В один из тех редких дней, когда необходимость заставляла рисковать и выходить из дома, Эдвард сидел в кафе перед тарелкой с остатками гамбургера и жареного мяса и просматривал бумаги, которые получил из Остина. Чек на получение жалованья за проработанное время, расписание занятий на следующий семестр. Записка от юристов с просьбой не считать университет ответственным за происшедшее с ним в Долине Смерти. Если бы он подписал эти документы — в особенности последний, — то возвращение на работу и продолжение карьеры стали бы делом решённым.

В кафе вошёл Минелли и тихо сел рядом.

— Ты подпишешь?

— Почему бы и нет? А ты?

— Обязательно. Вернусь к нормальной жизни. — Он слабо улыбнулся и оттопырил большой палец, как будто внимательно рассматривая его. — Вот тебе и попутная машина, чтобы бесплатно умчать нас туда, где мы снова превратимся в обычных людей. Они навязывают нам работу, словно боятся нас.

Официантка, молодая плотная девушка с сильно накрашенным лицом, подошла к столику, держа в руках блокнот.

— Ещё что-нибудь?

— Как насчёт пирога с мясом? — спросил Минелли.

Официантка подняла глаза к потолку.

— Не советую. Да у нас его и нет.

— А-а, тогда мне ничего.

— А вам? — спросила она Шоу.

Он тоже отказался. Девушка вырвала счёт из блокнота, и он протянул ей кредитную карточку.

— Скоро отбоя не будет от книгоиздателей, — предположил Минелли.

— Но пока не поступило ни одного предложения, — напомнил Эдвард.

— Они… — Минелли замолчал, потеряв, казалось, нить разговора. — Реслоу считает, что мы слишком уж затаились. Следует обсудить проблему с юристом из Ванденберга или с адвокатом миссис Морган.

— Ты и впрямь собираешься писать книгу? — доброжелательно спросил Эдвард. — Снова пройти через всё, что мы испытали — и это при том, что никто не в состоянии объяснить происходящее?

— Ты хочешь сказать, зачем ворошить прошлое до тех пор, пока не прояснится будущее?…

Эдвард кивнул.

— Мы можем остаться здесь ещё на несколько дней, побывать в пустыне…

— Подальше от Долины Смерти.

— Правильно. А потом вернуться в Остин, надеясь, что журналисты забыли про нас.

— Отличный шанс.

К столику подошёл Реслоу и подсел к товарищам. Он бросил на стол раскрытый номер «Нью-Йорк Таймс». На странице крупными буквами выделялся заголовок:

ТАИНСТВЕННЫЙ ОБЪЕКТ, ДВИЖУЩИЙСЯ ВНУТРИ ЗЕМЛИ.

— Вот где нам следовало бы находиться, — сказал Реслоу, показывая на фотографию с изображением конференцзала в «Отеле святого Франциска». — Участвовать в этой встрече.

На другой странице они увидели фотографию Кемпа, Сенда и Сэмшоу.

— Но что мы можем сказать им?

Реслоу пожал плечами.

— По крайней мере, мы бы занялись чем-нибудь полезным.

— Если бы они нуждались в нас — нашли бы.

— Президент уже говорил с нами, — заметил Минелли. — И к чему это привело? Каждый из нас стал чёрной кошкой, приносящей несчастье. Не кажется ли вам иногда, что инопланетяне вложили что-то в наши мозги? — Он постучал по макушке. — То, что делает нас глупыми и слабыми? Может, прездиент говорит то, чего не думает.

Эдвард посмотрел на Реслоу.

— А что происходит у тебя в голове?

— Трудно определить.

— Вполне похоже на правду, — вставил Минелли.

— Да, — признался Реслоу. — Я становлюсь параноиком. Чувство страха вряд ли поможет.

Минелли потянул газету к себе и стал читать статью.

— Стелла говорит, что всё больше людей прибывает в наши края и останавливается в мотеле, — сказал Реслоу. — Все хотят увидеть пепловый конус. — Он выдавил ироничную улыбку и покачал головой. — Я вспоминаю старый мультик про Снупи. Конец света близок, так что давайте спрячемся под простынёй. Только вырежем в тряпке отверстия для глаз. — Он сложил пальцы обеих рук в два кольца, через которые уставился на Эдварда.

— Перестань, — шутливо проговорил Минелли. — Ты ведёшь себя точь-в-точь как я. Но здесь есть место только для одного чокнутого.

— Что даёт тебе право на привилегии? — спросил Реслоу, также смеясь.

— Слабый характер. Так написано в моей автобиографии. — Минелли протянул газету Эдварду. — Это заведёт их в штопор. Они поверят, что ружьё выстрелило. Мы уже получили по пуле в голову, но пока ещё живы.

— Здорово ты играешь словами, — бросил Реслоу.

Подошла официантка, и он заказал молочный коктейль и гамбургер.

Эдвард прочитал статью и встал, положив чаевые на стол.

— Если все кругом бросились в пустыню, то мы можем поставить крест на планах найти там покой. Надо выметаться отсюда, вернуться в Остин и больше не утруждать наших друзей.

— По-моему, он прав, — сказал Минелли.

— Отказываешься от литературной деятельности? — поинтересовался Реслоу.

— В задницу славу и богатство. У кого будет время, чтобы тратить деньги?

Стелла пригласила Эдварда на верховую прогулку. Они загрузили четыре тюка люцерны в джип, принадлежащий компании Морганов, и отправились на почти заброшенный загон, расположенный в миле от города. Три лошади — чалая, спортивная гнедая и маленькая пегая — стояли, насторожив уши, в центре обширного пастбища.

— Я уже многие месяцы не ездила верхом, — предупредила Стелла, вытаскивая тюк из багажника машины и отволакивая его в наполовину опустошённую кормушку, установленную за оградой. Животные осторожно приблизились, помахивая хвостами.

— Они совсем одичали, — сообщила она и улыбнулась Эдварду, стряхивая сено с рукавов куртки. — Наперегонки?

— Я всего лишь любитель. В последний раз садился на лошадь много лет назад.

Животные, с шумом вдыхая запах люцерны, начали наконец жевать. Стелла потрепала пегую лошадку по шее, и та посмотрела на девушку диким взором, хотя и приняла ласку хозяйки.

— Стар считалась моей лошадью. Когда я приезжала на каникулы, то объезжала на ней пустыню вдоль и поперёк. Мы путешествовали к залежам опала, а потом вниз через высохшее русло к индейским хижинам. Как чудесно мы проводили время в те годы, правда?

Стар усиленно работала челюстями.

— А ты оседлай гнедого мерина. Мидж — спокойный конь. Познакомься.

Эдвард приблизился к гнедому и похлопал его по шее и гриве, приговаривая:

— Хорошая лошадка, добрая красивая лошадка.

После того, как спустя несколько минут животные привыкли к людям, Стелла принесла два одеяла и седла из джипа. Стал позволила положить на себя одеяло покорно, Мидж — с негодованием.

— Сначала на обоих прокачусь я, — предложила Стелла. — Пусть они привыкнут к седокам.

Мисс Морган поправила подпругу и легко вскочила на Стар. Лошадь отступила от кормушки и нервно пошла иноходью, потом остановилась и начала бить копытом по грязи и старой соломе. Стелла спрыгнула на землю и направилась к Миджу. Эдвард попятился.

Девушка забралась на гнедого так же легко и грациозно, как и на пегую лошадку. Мидж взбрыкнул и, отпрянув назад, сбросил Стеллу. Та упала навзничь в грязь. Эдвард вскрикнул, схватился за вожжи, стараясь не оказаться под вздувшимся животом лошади. Он отвёл Миджа подальше и привязал его в углу, потом вернулся, чтобы помочь Стелле подняться.

— Я в порядке. Просто обидно. — Она отряхнула джинсы быстрыми резкими движениями.

— Милая лошадка, а?

— Очевидно, Мидж предназначен для тебя.

— Ну что ж, попытаюсь убедить его в этом.

Через несколько минут Мидж, уже не протестуя, покорился Эдварду. Шоу и Стелла верхом направились к противоположной стороне загона. Там Стелла спрыгнула с лошади и накинула проволочную петлю на блестящие под солнечными лучами ворота.

Шошоне, как и большинство городов пустыни, располагался возле горячего источника, который давал сотни галлонов воды в минуту — и так без остановки уже многие годы. Излишек воды, в конце концов, пробил себе русло, изгибающееся в том месте, где залегала бура, поросшая травой и кустарником. Берега речушки окаймляли густые заросли рогоза.

Эдвард и Стелла пересекли русло и направились в глубь пустыни. Через некоторое время они выехали к откосу, спускающемуся к залежам буры. Животных приходилось подстёгивать. Эдвард и Стелла ехали в тени лощины, порошсей шалфеем. Они смотрели друг на друга и улыбались, не произнося ни слова.

Лощина перешла в широкую равнину, а шалфей сменился желтоватой травой. Cлева тянулась узкоколейка, её рельсы рыжели на насыпи из пепла и грунта. В неподвижном небе пели птицы, метровая змея проскользнула в кустах.

— Хорошо! — сказала Стелла, натягивая поводья и поворачиваясь к Эдварду. — Я чувствую себя исцелённой. А ты?

Эдвард кивнул.

— Прогулка пошла на пользу.

Она подъехала ближе к нему и погладила Стар.

— Я провела здесь всю жизнь за исключением нескольких лет, когда училась и путешествовала. Европа. Африка. «Корпус мира». Моя мать, сестра и я — мы так старались, чтобы город остался прежним после смерти отца. Эта цель вошла в мою плоть и кровь. Иногда я с трудом выдерживаю груз ответственности, ты и не поверишь. Я знаю — город так мал… Но я отвечаю за него. Маму это не слишком волнует.

— Она чудесная женщина.

Стелла склонила голову к плечу и печально посмотрела вниз.

— Помнишь, я говорила, что придерживаюсь радикальных взглядов. Моя сестра — вот кто настоящий радикал. Она убежала на Кубу. Среди её книг полные собрания сочинений Маркса и Ленина. Сестра любит Шошоне не меньше, чем я, но всё же она покинула нас. Мы предполагаем, что сейчас она в Анголе. Господи, ничего себе местечко выбрала! А я — я такой же капиталист, как и все остальные.

— Твоя мать, наверно, переживает.

— За кого? За меня или за сестру? — Стелла улыбнулась.

— Думаю, за твою сестру. Скорее всего, за вас обеих.

— Расскажи о своей семье.

— Рассказывать нечего. Отец бросил нас больше двадцати лет назад, а мать живёт в Остине. Мы редко видимся с ней.

— У тебя есть товарищи в университете?

— Не уверен, что останусь там работать.

— А планы?

Эдвард отогнал от себя жужжащего овода и долго смотрел ему вслед, пока тот летел над холмом.

— Не понимаю, зачем строить планы.

— Мама и я — мы хотим продать права на разработку минеральных источников. Мы собираемся взять ссуду, отремонтировать систему городской канализации, так что лишние средства нам не помешают. Будь у нас деньги, мы бы сохранили город таким, как он есть, даже если туристы переметнутся в Текопу.

— Большой курорт.

Она кивнула.

— Что за несчастье для всех нас! Текопа когда-то была скопищем жалких лачуг на горячих источниках. Трущобы. Теперь это шикарное место. Вот как бывает в пустыне.

— Здесь очень красиво. У Шошоне большое будущее.

— Да, но кого это обрадует? — Она в сомнении покачала головой. — Я бы хотела, чтобы он всегда оставался таким же, как в пору моего детства. Конечно, я понимаю, что это нереально… Когда был жив отец, казалось, город никогда не изменится. Я всегда могла вернуться сюда. — Стелла посмотрела на холм, покрытый лавовым пеплом. — Короче, нам нужен геолог. В Шошоне. Чтобы решить проблему источников.

— Было бы неплохо.

— Ты подумаешь?

— Уверен, что туристический бизнес принесёт вам доход уже в ближайшие месяцы.

Стелла состроила гримаску.

— К нам стекаются чудаки. Или свихнувшиеся на религиозной почве. Эти рвутся к пепловому конусу. Остальные предпочитают сидеть дома и выжидать. Ты думаешь, дела поправятся?

— Не знаю. — Но в глубине души он знал. — Честно говоря, думаю, нам всем крышка.

— Из-за этих штук, пробравшихся внутрь Земли?

— Может быть. А может, главные события впереди.

— Происходящее сводит меня с ума, — сказала Стелла и голос её дрогнул. — Я чувствую себя такой беспомощной.

— Я понимаю.

— Но я продолжаю думать о будущем. Может, моя затея и провалится — рынок непредсказуем. Вполне вероятно, что никто не заинтересуется источниками, но нельзя сидеть сложа руки.

— Не думаю, что я останусь, — пробормотал Эдвард. — Заманчивое предложение, однако…

Её глаза сузились.

— Хочешь спокойной жизни?

— Кажется, мне трудно будет обзавестись домом. Даже здесь, в этом прекрасном месте.

— Куда же ты отправишься?

— Стану путешествовать. Возможно, один — без Реслоу и Минелли. Пойду своим путём.

— Иногда и мне хотелось бы того же, — проговорила Стелла задумчиво. — Но я слишком прочно вросла сюда корнями. Я отличаюсь от сестры. И я должна оставаться рядом с мамой.

— Есть одно место, — припомнил Эдвард. — Отец однажды повёз туда меня и мать перед тем, как уйти от нас… Последнее лето вместе с ним и самое счастливое лето в моей жизни… С тех пор я не бывал там — боялся разочароваться. Боялся, что это место изменится… к худшему.

— Где это?

— Йосемите.

— Там чудесно.

— Ты давно наведывалась туда?

— Прошлым летом по дороге на виноградники. Мне очень понравилось, даже несмотря на толпы. А когда там нет туристов, парк, наверно, выглядит потрясающе.

— Возможно, отправлюсь туда. Буду жить на деньги, выплаченные мне за проработанное время. Мне не раз снилось, будто я возвращаюсь в Йосемите и ничего не узнаю там, но все равно восторгаюсь. Иногда сон такой отчётливый, что кажется, будто я уже там. А затем я открываю глаза и… это только сон.

Стелла коснулась его руки.

— Если… если ты осуществишь задуманное, ты всегда можешь вернуться сюда… потом.

— Спасибо. Буду рад. К тому времени мне наверняка откажут от места. Смешно надеяться, что они станут долго ждать.

— Давай заключим договор, — предложила Стелла. — Следующим летом ты приезжаешь сюда и помогаешь мне и маме. После твоей поездки в Йосемите и после того, как мир ознакомится с решением судей.

— Хорошо, — согласился с улыбкой Эдвард. Он дотронулся до руки девушки, а потом наклонился вперёд и поцеловал её в щёку. — По рукам.

«Компьюньюс Нетуорк». 29 ноября 1996 года. Репортаж Фредерика Харта.

Всего лишь несколько миль отделяют эту часть пустыни от собственно Долины Смерти Зимой по ночам здесь становится невыносимо холодно, и тысячи костров освещают траву и песок вокруг местности, которая официально признана Территорией, закреплённой за ведомством национальной безопасности. В центре Территории на фоне звёздных скоплений поднимается похожий на огромный чёрный горб так называемый Фантом — подделка под конус потухшего вулкана. Эта гора въелась в сознание народа так же, как объект Кемпа въелся в ядро Земли, и превратилась в постоянный сюжет наших ночных кошмаров. Сюда прибывают люди со всего мира, и только колючая проволока и заграждения не позволяют им подобраться к горе ближе, чем на милю. Складывается впечатление, что они пришли помолиться или просто посидеть под лучами тёплого солнца, уставившись на Фантом. Что означает эта гора для них, для нас? Если они начнут штурм, сдержит ли армия натиск?

Среди паломников приблизительно десять тысяч членов секты «Кухница Господа» со своими пророками и проповедниками. Американская община приверженцев этого культа появилась и разрослась на плодородной почве нашей религиозной жизни, щедро удобренной недвусмысленным и бескомпромиссным заявлением президента. Я разговаривал с членами секты и удостоверился, что они разделяют убеждения президента. Большинство их — ортодоксальные христиане, которые рассматривают происходящее как Апокалипсис, предсказанный Библией. Но многие из тех, кто стекается сюда, придерживаются иных религиозных воззрений, распространённых по всему миру. Все они заявляют, что останутся в пустыне до последнего мига. Как сказал мне представитель одной из сект, события развернутся здесь. Забудьте об Австралии. Светопредставление начнётся прямо в Долине Смерти.