Дружески беседуя, Видаль и Рей вышли из булочной и повернули налево, до улице Сальгеро. Данте смотрел на них с жалобным видом, как ребенок, готовый заплакать. Он подбежал к ним, схватил Рея за локоть, стал умолять:

– Почему не хотите проводить меня до дома?

– Отстань, – рявкнул Рей, отдернув руку. Но потом спокойно прибавил: – Надо же выяснить, как там Аревало.

– Не говори так громко. Ты обращаешь на себя внимание. Ну пожалуйста! – умолял Данте.

– Я родился в Испании, – объяснял ему Рей, – но этот город – мой город.

– Ну и что с того? – сказал Данте.

– Как это – что с того? Я в Буэнос-Айресе про жил дольше, чем эти сопляки, и им не удастся выгнать меня из моего дома.

– Превосходно сказано! – согласился Видаль, – То, что ты готов сражаться с мальчишками, эта превосходно, но вот не поверил ли ты ложному слуху? Я бы из-за россказней Буяна не стал ссориться с Джими.

– Знаешь, я как услышу слово «донос», меня просто трясет.

– Не думаешь ли ты, – спросил Видаль с некоторым пафосом, – что ты стал жертвой новой тактики молодежных кругов – в данном случае племянника Буяна, – задумавших посеять раздор и вражду между нами?

– Психологическая война, – хмыкнул Данте.

– В том, что вы говорите, есть доля правдоподобия, – согласился Рей, – но, как бы то ни было, доносчика я не прощу.

– Как ты можешь себе вообразить, – настаивал на своем Видаль, – что Джими за какие-то пустые обещания оклеветал друга?

– Пустые обещания? – переспросил Рей.

– Чтобы убить Аревало, им вовсе не надо было отпускать Джими.

– Джими способен на все. Данте опасливо оглянулся.

– Что меня тревожит, – признался он, – так это вид города – все как всегда, будто ничего не происходит.

– Тебе было бы спокойней, если б шла драка? – заметил Видаль.

– Вчера она была, – утешил его Рей. – Здесь, рядом. Возле отеля Виласеко. Какие-то парни из Молодежной группы пошли на штурм. Мой земляк, при поддержке верного Пако, держал оборону. Когда поражение уже казалось неизбежным, явилась подмога с наручниками, и крепость была спасена.