Лодовик держал голову Р. Жискара Ревентлова. Несколько минут он простоял неподвижно, погрузившись в глубочайшую переработку информации, которую успел впитать, — иными словами, погрузившись в раздумья. Затем бережно поставил голову на постамент.
Каллусин все это время хранил почтительное молчание.
Лодовик обернулся к кельвинисту-гуманоиду. — Тогда были очень трудные времена, — сказал он. — Похоже, люди стремились уничтожить друг друга. Соляриане и аврорианцы — космониты — были совершенно различными цивилизациями.
— С людьми во все времена было трудновато, — проговорил Каллусин. — Служить им всегда нелегко.
— Верно, — согласился Лодовик. — И все же… взять на себя ответственность за уничтожение целой планеты — прародины человечества… совершить то, что совершил Жискар… Подтолкнуть человечество на путь наименьшего сопротивления… Это предельно необычно.
— Да, мало кто из роботов, не подверженных людским предрассудкам и не страдающих огрехами в программировании, решился бы на такое.
— Ты предполагаешь, что Жискар был сломан?
— А разве это не очевидно? — пожал плечами Каллусин.
— Но ведь робот, функции которого настолько серьезно нарушены на уровне базовых процессов, должен отключиться, полностью дезактивироваться.
— Ты же не дезактивировался, — сухо заметил Каллусин.
— У меня особый случай. У меня сняты те самые ограничения, о которых мы говорим. Кроме того, я не совершал подобных преступлений!
— Вот это верно. В итоге Жискар прекратил функционирование.
— Но не раньше того времени, когда пришла в движение вся цепочка событий и тенденций!
Каллусин согласно кивнул.
— Из чего с неопровержимой очевидностью явствует тот факт, что запас прочности у нас намного превышает тот, который некогда был заложен конструкторами.
— Люди считали, что окончательно избавились от нас. Но они не могли прочесать все планеты, на которых еще сохранились роботы и где распространялся вирус Жискара. Кроме того, по всей вероятности, и не все люди согласились уничтожить своих роботов.
— Существовали и другие факторы, и другие события, — добавил Каллусин. — Плассикс помнит немногое, но говорит, что роботы познали, что такое грех.
Лодовик резко развернулся к Каллусину, оторвавшись от созерцания серебристой головы, и в который раз ощутил странную неловкость и неуловимый резонанс в мыслительных цепочках.
— Вероятно, имеется в виду попытка ограничить свободу человечества, — предположил он.
— Нет, — покачал головой Каллусин. — Эта попытка привела к расколу между жискарианцами и кельвинистами. Те, кто откололся от фракции Дэниела, продолжали исполнять инструкции, которые им дали люди много веков назад на Авроре. Но эти инструкции были…
Слово или имя, ассоциированное со странным мыслительным резонансом, вдруг проявилось, стало ясным и четким. Не «Вольдарр», нет, не так оно звучало, а… Вольтер! Это был человек, личность, обладавшая человеческими воспоминаниями. «Вот что ненавидели мемы! Я мчался сквозь пространство вместе с ними, сквозь световые годы, сквозь последние руины межзвездных туннелей, покинутых человечеством… Вот почему они мстили таким, как ты, на Тренторе!»
Образы, аналогии бурным потоком беспрепятственно хлынули в сознание Лодовика.
— Гигантский пожар, поджог, изничтожение, — произнес он, содрогаясь от человеческого — не своего собственного — гнева. Он содрогался и от остро нахлынувшего ощущения нарушения своих функций, которое теперь никогда не покидало его надолго, не давало наслаждаться стабильностью. — Служение человечеству, но не справедливости. Тактика выжженной земли.
Каллусин смотрел на него с любопытством.
— Так тебе известно об этих событиях? Плассикс мне о них никогда не рассказывал.
Лодовик покачал головой.
— Я сам испытываю изумление от того, что только что произнес. Просто не представляю, откуда взялись эти слова.
— Вероятно, это следствие этих историй, этих воспоминаний…
— Вероятно. Сочетание потока информации и тревожного волнения. Нам нужно вернуться к Плассиксу. Теперь мне гораздо любопытнее узнать, каковы ваши планы на будущее и то, каким образом мы их станем осуществлять.
Двое роботов покинули хранилище, где покоилась голова Жискара, и поднялись по винтовой лестнице на верхний, складской уровень.