Зал в «Ла Эскинита» был светлый, с белеными стенами. Видаль с порога окинул его взглядом: там был всего один посетитель – худощавый мужчина, дувший на чашку, которую держал обеими руками. «Здесь спрашивать нечего», – сказал себе Видаль и пошел дальше по улице Гузмес.
В кафе надо было спуститься по довольно узкой винтовой лестнице. Это заведение походило на угольную шахту – крошечный зальчик, а главное, темный. Если Нелида здесь, она успеет скрыться прежде, чем его глаза привыкнут к этому полумраку. Но зачем приписывать Нелиде желание, противоречащее его желанию? Девушка относилась к нему с неизменным великодушием, а он-то, возможно, потому что близок к отчаянию, боится, что ее любовь окажется чувством ненадежным, что она может разгневаться на такого дурня, как он, неспособного владеть своими нервами, сидеть дома и ждать, как было условлено… На всякий случай лучше не двигаться с места, пока не привыкнет к темноте. Он стоял, держась левой рукой за лестничные перила, пытался разглядеть лица посетителей и говорил себе: «Хоть бы на меня не обратили внимания. Не стали предлагать сесть за стол». И, конечно, он был взволнован: когда чья-то рука легла на его руку, сердце его отчаянно забилось. По другую сторону перил стояла едва видимая в темноте женщина и смотрела на него. «Пока глаза не привыкнут к темноте, я не пойму, кто это. Скорее всего, Нелида. О, хоть бы это была Нелида». Это была Туна.
– Что ты тут делаешь? – сказала Туна. – Может, сядешь со мной?
Он пошел за ней. Теперь он уже кое-что различал, мрак словно бы рассеялся.
– Что будете пить? – спросил официант.
– Ты не возражаешь? – сказала Туна. – Если мы ничего не закажем, они будут злиться. Мы скоро уйдем.
– Заказывай что хочешь.
Он был уверен, что Нелиды здесь нет. Спросил себя, сказать ли правду или не говорить, и, еще не решив, объяснил:
– Я тут ищу одну свою приятельницу, ее зовут Нелида.
– Брось шутить.
– Почему?
– Да потому. Во-первых, это невежливо, а потом…
– Не понимаю.
– Как это – не понимаю? Один момент умопомрачения, и потом всю жизнь будешь раскаиваться.
– Я же не какой-нибудь вертопрах, че.
– Это конечно. Но бывает, попадаешь в такое положение, что не можешь с собой справиться. Приходит человек, вот как ты, с самыми благими намерениями, и вдруг застает ее в объятиях другого и теряет голову. Может и такое случиться.
– Не думаю.
– Не думаю, не думаю! Почему? Потому, что она святая? Если будешь про нее спрашивать, даже самый отпетый негодяй не скажет тебе, что ее видел, хотя бы она только что ушла.
– А если человек ищет, потому что любит?
– Как тот, который нацарапал «Анхелика, я тебя всегда ищу» на стене в отеле Виласеко? Народ теперь, знаешь ли, осторожный, никому не хочется осложнений, и все одобрят того, кто промолчит.
– Мне надо поговорить с девушкой, которую зовут Нелида, а если не с ней, то с неким Мартином.
– Оставь их, пусть вместе развлекаются, а ты приходи в тот отель, что в соседнем квартале. Там тебе предоставят все удобства. Даже современную музыку.
– Не могу, Туна.
– В нынешнее время не рекомендуется оскорблять молодых женщин.
– Я не хочу тебя оскорбить.
Туна улыбнулась. Он похлопал ее по плечу, расплатился и ушел.