка удалилась наверх.

Напряженная тишина, словно тонкая серебряная нить, протянулась между ними, заполненная предчувствиями, колебанием и даже немного страхом.

— Доброе утро, Элоис.

— Доброе утро.

Церемонный обмен приветствиями немного смягчил напряженность.

— Надеюсь, вы хорошо отдохнули?

— Да, благодарю вас.

— Прекрасно.

Он взял ее за руку, приглашая подойти ближе.

— Тогда докажите мне раз и навсегда, что вы — леди.

Элоис недовольно нахмурилась.

— Я уже выполнила множество ваших дурацких заданий. Этого достаточно, чтобы доказать, что я являюсь самой королевой.

Слейтер весело усмехнулся:

— Неужели? Вы в самом деле так думаете? В таком случае, это задание — последнее — не покажется вам слишком трудным.

Услышав, что задание будет последним, Элоис решила согласиться.

— Что же вы задумали?

— Я хочу убедиться… насколько глубоки ваши познания.

— Познания?

— Я говорил вам несколько дней назад, что в моем доме найдется подходящее место для вас.

Боже, неужели он решил сделать ее своей любовницей? Может быть, именно эти познания он имел в виду? Чувственные познания, незначительность которых послужит доказательством ее девственности?

— Отпустите меня!

Желая прекратить этот разговор и в надежде защититься от Слейтера, Элоис ухватилась за мраморную колонну.

Он вздохнул.

— Если бы вы оторвались от этого столба и согласились меня выслушать, вы бы поняли, что я не хочу причинить вам зла.

— Но…

Приблизившись к Элоис и обняв ее за плечи, Слейтер оборвал все ее возражения долгим и нежным поцелуем.

— По крайней мере, я наконец нашел способ успокаивать на время ваше недовольство, — пробормотал он, оторвавшись от ее губ.

Взяв Элоис за руку, он провел ее через весь холл и открыл двойные двери. Они оказались в комнате со сводчатым потолком, набитой корзинами, ящиками и сундуками.

Слейтер смотрел на нее как-то странно, словно знал какую-то тайну, которую Элоис только предстояло понять.

— Я думаю, вас, как настоящую леди, хорошо обучили искусству ведения домашнего хозяйства.

Элоис смешалась, однако постаралась овладеть собой и расправила плечи, желая подчеркнуть свое достоинство.

— Я провела тринадцать лет в женской академии во Франции.

— Тогда, я полагаю, вы хорошо знакомы с искусством чтения?

— Да.

— Письма?

— Да!

— Умеете присматривать за прислугой, за приготовлением пищи?

— Да, да!

— А также составлять опись имущества?

Слейтер подошел к окну и отдернул драпировки.

Бальный зал был завален книгами, которые лежали стопками на мраморном полу.

— Как вы можете убедиться, я собрал огромную коллекцию за эти годы.

Взглянув на Слейтера, Элоис внезапно поняла, чего он хочет. Чтобы она увидела его труды, оценила, насколько велико его богатство. Он хочет подчинить ее, сделать частью своей «команды».

— Я не желаю становиться вашей рабыней.

— Я и не прошу вас это делать.

— Неужели? — она показала на сотни ящиков. — Вы хотите, чтобы я составила список всех ценностей, что вы накопили здесь. И считаете, что такая работа может доказать, что я леди?

— Да, я так думаю.

Она направилась к двери.

— Будь я проклята, если я выполню твою просьбу. Он быстро подскочил к двери и захлопнул ее.

— Ты сделаешь так, как я сказал, его голос стал твердым, неумолимым. Просмотришь каждую книгу, проверишь каждую бумагу и составишь каталог. Здесь — жизнь, полная приключений, полная страсти. Ты хотела повидать мир — вот он, перед тобой!

Элоис молчала. Он заставил ее посмотреть на него:

— Выполнив эту работу, вы сможете доказать, что способны занимать должность в моем штате.

С этими словами он выпустил ее.

— В полдень я приду и проверю вашу работу.

— Но… Элоис удивленно взглянула на него, — я не соглашалась работать у вас! Я не хочу…

— Быть моей любовницей. И если мне не изменяет память, я говорил вам, что это не входит в мои планы. Предложение, которое я делаю вам сейчас, делает ваше положение гораздо более надежным. Я оставляю вам право выбора. Вы выполните это задание и докажете мне раз и навсегда, что вам дали образование, подобающее обладательнице такой красивой безделушки, которую я нашел в ваших вещах. Или возвращайтесь в свою комнату и сидите взаперти до конца недели.

Проклятье, у нее не оставалось путей отступления, и Слейтер знал об этом. Если она откажется, у нее не будет ни малейшей возможности убежать отсюда. Если она уступит ему, по крайней мере, будет хоть какой-то шанс.

— Где чернила и бумага? — спросила она сквозь зубы.

— На том столе.

Слегка поклонившись ей и улыбнувшись, он покинул комнату и запер дверь.

— Пропади все пропадом, — прошептала Элоис, подбегая по очереди к каждому окну. Она заранее знала, что все они заперты. Она почувствовала, что находится в западне. В ловушке, из которой нет выхода.

— Что ты здесь делаешь?

Слейтер оглянулся, услышав голос Карри.

— Я только что нашел работу для нашей гостьи.

— Кажется, ты отдалил ее от себя.

Слейтер нахмурился.

— Что ты имеешь в виду?

Карри ухмыльнулся:

— Она очень красива.

— Мы уже обсудили это, — устало прервал его Слейтер.

— Да, но я никогда не видел, чтобы ты проводил столько времени с одной женщиной.

— Это необходимо для дела.

— Неужели? — Карри ткнул Слейтера пальцем в грудь.

— Ты смотришь на нее как на редкую, диковинную находку. Бесценное сокровище. Потому что больше не считаешь, что она предала тебя, отказываясь открыто сказать правду все эти годы. Ты начинаешь думать, что сам поступил недостойно по отношению к ней.

Слейтер почувствовал укол совести. Его старый друг был прав.

Он недостойно поступил по отношению к Элоис. И он продолжал это делать, потому что скрывал от нее правду.

Он направился в свой кабинет. Только там он мог найти успокоение, погрузившись в мягкое кресло и глядя на портрет Джин. Водоворот чувств бушевал внутри него. Он не мог больше скрывать от самого себя, что Элоис волновала его. И не только физически. Он любил ее.

Слейтер вспомнил тот жгучий гнев, который он сначала испытывал по отношению к девушке. Затем раздражение, когда он узнал о ее попытках к бегству, разочарование от ее предполагаемой потери памяти, внезапную острую жалость. А теперь, теперь он боится ее потерять.

Он никогда не испытывал ничего подобного ни к одной женщине. И никогда не думал, что будет испытывать такие чувства к Элоис. Черт возьми! Он знал ее еще ребенком. Видел ее с мокрым носом и разбитыми коленками, ее, одетой во фланелевое платьице, играющей в куклы. Теперь она стала взрослой женщиной, его нареченной невестой.

В течение последних дней он отметил много интересных сторон ее личности. Ее решительность, нежность, гнев, радость. Каждый ее поступок задевал какие-то струны в его сердце, пока он не оказался совершенно одурманенным. Он не находил другого слова, чтобы описать свое состояние. Он хотел быть рядом с ней, он хотел доставлять ей радость, видеть, как она бежит по залу с развевающимися юбками. Ему нравилось входить в дом и слышать ее мелодичный голос. Каждый вечер он с нетерпением ожидал ее появления за ужином, наблюдал, как она с трудом справляется с полудюжиной вилок и бесчисленным количеством бокалов.

Она совершенно очаровала его.

Как такое могло случиться? Он не хотел влюбляться в нее, брать на себя ответственность, впускать в свою душу боль. Вот почему, собираясь провести с ней утро и занять ее историями о своих приключениях, вместо этого он просто рассердился и оставил ее одну.

Черт возьми! Что же он наделал?

Его взгляд упал на портрет. Улыбающееся, хорошо знакомое лицо. Неужели ты предполагала, что такое может случиться?

Он чувствовал — будь Джин жива, она была бы довольна таким поворотом событий.

Он сжал кулаки, пытаясь побороть доселе незнакомое чувство потери власти над собой.

— Неужели именно этого ты и хотела, Джин? Когда мы вместе с тобой устраивали заговор против Кроуфорда, собираясь выдать его дочь замуж за простого учителя, было ли это твоей целью?

Он смотрел на портрет сквозь полуопущенные веки.

— Ты хотела, чтобы я стал ее защитником?

Его горло сжалось от захлестнувших его чувств. Боль, сожаление, страх проснулись в нем.

— Неужели ты хотела, чтобы она стала моим наваждением?

Элоис не видела Мак-Кендрика два дня. Еду ей приносил слуга, потом она шла в свою комнату, где ее ждала горячая ванна. Иногда в ее дверь царапалась Соня, рыча в знак приветствия, и за ее исключением никто не нарушал уединения Элоис. Она решила, что все забыли о ее существовании.

Хотя Слейтер, судя по всему, оставил ее в покое, она постоянно ощущала его присутствие в доме. Элоис постоянно слышала перешептывание горничных о загадочном хозяине, о том, как они боятся его гнева и высоко ценят его похвалу. Она научилась узнавать людей по голосам: Руди обычно ворчал, как медведь, Марко жаловался, Клэйтон размышлял вслух, Карри смеялся, Ханс шутил. Она очень хотела снова поболтать с Жоржеттой, поговорить с ней о Слейтере, но та, по-видимому, находилась в другой части дома.

С того дня, как она появилась в Ашенли, прошло семь дней. Сегодня она завершит свою работу. Элоис облегченно вздохнула. Сегодня вечером Слейтер проверит ее список и вынесет приговор ее образованности. Затем он позволит ей уйти. Он обещал, что разрешит ей отправиться в любое место, кроме Африки. Ее губы дрогнули при воспоминании об этом обещании. Материалы, которые она разбирала уже несколько дней, явно свидетельствовали, что этот человек побывал в самых экзотических странах.

Когда гнев прошел, Элоис понравилась ее работа. Каждый ящик, каждая корзина хранили настоящие сокровища: восточные вазы, бутылочки арабских духов и благовоний, бивни слонов, экзотические семена, разукрашенные доспехи. У Элоис разыгралось воображение, и интерес к приключениям вспыхнул с новой силой. Этот человек видел мир. Как много интересного он мог бы ей рассказать.

Если она осмелится спросить.

Если она останется здесь.

Швырнув тетрадь с записями на стол, она решительно выбросила эту мысль из головы. У нее должны быть собственные приключения, собственная жизнь.

Дверь отворилась, и на пороге появился Мак-Кендрик, высокий, худой, бородатый. И вновь ее поразило ощущение, что этот человек окутан таинственностью. Едва он шагнул в комнату и закрыл за собой дверь, просторный бальный зал стал маленьким, уютным.

— Добрый вечер, Элоис.

Эти слова словно ударили ее. Она не сознавала, как сильно все это время ждала его. Ее тело задрожало от непонятного ощущения, во рту пересохло, ладони стали влажными.

Резко отвернувшись, она схватила со стола тетрадь и, не глядя, протянула ему.

— Я закончила, — произнесла она довольно резко, радуясь, что голос не выдал ее душевного волнения.

Он опустился на небольшой сундук и, взяв тетрадь, пролистал ее.

Элоис почувствовала тревогу. В порыве досады она начала записи на итальянском языке и так продолжала их до конца, не желая, чтобы этот человек узнал, когда именно ее гнев сменился удивлением, а затем восхищением.

Слейтер сделал вид, что не замечает этого очевидного бунта.

— Очень хорошо. Это мудро с вашей стороны — делать записи на иностранном языке, чтобы сохранить информацию в тайне. Очевидно, ваши знания гораздо глубже, чем я предполагал.

Этот человек знал итальянский. Ей следует признать этот факт.

— Боюсь, что ваша работа еще не закончена. Элоис гордо выпрямилась.

— Я проверила и перепроверила каждый ящик.

— Этот сундук был случайно поставлен в другую комнату. Мисс Ниббс хранила его для меня много лет. Его также необходимо разобрать и составить опись.

Элоис вздохнула и направилась к сундуку.

Слейтер остановил ее, дотронувшись до плеча. Прикосновение было столь неожиданным, что Элоис резко отпрянула.

— Вы все еще боитесь меня?

На этот раз она промолчала. Этот человек заставляет ее испытывать то, что она не хотела испытывать. Он пробуждал в ней мечты о невозможном. Он пробуждал в ней желания, о которых раньше она не смела и думать.

Слейтер дотронулся до ее подбородка.

— Не бойся меня, милая.

— Вы не оставляете мне выбора, — ее слова прозвучали тихо, но твердо.

— Вы держите меня здесь против моей воли, проверяете меня и считаете воровкой, и все это под предлогом того, что вы служите справедливости. Но что плохого я сделала?

Он дотронулся до ее щеки:

— Когда-нибудь ты все поймешь.

Эти загадочные слова только еще больше разозлили ее:

— Мои семь дней истекли. Я хочу уйти.

Тень промелькнула в его глазах, они стали еще более темными и таинственными.

— Нет.

Элоис возмущенно посмотрела на него:

— Но ведь вы обещали! Теперь вы не сомневаетесь, что я — леди, после всех этих проклятых испытаний, что мне пришлось выдержать.

— Мой посыльный еще не вернулся из Тишшнгтона.

— Меня не волнует, где находится ваш посыльный! Может быть, он купается в этом проклятом проливе! Вы же говорили мне, что если не будет никаких известий, вы отпустите меня через неделю. Вы обещали обеспечить мою безопасность и вернуть мои драгоценности. Вы должны сдержать свое слово и вернуть мне мои вещи немедленно!

— Нет.

Элоис чуть не задохнулась.

— Как вы смеете? Как вы смеете мне лгать? Как вы смеете держать меня здесь против моей воли. Я сделала все, о чем вы просили!

Она ударила его кулачками в грудь.

— Пропадите вы пропадом! Ведь вы обещали! Неужели у вас нет ни капли стыда? Ни капли чести!

Лицо его мгновенно исказилось злобой. Схватив ее за руки и подняв их над ее головой, он толкнул ее к стене.

— Не говорите мне о чести, сударыня. Я узнал значение этого слова гораздо раньше, чем вы думаете. Я боролся за то, чтобы сохранить свое имя, запачканное грязью и алчностью. Я был вынужден покинуть свой дом, меня лишили всех прав, но я преодолел все! Ради чести, ради сострадания, ради дружбы.

Элоис открыла было рот, желая, чтобы он объяснил ей смысл этих странных слов, Но Слейтер тряхнул ее.

— И лучше бы тебе помалкивать о том, чего не знаешь. Все эти дни я как мог старался оградить тебя от душевного потрясения. Не давите на меня, сударыня! Иначе в скором времени я открою вам истинные размеры вероломства вашего отца, и вы съежитесь от страха, узнав то, что знаю я и храню в памяти!

Его слова сотрясали стены комнаты, словно раскаты грома. Он выпустил Элоис. Глубоко вздохнув, Слейтер заставил себя успокоиться и вышел из комнаты, в которой воцарилась ужасающая тишина.

Этот человек знает, кто она.

Этот человек знает ее отца.

Силы небесные! Он никогда не считал ее воровкой, и он не проверял ее воспитание. Ему просто хотелось держать ее взаперти, насмехаться над нею, мучить ее; вымещать на ней зло, которое причинил ему ее отец. Она достаточно хорошо знала отца, не раз ощущала на себе силу его гнева и знала, что он обладает природной способностью наживать опасных врагов, так же, как и находить могущественных союзников.

Зажав рот рукой, она старалась сдержать рыдания.

Кто этот человек? Чего он хочет от нее?

Какое зло причинил ему отец? Почему глаза Мак-Кендрика горели такой яростью и бешенством?