Где‑то в доме часы скрипуче отбили десять раз. Тёмный Лорд сонно вскинулся, но тут же со стоном повалился обратно на подстилку из содранных с плечиков мантий. Голова гудела, как медный колокол. Гарри–Тома всё ещё слегка потряхивало от пережитого ужаса. Оказаться запертым в сознании умирающей Беллатрикс… И ведь его едва не застали на месте преступления! Что бы он сказал Рудольфусу? Хорошо, что он сумел чудом выползти в соседнее помещение незамеченным и забраться в старый шкаф.

Ещё было смутное воспоминание, как навстречу ему шагнул Дамблдор с явными признаками Волшебной Чумы на лице и как он врезался головой в живот старика и вместе с ним ухнул в тёмное нутро шкафа. Должно быть, сейчас насмерть перепуганный боггарт затаился где‑нибудь тут, в углу.

Он не хотел смерти Беллатрикс — он хотел помочь. Суд и триумфальное освобождение Лестрейнджей прошло точно по расписанному адвокатом сценарию. То, чего Гарри–Том так желал, свершилось — Рабастан был на свободе. К сожалению, встретить друга он не смог: оборотное зелье на Волдеморта не действовало, а маскировочные чары не могли скрыть мощную магическую ауру.

Потом потянулось бесконечное ожидание. Погружённые в лечебный сон нанятым целителем бывшие арестанты набиралась сил. Гарри–Том дважды навещал их, сквозь полог лечебных чар глядя на исхудавшего Рабастана.

Тогда‑то и пришла ему в голову гениальная идея подкорректировать рассудок спящей Беллатрикс. Если с Алисой получилось, то почему бы не помочь сумасшедшей Белле? Не так уж много у него сейчас было последователей, чтобы ими разбрасываться. Тем более четырнадцать лет Азкабана были достаточным наказанием за её злодеяния, а новых она пока не совершила. Да и что греха таить, любопытно было взглянуть на влюблённую в Волдеморта Беллатрикс без признаков безумия.

И вот под покровом ночи Тёмный Лорд тайно проник в жилище Лестрейнджей… Ну почему он не сообразил, что Алиса, в отличие от Беллы, была физически здорова? Да и причины их сумасшествия были совершенно разными. Неудивительно, что в самый ответственный момент сердце Беллы дало сбой, а он, безнадежно увязнувший в трясине её кошмаров, только после смерти ведьмы смог освободиться из её сознания. Нет, он не хотел её убивать…

Тело затекло в неудобной позе, но размеры шкафа не позволяли вытянуться в полный рост. Хорошо хоть старых вещей здесь хранилось немного, и ему вполне хватило места, чтобы спрятаться. Осторожно меняя положение онемевшей ноги, он всё же задел какие‑то коробки. Пара из них обрушилась вниз, подняв пыль и попутно придавив старательно прячущегося боггарта. Призрак возмущённо зашипел, но обругать Волдеморта не осмелился.

— Обычному человеку достаточно потереть переносицу, чтобы чихать расхотелось, а мне как быть? — пожаловался ему Гарри–Том, пытаясь беззвучно чихнуть в чьею‑то зимнюю мантию. — С таким носом даже не высморкаешься толком… И вообще, сижу тут с тобой, как застигнутый мужем любовник, — в сердцах добавил он, прислушиваясь к звукам снаружи.

В Лестрейндж–мэноре не стихала суета. В коридоре то и дело звучали хлопки перемещающихся домовиков, топот волшебников, приглушённые голоса. Вряд ли в таком столпотворении получится выбраться из укрытия незамеченным, а антиаппарационные чары с упадком сил просто не пробить.

Обрадованный тем, что на него обратили внимание, боггарт оживлённо завозился и обдал пространство могильным холодом, явно норовя превратиться в дементора. Волдеморт от души пнул его ногой. Взвизгнув, «дементор» затих, но шкаф выстудить успел.

Бормоча ругательства, Гарри–Том закутался в только что осквернённую соплями мантию. Пальцы проваливались в проеденные молью дыры. Вряд ли в такой красоте удастся согреться, но сейчас явно не мешает поспать. Правда, сил с ночи явно прибавилось, и теперь он уже не напоминал сам себе выброшенную на берег медузу. Ну что стоило захватить с собой флакончик «Живодёрки»? А ещё опытный аврор! Впрочем, он много чего не догадался сделать. Видимо, гриффиндорство неискоренимо. Нет бы сначала подумать, спланировать, просчитать последствия в случае неудачи, а уж потом за дело браться! Ничему‑то жизнь Поттеров не учит, даже если они теперь Волдеморты.

Сон не шёл. Из коридора доносились голоса. Гарри–Том узнал бас Макнейра и гнусавый тенорок Паркинсона. Видимо, собирались родственники и друзья семьи, чтобы проститься с миссис Лестрейндж.

И тут страшная мысль прогнала всякую сонливость — а вдруг кому‑нибудь из гостей понадобится комната? А тут в шкафу Волдеморт сидит… Гарри–Том поёжился и невольно подтянул колени к груди, представив всеобщее изумление. Сначала его, конечно, Редикулюсом приложат, но потом… Это ж сколько магов и домовиков заодно ему придётся уничтожить, чтобы скрыть позор? Так может, всё же рискнуть и попытаться улизнуть из дома сейчас? Лишь бы сил хватило на качественные маскирующие чары.

Он аккуратно выбрался из шкафа в порядком обветшавшую без хозяев пыльную комнату. Дверца за его спиной резко захлопнулась. Понятно, обратно его не пустят. Заклинание по очистке себя от грязи и паутины далось на удивление легко. Теперь следовало решить, как действовать дальше.

А собственно, зачем таиться? Кто посмеет спросить у Волдеморта, что он тут делает? Ступай себе к выходу с гордым видом. Хотя…

Дверь в комнату покойной была открыта настежь. Надменный, грозный и собранный, в ореоле невероятной по силе магии, Волдеморт величественно шагнул из сумрачного коридора к ложу погубленной им ведьмы. О Беллатрикс успели позаботиться. Закрытое вуалью лицо женщины было умиротворённо спокойным.

На стуле рядом с кроватью застыл Рудольфус Лестрейндж. За его плечом маячил мрачный Рабастан.

— Мой Лорд! — изумлённо ахнул младший из братьев. Гарри–Том жадно вгляделся в до боли знакомые черты. Измождённый, с серой, как у гоблина, кожей и тусклыми глазами, Рабастан был невзрачной тенью себя самого из будущего. И всё же это был он. Даже по Рону и Гермионе Гарри–Том не скучал так, как по Басти. Но из образа выходить нельзя. Как бы там Рабастан в будущем не похвалялся когда‑то особым доверием, на деле прежний Волдеморт ценил, прежде всего, старшего из братьев и лишь снисходительно принимал служение младшего.

Властно сжав плечо начавшего было вставать со стула Рудольфуса, Тёмный Лорд изрёк:

— Прими мои соболезнования, друг.

— Мой Лорд, вам опасно здесь находиться, — взволнованно произнёс глава рода Лестрейндж, — в доме полно посторонних, ожидаются авроры, министерские клерки…

— Я не мог не прийти, — пафосно выдал Гарри–Том и царственно положил на грудь Беллатрикс наколдованную кроваво–красную орхидею. Вопреки распространённым сплетням, в обрывках памяти Волдеморта он не нашёл никаких фривольных воспоминай о Белле. Да и Рабастан утверждал, что питаемые ею чувства к повелителю были чисто платоническими и, увы, не взаимными. Волдеморт ценил Беллатрикс как отличного боевого мага–штурмовика, но как женщина она его не интересовала. В его вкусе была скорее холодная Нарцисса, чем страстная Белла. А умел любить Том Риддл только власть.

— Умоляю, уходите, милорд! — Рудольфус всё же поднялся. — Я очень благодарен вам за участие, но…

— Как это случилось? — не слушая увещеваний, спросил Гарри–Том, не спуская печального взора с покойной миссис Лестрейндж.

— Целитель говорит, что её сердце не выдержало радости от обретения свободы, — тихо сказал Рабастан.

Помолчали.

— Что ж, я вынужден оставить вас наедине с горем, — вздохнул Волдеморт. — Рудольфус, поправляй здоровье и приступай к своим обязанностям. Пост главного советника и моего доверенного секретаря по–прежнему за тобой. Найдётся дело и для тебя, Рабастан…

В окно влетела взъерошенная сова и комком перьев рухнула под ноги Волдеморта. Чарами призвав синий конверт официального вида, явно срочную депешу из Министерства, Гарри–Том нетерпеливо извлёк листок дорогого пергамента с гербом Малфоев. Его украшали всего две каллиграфически выведенные строчки: «Мой Лорд, Гарри Поттер произвел заклинания патронуса и ступефай при магглах. Фадж послал авроров для его ареста и преломления волшебной палочки. Постараюсь их опередить».

* * *

Длинная очередь просителей из вассальных семей никак не кончалась. А ведь секретарь обещал не более десяти человек в день! Удивительно, с какой скоростью распространяются новости. Но и отказать нуждающимся в аудиенции Тёмный Лорд не мог — это было бы неосмотрительно. Всё же забота об оставшихся без кормильцев женщинах и детях была его прямой обязанностью: обеспечить достойное проживание обнищавшим семействам, выделить приданное, пристроить на выгодную должность, подыскать хорошего мастера для наставничества, оплатить обучение детей в Хогвартсе и других волшебных школах… С его теперешним финансовым положением это было нетрудно, но на редкость скучно и утомительно.

А сегодня выслушивать трясущихся и заикающихся от страха просителей было и вовсе невыносимо: душа болела за Гарри. О памятной атаке дементоров Гарри–Том попросту забыл, да и похоже, что она сдвинулась по времени. В его детстве нападение произошло в последних числах июля, а сейчас на дворе середина августа. И в кого мальчишка запустил ступефай? От кого оборонялся?

Тёмный Лорд нетерпеливо ёрзал на троне, всерьёз подумывая бросить всё и аппарировать к дому Дурслей, когда в зал вошла очередная просительница. От одного взгляда на неё все мысли из головы словно ветром сдуло.

Прощальный реверанс мисс Элиды Нотт просто потряс воображение. Гарри–Том с интересом естествоиспытателя протянул ей руку для поцелуя и получил возможность ещё раз полюбоваться на содержимое глубокого декольте, кокетливо прикрытое полупрозрачным кружевом. Да–а, ведьма была хороша! Даже если она додумалась применить к себе заклятие локального увеличения отдельных частей тела и обвесилась чарами иллюзорной красоты… эффект получился поистине замечательным! Странно, что родственники не сумели найти ей достойного супруга. Ну и что, что бесприданница? С такой‑то внешностью…

Элида дошла до двери, томно покачивая всеми своими прелестями, а на пороге призывно оглянулась. Тёмный Лорд шумно сглотнул слюну. Уже подзабытое чувство вожделения робко поскреблось в его ущербное тело. Он недоверчиво прислушался к себе. Неужели… Да! Орган, «смерть» которого не вызывала никаких сомнений, подавал явные признаки жизни!

Значит, Малфой прав: организм Гарри–Тома начал видоизменяться. И обсыпанные чешуёй волосы Люциуса по утрам — это не следствие волдемортовской линьки, как он думал, а качественное перерождение кожного покрова, чешуйки на котором природой уже не предусмотрены. Гарри–Том зажмурился, боясь поверить. Слишком часто пустые надежды обманывали бывшего Мальчика–Который–Выжил. Снова стать человеком, а не бледной ящерицей…

Дверь резко распахнулась, едва не ударив замешкавшуюся мисс Нотт, которая всё ещё строила глазки. В зал для аудиенций ворвались те, кого Гарри–Том с нетерпением ждал.

— Милорд… — два учтивых поклона и одно преклонённое колено: Малфой, Эйвери и адвокат Томсон. Тёмный Лорд милостиво кивнул, приветствуя и одновременно разрешая начать доклад.

— В Литтл Уингинге действительно были дементоры, мой Лорд. Они через отрытое окно проникли в дом мальчишки Поттера и едва не лишили души его маггловских родственников. Поттер прогнал их с помощью патронуса, — проницательные глаза Эйвери нехорошо блестели, — за это его дядя–маггл побил племянника. В целях самообороны мальчик оглушил его ступефаем. А тётка Поттера вышвырнула мальчишку на улицу, отказав от дома. Вопиллер из Министерства настиг его в толпе магглов. Приказ об отчислении из школы и лишении волшебной палочки вызвал у Гарри Поттера мощный стихийный выброс. Сейчас там работают обливиэйторы…

— Где мальчик сейчас?

— В моём доме, милорд, как вы и приказали, — слегка скривился Малфой. Давний приказ Волдеморта укрыть Поттера в случае опасности энтузиазма у Люциуса не вызывал. Но разве Тёмному Лорду откажешь? — Семейный целитель оказал ему необходимую помощь… и он уже успел подраться с моим сыном. — Эйвери хмыкнул и пробормотал что‑то вроде «шустрый пацан», а адвокат кашлянул, пытаясь скрыть смешок.

— Кто послал дементоров, выяснили?

— Да, милорд.

— Замечательно, — удовлетворённо произнёс Тёмный Лорд, откидываясь на спинку трона. — Мистер Томсон, вы будете защищать Поттера в суде. Ты, Эйвери, сделаешь так, чтобы Дамблдор на заседание суда не попал, а предварительное судебное предписание запрещало мальчику покидать место, где он сейчас находится, то есть имение Малфоев. Сделай упор на инциденте с вопиллером. От тебя, Люциус, я ожидаю самого гостеприимного отношения к мальчишке. Обеспечь Поттеру лучшие каникулы в его жизни. Мальчик должен проникнуться к тебе благодарностью и уважением. Как ты это сделаешь — твои проблемы. У меня на Гарри Поттера большие планы. Действуйте!

Песок рябел крохотными кратерами после недавнего дождя. Вода у берега помутнела, а на глубине приобрела удивительную синь. Мелькали серебристые рыбки, сонно покачивалась на волнах полупрозрачная медуза, медленно скользили по поверхности тени облаков. Сидящий рядом Гарри недовольно сопел, но больше не возмущался. Известие о том, что ему придётся провести остаток лета в семье Малфоев, он принял без восторга.

— Страшно было? — негромко спросил Гарри–Том. Мальчик раздражённо тряхнул отросшей чёлкой, но честно ответил:

— Да. Я спал, когда дементоры в дом влетели, а Дурсли в гостиной телевизор смотрели. Вдруг тётя Петунья завизжала… Она их видит, представляешь? Когда я вниз сбежал, один дементор уже капюшон откинул, чтоб дядю Вернона поцеловать, а второй над Дадли склонился. Что мне оставалось? Со второй попытки вызвал патронуса, и олень выгнал дементоров обратно в окно. А дядя Вернон… Ты же знаешь, он, когда боится, сразу угрожать и кулаками размахивать начинает. Пришлось его ступефаем приложить. А тётя сказала, чтобы я убрался из её дома. Она больше, мол, не пустит меня даже на порог. — Он помолчал, перебирая мелкие полосатые камешки и вздохнул, искоса глянув на Гарри–Тома.

— Но гораздо страшнее было, когда на автобусной остановке рядом со мной появился Малфой, вцепился в плечо и аппарировал неизвестно куда.

— Что, думал, ко мне в темницу? — поддел Волдеморт. Гарри фыркнул и, смущённо потёршись ухом о плечо, стал смотреть на облака.

— Малфои тебя не обидят, а ты просто наслаждайся жизнью. Когда тебе ещё выпадет возможность в таких хоромах погостить? Кстати, зачем ты Драко побил?

— Он первый начал, — огрызнулся Поттер.

— Будто Хорька не знаешь! — хмыкнул Волдеморт. — Для него день прожит зря, если он кому‑нибудь в суп не плюнул! Даже удивительно, как у хитроумного Люциуса такой пакостный сынок уродился.

— И мне две недели с ним общаться…

— А ты подумай о другом: в Малфой–мэноре отличное квиддичное поле. Так что ты сможешь каждый день у Драко из‑под носа снитч выхватывать. То‑то он побесится! — Гарри заулыбался, видимо, во всех подробностях представил физиономию проигравшего Малфоя–младшего.

— Да и на учебной дуэли ты его завалишь, если постараешься, конечно. В Малфой–мэноре магию несовершеннолетних не засекут — пользуйся. Только законы гостеприимства не нарушай. Мы с тобой о законах Магического Мира говорили, помнишь? А ещё Люциус будет проводить с тобой беседы. И не спорь! — осадил он открывшего было рот Поттера. — То, что мы тут с тобой по ночам обсуждаем, это, конечно, хорошо, но Люциус более сведущ в интригах. Согласись, очень полезно для самолюбия вовремя распознать, когда тебя исподволь принуждают сделать что‑либо, угодное чужой воле. Или хочешь, чтоб тобой помыкали? Нет? Тогда внимательно слушай мистера Малфоя и запоминай. За оставшееся до сентября время многому не научишься, но хоть что‑то в памяти отложится. Да и финансы тебе пора изучать. После совершеннолетия кто за тебя фамильными деньгами управлять будет? Молли Уизли? То‑то же!

— А друзьям писать можно? — подозрительно прищурился Гарри, явно удручённый открывшейся перспективой. Учиться он не любил.

— Нужно! — веско изрёк Гарри–Том. — И Сириусу обязательно пиши. Волнуется ведь. Но думай, что пишешь, и не проболтайся, какой подарок на Рождество мы Бродяге готовим. Теперь‑то Петтигрю не сбежит! Жаль, раньше этого сделать нельзя, но сам понимаешь — конспирация.

Всё оставшееся до первого сентября время Люциус проходил со скорбным выражением на лице.

— Этот мальчик сущее наказание, милорд! — неустанно повторял он. — Никаких понятий о приличии, весьма вольное воспитание и невозможно упрямый характер. Он не оставляет попыток освободить всех моих домовиков, придумывая самые невероятные способы. Каждый день колотит моего сына, унижает его на квиддичной площадке, а его манеры за столом… Вдобавок он рассекретил тайный ход, построенный ещё в шестнадцатом веке, и обозвал фамильных павлинов «белыми курами»! Вы уверены, милорд, что Поттер так уж нам необходим?

* * *

К Хэллоуину из Азкабана был освобождён последний заключённый Пожиратель Смерти — Долохов. Остальные уже были на свободе. Министерство переживало очередную пертурбацию: часть неугодных Тёмному Лорду чиновников была дискредитирована и уволена со своих постов, а их место заняли ставленники Волдеморта. Для волшебного мира, мира долгожителей, смена руководящего состава неминуемо влекла за собой смену курса политики. Люциус Малфой уже обдумывал детали интерьера в кабинете Министра Магии и даже заказал новое кресло по своим меркам, но Фадж был ещё нужен. Он так старательно, можно сказать, даже талантливо втаптывал в грязь репутацию Дамблдора, что мешать ему не стоило.

Ближний круг и вновь приближенные к Тёмному Лорду волшебники усиленно готовились к государственному перевороту, втихомолку деля между собой министерские портфели, а Гарри–Том в это время переживал не лучший период в своей жизни: на него внезапно свалился пубертат.

Мало того, что его лишившаяся чешуек физиономия покрылась прыщами, так ещё постоянное сексуальное возбуждение причиняло немало неудобств. От конфуза хоть как‑то спасала широкая мантия, но нанятый ещё летом целитель категорически запретил применять «охлаждающее» заклинание. Мол, всё идёт как надо, ну и что, что так бурно — на то причины есть. Кровь‑то в венах теперь течёт подростковая, та самая — поттеровская. Вот и конфликтует взрослая магия с детской кровью. Ничего, всё со временем образуется и будет в лучшем виде.

Насчёт «лучшего вида» целитель явно преувеличивал. Пробившийся на макушке мягкий младенческий пушок вызывал у Гарри–Тома гомерический хохот. Брови прорастали клочками, ресницы радовали яркой рыжиной, а места, где когда‑нибудь появятся усы и борода, чесались, не переставая. Выходя из своих чертогов, приходилось наводить маскирующие чары, дабы не нервировать впечатлительных соратников.

Но самым неприятным было то, что пришлось прогнать Люциуса из своей постели. Проснувшись однажды утром, Гарри–Том с ужасом обнаружил, что увлечённо тискает притихшего Малфоя, прижимаясь к нему самым интимным образом. Неловкость удалось замять, обернув в шутку, но от его услуг в качестве грелки пришлось отказаться. Правда, теперь Тёмный Лорд уже не мёрз так, как прежде, но и к Люциусу в своей постели он успел привыкнуть. Спать одному на широкой кровати было неуютно. И всё чаще в мысли и фантазии проникала прелестная Элида Нотт.

* * *

Если не держать собравшихся за длинным столом соратников в постоянном напряжении, то любое собрание неминуемо превращалось в банальную склоку. Ближний круг распался на две враждующие фракции: бывших узников Азкабана и тех, кто сумел в свое время избежать заключения. Тёмный Лорд никак не мог понять, что они делят. У «азкабанцев» лидировал Долохов — прирождённый скандалист, нервы которого окончательно расшатались за время долгого заключения. Его оппонентом выступал невыносимый зануда Паркинсон, к месту и не к месту поминавший былые заслуги своих славных предков. Слушать их перепалки было тошно.

«Это они от безделья собачатся, — размышлял Гарри–Том. — Надо срочно занять всех делом, но, как на грех, политическая ситуация пока не требует решительных действий». Форсировать же события совершенно не хотелось. Вот и приходилось многозначительно поигрывать волшебной палочкой, поглядывая на разошедшихся соратников, и время от времени окатывать заседающих волнами своей магии. Была применена и пара Круцио — чтоб не забывали все‑таки, кто хозяин.

Зато Нагини от этих сборищ получала несказанное удовольствие. Пока обсуждали дела — змея дремала, обвив кольцами трон любимого хозяина, но стоило разгореться скандалу…

— Снова у слуг Хозяина весенний гон, — со знанием дела заявляла она, устроив голову на плече Гарри–Тома. — Какие резвые самцы! Солнце ещё не греет, а они уже за самок бьются. Вон тот пузатый хорош — много мышей в гнездо принесёт. Хозяин собрал хороших самцов. Хозяин мудр!

— Мой Лорд, — шепнул на ухо неслышно возникший за троном Эйвери, — около часа назад министр Фадж отдал приказ арестовать директора Хогвартса Альбуса Дамблдора.

Оттасканный за ухо Гарри Поттер страшно обиделся и ушёл к той невидимой границе, что отделяла иллюзорный мир от реального, однако пересекать её он не торопился. Последние три дня они с Тёмным Лордом не виделись, так как время сна у них не совпало. Странно, но Гарри–Том успел соскучиться по вредному мальчишке. Неужели привязался сам к себе? И смешно, и грустно.

— Есть ли у тебя мозги, болван гриффиндорский?! — крикнул Волдеморт в спину демонстративно пинающему камень Поттеру. — Я из кожи вон лезу, стараюсь тебя от неприятностей оградить, а ты в школе войско против Министерства собрал! Это ж надо додуматься! — Об Отряде Дамблдора из своего детства Гарри–Том предпочёл не вспоминать.

— И ничего я не собирал, — запальчиво крикнул в ответ Гарри, — просто мы с ребятами ЗОТИ изучали. Всего‑то три занятия провел… Я же тебе говорил, что Перкс на уроках про выведение тараканов рассказывает, а не про щитовые чары. Как нам экзамены сдавать? — Навязанный школе Министерством профессор Перкс был достойным продолжателем дела Долорес Амбридж, ныне отбывающей срок в Азкабане. Да, суд над Гарри Поттером в конце лета закончился весьма неожиданно для «розовой жабы». Уж адвокат Томсон на славу постарался!

Поттер с независимым видом спустился к воде, искоса поглядывая на Гарри–Тома: долго дуться он не умел.

— Ладно, извини, погорячился я, — тяжко вздохнув, произнёс Тёмный Лорд. — Но и ты меня пойми. Мне сообщают, что Дамблдор из школы сбежал, а Гарри Поттера чуть было из Хогвартса не исключили и вообще — едва не арестовали. И за что? За подготовку мятежа против Министерства!

— Глупо всё получилось, — согласился мальчик, с облегчением присаживаясь рядом и виновато отводя глаза. — Но кто ж знал, что так получится?

— Научись думать и просчитывать последствия, прежде чем за дело браться…

— Говоришь, как Снейп, — хихикнул Гарри и словил на это раз подзатыльник.

— Ладно, забудем, — буркнул Волдеморт. — А теперь слушай внимательно и запоминай. Не сегодня–завтра в стране произойдут глобальные политические изменения. Твоя задача сидеть тихо, понял? Не высовывайся. Дамблдор уже большой мальчик — со своими проблемами сам разберётся. Не вечно же ему за детскими спинами прятаться! Что заварил, пусть сам и расхлёбывает…

— Пообещай мне, что никого не убьёшь!

— Как я такое могу обещать? — изумился Гарри–Том. — Я же Тёмный Лорд! Мне положено. Невинных трогать не стану — это точно, а если кто нарвётся — своё получит!

— Ты убьёшь директора, да? — горько уточнил мальчик.

— Не хотелось бы, — честно ответил Волдеморт. — Отправить бы его на пенсию — сахарную редиску выращивать, но тут уж как получится.

Помолчав, спросил:

— Мне надо с Сириусом поговорить, поможешь организовать?