В помещении пахло застоявшимся дымом, кондиционированным воздухом и нервной работой. Когда появились Лэньер и Хоффман, там уже находились четыре человека, все — мужчины. Двое были одеты в серебристо-серые костюмы из синтетики — грузные, лысеющие, комично выглядящие русские. Двое других носили тщательно подогнанные шерстяные костюмы; их аккуратные прически и стройные фигуры выглядели вполне респектабельно. Хоффман улыбнулась всем присутствующим. Все обменялись любезностями, после чего расселись вокруг овального стола переговоров. Несколько минут стояла неловкая тишина, пока ждали Хейга и Кронберри.

Когда все оказались в сборе, старший из русских, Григорий Федоровский, достал из папки единственный лист бумаги и положил его на стол. Затем плавным движением руки он надел очки в металлической оправе.

— Наши правительства считают необходимым обсудить ряд вопросов, имеющих отношение к Камню, или, как мы его называем, Картошке. — Его английский был великолепен, речь — спокойна и нетороплива. — Мы представили свои возражения в МКСОК и сейчас хотели бы услышать, что вы можете сказать по этому поводу. Мы признаем, что первоочередные права на исследования принадлежат тем, кто первым прибыл на Камень…

Это, вспомнил Лэньер, было признано уже два года назад.

— …Однако считаем, что права Советского Союза и дружественных ему суверенных государств нарушены. Хотя советские ученые были допущены на Камень, им постоянно чинят препятствия, не дают нормально работать, не допускают к важной информации. В свете этой и других жалоб, которые в данный момент доведены до сведения вашего президента и сенатской комиссии по космосу, мы считаем, что МКСОК скомпрометировал себя и что отношение к Советскому Союзу и дружественным ему государствам со стороны этой организации является… — он откашлялся, словно в замешательстве, — крайне отрицательным. Мы рекомендовали нашим союзникам отказаться от дальнейшего участия в программе исследований Камня, где главную роль играют Соединенные Штаты и НАТО-Еврокосмос — ввиду полной его бессмысленности. Соответственно, мы вскоре отзовем наш персонал и прекратим поддержку этого предприятия.

Хоффман кивнула, плотно сжав губы. Элис Кронберри выждала необходимые для обдумывания фразы десять секунд, затем сказала:

— Мы сожалеем о вашем решении. Мы считаем, что ваши голословные утверждения в отношении МКСОК, НАТО-Еврокосмоса и персонала Камня являются бездоказательными, основанными на ничем не подтвержденных слухах. Является ли решение вашего руководства окончательным?

Федоровский кивнул.

— Соглашения МКСОК требуют отзыва с Камня всех исследований до разрешения спорных вопросов.

— Это абсолютно нереально, — бросила Хоффман.

Федоровский, выпятив губы, пожал плечами.

— Тем не менее, это обусловлено соглашениями.

— Мистер Федоровский, — начал Хейг, положив обе руки на стол ладонями вверх. — Мы считаем, что существуют иные, не названные здесь, причины для отзыва вашего персонала. Может быть, мы обсудим их?

Федоровский кивнул.

— Но предупреждаю, что никто из нас не уполномочен вести переговоры или делать официальные заявления.

— Понятно. Мы тоже. Думаю, нам всем нужно немного расслабиться и… быть честными и откровенными друг с другом. — Питер Хейг посмотрел на присутствующих, вопросительно подняв брови. Все согласно кивнули. — Президент знает, что, по мнению СССР, на Камне обнаружена опасная информация технического характера, касающаяся вооружений.

Лицо Федоровского оставалось бесстрастным, на нем застыло выражение вежливого внимания.

— В то время как НАТО-Еврокосмос действительно начал исследование некоторых ранее не изучавшихся деталей второй и третьей камер Камня…

— Вопреки нашим пожеланиям и протестам, — вставил Федоровский.

— Да, но в, конечном счете, с вашего согласия.

— Под давлением.

— В самом деле? — поинтересовался Хейг, вновь подняв брови и глядя на стол. — Тем не менее, никакой информации подобного рода на Камне обнаружено не было.

Это действительно было так. В библиотеках не существовало никакой специальной информации о вооружениях.

— В соответствии с договоренностью, сообщения о любом открытии такого рода должны немедленно передаваться в арбитражную палату в Женеве.

— Возможно, и так, — сказал Федоровский. Интересно, подумал Лэньер, какую роль играют остальные трое русских — охрана? Наблюдатели, следящие за Федоровским? — Но нас не интересуют подобные отчеты. Давайте будем откровенны. — Он тоже положил обе руки на стол ладонями вверх. — Помните: я говорю неофициально. Позвольте мне как частному лицу высказать свои соображения. — Он глубоко, с беспокойством вздохнул. — Мы, в определенном смысле, коллеги. У нас много общих интересов. Хотелось бы подчеркнуть, что информация о новых вооружениях сама по себе не так уж и важна. Мое правительство и правительства союзных суверенных государств значительно больше обеспокоены тем, что библиотеки во второй и третьей камерах содержат информацию о будущей войне между нашими странами.

Лэньер был ошеломлен. Он считал, что секретность на Камне — в особенности, вокруг библиотек — соблюдается предельно строго. Несет ли он ответственность за столь чудовищную утечку, информация просочилась из другого источника, быть может, из администрации президента или Хоффман?

— Ситуация крайне необычная, — продолжал Федоровский. — Честно говоря, мне и моим коллегам какое-то время трудно было поверить, что мы живем не в волшебной сказке. — Остальная троица несколько вразнобой кивнула. — Но источник информации заслуживает доверия. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Мы относимся к информации из библиотек с осторожностью, — сказал Хейг. — Мы только начали ее обрабатывать.

Федоровский раздраженно посмотрел в потолок.

— Мы же договорились быть честными друг с другом. Моему правительству известно, что такая информация существует. Собственно, мы уверены, что она уже находится в руках вашего Президента.

Он посмотрел на сидящих за столом. Лэньер встретился с ним взглядом и засек легкую усмешку на его губах.

— Да, — заявил Федоровский. — Мы, конечно, знаем, что Камень создали люди — или создадут столетия спустя. Мы знаем, что в него будет превращен астероид, известный сейчас как Юнона. Мы знаем это, поскольку Юнона и Камень идентичны во всех отношениях, что подтвердил наш космический корабль из пояса астероидов.

— Господин Федоровский, мы имеем дело с очень необычной проблемой, — начала Хоффман. — Мы уверены, что Камень прибыл не из нашей Вселенной — из альтернативной. Мы имеем все основания полагать, что информация, содержащаяся в библиотеках, может быть неверно интерпретирована. Она никак не предсказывает события в нашем мире. Научные данные могут быть полезны для нас, и мы тщательно изучаем их, но бесконтрольное распространение информации способно привести к разрушительным последствиям.

— Тем не менее, такая информация существует.

— Если она и существует, — отрезала Элис Кронберри, — к нам она не имеет отношения.

Лэньер почувствовал, как его сердце куда-то проваливается. Он ненавидел ложь, даже необходимую, и терпеть не мог участвовать в обманах. Однако он не в большей степени, чем Кронберри и Хейг, хотел, чтобы русские добрались до библиотек. Приходилось соглашаться на ложь.

Русский, сидевший рядом с Федоровским — Юрий Кержинский, — наклонился и прошептал шефу что-то на ухо. Федоровский кивнул.

— Мистер Лэньер, — спросил он, — вы отрицаете существование этой информации?

— Я ничего об этом не знаю. — Лэньер был спокоен.

— Но вы согласны с тем, не правда ли, что если такая информация существует, то сведения, содержащиеся в ней, знание конкретных дат, даже конкретного времени, ситуаций и последствий будут иметь огромное стратегическое значение и лягут тяжелейшим грузом на ваши плечи?

— Думаю, что да, — ответил Лэньер.

— Не раздражайте мистера Лэньера, — вмешался Хейг.

— Прошу прощения, — сказал Федоровский. — Приношу мои извинения. Но наши интересы шире, чем взаимная вежливость.

Кержинский внезапно поднялся.

— Джентльмены. Вы знаете, что сейчас в отношениях между нашими странами существует очень большая напряженность, возможно, самая большая с конца девяностых годов. По нашему мнению, проблемы, связанные с Камнем, подвергают опасности мир на Земле. Камень усиливает напряженность, особенно если учитывать информацию из библиотек. Ясно, что мы не сможем решить эти проблемы на данном уровне. Следовательно, нет необходимости продолжать дискуссию.

— Господин Кержинский, — остановила его Хоффман. — Здесь имеется документ, с которым, как я считаю, должен ознакомиться ваш Генеральный секретарь. Этот документ выражает позицию всех ученых, работающих на Камне, по отношению к нашему сотрудничеству и, полагаю, проясняет беспокоящие всех слухи.

Кержинский покачал головой и несколько раз постучал пальцем по столу.

— Нас это больше не интересует. Дело не в слухах. Дело в библиотеках. Дальнейшие переговоры должны вестись на официальном уровне. Остается лишь надеяться, что они будут результативнее.

Все четверо встали, и Хейг проводил их до двери.

Передав их под опеку агента службы безопасности, Хейг закрыл дверь и вернулся к оставшимся.

— Вот так, — сказал он.

— Мне плохо, — прошептал Лэньер.

— Вот как? — заметила Кронберри, приподнимаясь со своего места. — А что мы по-вашему должны были делать, мистер Лэньер? Вы — единственный, кто за это отвечает, — вы это знаете? Вы не смогли обеспечить надлежащую секретность и теперь получили этот кавардак… эту чертову дипломатическую катастрофу. Почему вы всегда в первую очередь открывали библиотеки? Вы что, не чувствовали, к чему это может привести? Бог свидетель, я чувствовала. От всего этого просто воняло.

— Замолчи, Элис, — спокойно сказала Джудит Хоффман. — Не будь дурой.

Кронберри обвела всех яростным взглядом, уселась и закурила. Вид того, как она вертит в руках зажигалку и сжимает в напряженных пальцах сигарету, вызывал у Лэньера тошноту. «Мы просто как дети, — подумал он. — Дети, забавляющиеся с настоящими ружьями и настоящими пулями».

— Вчера звонил Президент, — сообщила Хоффман. — Его очень беспокоят библиотеки. Он хочет, чтобы их закрыли и прекратили все исследования. Он говорит, что мы позволили событиям выйти из-под контроля, и я, право, не могу с ним не согласиться. Гарри виноват не в большей степени, чем любой из нас. Так или иначе, Президент намерен приказать наблюдательному комитету Конгресса по делам Камня приостановить все исследования до особого распоряжения. Русские, кажется, получат то, чего они хотят.

— Сколько у нас времени? — спросил Лэньер.

— Пока распоряжение пройдет по всем каналам? Вероятно, неделя.

Лэньер улыбнулся и покачал головой.

— Что здесь забавного? — холодно спросила Кронберри, окутанная дымом.

— Хроники утверждают, что до войны осталось две недели.

Вечером Хоффман пригласила Лэньера к себе в офис. Он пришел в семь, наскоро пообедав в кафетерии ЛРД, и снова оставил своих сопровождающих у дверей. Кабинет Хоффман был здесь столь же свободен и утилитарен, как и в ее квартире в Нью-Йорке; главным отличием было большее количество полок с блоками памяти.

— Мы пытались сделать все возможное, — сказала Джудит, подавая Гарри бокал с неразбавленным виски. — Ну что ж… — Она подняла свой бокал.

— Да, — кивнул он.

— Вы выглядите усталым.

— Я в самом деле устал.

— На ваших плечах лежит тяжесть всего мира. — Хоффман внимательно глядела на него.

— Тяжесть нескольких вселенных, — возразил Лэньер. — Я начинаю понимать, какой я все-таки ублюдок, Джудит.

— Я тоже. Сегодня днем я снова говорила с президентом.

— Вот как?

— Да. Боюсь, я назвала его идиотом. Весьма вероятно, что меня уволят или заставят подать в отставку к тому времени, когда вы будете на орбите.

— Для вас это лучше, — заметил Лэньер.

— Сядьте. Поговорите со мной, расскажите, на что все это похоже. Мне так хочется оказаться там…

Она пододвинула стул, и они сели друг напротив друга.

— Зачем? — спросил Лэньер. — Вы же видели блоки, изучили всю информацию.

— Глупый вопрос.

— Да, — согласился он. Оба они выглядели уже слегка пьяными, хотя алкоголь вряд ли успел подействовать. Лэньер замечал у себя подобное состояние и прежде — в минуты стресса.

— Черт побери, я прекрасно понимаю, что так беспокоит русских, — помолчав, начала Джудит. — За последние десять лет мы далеко обогнали их во всех областях — в дипломатии и в технике, в космосе и на Земле. Мы зайцы по сравнению с их черепахой. Они динозавры, и они ненавидят все быстрое и современное. Да что там, юный Иван не в состоянии отличить компьютерный терминал от тракторного руля. Даже китайцы их обогнали.

— Китайцы могут опередить и нас через поколение или два.

— Ладно, на наш век хватит, — парировала она. — Появляется Камень, и мы перехватываем его, заявляем на него свои права, позволяем им слегка в нем покопаться в интересах международного сотрудничества… И что бы ни оказалось на Камне, он может с тем же успехом стать могильным камнем для Восточного блока. В наших руках невообразимо мощная техника. Господи, если бы мы могли спокойно сесть вместе с ними и обсудить… Но они слишком напуганы, а наш президент слишком глуп.

— Я не думаю, что «глуп» — подходящее слово. Скорее, шокирован.

— Он слишком мало знал о Камне, когда был избран.

— Он знал о его появлении, — возразил Лэньер. — Никто тогда не знал больше.

— Ладно, черт с ним, если он не в состоянии ничего понять, — сказала Хоффман, глядя на оконные жалюзи. — Когда вы были пилотом, — продолжала она, — вы однажды попали в катастрофу. Где вам хотелось оказаться, когда падал самолет?

— За штурвалом, — не колеблясь, ответил Гарри. — Мне так отчаянно хотелось спасти машину, что я даже не думал о том, чтобы катапультироваться. Он — самолет — был прекрасным созданием, и я хотел спасти его. Кроме того, я хотел предотвратить гибель других людей. Так что мы оба упали в озеро.

— Я не такая смелая, — сказала Джудит. — Я считаю, что Земля прекрасна, я хочу спасти ее и ради этого готова на все. И что я за это имею? Ведь ваш самолет не вызвал вас на ковер за то, что вы сделали, верно?

Лэньер покачал головой.

— А здесь происходит именно это. Так что я сказала себе: «Черт с ними со всеми». Я хочу быть на Камне, когда это произойдет.

— Если на Земле все провалится в тартарары, мы многие годы не сможем покинуть Камень. Даже лунные поселения не помогут нам.

— Земля выживет?

— Вряд ли, — вздохнул Лэньер. — Год отрицательных температур по всему Северному полушарию, эпидемии, голод, революции. Если библиотеки отражают нашу реальность, возможно, погибнет три или четыре миллиарда человек.

— Это не конец света.

— Нет. Это даже может не произойти.

— Вы в это верите?

Лэньер долго молчал. Хоффман ждала, устремив на него немигающий взгляд.

— Нет. Не сейчас. Может быть, если бы Камень никогда не появлялся…

Хоффман поставила свой бокал и провела пальцами по его краю.

— Ну что ж. Я намерена попытаться попасть туда. Не спрашивайте, как. Если это удастся, мы встретимся на Камне. Если нет… У вас будет много дел. Мне бы хотелось еще поработать с вами. — Она протянула руки и привлекла Гарри к себе, поцеловав в лоб. — Спасибо вам.

Полчаса спустя, после того как они выпили по три бокала, она проводила Лэньера к двери и сунула ему в руку сложенный листок бумаги.

— Возьмите это и используйте так, как захотите. Можете отдать генералу Герхардту или уничтожить. Вероятно, это сейчас уже не столь важно.

— Что это?

— Имя русского агента на Камне.

Лэньер зажал листок в кулак, не развернув его.

— Президент действует быстрее, чем я предполагала, — сообщила Хоффман. — Вероятно, завтра вы получите приказ закрыть библиотеки. Он хочет убедить Советы в том, что мы выполняем договоренности.

— Это безумие!

— Не совсем. Это политика. У него большие проблемы. Разве я не говорила? Да, сейчас я даже понимаю его. Я, наверное, пьяна. Впрочем, какое это имеет значение?

— Действительно.

— Тогда поступайте, как считаете нужным. Им потребуется несколько недель, чтобы обнаружить это и попытаться убрать вас. — Джудит улыбнулась. — Как только Васкес получит какие-то результаты, дайте мне знать, ладно? Еще не все карты разыграны. Некоторые сенаторы и ряд членов Объединенного Комитета — на моей стороне.

— Я сделаю это, — пообещал Лэньер, кладя листок в карман.

Джудит открыла дверь.

— До свидания, Гарри.

Агент, ожидавший в холле, невозмутимо посмотрел на него.

«Действительно ли я хочу это знать?»

Он должен знать.

Он должен подготовить Камень к тому, что может произойти.