Друзья оглянулись — да так и застыли. Передними стояла девчушка их возраста, стройная и светловолосая — в ярком летнем свете её волосы казались совсем золотистыми, хотя потом, в нейтральном освещении, выяснилось, что они, скорее, ближе к каштановым. У неё были потрясающие глаза — большие, серые, того теплого серого оттенка, который редко встречается, и который создает впечатление, будто в глазах пляшут золотые искорки — и лицо у неё было хорошее, овальное, с высоким лбом. Трудно сказать, показалась бы друзьям эта девчонка воплощением всех совершенств, если бы они не знали, кто её папа — но в тот момент им показалось, что никого, сравнимого с ней, они в жизни не видели. И они застыли, как насквозь прошитые молнией. Казалось, тронь — и они осыплются кучками пепла.
Для них уже наступила пора первых влюбленностей, и каждому представлялось, что он нашел свою даму сердца, которой можно посвятить всю оставшуюся жизнь. Об этих «дамах сердца» можно сейчас и не рассказывать, потому что они тут же вылетели из голов всех трех друзей, и, возможно, друзья даже не сумели бы вспомнить в этот момент их имена.
Первым нашелся Юрка.
— Потрясные машины! — сказал он. — А вторая — это чтобы для первой запчасти были, да?
— Да, — кивнула девочка.
— Мы так предположили, что твой папа привез их из Германии… промямлил Ленька.
— Точно, из Германии. В сорок пятом году, сразу после войны. С тех пор он их холит и лелеет.
— Ух ты!.. — друзья переглянулись. Все совпадало!..
А девочка немного нахмурилась.
— Но я вас не знаю. Кто вы? Откуда?
— Вон оттуда! — Юрка махнул рукой в сторону их квартала. — Гуляли, шатались, забрели сюда… Ну, и увидели эти два «опеля». Да, меня Юрой зовут. А это — Дима и Леня.
— Даша, — представилась девочка.
Но продолжала разглядывать друзей несколько недоверчиво.
— А как ему их перевезти удалось? — спросил Димка.
— Ой, это отдельная история, — сказала Даша. — Папа не сам их перевозил, ему перевезли, в благодарность за… — она осеклась.
— В благодарность за что? — жадно спросил Димка.
— Неважно, — было заметно, что девочка осторожничает с незнакомыми мальчишками. — Я, в общем-то, и сама не очень знаю… — добавила она.
Ленька, задумавшийся на некоторое время, опять вмешался в разговор:
— Послушай, а сколько лет твоему папе?
— А что?
— Ну… Ты ведь наша ровесница. А твой папа должен был закончить войну чуть не генералом — кому ещё стали бы «опели» в благодарность дарить? Генералами в двадцать лет не становятся…
— А-а, вот ты о чем! — девочка поняла. И сообщила важно. — Я — поздний ребенок. У папы долго не было возможности обзавестись семьей.
— Во! — Димка чуть не подпрыгнул. — Все сходится!
— Что сходится? — Даша напряглась ещё заметней.
— Сходится, что твой папа наверняка был разведчиком за границей — в Берлине и где там еще, — поспешил объяснить Юрка.
— С чего вы это взяли? — Даша вытаращила глаза.
— Да потому что он сам… — начал Ленька. Но тут вмешался Димка, быстро его перебивший:
— Потому что он сам похож на Штирлица, и машина у него точно такая же, и, как теперь выясняется, ему долго пришлось работать там, куда с семьей не поедешь! — и незаметно подмигнул Леньке и Юрке: молчите, мол, не надо, чтобы Даша узнала, что я подслушал разговор её отца с продавцом в комиссионном.
На самом деле он, конечно, боялся, что, проговорись Ленька — и Даша сразу разоблачит его обман.
Даша неожиданно рассмеялась.
— Так вот почему вы прилипли к машинам! Ну, придумали!..
— Разве это не так? Твой отец — не бывший разведчик? — с подозрением спросил Юрка.
Даша покачала головой.
— Уж я бы об этом знала, верно?
— Не обязательно! — в отчаянии выпалил Димка. Он чувствовал, что висит на волоске. — Скажи, ведь он долго жил за границей?
— Долго, — согласилась Даша. — Но он был врачом. Правда. Он из эмигрантов, понимаете? И всю молодость прожил в Берлине. В Берлине он и наши войска встретил, в сорок пятом.
— Погоди… — Юрка подался вперед. — Чтобы русского, который всю войну, при нацистах, просидел в Берлине, не арестовали за измену родине, а отблагодарили двумя автомобилями?.. Не бывает такого, если только этот человек не был разведчиком! Если бы он действительно был из белой эмиграции — представляешь, что бы с ним сделали?
Ленька тоже покачал головой. Эта Даша наивна до жути, если верит, будто её отец, удравший в Германию от Советской власти и просидевший там всю войну, получил два «опеля» только за то, что работал врачом… А на вид — не глупая девчонка!..
Даша задумалась.
— Я вам говорю, я не знаю толком, что там произошло. Отец говорит, он ничего от меня скрывать не собирается, но я ещё слишком мала, чтобы понимать некоторые вещи… — она вдруг помрачнела и закусила губу. — И вообще, чего я с вами разболталась? — осведомилась она после паузы, немного расслабясь. — Приперлись неизвестно откуда, несете невесть что…
— Но ведь ничего обидного мы не говорим… — тихо произнес Юрка.
— Верно, не говорите… — Даша задумчиво созерцала трех друзей, как бы недоумевая, почему она дала втянуть себя в беседу с ними. Впрочем, впечатление мальчишки производили благоприятное — Юрка в настоящих американских джинсах, Ленька в своих литовских, но выглядящих вполне фирменно, оба в чистых рубашках… Сразу видно, что «из хороших семей». Только Димка — чернявый, тощий, в каких-то невообразимых штанах и рубахе, уже заляпанных и чернилами и чем-то вроде копоти (и когда он успел, с самого утра?) портил общую картину. Но и у него глаза были живые и смышленые — не тусклые, почти оловянные глаза шпаны.
— Мы просто интересуемся, — Юрка взял разговор на себя. — И… Послушай, не будет наглостью, если мы попробуем чуть-чуть порасспрашивать твоего папу? Ну, согласись, все сходится на том, что он — один из прототипов Штирлица. Сама понимаешь, как нам…
— Понимаю, — теперь в глазах Даши вместо настороженности появилась насмешка — то ли добрая, то ли ехидная, не разобрать. — На этом Штирлице все мальчишки с ума посходили. Да и девчонки тоже.
— А ты? — вмешался Ленька. — Разве ты не смотришь?..
— Смотрю, — согласилась Даша. — Каждую серию от и до. Но… — она поглядела на машины и покачала головой. — Странно, что до сих пор никто, кроме вас, не обратил внимания, что отец ездит на «машине Штирлица». Но раз вы заметили — значит и другие заметят. Ой, боюсь, от любопытных теперь прохода не будет.
— Так можно нам встретиться с твоим папой? — повторил Юрка свой вопрос.
— Не знаю… — Даша задумалась. — Ничего такого нет, если я вас к нему приведу, но…
— Но — что? — встрял Димка.
— Но мне все-таки хочется сначала убедиться, что вы — нормальные ребята.
— Как нам это сделать?
Даша пожала плечами.
— Не знаю. Как-нибудь.
— Хорошо! — Юрка встряхнулся, разминаясь. — Я покажу тебе, до чего нам хочется с ним познакомиться.
Юрка, обычно умеющий держать себя в руках, обладал характером, который можно назвать «неожиданно взрывным» — то есть, в тот самый момент, когда этого никто не ожидал, он оказывался способен на такие безрассудные и отчаянные поступки, что все только ахали. Вот и теперь — упругой походкой гимнаста он направился к тому зданию, по которому с низу до верху тянулись внешние чугунные лесенки и выступали металлические балкончики и какие-то штыри.
Друзья не сразу поняли, что он задумал. Хотя Юрка занимался гимнастикой уже два года и успел стать разрядником (потом он вообще достиг в этом виде спорта довольно больших высот, но в итоге бросил гимнастику ради своей науки; сейчас Юрий Дмитриевич Богатиков занимается конструированием аппаратов глубокого погружения), но как-то не связали одно с другим. Лишь когда он стал подниматься по первой лесенке, Димка охнул:
— Ой!.. Он ведь сейчас начнет свои фокусы!..
— Какие фокусы?.. — спросила Даша. И выдохнула, не дожидаясь ответа. Ребята, остановите его!
— Поздно, — пробормотал чуть побледневший Ленька. — Теперь его не остановишь, легче танк остановить. Но ты не бойся! — поспешил он успокоить девочку. — Он — отличный гимнаст, гордость и надежда своей спортшколы!
А Юрка продолжал подниматься все выше и выше. Вот он оказался на самом верхнем балкончике, вот встал на перила и пошел по ним…
— Ребята… — у Даши кровь отхлынула от лица, и глаза она чуть прикрыла. — Я сейчас закричу…
— Не вздумай! — предупредил её Ленька. — Все будет нормально, а вот от резкого звука он может и оступиться.
Высоко над ними, Юркин силуэт был четко виден на фоне ясного неба. Юрка шел по перильцам, расставив руки. Вот он поднял одну ногу, балансируя на другой, и Даша тихо взвизгнула. Да что Даша, даже его друзьям сделалось дурно. Но это были только цветочки.
Юрка прошел по перилам — и ухватился за длинный стальной штырь трубку сантиметров пяти в диаметре — выступавший из стены под самой крышей. Вот он подтянулся — и повис над бездной. Потом он совершил переворот на сто восемьдесят градусов — и застыл на штыре вверх ногами, прямой как солдатик. Выдержав паузу в несколько секунд, он стал вращаться на штыре — все быстрее, быстрее, быстрее.
Даша была уже не мертвенно бледной, а просто серой. А Леньке и Димке хотелось зажмурить глаза. Юрка крутился над двором без всякой подстраховки, до земли было больше десяти метров — ребятам, со страху, казалось, что все сто. Одно неверное движение… Да мало ли из-за чего может сорваться рука…
Но вот Юрка стал замедлять темп вращения, вот он опять повис неподвижно, а вот…
Он соскочил на балкончик, оттолкнувшись от штыря и сделав сальто в воздухе. В момент его полета и Даша, и Юркины друзья не выдержали: хоть они и понимали, что нужно молчать, но у всех вырвался короткий крик. Ведь чуть ошибись он в своих расчетах, пролети мимо балкончика и…
Нет, Юрка все рассчитал точно — кроме одного: того, что балкончик железный, и при его приземлении раздастся жуткий грохот.
Первым чувством его друзей, когда они услышали этот грохот, было облегчение: все, Юркин отчаянный спектакль завершился благополучно. Но тут же Ленька подумал с тоской: этот грохот весь двор перебудоражит, да и всех, работающих в этом здании… Сейчас выскочат и так нам накостыляют… И кстати, пришла ему в голову следующая мысль, хоть во дворе и нет ни одного человека, но не исключено, что кто-то смотрит из окон… И тоже могут выскочить и устроить жуткий — и справедливый — скандал.
Юрка тем временем спустился вниз и подошел к Даше. Похоже, он тоже нервничал во время исполнения своего акробатического номера, но старался скрывать пережитое волнение.
— Ну? — сказал он. — Убедил я тебя?
— Ты… ты… — Даша примолкла, чтобы лишний раз перевести дух, а потом посмотрела на Юрку почти с ненавистью. — Ты просто… — теперь она говорила сквозь стиснутые зубы, и её подбородок выпятился. — Ты просто подлец! — она сделалась багровой от гнева. — Скотина и пижон! Недоумок напыщенный! Напугал всех — и радуешься! Это не доказательство, а издевательство! Мне такие друзья не нужны!
Она повернулась и пошла прочь. Через несколько шагов она остановилась на секунду, чтобы презрительно бросить через плечо:
— Тоже мне, канатоходец Тибул!..
— Постой!.. — сперва растерявшийся Юрка догнал и обогнал её, и теперь стоял перед ней, красный от смущения. — Если я — канатоходец Тибул, то ты Суок… Ну, прости… Я действительно не думал, что ты так испугаешься.
Даша стояла и молчала так долго, что стало ощутимо, как сгущается напряжение в воздухе.
— Ладно, — сказала она наконец. — Я тебе верю. Только обещай мне, что ты больше никогда не будешь выделывать таких штучек.
— Обещаю, — смиренно сказал Юрка.
— Поклянись!
— Клянусь!
— Страшной клятвой!
— Чтоб я сдох, чтоб у меня рука отсохла, чтоб… чтоб…
— Ладно, хватит, — Даша невольно улыбнулась. Видно, она была не только вспыльчивая, но и отходчивая. Она повернулась к Леньке и Димке. — Ему можно верить?
— Он — парень слова, — сказал Ленька.
— Но иногда на него находит, — предупредил Димка. — Вот как сейчас. Он просто неуправляемым становится. Может, он и сам не хотел, но… но… но, что называется, само выскочило.
Даша опять кивнула.
— Я это учту на будущее. Подождите пять минут, я спрошу у отца, можно ли мне вас пригласить. Я думаю, он не будет против, но узнать все равно надо.
И она исчезла в подъезде.
— Ну, знаешь, Юрка… — сказал Димка.
— Нам ещё повезло, что никто тебя не видел — и никто не выскочил, когда этот балкончик загрохотал, — сказал Ленька. — Иначе бы нам всем надрали уши, по твоей милости!
— Да ладно, ребята! — Юрка, оправившись от растерянности и смущения, опять был на взводе. — Не это главное! Вы понимаете, что происходит? Дашкин отец всю войну провел в Берлине, привез два «опеля», «в благодарность», после войны ещё куда-то надолго уезжал… Вы представляете себе, встреча с каким человеком нам предстоит? Ради этого можно было ещё и не такое выкинуть!
— Только больше не надо! — поспешно сказал Ленька.
— Разумеется, не буду, раз обещал, — заверил Юрка.
— Вот так! — Димка не мог сдержать торжества. — А вы мне верить не хотели!
Его торжество было даже большим, чем могли представить его друзья почему, мы знаем.
— Главное, чтобы теперь Дашин отец нас принял, — сказал Юрка. — Я просто фантастические рассказы предвкушаю!
Из подъезда выскочила Даша — растерянная донельзя.
— Ребята!.. Я даже не знаю!..
— Что такое? — друзья почувствовали такое разочарование, что хоть стой, хоть падай. — Отец не позволил нас пригласить?
— Нет, отца просто нет дома.
— Так разве он… — начал Димка — и осекся. Он хотел спросить: «…разве он не собирался с утра на охоту?» — но это означало бы выдать себя.
— Хочешь узнать, разве он не на работе? Так он почти не работает теперь, только консультирует! И сегодня он твердо собирался быть дома!.. И, главное, не только отца нет — ещё и Старбус пропал!
— Старбус? — недоуменно переспросили ребята.
— Да, это ружье такое! Старбус — знаменитый шведский оружейник, его ружье — украшение любой коллекции!
— Но если он охотник и уехал с ружьем… — начал Юрка.
— Ты не понимаешь! Объясняю вам, Старбус — это коллекционное ружье, ему ведь около трехсот лет, отец никогда не выносил его их дома. На охоту он брал другие ружья, тоже очень качественные, но намного дешевле. Таким ружьем рисковать нельзя. И есть ещё странности…
— Какие? — спросил Юрка.
— Похоже, отец перед уходом что-то сжигал… какие-то бумаги, — Даша смотрела на друзей почти виновато. — Ребята, я волнуюсь. Понимаете, по большому счету, все это пустяки, и, наверно, все легко объяснится, но это настолько не похоже на отца… Вы даже не представляете, насколько не похоже и насколько не в его привычках. А в милицию звонить — глупо.
— Послушай… — предложил Юрка. — Давай мы поднимемся к тебе и сами все поглядим. Ты не против? Может, мы сумеем тебя успокоить. И вообще, поддержим, чтобы ты не была одна. Ведь если твоего отца нет дома — ты имеешь полное право пригласить нас, так?
Даша подумала немного — и согласилась.
— Пошли. Мне и правда не будет так страшно и одиноко.
Они поднялись на четвертый этаж, Даша отперла дверь квартиры.
— Входите… Ой!
Ребята успели только разглядеть стремительную черную тень — и услышали звон разбитого стекла, будто кто-то отлетел прямо в окно.