Кадеты ФСБ — 4

«Издательство Астрель»

«Издательство ACT», 2003.

Четверо ребят — кадеты секретной школы ФСБ. Их живой ум и бьющая через край энергия требуют применения полученных знаний на практике. На этот раз ребят заинтересовала банда угонщиков автомобилей. Расследуя это дело, кадеты попадают в ловушку, подстроенную бандитами. Чего только не пережили четверо друзей: и погоню, и перестрелки... Но ни на секунду ребята не отступили от своего девиза: «Один за всех, и все за одного!»

 

Пролог

 

Кто мы такие

Нас вообще-то много, восемнадцать человек. Но дружим мы вчетвером. Я — Андрей Карсавин, и мои ближайшие друзья: Лешка Конев, этакий спокойный математик, Илья Угланов, по прозвищу Илья Муромец. Можно догадаться, что основным его достоинством является недюжинная физическая сила (впрочем, эта сила очень здорово сочетается в нем с жаждой порядка и справедливости). И Егорка (Жорик) Шлитцер, тот еще ловчила. Это и понятно, ведь он в наше училище попал из детдома, причем откуда-то с казахской границы, и детдомовские навыки борьбы за жизнь в нем крепко сидят.

Мы — это очередной набор, очередной класс школы контрразведчиков. Школа расположена недалеко от Москвы, в красивом лесистом местечке на берегу озера. В этой школе мы проводим всю неделю, кроме выходных, когда можно уехать к родным — конечно, у кого они есть и у кого они живут не слишком далеко.

У Жорика, понятное дело, родных вообще нет, а у некоторых они живут в других городах, как, например, у Ильи Угланова в РостовенаДону.

Сложилось так, что Жорик и Илья, если не остаются в школе, проводят выходные либо у меня, в Москве, неподалеку от Царицыно, либо у Лешки Конева — в подмосковном Подольске. А так, мы ночуем в общих спальнях — у нашего класса четыре спальни, две пятиместные и две четырехместные, и встаем по подъему, как и положено кадетам, на пробежку перед завтраком в любую погоду и на гимнастику.

Нам по тринадцать лет, и набирали нас по всей стране. Конкурс был большой — ведь образование в этой школе дают классное, да и профессия — увлекательней некуда! Тут тебе и языки, и компьютеры, и логика (или «формальный анализ», как еще этот предмет называют), и отличная физическая подготовка, а уж об обязательной школьной программе я не говорю.

Нас очень интересовало, почему именно мы, а не другие, преодолели все этапы. Сперва были экзамены и собеседования, которые прошли тридцать человек из почти трехсот поступавших, а потом двухнедельный сбор «в полевых условиях», после которого отсеяли еще двенадцать человек. И почему, например, отсеяли Левку Капельникова, спортсмена-перворазрядника, и оставили Илюху Угланова, который, хоть и силен как бык, но реакцию и координацию движений ему еще шлифовать и шлифовать, чтобы научиться пользоваться своей силой; почему отсеяли Ваську Смеянова, отец которого служит в Генштабе, и взяли Жорика с его странной биографией, странной фамилией и, главное, с его «оттяжками», как он сам это называет?.. Жорик, может, и прошел-то благодаря «разнарядке»: отвели в наборе одно или два места для детдомовцев, вроде помощи сиротам, что ли… Вот и приняли его.

Мы всё это, конечно, обсуждали. Иногда после отбоя, ведь мы вчетвером как раз и занимаем одну спальню. Может, поэтому мы так и сдружились. Хотя мне-то кажется, что мы бы сдружились все равно.

В общем, мы пришли к выводу, что при окончательном отсеве отобрали тех, кто готов был землю грызть, если что-то трудно давалось. А тех, кто привык к тому, что он может и умеет почти все, и если что-то свыше его сил, то значит — никому не по плечу, и не стыдно, если отступился — вот таких и отмели. Смотрели, как человек реагирует на неудачные попытки и на проваленные задания, и из этого исходили.

Но это наши догадки. Так ли было на самом деле, мы, я думаю, не узнаем никогда.

Но к единому мнению мы все-таки пришли, хоть каждый и выразил его по-разному.

— Я так думаю, — проговорил Лешка, высовывая голову из-под одеяла, — что все наши проверки были наподобие библейской истории, когда израильский царь отбирал лучших воинов на битву. Помните эту историю?

Мы, разумеется, не помнили и что-то невнятно промычали в ответ. А Лешка терпеливо объяснил:

— Когда на Израиль в очередной раз напали враги, царь призвал народ на защиту родины. Явилось очень много народу, никто не захотел оставаться дома. Но царь понимал, что с таким войском, многочисленным, малоподвижным и плохо обученным, у него будет больше проблем, чем успехов. Ему нужно было небольшое мобильное войско, в котором все бойцы были бы на подбор и которое было бы настоящей ударной силой, способной вмазать по врагу так, что только пух и перья полетели бы. И вот что он сделал. В жаркий день он отправил всех своих воинов напиться из ручья, а сам сидел в укрытии и смотрел, кто как пьет. Большинство пили, положив оружие рядом. И только очень немногие пили, не выпуская оружия из рук. Вот тех, кто пил, не выпуская оружия из рук, царь и отобрал в войско, а всех остальных отослал по домам. И с этим войском он разгромил всех врагов. Вот я и говорю, что нам устраивали проверки подобного рода, и, образно говоря, смотрели украдкой, «кто будет пить, не выпуская оружия из рук». Видно, мы проявили себя как надо, раз остались здесь.

Жорик вдруг засмеялся.

— Ты чего? — спросили мы.

— Да анекдот вспомнил, — ответил он. — Старый анекдот, я его в каком-то сборнике вычитал, типа «Анекдоты из прошлого». В общем, идет набор курсантов в Высшую школу КГБ. Одному поступающему говорят: «Вот, возьмите этот запечатанный конверт и отнесите в такую-то комнату, нигде не останавливаясь». Он уходит. Второго, третьего также отсылают. И вот один все-таки забегает быстро в туалет, вскрывает конверт, достает записку и читает: «Вы нам подходите. Возвращайтесь». Вот, приблизительно об этом я и говорю, когда хочу сказать, что нас проверяли, поступим мы наоборот или нет. И я все делал наоборот — и, видите, срабатывало, раз я здесь.

— А я бы ни за что не вскрыл конверт! — прогудел Илюха. — Я никогда в жизни не стану читать письмо, которое не для меня. И меня бы, значит, не приняли.

— Но сюда-то тебя приняли, — возразил Жорик. — А это главное! Больше ничего не считается!

И действительно, это было главное — то, что мы поступили. А о том, как каждый из нас надумал поступать и как поступал, мы все могли бы рассказать немало интересного.

А пока, я думаю, вы поняли про нас основное. И мне остается только список класса привести, чтобы вы были знакомы со всеми, хотя бы по именам.

1. Абраменко Петр

2. Астафьев Михаил

3. Боков Дмитрий

4. Вартанян Гурген

5. Вельяминов Олег

6. Валиков Александр

7. Гущин Михаил

8. Дегтярев Владимир

9. Егупкин Николай

10. Ипатьев Александр

11. Карсавин Андрей

12. Конев Алексей

13. Стасов Михаил

14. Саврасов Алексей

15. Сухарев Николай

16. Угланов Илья

17. Шлитцер Георгий

18. Юденич Александр

Вот так. Теперь можно переходить к основному рассказу.

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ

 

ЯВНЫЙ СЛЕД ПРЕСТУПНИКОВ

Мне на компьютер пришло послание:

«Андрюха, подойди. Конев».

Оглянувшись, я увидел, что Лешка Конев мне подмигивает. А еще я увидел, что остальные двое из нашей «великолепной четверки» — Жорик Шлитцер и Илюха Угланов — тоже оглянулись на Лешку, и что они уже встают из-за своих компьютеров, чтобы подойти к нему. Выходит, Лешка нащупал что-то настолько интересное и необычное, что даже с друзьями захотел поделиться.

У нас был очередной урок программирования, и сегодня мы продолжали осваивать, как пользоваться уже имеющимися базами данных, как составлять свои базы данных и как обмениваться данными.

В компьютерном кабинете занимались группами. Половина класса — девять человек — на компьютерах, а другая половина — на тренировках по разным видам единоборств и рукопашного боя или на индивидуальных занятиях по языку. Кроме основного языка, английского, каждый из нас изучает по два языка на выбор.

А потом мы меняемся, и следующие два часа за компьютерами сидит другая половина класса.

Алешка торжественно показал нам на экран:

— Вот, смотрите!

На экране компьютера были высвечены сведения об иномарках, зарегистрированных в Москве в последние два месяца. Рядом шла сравнительная таблица иномарок, ввезенных за это же время из-за границы и растаможенных.

— Ну и что? — не поняли мы сначала.

— Как что? — удивился Лешка. — Неужели вы не видите?

— Мы видим, что ты глубоко влез в служебные базы данных, — сказал Илюха. — Ну и что? Нас ведь этому и учат.

Нас учили пользоваться служебными базами данных, и вход в них с наших компьютеров был открыт. При этом нас предупредили, что если мы попытаемся как-то там химичить, то нам не поздоровится. Правда, добавили, что, мол, предупреждают нас на всякий пожарный, потому что твердо верят в нашу сознательность и разумность, иначе бы мы здесь не учились. Но все равно мы должны знать, что всякий вход в системы данных через наши компьютеры регистрируется, и вычислить, кто там вздумал «позабавиться», будет легко. Точно так же мы не должны пытаться преодолеть препятствие, если натыкаемся на данные, доступ к которым закрыт. Разумеется, где-то через год обучения мы практически любую систему защиты закрытых и секретных данных одолеем — но лучше этого не делать.

— Подумаешь! — сказал тогда Лешка. — Если знаешь, как войти в систему, то войти в нее можно с любого компьютера. Кто мне, например, помешает воспользоваться в выходные домашним компьютером или компьютером каких-нибудь друзей? Я думаю, тут наверняка существует «страховка от дурака», чтобы мы случайно ничего не натворили, пока будем учиться и, естественно, ошибки делать. Так что, мне кажется, нас предупреждают в порядке общей дисциплины, а не потому, что мы действительно можем причинить большой вред. Что ж, будем дисциплинированными.

Лешка, он всегда такой умный!

Вот мы и были дисциплинированными, и осваивали то, что положено, а туда, куда не положено, не лазили. В конце концов, раз нам оказали доверие, еще на первом году обучения дав работать с настоящими базами данных, то надо доказывать, что мы этого доверия достойны. Это мы все понимали.

Итак, Алешка показал нам на экран компьютера. Мы сперва ничего не поняли, и ему пришлось объяснять:

— Вот, смотрите. Помните, мы видели недавно по телевизору криминальный репортаж про то, что в Москве резко увеличилось количество угонов навороченных внедорожников? Будто какая-то банда специально орудует. И меня заинтересовало, нельзя ли найти какие-нибудь следы не в данных по угону автомобилей, а в данных по их купле-продаже и по их юридическому оформлению. И что у нас получается? — он защелкал по клавиатуре. — Вот, например, «Шевроле блейзер». Числится в угоне с пятнадцатого Декабря. Привезен и растаможен в октябре, продан нынешнему владельцу — то есть тому, у которого угнали — двадцать третьего ноября. Смотрим среди тех машин, которые не были угнаны. Вот «Шевроле блейзер», совпадающий с угнанным по всем данным: цвет морской волны, позапрошлый год выпуска и так далее. Привезен и растаможен в июле. Продан нынешнему владельцу — который и катается на нем благополучненько — двадцать первого декабря. Теперь посмотрим, нет ли других подобных пар. По Москве — нет. А вот в Санкт-Петербурге мы находим машинку, парную одной из угнанных. Сперва смотрим про автомобиль, угнанный в Москве. «Мерседес»-джип. Привезен и растаможен в ноябре, продан второго декабря, угнан двадцатого декабря. А вот питерский «Мерседес», совпадающий с угнанным по всем статьям — цвет, год выпуска и так далее. Привезен и растаможен аж в июне, а продан нынешнему владельцу только двадцать пятого декабря.

— А промежуточных владельцев не было? — спросил заинтересовавшийся Жорик.

— В том-то и дело, что не было! И, обратите внимание, что это — особый случай, когда дорогущие машины так долго ждут покупателя. Я имею в виду те машины, которые частным образом в страну пригоняют, а не те, которые продаются через автосалоны. Но и в автосалонах самые престижные модели не застаиваются. Такое впечатление, что чем круче машина, тем быстрее ее купят. И вообще, говорят ведь, что очень дорогие машины гонят из-за границы под заранее известного покупателя, по предварительной договоренности, иногда и под аванс. Для «челнока», занимающегося таким бизнесом, быстрый оборот денег очень важен, он не может позволить себе вложить крупную сумму в машину, которая не продастся в течение полугода!

— Так что угодно могло быть, — заметил Илюха. — Скажем, человек покупал машину для себя, а потом что-нибудь произошло — его фирма, там, разорилась, или кто-то из родственников серьезно заболел — вот и пришлось ему продавать свою навороченную тачку.

— Может быть, — согласился Лешка. — Но мне это кажется маловероятным. А больше всего меня занимает вот такое совпадение: машины, простоявшие по полгода, продаются сразу после того, как точно такие же машины угнаны у других людей!

— Ты намекаешь, что нынешние владельцы могут ездить на тех машинах, которые недавно были угнаны? — спросил я. — Но куда же тогда девались те машины, которые были ввезены полгода назад? И вообще, тут технически очень много сложностей. Номе-Ра на моторах, другие расхождения, которое выявит любой техосмотр.

— Номера на моторах можно перебить, — возразил Лешка. — И другие расхождения тоже устранить, тем или иным способом. А что до того, куда девались машины полугодовой давности — показываю. Идем во всякие таможенные реестры. Словом, в базы данных таможни. И обнаруживаем. С обеих машин, ввезенных летом, налог взяли из расчета их стоимости в полторы тысячи долларов каждая, за которые, по документам, они были приобретены, одна в Германии, другая в Голландии. Могли машины такого класса стоить всего полторы тысячи долларов? Нет, никак не могли! Если только это были уже не машины, а барахло! Скажем, они обе побывали в таких авариях, что нормально ездить уже никогда не смогут, и люди везли их, реально, на запчасти! Сами знаете, сколько стоит любая деталька от таких машин. Разобрав их и продавая все детали по отдельности — ну, те детали, которые целые и нормальные, — можно выручить намного больше полутора тысяч долларов! И тут, во-первых, возникает вопрос, зачем для машины, которая пойдет на запчасти, получать российские номера, зачем проходить всю эту возню с регистрацией и прочим, как будто эта машина по дорогам кататься будет? И, во-вторых, представьте, что машина, которая никак ездить не могла, вдруг через полгода взяла и начала спокойненько ездить, одновременно с исчезновением точно такой же машины, действительно классной и на ходу!.. Ну?..

Мы молчали, переглядываясь. Действительно, Лешкины доводы звучали очень убедительно.

— Но тогда.. — проговорил Жорик. — Тогда есть два варианта. Или еще раз самим все проверить, или сразу Осетру все рассказать. Пусть он свяжется с людьми, расследующими это дело об угонах. И потом, вполне возможно, что у них уже есть эта версия, которую ты нащупал. Они ж — спецы, профессионалы, и уж, конечно, такие моменты не могли от них ускользнуть!

— Вполне могли, — сказал я. — Ведь Лешка взглянул на это дело с совершенно неожиданной стороны. А вот насчет того, чтобы рассказать об этом Осетру — я полностью согласен. Сами мы вряд ли продвинемся дальше. Тут действительно работа для профессионалов. А главное — за хорошую идею Осетр все равно отметит Алешку, какой бы там в конце концов ни оказалась его версия, верной или нет. А получить лишнюю зачетную галочку — это всегда хорошо.

— Пожалуй, Андрюха прав, — проговорил Илюха. — Точно, Лешка, доложись полковнику, заработай очки. Больше тут делать нечего.

— Но вы-то сами, — Лешка чуть завелся: вроде, он ждал от нас побольше восторга и изумления, чем мы проявили, — вы-то сами согласны с моими догадками?

— Не были бы согласны, то не считали бы их забойней некуда и не советовали бы тебе обратиться с ними к полковнику! — сказал Жорик. — Сам понимаешь, если бы мы решили, что это — чушь, то мы бы, наоборот, отговаривали тебя от похода к Осетру.

— Угу, — Алешка задумчиво кивнул, слегка закусив нижнюю губу. — А было бы здорово, если бы нам самим удалось распутать этот клубок до конца. Вот что, я все-таки скопирую кой-какие данные. Итак, «Шевроле», растаможенный в июле и проданный двадцать первого декабря. Продавец — Растопырин Александр Ильич, покупатель — Нырков Никита Михайлович. Адрес продавца. Адрес покупателя.

Выделив все нужные данные, Лешка дал принтеру команду напечатать их, и через несколько секунд из принтера вылезла распечатка.

— Вот так! — сказал он, складывая листок бумаги и убирая в карман. — По питерской машине распечатку можно и не делать, потому что до Питера мы никак не доберемся. А вот данные по московской машине могут понадобиться. Кто знает...

 

ГЛАВА ВТОРАЯ

 

РАЗГОВОР С ПОЛКОВНИКОМ

Урок в компьютерном классе подошел к концу, и мы отправились в физкультурный зал. Сегодня с нами должен был заниматься тренер по боксу — Автандил Зурабович, невысокий и плотный мужчина с приплюснутым носом и живыми глазами. Он выступал когда-то на ринге, и у него были довольно крупные победы. Но с ринга он ушел довольно быстро и наибольших успехов добился как тренер, причем как тренер детский и молодежный. Осетр его к нам и переманил. Уж если Осетр решал, что для его кадетского училища необходим такой-то преподаватель, и никакой другой, то можете быть спокойны — этот преподаватель в итоге появлялся у нас.

Было Автандилу Зурабовичу лет пятьдесят пять, и он оказался классическим фанатом бокса. Надо было слышать, с каким пренебрежением говорил он обо всех других видах единоборств.

— Карате!.. — восклицал он, произнося каждое слово гортанно и гласные чуть растягивая. — Кун фу!.. И всякие там еще джиу-джитсу, да? Знаете, что их сделало? Реклама их сделала, сплошная реклама! Летают, понимаешь, быстрее молнии, ногами в воздухе машут, наносят сто ударов в секунду всеми частями тела, да? В кино это очень красиво выглядит, верно. Но на самом деле хороший боксер способен двигаться намного быстрее всех этих «волшебников боя без оружия». Что такое хороший боксер? Реакция, поставленный удар, все это так! Но прежде всего боксера делают ноги. Да, боксер должен уметь, во-первых, крепко стоять на ногах, и, во-вторых, уметь на этих ногах перемещаться так быстро и так разумно, чтобы удары противника его не достали, а сам он все время был бы в выгодной позиции для своего удара. Вы поглядите на лучших боксеров: они порхают, как бабочки! И если боксеру придется драться без правил, то боксерские ноги смогут отделать противника почище каратистских!

Эти мнения он, не стесняясь, высказывал и своим коллегам, например, тренеру по Дзюдо, и готов был спорить до хрипоты, какая система лучше. Именно — спорить, доказывать на деле он бы никогда не стал, потому что был человеком на удивление добродушным, при его-то мордобитном виде спорта. И всегда готов был по-житейски поддержать любого коллегу-тренера, да и к нам относился почти трепетно, можно сказать.

Так вот, Зубилович, как мы его быстро прозвали, нагрузил нас разными заданиями, и, скажем, я, Жорик, Саврасов и Петька Вельяминов лупцевали «груши», Лешка, Ипатьев и Валиков прыгали через скакалки, а Илюхе и Абраменко Зубилович разрешил небольшой спарринг-бой. Потом Лешке предстояло поработать над руками — отжиматься от пола на сжатых кулаках.

Когда Лешка отжимается, то Зубилович, оглядываясь на него, постоянно покрикивает:

— Р-рэзче отжимайся, р-рэзче! Тебе надо, чтобы у тебя в мускулах появилась не только сила, но и р-рэактивность!

И Лешка, как всегда, пыхтит и старается. Насколько он опережал всех в математике, компьютерной грамоте и многих других предметах, настолько во всем, что касалось спорта, он был слабоват. Но Лешка старался исправить этот недостаток, у него уже были первые успехи, и немалые. Например, стометровку он уже сейчас пробежал бы быстрее среднего школьника.

Когда Зубилович дал нам минутный перерыв, мы с Жориком присели на лавочку у стены.

— Что ты насчет Лешкиной идеи думаешь? — спросил Жорик.

— Просто не знаю, — ответил я. — Лешка, конечно, ас, и то, что он из жуткой кучи всяких данных сумел вытащить эти парные машины — это здорово. Но, мне кажется, он зря так преувеличивает. Зря и сам так обрадовался, и от нас восторгов требовал. Это все-таки больше похоже на совпадение. По Москве уже невесть сколько машин, сотни тысяч, наверное, и при таком количестве любые совпадения возможны. В общем, посмотрим, что скажет полковник.

— Угу, — кивнул Жорик. — А вон, кстати, и он сам.

Валентин Макарович заглянул в наш спортзал, и теперь стоял у двери и смотрел, как мы тренируемся. Заметив его, Лешка, закончивший отжимания, прямиком направился к нему.

— Товарищ полковник, можно к вам обратиться?

Можно, — улыбнулся Осетр. — Я тут, работая на компьютере, обнаружил интересную вещь. То есть мне кажется что интересную. Хотелось бы с вами посоветоваться, так это или нет.

— Подойдешь в мой кабинет после обеда, — сказал полковник.

— Есть подойти после обеда!

Лешка вернулся к своим упражнениям, а Осетр, посмотрев на наши занятия еще минуты две, пошел дальше.

Обед у нас в два, и после этого — два часа на отдых и самостоятельные занятия. Я обычно хотя бы час от этого времени провожу в лингафонном зале. Сидишь в наушниках перед экраном телевизора, по которому идет какая-нибудь программа на нужном тебе языке. А хочешь не телевизор смотри, а поставь видеокассету с мультиком или интересным тебе фильмом (которые без перевода идут, разумеется). Можно и в библиотеку зайти, и в компьютерный зал, а можно у себя в комнате просто с книжкой поваляться, или телевизор посмотреть, или заняться чем-нибудь еще.

А потом, с четырех до семи, у нас вечерний блок занятий. Потом — ужин, свободное время до десяти, и в десять — отбой.

И вот после обеда мы поднялись к себе. Да, я, наверно, должен объяснить чуть подробнее, как мы живем. Под спальни нам отвели номера «люкс» — двухкомнатные, с большой прихожей, удобной ванной и прочими удобствами. Первая комната — это гостиная с двумя письменными столами, стульями, креслами и телевизором в углу.

Из первой комнаты проходишь во вторую, собственно спальню. Эти спальни во времена дома отдыха были рассчитаны на два основных спальных места и одно дополнительное. Но поскольку спальни большие, то в них спокойно вместились четыре кровати.

Итак, в три, после обеда, мы все поднялись к себе. Лешка, перед тем как идти к полковнику, последний раз просмотрел свои заметки, а потом сказал:

— Ну, что? Пошли?

— Все вместе? — удивились мы. — Ведь он тебя одного ждет!

— Я думаю, он ждет нас всех вместе, как всегда, — возразил Лешка. — И потом, разве вам не интересно сразу узнать, стоят чего-нибудь мои идеи или не стоят. Конечно, я вам все перескажу, но ведь любой пересказ — это не то. И потом, мне будет легче объяснять директору, в чем суть моих догадок, если вы будете рядом. А может, и вы что-нибудь дополните.

Этим он нас убедил, и мы отправились к Валентину Макаровичу все вместе.

Лешка постучал в дверь директорского кабинета, и мы услышали голос Валентина Макаровича:

— Войдите!

Мы вошли, и он весело сощурился на нас:

— Вся великолепная четверка, как я и предполагал! Выкладывайте, что у вас за проблемы!

И Лешка стал рассказывать про свою идею насчет парных машин, которые могут вывести на след банды угонщиков автомобилей. Полковник внимательно слушал.

— И вот, — закончил Лешка, — мы подумали, что, если в моей идее есть хоть что-то стоящее, то надо срочно рассказать вам. А вы уж решите, имеет смысл связываться с теми людьми, которые занимаются расследованием по делам этой банды угонщиков, или не имеет.

— Гм, — полковник почесывал подбородок, обдумывая услышанное. — Версия интересная, но не мешает еще кое-что проверить. Например. То, что обе машины проданы именно во второй половине декабря, может иметь вполне простое объяснение. Не исключена возможность, что проданы они были по генеральной доверенности еще летом, сразу, как их привезли. То есть, продавец, получив деньги, написал покупателю генеральную доверенность на владение и управление машиной, с правом продажи. Юридически, по всем документам, продавец и остался владельцем, а фактически распоряжаться машиной он уже не может. Такое часто делают, чтобы уклониться от уплаты налога за сделку. Раз нет купли-продажи, а есть всего лишь доверенность — значит, с точки зрения закона, и сделки нет, и налог брать не с чего. Разумеется, надо уплатить нотариусу за оформление доверенности, но это намного дешевле, чем платить налог. И такое положение дел всех устраивает, и продавца, и покупателя. Особенно если у покупателя это уже не первая машина. Ведь если у человека две машины, то ежегодный налог за транспорт он будет платить гораздо больший, чем за одну. За три машины вообще налог может выйти несусветный. И иногда продавец с покупателем договариваются, что покупатель будет ездить по генеральной Доверенности, пока сам не продаст свою старую машину. А уж тогда продавец переоформит автомобиль на покупателя окончательно. Это вам понятно или объяснить еще подробней?

Понятно, — закивали мы.

— Кроме того, — продолжил полковник, — в Конце года пошли слухи, что с первого января вводят новые правила регистрации при перерегистрации машин, как раз чтобы упорядочить сбор налогов. И у тех, кто водит машину по генеральной доверенности, могут возникнуть проблемы. Эти слухи не подтвердились, как чаще всего со слухами и бывает, но как раз в декабре, под Новый год, напуганный народ начал оформлять сделки по всем правилам, с перерегистрацией на нового владельца в ГИБДД и так далее. Если вы еще раз внимательно проглядите все данные, то увидите, что в прошедшем декабре были оформлены сделки на машины, ввезенные и год, и полтора года назад, и якобы до сих пор не проданные. Но это означает всего лишь, что на этих машинах и год, и полтора ездили по генеральной доверенности. Это тоже понятно?

— Понятно, — отозвались мы.

— Хорошо, тогда пойдемте дальше. Другое сомнительное место, на которое ты, Конев, правильно обратил внимание, — это несуразно низкая стоимость машин. Но это тоже порой делается для уклонения от таможенных пошлин, ведь они вычисляются из цены машины. Разумеется, для этого у нашего дельца должен быть давний и хороший партнер в Западной Европе, который согласится официально оформить документы, что машина продана всего за полторы тысячи долларов, потому что именно в этой машине — вот не повезло! — обнаружены крупные неполадки. А остальное, естественно, положит в карман черным налом. Так что такой человек должен быть рисковым, потому что налоговики в Европе имеют большие возможности, в отличие от наших.

На вопросы въедливых налоговых инспекторов, почему уже десятая или двадцатая дорогая машина именно в Россию уходит по смешной цене, владелец немецкого или французского автосалона невинно хлопает глазами и отвечает: «Да потому что именно русские забирают у меня такой брак, который ни один нормальный покупатель не возьмет! У них там люди из-за нехватки автомобилей на любой рухляди ездить готовы». И все, и не подкопаешься. — Полковник сделал паузу. — Чтобы понять, беспочвенна твоя идея, Конев, или нет, надо проверить несколько вещей. Во-первых, выдавались или нет генеральные доверенности на те машины, которые попали у тебя под подозрение. У большинства нотариусов оформленные ими доверенности сейчас хранятся в Компьютерах, подключенных к общей системе. Во-вторых, проверить, сколько машин ввозили прежде продавцы этих «Шевроле» и «Мерседеса», по какой цене они их приобретали официально, а также с какими дилерами или владельцами автосалонов они вели дела. Если западный партнер в большинстве случаев один и тот же — то тут, конечно, явное жульничество и расчеты черным налом ради уклонения от налогов. А вот если машины приобретались в разных местах — тогда это интересно. В-третьих, чтобы твоя версия выглядела убедительной, надо найти побольше парных машин. Одна — угнанная в одном месте, другая — сразу же появившаяся в другом. И если уж искать, то повсюду, от Калининграда до Владивостока. Представляешь, какая это работа? И главное, надо нащупать нечто общее между всеми этими парами. И вот если на первом этапе ты со всем этим справишься, то можно будет и дальше разговор вести. Как по-твоему, справишься?

— Справлюсь, — уверенно сказал Лешка. — Все можно выяснить через компьютер. Хотя это будет сложновато. Но, значит, вы разрешаете мне заниматься этим дальше?

— Разрешаю, — кивнул полковник. — Если что, сошлись на меня, что я разрешил тебе пользоваться компьютером в любое неурочное время. К какому бы итогу вы ни пришли, время вами не будет потеряно зря. Даже если ваша версия обернется пшиком, вы все равно получите очень хороший навык розыскной работы. Но не вздумайте, увлекшись этой задачей, пренебрегать обычными занятиями и уроками. Вот тут все поблажки кончатся!

Мы заверили, что ничем пренебрегать ни в коем случае не будем, и ушли.

— Вот так! — сказал Лешка, когда мы оказались у себя. — Осетр поддержал — значит, моя идея не пустая!

— Это точно, — согласился Жорик. — Он заинтересовался, факт, иначе бы не стал так подробно все объяснять. Хотя и пытался скрывать свой интерес, чтобы не слишком тебя обнадеживать.

— А я не представляю, как ты со всем этим справишься, — сказал Илюха. — Мы тебе, конечно, поможем, чем можем. Но даже с помощью компьютера непросто будет перелопатить столько всего. Завязнуть можно только так. Это почти то же самое, что искать иголку в стоге сена.

— Один умный человек сказал, — отозвался Лешка с улыбкой, — что как раз найти иголку в стоге сена очень просто. Только не надо тупо перебирать весь стог, травинку за травинкой и соломинку за соломинкой, а надо поднести к стогу магнит, и иголка сама выскочит, ведь она железная. Мне надо найти какой-то ключик, какой-то основной факт или исходную точку, которые сыграют рол магнита и вокруг которых прилепятся все нужные данные, выскочив сами собой. Но поиском такого магнита я и займусь. А ты что думаешь, Андрюха?

Я пожал плечами.

— Мне кажется, иногда на поиск подходящего магнита можно потратить столько же усилий, как на перебирание всего стога. А впрочем, ты прав, магнит искать надо, ни куда не денешься. Мы поможем тебе в черновой, так сказать, работе. Только давай нам программы и направления поиска.

— Если мы выследим банду угонщика автомобилей, — заявил Жорик,— то это бу дет круто!

И мы все с ним согласились.

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

 

ЛИХОЙ ЗИГЗАГ

Следующие два дня Лешка посвятил подготовительной работе. Он вытащил через базы данных все документы, определяющие деятельность нотариусов, таможенных и налоговых служб, и стал их тщательно изучать, время от времени делая распечатки. Эти распечатки он просматривал вечером, между ужином и отбоем, и делал на них пометки шариковой ручкой, что-то подчеркивая. Увлекся он здорово, а ведь ему еще надо было заниматься учебой, поэтому Лешка, что называется, выпал из жизни. Вне классов и спортзалов, он либо торчал за компьютером, либо подтягивался по иностранным языкам и другим предметам, либо подытоживал наработанное за день. Мы раза два вызывались ему помочь, но он отмахивался:

— Погодите немного! Для вас пока работы нет, но уж как я покончу с закладкой фундамента и пойму, как дальше строить — вам придется пахать будь здоров сколько!

Мы оставили его в покое и даже с самыми обычными вопросами не обращались к нему без крайней надобности.

Тут и пятница подошла. В пятницу мы освобождались то с трех, то с пяти часов вечера, в зависимости от того, были у нас после обеда дополнительные индивидуальные занятия по предметам или нет. Но чаще всего после трех мы уже могли покинуть училище вплоть до воскресного вечера. Эти дни мы проводили либо у меня, либо у Лешки, в Подольске. А бывало и так, что Жорик и Илюха оставались ночевать у меня, а Лешка ехал к своим и присоединялся к нам в выходные, чтобы всем вместе погулять по городу.

Вот и в этот раз было решено, что Жорик и Илюха едут ко мне, а Лешка поедет повидать родителей. В субботу мы все созвонимся и договоримся, где встретиться.

Лешка аккуратно собрал в сумку все свои распечатки, чирканные-перечирканные, и сообщил:

— Ну, кажется, сдвинулось. Я наметил тут несколько путей. В общем, за выходные я спокойненько все в последний раз прогляжу, сопоставлю и обмозгую — и к понедельнику окончательно определюсь, какие задания ставить перед компьютером и какие базы данных трясти.

И вот мы все вместе сели в автобус училища, отвозивший нас по пятницам куда-нибудь в центр Москвы — чаще всего к станции метро «Краснопресненская», — а оттуда мы уж разъезжались, кому куда надо.

Были зимние сумерки: конец января, темнеет рано, и тьма такая голубая, и чистый снег искрится и поблескивает, и звезды в небе такими ясными холодными точками светят, красота! Народу в училище осталось немного: многие иногородние на выходные останавливались у тех москвичей, с которыми успели подружиться.

Ехать нам было недолго. Училище расположено очень удачно. Вроде, вблизи Москвы, но в одной из тех природоохранных зон, где запрещено строить дачные поселки, и вокруг нас всегда — полные тишина и спокойствие, и природа необыкновенная. Недаром дом отдыха «Тараново», на базе которого создано наше училище, всегда считался одним из самых престижных.

Доехали мы буквально за полчаса. У «Краснопресненской» мы распрощались с Лешкой и втроем покатили ко мне.

Нас уже ждали с ужином, и две раскладушки для Илюхи и Жорика были, как всегда, приготовлены в моей с братом комнате. Мой брат — Сашка — старше меня на три с половиной года, и скоро уже закончит школу. Мы с братом спим на двухэтажной кровати, поэтому, если еще и Лешка ко мне приезжает, то Сашка перебирается в комнату бабушки, уступая нам свое место. А бывает и так, что на выходные он уезжает к друзьям, и тогда вообще никаких проблем не возникает.

Но тут он был дома, и ему даже перемещаться в другую комнату не пришлось. Мы славно поужинали, да и пошли спать, чуть-чуть посидев перед телевизором. Во-первых, мы не стали засиживаться, чтобы завтра встать пораньше и побольше успеть. А во-вторых, сказывалась привычка к режиму.

В полдевятого утра мы были уже на ногах. За окнами было еще темно, небо синело, только-только начинал брезжить рассвет, и горели фонари. Они начали гаснуть тогда, когда мы заканчивали завтрак.

И тогда же позвонил Лешка.

— Привет! — сказал он. — Какие планы?

— Как договаривались, — ответил я. На Горбушку хотим прокатиться, потолкаться там. Потом вернемся, пообедаем, я вечером рванем на Патрики, на катке покатаемся. Заодно и в зоомагазин заглянем, и в дом Булгакова сходим. Словом, планов хватает. Ты к нам присоединишься?

— Это вам я предлагаю присоединиться ко мне, — сказал Лешка. — Как насчет того, чтобы в Крылатское прокатиться, а?

— Это в связи с твоими находками? — сразу догадался я.

— Можно сказать, что да. Хотя не совсем. Ну, в общем, я направляюсь туда, уже выхожу из дома. Если хотите, мы часа через два встретимся где-нибудь в центре, на пересадке к Крылатскому. Но я и один могу сгонять.

— Сейчас, я посоветуюсь, — сказал я. — Подожди секунду.

И сообщил ребятам, заглянув на кухню:

— Леха собрался в Крылатское. Поедем с ним? Кстати, потом оттуда до Горбушки рукой подать.

— Конечно. В чем вопрос? — почти одновременно ответили Илюха и Жорик.

Я опять взял трубку.

— Мы поедем с тобой. Давай договариваться, где и как встретимся.

Мы быстро условились о встрече, и Лешка попрощался, сказав, что ему пора бежать на электричку. А мы стали неспешно собираться. Времени у нас было навалом, ехать до места встречи нам было намного меньше, чем Лешке.

Вышли мы из дому минут через пятнадцать, доехали до центра и успели там немного погулять. Потом спустились в метро, на станцию, где условились встретиться с Лешкой.

Он появился минут через десять после нас.

— Так в чем дело? — спросил Жорик.

— Ни в чем особенном, — ответил Лешка. — Просто я решил, что стоит взглянуть на этот «Шевроле», принадлежащий Ныркову. Не надеюсь обнаружить что-нибудь сногсшибательное, но мне кажется, что когда я увижу саму машину, то, может, у меня в мозгах посвежеет, и новые идеи появятся. Благодаря соприкосновению с живым материалом, так сказать. Поэтому моя вылазка связана с расследованием лишь косвенно.

— И этот Нырков живет в Крылатском? — спросил Илюха.

— Ага, — кивнул Лешка. — У меня его адрес записан, а машина должна быть где-то рядом с его домом.

— Но еще не факт, что мы эту машину увидим, — сказал Жорик. — Он может держать ее в гараже или мог уже уехать куда-то. А если у него есть зимняя дача, то он взял и смылся до конца выходных, только завтра к вечеру и появится. Промотаемся зря, точно вам говорю.

— Все равно, попробовать стоит, — заупрямился Лешка. — Говорю вам, мне это позарез необходимо, ну, чисто психологически, что ли. И потом, даже если его нет на месте, то все равно, мало ли что выплывет. Может, с его соседями удастся разговориться или с бабушками, гуляющими возле его подъезда, и выяснить что-нибудь интересное и полезное. А ты что думаешь, Андрюха? Почему ты молчишь?

— Я думаю, что съездить туда стоит, — ответил я. — Но при этом быть очень осторожными и осмотрительными. Ведь это у нас импровизация получается, а всякая импровизация должна быть хорошо подготовлена. Сам понимаешь, есть вероятность, хотя и не очень большая, что этот Нырков как-то связан с преступниками и он знал, что покупает краденую машину, под видом другой. Если, конечно, твоя версия насчет парных машин вообще верна. Так что Нырков может быть Как-то связан с угонщиками. И тогда одним Неловким движением мы можем вспугнуть его, и вообще такую путаницу внести, что Нам же самим будет потом труднее разбираться. Поэтому я и призываю вас к осторожности.

— Разумеется, мы будем осторожными! — сказал Лешка. — Да мы ж ничего делать не будем, только поглядим, а в разговор вступим исключительно в том случае, если обстоятельства сами сложатся. Очень нам надо во что-нибудь влипать!

На том мы и отправились в Крылатское. У Лешки был с собой не только адрес Ныркова, но и подробная карта Москвы. Сверяясь по этой карте, мы довольно быстро нашли и улицу, и дом.

— Вот здесь, — показал Лешка. — Вокруг этого дома все будем осматривать. И прежде всего — около подъезда.

Квартира сто двадцать три находилась во втором подъезде. Ни возле самого подъезда, ни возле соседних, ни на заасфальтированном пятачке во дворе «Шевроле блейзер» цвета морской волны мы не нашли.

Жорик, увлекшись поисками, стал внимательно осматривать следы шин, оставленных на снегу машинами, которые не так давно уехали с ночной парковки.

— Это — явно от «жигуленка» колеса, — бормотал он. — Это — от япошки какой-то. А вот здесь. Вот здесь, смотрите, колеса мощные, резина импортная, и расстояние между колесами приличное. Очень смахивает на крутой вседорожник, и вполне это мог быть «Шевроле», так? Вот только натоптано тут здорово, и окурки накиданы, причем от разных сигарет. То есть несколько людей здесь топтались. И кстати, смотрите. Вот это — явные отпечатки импортных зимних сапог. Вот это — другая зимняя обувь, попроще. А вот это — сапоги казенного образца. Ну, такие утепленные сапоги, какие менты носят. Ребята, — он прямо-таки застыл в стойке, наподобие охотничьей собаки, почуявшей зверя, и даже ноздри у него стали раздуваться. — Ребята, а ведь это вполне может означать, что...

Он не договорил, потому что как раз в этот момент к нам обратился проходящий мимо старичок.

— Что, молодые люди? — спросил он. — Решили в сыщиков сыграть?

— Да не то, что в сыщиков, — ответил я. — Так, интересно стало. А вы не знаете, как это было?

«Это» могло, как вы понимаете, означать все что угодно. А что в точности было — я и Надеялся узнать от старичка. Хотя, в общем, история была более-менее понятная. Либо «Шевроле» угнали — и милиция приезжала осматривать место происшествия, либо полковник все-таки поверил в Лешкины догадки, сообщил он них, кому надо, и следователи, все проверив, убедились: да, «Шевроле» тот самый, краденый — и сегодня утром его конфисковали.

Верным, как сразу выяснилось, был первый вариант.

— Да как было? — усмехнулся старичок, разводя руками. — Угнали ночью машину, вот как! Причем ловко угнали, бесшумно, несмотря на всю сигнализацию! Асы работали, надо понимать! Хозяин утром вышел из подъезда, увидел, что машины нет, и чуть в обморок не упал. Потом опрометью кинулся милицию вызывать. Ну, милиция понаехала, замеры всякие тут делали, бумажки писали, все осматривали. А хозяин, Никита этот, из сто двадцать третьей квартиры, только крутится вокруг них и все повторяет: «Нет, но как же они сумели?! У меня и сигнализация такая мощная, не отключить, и двойная система блокировки двигателя. Нет, но как же они сумели?!» Ну, милиция усмехается только, мол, наши спецы чего не сумеют. Вот так, все описали, все протоколы заполнили — и уехали. Пообещали, что будут искать. Посмотрим, как будут искать, и найдут ли, —несколько иронически усмехнулся старик.

— А этот хозяин машины, он вот такой, да? — спросил Лешка, делая неопределенный жест: то ли рост владельца машины показывая, то ли его очертания обрисовывая, то ли просто так рукой взмахнув. Словом, из тех жестов, который каждый человек поймет по-своему и не усомнится, что то же самое спрашивающий и имеет в виду. Ну, в точности как нейтральное и расплывчатое словечко «это», в которое каждый может вложить свой смысл.

— Да, он довольно молодой еще, — кивнул старик. — И с довольно приятным лицом. Похоже, он богат. Вон, и машину какую купил, и квартира у него евроремонтом отделана и всякой техникой нашпигована — сантехник рассказывал, который ходил к нему кран чинить. Да его окна с улицы узнать легко. Вон, где стеклопакеты эти дорогущие стоят. И балкон его, с другой стороны дома, тоже со стеклопакетами. Но так, говорю, парень приятный, здоровается всегда.

— Вот и нам показалось, что он приятный, — вступил в разговор Жорик. — И даже странно, что такой приятный парень один Живет. Без жены, в трехкомнатной квартире. Или нам показалось, что он один живет?

Ну, почему Жорик насчет трехкомнатной квартиры ввернул понятно. Раз часть окон выходит на одну сторону, а балкон на другую — квартира только трехкомнатной может быть. А насчет остального он ловко импровизировал.

— Нет, не показалось, — ответил старичок. — Он и правда один живет. Надо понимать, свободу свою бережет, жизнью наслаждается, пока молодость есть.

— Ясно, — ответил Жорик. — Спасибо вам.

— Да не за что, — ответил старичок. — А вы и впрямь надеялись найти какие-то следы, которых милиция не углядела?

— Надеялись, — ответил Лешка. — Но ничего не нашли. Пойдем, ребята?

— Пойдем, — закивали мы. Больше нам в Крылатском делать было нечего.

— А может, к этому Ныркову подкатиться как-нибудь, выяснить поточнее, как все произошло, да заодно и поглядеть, что он за мужик? — предложил Илюха.

Лешка и Жорик почти одновременно покачали головами.

— Рановато, — сказал Лешка. — Если встречаться с Нырковым, то только для того, чтобы в разговоре с ним бить в яблочко и задавать самые нужные вопросы. Нет, сперва нам надо сесть в спокойной обстановке я обдумать все, что произошло.

— Предлагаю ко мне вернуться, — сказал я. — У меня обстановка спокойная, и компьютер подключен к Интернету. Если ты, Лешка, захочешь проверить какие-нибудь данные — всегда пожалуйста!

Эту идею все одобрили, и мы пошли прочь.

— Ребята! — проговорил Илюха, когда мы прошли шагов сто. — Я сперва как-то нормально воспринял, что машину угнали, и спокойно так запоминал все, что об этом известно. А ведь если подумать — просто фантастика какая-то! Ну и нюх у тебя, Лешка! Надо же, чтобы тебя именно сегодня так потянуло проверить этот «Шевроле» — будто ты на расстоянии чувствовал, что его угнали! Или ты как-то догадался по своим компьютерным находкам?

— Нет, я ни о чем не догадывался и ничего не предполагал, — ответил Лешка. — Я сам поражаюсь, что меня потянуло сюда как магнитом. Но вообще это не мешало бы еще раз проанализировать. Возможно, какие-то данные, промелькнувшие в компьютере, вызвали у меня нехорошие предчувствия, но я сам не разобрался, откуда эти предчувствия взялись, поскольку не оценил в полной мере того, что промелькнуло у меня перед глазами, хотя это промелькнувшее и осело в мозгу и начало сигналить.

— Ну, загнул — очередную свою фразочку! — сказал Жорик. — Послушай, а попроще нельзя?

— Попроще я не умею, — виновато ответил Лешка.

— Я понимаю, о чем он, — вмешался я. — Такое бывает. Иногда, вот, видишь условия задачи — и так быстро проинтуичишь правильный ответ, что даже не успеваешь сообразить, откуда этот правильный ответ к тебе пришел. И только потом, когда начинаешь записывать все решение, то понимаешь, что ответ тебе подсказало то-то и то-то, потому что с подобным ты уже встречался, в похожих задачах. Надо искать, какая информация, промелькнувшая в компьютере, заставила заподозрить Лешку, что с «Шевроле» может что-то стрястись.

— Но где ее теперь выловишь по новой, эту мимолетную информацию? — сказал Лешка. — Я ж столько всего просмотрел! Второй раз эту работу не повторить.

— А ее и не надо повторять, — сказал я. — Когда тебе захотелось взглянуть на этот «Шевроле»?

— Пожалуй, вчера вечером, — Алешка старался припомнить поточнее. — Или днем?.. Нет, скорее вечером. А то и ночью, во сне, ближе к утру.

— В любом случае после того, как ты перестал работать с компьютером, — уточнил я. — В то время, когда ты над своими распечатками сидел, так?

— Андрюха, ты гений! — провозгласил Лешка. — Точно! По всему выходит, то, что вызвало мое беспокойство, должно быть в моих распечатках. А просмотреть их от и до, со всем вниманием, это... ну, максимум час! А то и полчаса! И распечатки у меня с собой! Мы можем этим заняться, едва доберемся до тебя! И еще до обеда будем знать, что меня встревожило!

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

 

ПОИСК ИСХОДНОГО ЗВЕНА

Придя домой, мы раздобыли на кухне овсяного печенья и закрылись у меня в комнате. Лешка достал свои распечатки.

— Вот это все относится к деятельности нотариусов, — объяснял Лешка, откладывая часть листов в сторону. — Нотариусами я занимался чуть ли не больше всего. Ведь на одну машину могло быть и несколько доверенностей. И к тому же, если человек перегоняет из-за границы машину по чьему-то поручению, то ему нужна доверенность от владельца для таможенников и пограничников разных стран. Причем доверенность эта должна быть на английском языке, и составить ее имеет право только профессиональный дипломированный переводчик. А выполнение перевода на английский язык должно быть зарегистрировано. Словом, тут набегает тысяча особых правил и всяких тонкостей, и во всем этом нужно разобраться. Скажем, если доверенность сделана у мелкого провинциального нотариуса, у которого нет компьютера, а есть только регистрационная книга, в которую он и записывает, по старинке, данные оформленных документов, то по системе компьютерного поиска эту доверенность не отыщешь. В этом случае надо разобраться, где и как эта доверенность могла промелькнуть так, чтобы ее данные зафиксировали в компьютере. К примеру, на границе, при перерегистрации машины или где-то еще. Улавливаете?

— Не очень, — честно признался Илюха за всех нас.

— Вот и я не сразу уловил, — сказал Лешка. — А ведь понять все это необходимо, если хочешь дать компьютеру правильные задания. Мне кажется, что действовать через поиск данных, сохранившихся у нотариусов, — самый верный и правильный путь. Но, разумеется, не единственный. Вот в этих распечатках — информация о европейских торговцах подержанными автомобилями, с которыми больше всего ведут дела перекупщики из России, а также европейские правила торговли автомобилями и их перегона из страны в страну. Вот здесь — список людей, которые пострадали от тех угонщиков автомобилей, которых мы ищем. Имена, адреса, чем занимаются — насколько это удалось выяснить. Вот здесь — те данные по банде угонщиков, которыми располагает милиция.

— Давай-ка с этого и начнем, — предложил Жорик. — Сам зачитаешь или нам дашь читать?

— Сам зачитаю, — ответил Лешка.

И зачитал нам, предупредив, что кое-что он записал своими словами, чтобы выделить самое, по его мнению, существенное:

«Показания потерпевших, свидетелей и общий анализ характера действий угонщиков позволяют с очень большой долей вероятности говорить о следующем:

1. Количество участников банды — от семи до десяти человек. При этом у угонщиков могут быть сообщники: автомеханики, владельцы гаражей, торговцы подержанными машинами и запчастями и т. п. Сложно представить, чтобы без таких сообщников они могли чисто и без проблем реализовывать угнанные автомобили самых дорогих и престижных марок.

2. У данной банды имеется свой, четко узнаваемый почерк: они предпочитают папа дать на машины в то время, когда в машине кто-то есть, сам хозяин или его шофер. Делается это для того, чтобы завладеть не только машиной, но и ключами от нее. Бандитам важно, чтобы потенциальным покупателям были предоставлены и фирменные, оригинальные ключи. Перед тем, как выкинуть из машины находящегося в ней человека, они стараются под благовидным предлогом заставить его открыть дверцу. Иногда они привязывают сзади жестянку и, когда человек останавливает автомобиль и выходит поглядеть, что там гремит, они выскакивают из машины, в которой «пасут» намеченную жертву, отталкивают владельца, сами вскакивают в салон и уносятся прочь. Иногда один или двое членов банды, обладающие вызывающей доверие внешностью, завязывают разговор с владельцем намеченного к угону автомобиля и, едва он откроет дверцу, чтобы, например, показать дорогу, они вытаскивают его из машины и, заняв водительское место, быстро уезжают. Известны два случая, когда они нападали на машины на стоянке и, угрожая владельцу огнестрельным оружием, заставляли его покинуть салон. (Примечание: вообще-то прямые угрозы применения огнестрельного оружия для этой банды не очень характерны. Можно было бы подумать, что речь идет о какой-то другой банде, если бы не ряд особенностей: например, словесные портреты нападавших на стоянках и составленные по ним фотороботы полностью совпадают с имеющимися словесными портретами и фотороботами, полученными после других инцидентов.)

3. Вот главные приметы пяти основных членов банды:

«Круглолицый» — лицо округлое, добродушное, волосы темно-русые, коротко пострижены, нос небольшой, но мясистый, губы пухлые, глаза серые, «улыбчивые», по определению одного из потерпевших. Рост приблизительно один метр семьдесят сантиметров. На правой щеке родинка? (про родинку помнит только один свидетель, по этому родинка под сомнением). Один из тех, кто способен располагать к себе;

«Высокий» — еще один бандит, способный вызывать доверие и выступающий в роли «затравщика». Ростом не менее одного метра восьмидесяти сантиметров. Лицо худощавое, волосы темные, стрижка короткая, глаза голубые, взгляд мягкий. Свидетели и потерпевшие отмечают приятную улыбку. Довольно резкие и высокие скулы, подбородок слегка зауженный. Уши слегка торчат, форма ушей — довольно индивидуальная, вверху слегка вытянуты, но не заострены, мочки плотно прилегают к черепу, почти приросшие;

«Кучерявый» — главный, и самый грубый, исполнитель «грязной работы». По всей видимости, руководит в банде силовым подразделением. Рост средний (приблизительно один метр шестьдесят восемь сантиметров), лицо овальное, волосы темные, курчавятся, глаза черные, губы узкие, нос тонкий и выступающий, с широкими ноздрями. По описаниям, получается похожим на обобщенное «лицо кавказской национальности». Кавказские черты бросались в глаза свидетелям и потерпевшим в первую очередь, поэтому сугубо индивидуальные приметы никто не запомнил;

«Толстый» — один из подручных Кучерявого. Скорее, не толстый, а плотный, обладает большой физической силой. Может с легкостью вытащить из машины человека среднего веса. Рост чуть выше среднего, но никак не выше ста семидесяти восьми сантиметров, лицо округлое, глаза серые, невыразительные, нос обыкновенный, волосы светлые, острижены совсем коротко, «под полубокс». Отличительной индивидуальной приметой может быть слегка расплющенный нос.

«Угрюмый» — росту ниже среднего (приблизительно один метр шестьдесят пять сантиметров или чуть поменьше), сложения крепкого. Передвигается слегка вразвалочку. Лицо хмурое, с резкими чертами, с глубоко посаженными темными глазами, темные волосы обычно зачесаны на лоб. Лоб низкий. Отличительной приметой могут быть три золотых передних зуба, бросающиеся в глаза. Пожалуй, из всех налетчиков именно он с наибольшим удовольствием запугивает жертвы, и может быть больше всех склонен к употреблению огнестрельного и иного оружия».

— Вот, — сказал Лешка. — Тут еще кое-что есть, но это не так важно. Потом можете посмотреть, когда будете по очереди изучать все бумаги.

— Погоди! — сразу сказал Илюха. — Но ведь получается, что если автомобиль угнали ночью, заведя его кустарным способом, то это для нашей банды не очень-то характерно. Так сказать, не их почерк. Ведь они выкидывают владельцев средь бела дня, чтобы фирменные ключи оставались при них, так?

— Получается так, — согласился Лешка. — И если тут и впрямь действовала наша банда, то нам надо ответить на вопрос, почему сейчас они изменили своим привычкам и своему почерку.

— А если не наша? — предположил Жорик. — Как мы это определим? Получается, тут и правда могло быть простое совпадение, и действовали совсем другие угонщики.

— А мне кажется, — сказал я, — что пока лучше считать это простым совпадением, для пользы дела. Будем думать, что «Шевроле» угнали совсем другие бандиты. Потому что если мы сразу начнем считать, что действовала наша банда, то можем далеко уйти по ложному пути и совсем запутаемся.

— Андрюха у нас осмотрителен и мудр как всегда! — ухмыльнулся Жорик. — Прямо то ли Страшила Мудрый, то ли благоразумненький Буратино. Но я согласен. Чтобы самих себя не запутать, будем считать, что произошло случайное совпадение. Ладно, это мы еще обмозгуем. Что там дальше у тебя имеется?

— Дальше, — продолжил Лешка, — список жертв, а еще — газетные заметки с отчетами о всех похищениях машин. Я скопировал эти заметки из интернетовских версий газет. Ведь репортаж с места происшествия — это всегда нечто живое, он дает Почувствовать, что и как было, даже если в Нем что-то напутано или преувеличено.

— Да ты прочти один из этих репортажей, — предложил Илюха.

— Пожалуйста! — охотно согласился Лешка. И стал читать:

«АДАМ И ЕВА» ОСТАЛИСЬ БЕЗ КОЛЕС

Очередная дерзкая вылазка банды угонщиков автомобилей, действующей в Москве уже несколько месяцев, произошла вчера. На сей раз жертвами преступников стали Адам — Александр Дамоклов — и его жена Евангелина Изборская, руководители и солисты популярнейшей группы «Адам и Ева», лишившиеся вседорожника «Ниссан». Нападение произошло среди бела дня. Александр Дамоклов и находившийся с ним ударник группы Николай Ватрушин ехали по улице Фадеева. Неподалеку от выезда на Садовое кольцо они затормозили, чтобы не врезаться в жигуленка, лихо и с нарушением всех правил вынырнувшего на улицу прямо перед ними. Жигуленок тоже остановился у тротуара. Все это в свете дальнейших событий, представляется ловко подстроенным. Водитель-«чайник», якобы еле справившийся с управлением, после того, как машину занесло, раздраженно выкрикнул Дамоклову и Ватрушину несколько грубых и обидных слов. Адам и его ударник, остановив «Ниссан», выскочили на дорогу, чтобы — согласно их показаниям — «предельно внятно объяснить этому придурку, что так не ездят и тем более так не хамят». Едва они покинули машину — естественно, в горячке оставив ключи в замке зажигания — как невесть откуда взявшиеся пятеро крепких мужчин оттеснили их от «Ниссана», пригрозили при этом двумя охотничьими ножами, забрались в машину музыкантов и уехали. В ту же секунду и «чайник» сорвался с места и, проявив невесть откуда взявшуюся ловкость в управлении машиной, унесся на своем жигуленке. Дамоклову и Ватрушину понадобилось несколько минут, чтобы осознать, что произошло, и кинуться вызывать милицию.

«Я, конечно, должен был сразу догадаться, что дело нечисто, — сказал нашему корреспонденту расстроенный Адам. — Этот «чайник» подрезал нас так «неумело», как под силу только классному водителю. Взять и вот так, на несколько миллиметров, избежать столкновения. Но задним умом всегда крепок. Да, этот год оказался для нас годом сплошных неприятностей. После долгого и кровопролитного, я бы сказал, развода с нашим прежним продюсером — теперь еще и это. Но при этом я бы хотел заверить наших поклонников, что все неприятности не только не помешали нашему творчеству, но даже подстегнули его. Мы...»

Лешка опустил газету.

— Ну, тут, — сказал он, — идут слова для их поклонников и все такое, как музыкантам и положено. Интересно, какие такие у них поклонники?

— Моему брату, например, они нравятся, — сказал я. — Ну, и я слышал этих «Адама и Еву», когда он их крутил. Они вполне ничего. И что-то было у них там с продюсером, деньги, вроде, не поделили. Кажется, они говорили, что продюсер их обирал, а продюсер — что они свои обязательства не выполняли. Об этом у Сашки неплохо бы узнать подробнее, он за всеми такими вещами следит.

— А я вот о чем подумал, — начал Жорик. — Чтобы вот так подловить этих музыкантов, надо было хорошо их знать. Знать, что они парни заводные, горячие, и, если им нахамить, они не глядя из машины выскочат, чтобы кулаками махать. И еще их маршруты надо было хорошо изучить. Знать, что приблизительно в такое-то время они часто ездят по улице Фадеева в сторону Садового кольца и что в таком-то переулке надо ставить машину с водилой, который может классно сыграть «чайника». То есть вся операция была продумана и исполнена как по нотам. И мне кажется, что в этой операции бандюгам помогал кто-то, хорошо знающий музыкантов. Может быть, не сознательно помогал, а так, растрепался языком, хвастаясь, с какими людьми он дружит и сколько всего ему о них известно. А может быть, если этот продюсер хотел отомстить «Адаму и Еве», то...

— То не мог ли он снюхаться с угонщиками? — договорил за него Илюха. — Да нет, вряд ли. В такой тусовке счеты сводят по-другому. А чтобы из зловредности угон машины подстроили... нет, это не то.

— Но проверить не мешало бы, — уперся Жорик. — Я не говорю, что этот продюсер мог быть напрямую сообщником угонщиков. Но он вполне мог догадаться, что расспрашивают его о характерах и привычках Музыкантов не просто так.

— Да на самом деле, тут и расспрашивать никого не надо! — вмешался я. — Почитайте в любой газете странички, посвященные поп-музыке! Там, в газетной хронике, всегда Все прописано: у кого из исполнителей мягкий характер, а кто подраться любит, кто Шину себе обновил, кто в каких клубах чаще всего выступает, и, следовательно, какими маршрутами чаще всего ездит, у кого где квартира. Поклонники групп любят о таком читать, да и для музыкантов всякое лишнее упоминание их имени — дополнительная реклама. Вот они и сваливают газетчикам все, что можно. Дайте мне несколько номеров газет и журналов, которые такую хронику постоянно печатают, и я сам вам составлю план ограбления любого певца!

— Ну, это ты хватанул, — сказал Лешка. — А вообще-то, да, все нужные сведения угонщики вполне могли взять из прессы, и вовсе не надо им для Этого было выискивать знакомых музыкантов, готовых почесать языком. Меня другое больше интересует: машины, на которых появляются угонщики. По всему выходит, у них есть два-три неприметных автомобиля, жигуленка или «Москвича», на которых они выезжают к месту задуманного преступления. Вот здесь, в характеристиках банды, отмечено, что, скорее всего, они используют одни и те же машины» меняя на них номера. Потому что если бы они угоняли машины, чтобы воспользоваться ими и бросить, то после нападения милиция находила бы неподалеку брошенные шины. А ни разу ни одной угнанной и брошенной машины возле места преступления не попадалось.

— Ладно, что у нас там дальше? — сказал Илюха. — Что еще ты нашел?

— Могу прочесть отчеты и о других угонах, — сказал Лешка. — Но это вы и без меня изучить можете. Я-то считаю, что в первую очередь надо работать по линии нотариусов и по линии заграничных торговцев. Вот здесь мои пометки на полях.

— Прежде всего надо смотреть, не мелькало ли в твоих распечатках Крылатское, или что-то еще, напоминающее о Ныркове, — сказал я.

— Ага, точно! — поддержал меня Жорик. — И, кажется, мы все сошлись на том, что это упоминание должно быть совсем мимолетным — таким, которое можно и пропустить, если не читать очень внимательно!

— Что ж, — согласился Лешка, — давайте смотреть.

И мы стали читать, поделив распечатки между собой. Просматривая мою порцию, я мог только поражаться тому, какую огромную работу проделал Лешка. Он учел и зафиксировал все — любые мелкие изменения в законах о таможне и о деятельности нотариусов, внесенные вплоть до сегодняшнего дня, и так далее. Его заметки на полях тоже были дотошными и по делу. Например, по поводу одной из жертв, Надежды Курагиной (жены известного бизнесмена, как было указано в криминальной хронике), которую вместе с шофером-телохранителем высадили из машины возле супермаркета, Лешкой было нацарапано на полях: «Проверить, что за «известный бизнесмен» и не ведет ли он поиски угонщиков сам, через свою крышу (если у него есть такие возможности); выяснить, как часто его жена отоваривается именно в этом супермаркете; выяснить поподробнее насчет шофера, кто он, как был принят на работу, давно ли, и т.д.» Словом, Лешкиной обстоятельности и взрослый сыщик позавидовал бы.

Но ничего, что можно было бы связать с Нырковым, или Крылатским, мне не попадалось. Как и остальным ребятам. Так мы и провозились до самого обеда. Когда нас позвали есть, головы у нас у всех были забиты самыми разнообразными сведениями, которые нужно было как следует обдумать. Даже мама с бабушкой удивились, что за обедом мы вели себя непривычно тихо.

— Что это с вами? — поинтересовалась мама. — Какие-то вы пришибленные.

— Мы не пришибленные, — ответил я. — Совсем наоборот. Мы тут одной логической задачей увлечены

— Логической? — полюбопытствовала бабушка. — Это вроде задачи про волка, козу и капусту?

— Приблизительно так, — сказал Лешка.

(Задача про волка, козу и капусту известна всем, наверно, но вдруг кому-то ее надо напомнить. Значит, есть мужик, у которого в лодке только одно свободное место, а ему надо перевезти на другой берег волка, козу и капусту. Вот как ему быть? Перевезет он капусту — волк козу съест, пока он с капустой будет плыть. Перевезет волка — коза капусту схрумкает. Перевезет, скажем, козу, потому что волк капусту не ест, так при втором рейсе кто-нибудь кого-нибудь слопает. Если волка перевезет — волк козу скушает, пока он за капустой будет плыть. Если капусту — коза с капустой управится, пока он будет гонять за волком. Ну, и так далее. Куда ни кинь, всюду клин. А на самом деле, ответ очень простой. Мужику надо лишний грузовой рейс, так сказать, сделать, вот и все. Скажем, перевозит он сперва козу. Потом везет капусту, а козу в лодку назад забирает. Привез козу, высадил назад, взял волка, перевез. Теперь на другом берегу — волк и капуста. Осталось за козой сплавать, перевезти ее, вот и порядок.

Мы немало решали подобных головоломок на уроках математической логики, но наш преподаватель логики и анализа, Юрий Анатольевич, несколько презирает подобные задачки и головоломки. Он говорит, что все они опираются на стандарты мышления, при всей их внешней необычности и занимательности, и что если только их и щелкать, то в итоге привыкнешь ко всем задачам подходить с узкими стандартами, и свое мышление закрепостишь. Юрий Анатольевич считает, что неожиданности таятся в самых простых вещах, и что если сесть и попробовать представить, этап за этапом и шаг за шагом, как, например, Пифагор шел к доказательству своей теоремы, или как до Архимеда дошло, что «тело, ввернутое в воду, выпирает на свободу» — то это и есть лучшее обучение логике. Потому что воспроизводить работу ума великих людей — это и свой ум оттачивать. А еще, говорит он, логику очень хорошо изучать по бессмыслицам, вроде тех, что в «Алисе в Стране Чудес» и во всяких английских стишках, вроде Эдварда Лира и лимериков. Есть и русские отличные примеры, говорит он. Например, «Ехала деревня мимо мужика».

Но чего я это рассказываю, это ведь к делу не относится, просто чуть-чуть занесло меня. А я-то, собственно, хотел лишь напомнить вам эту задачку про «волка, козу и капусту», вот и все.)

— Да, — сказала бабушка. — Помню, девочкой я решила эту задачу довольно быстро, то ли умная была, то ли повезло мне, но меня другая загадка все время волновала. Почему такой странный набор был у мужика, волк, коза и капуста? Зачем ему было нужно именно это? Дрессировщиком он, что ли, был? А если ехал на рынок, то как надеялся волка продать? Или волк был у него вместо сторожевой собаки? Но если он волка приручил, то как же это не мог на него положиться, что он козу не съест? С тех пор меня частенько удивляло, до чего эти логические задачи бывают оторванными от жизни. Ваша — такая же оторванная?

— Ну, — протянул Жорик. — Не сказать, чтобы очень. Что-то типа домашнего задания. Вот, представьте, есть банда, которая... — он на мгновение запнулся.

— Взламывает сейфы, — быстро произнес Илюха.

— Ага, взламывает сейфы, — с благодарностью посмотрев на Илюху, кивнул Жорик. — Причем известно, что у этой банды есть свой почерк. И вот — сейф взломан совсем другим способом, но при этом все другие Данные говорят за то, что орудовала та же самая банда. Вопрос: почему почерк изменился? И еще, считается, что, ответив на этот вопрос, мы сумеем разоблачить банду и арестовать ее участников.

— Интересно, — бабушка задумалась. — Прямо как в романах Агаты Кристи. Ну, если бы это был роман Агаты Кристи, то я бы уж знала, что предположить.

— А что? — живо спросил я.

— Я бы предположила... — бабушка вздохнула и покачала головой. — Я бы предположила, что с одним из членов банды что-то случилось. Причем не с кем-нибудь, а как раз с тем, который вскрывает сейфы. Ведь у каждого высококлассного взломщика — свой почерк. И вот с их специалистом по сейфам что-то стряслось, а очередное ограбление банка уже подготовлено, отменять и переносить сроки нельзя. И вот бандиты приглашают другого специалиста, который вскрывает сейф другим способом.

— И что могло случиться с этим взломщиком-специалистом? — спросила мама, тоже заинтересовавшись.

— В жизни — все, что угодно! — ответила бабушка. — А в романе с ним стряслось бы что-нибудь такое, после чего его было бы легко найти, и он был бы в состоянии рассказать о всех своих сообщниках. Вернее всего, что он оказался бы в тюрьме, по какому-нибудь мелкому обвинению. Например, за пьяную драку. В общем, Эркюль Пуаро или мисс Марпл попросили бы полицию проверить все тюрьмы и больницы, не попадал ли в них за последнее время человек, который когда-либо попадался на взломах сейфов. Или в романе были бы разбросаны намеки, какие приметы должны быть у этого человека и как его можно вычислить. А потом Эркюль Пуаро или мисс Марпл просто пришли бы к нему и сказали: нам все известно, рассказывай, где найти остальных! Причем, очень вероятно, в романе этот человек появлялся бы уже несколько раз — и так, что не вызывал бы никаких подозрений. Ну, а как это сделать — это уже дело техники.

— Тебе бы, бабушка, самой писать такие детективы, как Агата Кристи! — восхищенно сказал я.

Бабушка, засмеявшись, махнула рукой.

— Чего не получится, того не получится. Хороший читатель и хороший писатель —не одно и то же!..

А Жорик мне подмигнул: мол, у него идея возникла. Да и все остальные оживились.

В общем, когда, управившись с обедом, мы опять оказались в моей комнате, то заговорили наперебой.

 

ГЛАВА ПЯТАЯ

 

ПЕРВАЯ ЗАЦЕПКА

— Насчет того, что кто-то из членов банды выбыл, это мысль! — с ходу начал Жорик. — Только я не представляю, кто мог выбыть...

— Мы же договорились считать пока угон машины Ныркова случайным совпадением, напомнил я.

Но Жорик только отмахнулся.

— Договорились-то договорились, но в глубине души мы сами этому не верим!

— Я вот чего не понимаю, — сказал Илюха. — Когда все налажено, то отнять машину среди бела дня намного быстрее и легче, чем возиться с сигнализацией. Они потому и нападают на машины, чтобы ключи у них оставались, и потому что, когда хозяин в машине, всякая сигнализация отключена...

— Мне это тоже пришло в голову! — вмешался Лешка. — Ну, а дальше — сами прикиньте: на чем держались их дерзкие дневные угоны? На том, что у них были два или три человека с располагающей внешностью, они же «чайники», которые могли выманить водителя из машины. Выходит, как раз этих членов банды они и потеряли — и пока не подберут других мошенников с внушающими доверие физиономиями, они не могут расставлять ловушки.

— Угу! Хорошая мысль! — живо поддержал Жорик. — Но что могло произойти, чтобы эта часть банды от них откололась и они потеряли разом несколько человек — причем из одного «рабочего звена»?

— Потеряли целиком рабочее звено, — уточнил я.

— А ты что думаешь, Андрюха? — повернулся ко мне Лешка.

— Мне кажется, мошенники либо испугались после какого-то слишком крутого налета и решили, что с нынешними приятелями им не по пути, вот и смылись. Либо они загремели по другому делу. Может, они промышляли не только тем, что помогали машины угонять. Мошенники на доверии — они и «куклы» вместо денег подсовывают у обменных пунктов валюты, и фальшивым золотом промышляют... Возможно, если мы Просмотрим данные по всем, арестованным за мошенничество за последнюю неделю, то обнаружим этих... — я заглянул в Лешкины распечатки. — Круглолицего и высокого.

На самом деле зрело у меня и третье объяснение, но о нем я пока помалкивал. Может, зря. Поделись я с ребятами одним своим предположением еще в первый день, когда Лешка обнаружил через компьютер эти странные совпадения между проданными и угнанными машинами, то мы бы избежали многих тупиков. Но это предположение было не так легко высказать, да и мне самому оно казалось тогда малореальным.

— Четко! — сразу одобрил меня Жорик. — Скорей всего, так оно и было! Леха, ты сможешь с Андрюхиного компьютера выйти в базу служебных данных?

— Наверно, смогу, — сказал Лешка. — Но все-таки надо бы сперва у полковника попросить на это разрешение. Столько нам говорили об осторожности и правилах безопасности, что как бы нам не попало, если мы без спросу полезем в базы данных с личного компьютера.

— Ребята, а мне вот что еще пришло в голову, — сказал Илюха. — Ведь эти бандюги буквально за несколько дней могли бы найти новых мошенников вместо прежних, если с прежними что-то случилось. Так почему они не могли подождать эти несколько дней и угнать машину своим обычным способом? Выходит, какая-то срочность у них была? Или деньги неожиданно понадобились, или что-то еще стряслось, так?

— Верно, так! — согласился Жорик. — Но что у них могло быть такого срочного? Вряд ли деньги. Они на угнанных машинах достаточно заработали, чтобы не оказаться на нулях ни с того, ни с сего.

— Ну, всякое могло быть, — пожал плечами Лешка. — Если, например, они очень азартные игроки, и все свои деньги просаживают в казино... Но я согласен, тут, скорей всего, не в деньгах дело, а в чем-то другом. И еще — получается, если мы правы в своих догадках, что они два раза угоняли одну и ту же машину... Очень это интересно!

— Тогда получается, в самой машине дело и есть! — заявил Илюха. — Может, в ней что-то спрятано было, а? И они только потом спохватились? Может, там остались какие-то улики, что машина краденая?

— Слишком много времени прошло, — покачал я головой. — «Шевроле» когда был продан Ныркову? Двадцать первого декабря? А сейчас — вторая половина января, как раз месяц прошел. Если бы они что-то забыли в этой машине, они бы в первые два-три дня постарались это извлечь. Я хочу о другом сказать. Если они угнали у Ныркова машину, которую сами же ему и продали, через этого Растопырина... Ведь фамилия продавца Растопырин, так?., то, конечно, дубликат ключей у них был. Не знаю, можно из этого что-нибудь выжать или нет. Меня другое занимает. Вот, Илюха упомянул про казино...

— Думаешь, все-таки стоит поискать бандюг в казино, среди игроков? — с недоумением спросил Лешка.

— Нет, я думаю о другом. Например, музыканты часто выступают в разных казино, их приглашают в развлекательные программы, чтобы побольше народу завлечь...

— «Адам и Ева»! — чуть не хором воскликнули мои друзья.

— Вот-вот, «Адам и Ева», — закивал я. — И не мешало бы проверить, не посещали ли все жертвы ограблений одно и то же казино... Тогда будет понятно, откуда бандюги довольно точно узнавали об их привычках и постоянных маршрутах, ведь в казино люди часто болтают с абсолютно незнакомыми людьми.

— Годится! — сказал Жорик и нахмурился. — Но если, допустим, этот Нырков тоже играл в казино...

— Как ни крути, а возвращаемся к Ныркову, — сказал Илюха. — В самом деле, почему Лешке захотелось проверить, в порядке ли его машина?

— Да не это мне захотелось проверить! — махнул рукой Лешка. — Я просто хотел увидеть этот «Шевроле» наяву. Ну, что это за машина, вокруг которой вся история разворачивается.

— Я все равно считаю: что-то тебя насторожило, — сказал Жорик. — Вот только это «что-то» мы до сих пор ухватить не можем.

— А я вот о чем думаю! — вмешался Илюха. — Если этот «Шевроле» два раза угоняли, то вся история получается похожей на задачку про волка, козу и капусту. Ну, как бы, сначала на один берег перетащили этот «Шевроле», потом вернули, но без Ныркова, чтобы Нырков это «Шевроле» не «слопал», а теперь переправят — то есть, перепродадут — его опять. С какой-то добавочной нагрузкой. Вы понимаете, о чем я?

— «Шевроле» — «капуста», Нырков — «волк», а что-то, нам неизвестное — «коза»! — развеселился Жорик.

— Вот, вот, об этом я и толкую, — подтвердил Илюха. — Мне кажется, в этом двойном угоне какая-то четкая схема должна быть, похожая на схему задачки. Если б эту схему отгадать, тогда, может, понятно станет, почему они месяц выжидали, а не сразу этот «Шевроле» угнали.

— Ив первом случае, в декабре, в роли «мужика-перевозчика» выступал Растопырин, — задумчиво подытожил Лешка. — И, если мы правы, он должен быть в сговоре с бандитами. Но, по-моему, подходит момент, когда этим Растопыриным стоит заняться вплотную.

— А кстати, у тебя есть данные по первому владельцу «Шевроле»? — поинтересовался Жорик. — По тому человеку, у которого машину угнали... когда там?

— Пятнадцатого декабря, — буркнул Лешка, принимаясь листать свои бумаги.

— Вот именно, пятнадцатого декабря.

— Разумеется, есть, — Лешка продолжал рыться. — Вы ж, по-моему, и сами видели... Я на этом не заострял внимание, потому что жертвы — они и есть жертвы, все обстоятельства ограблений описаны, и вряд ли из личных бесед с ними выжмешь еще что-нибудь интересное. Тем более, еще вопрос, захотят ли они беседовать с мальчишками... А, вот. Слушайте, нашел заметку.

И Лешка зачитал:

«СРЕДЬ БЕЛА ДНЯ»

Средь бела дня лишился своего недавно купленного «Шевроле блейзер» генеральный директор строительной корпорации «Зеро Плюс» Легавин Александр Владимирович. Судя по всему, он стал очередной жертвой банды угонщиков автомобилей, успевшей прославиться в столице. Убеждена в этом и милиция, которой почерк дерзких угонщиков хорошо знаком. Легавин двигался по Сущевскому валу от центра в сторону Рижской площади. В какой-то момент он достал мобильный телефон и стал вести срочные деловые переговоры, продолжая управлять машиной. На перекрестке его тормознул свистком и жестом руки, в которой была короткая черная палка, человек, одетый в полушубок, внешне напоминавший милицейский. Легавин, как он сам рассказывает, выругался про себя, вспомнив, что за разговоры по мобильному во время управления автомобилем полагается штраф, и послушно остановил машину. Не успел он открыть дверцу, как был тут же вышвырнут из своего «Шевроле» несколькими громилами. Они выскочили из Жигуленка, ехавшего следом за ним. «Жигули» и «Шевроле» унеслись прочь, а ошарашенный Легавин так и остался стоять на дороге, соображая, что у «патрульного» был самый обычный темный полушубок, и что жезл его был, похоже, просто обрезком трубы...»

— Вот так, — сказал Лешка. — Дальше ничего существенного нет.

— Получается, опять-таки, они хорошо знали и его маршруты, и его привычку разговаривать по мобильнику во время езды! — сказал Жорик. — Каждый их налет очень хорошо подготовлен!

— Верно, — кивнул Лешка.

— Но получается еще одна вещь, — сказал Илюха. — Смотрите, вот уже третий случай, когда жертву подлавливают не на сообщника с располагающей внешностью, а еще на какой-нибудь трюк. Легавина — на мнимого патрульного. «Адама и Еву» — на мнимого «чайника». Жену этого бизнесмена, как ее...

— Надежду Курагину, — подсказал Лешка.

— Надежду Курагину, — кивнул Илья, — просто выкинули из машины, пригрозив оружием. Я хочу сказать, что вот уже три случая, когда они обошлись без «обаятельных мошенников». И получается, если б эти мошенники и загремели по другим делам, то основная часть банды смогла бы действовать и без них. То есть не складывается насчет того, что им пришлось перейти на ночные угоны только потому, что исчезли бандиты, игравшие роль приманки. Понимаете?

— А мы и не говорим, что только поэтому, — поправил я. — Мы говорим, что, конечно, если «Шевроле» и второй раз угнали они, то, скорей всего, это было связано с другими причинами.

— А проверить по компьютеру, не засыпались ли на каких-нибудь делах мошенники с подходящими приметами, все равно стоит, — сказал Жорик.

— Обязательно проверим, — сказал Лешка. — В общем, давайте суммируем, что у нас есть и что мы можем сделать.

И он записал, одновременно зачитывая вслух:

«1. Проверить по милицейской базе данных насчет мошенников.

2. Приглядеться к Растопырину (вопрос: как? Следует продумать план действий).

3. Проверить версию насчет казино (для этого так или иначе придется опрашивать Легавина, Ныркова, Курагину, «Адама и Еву», и, возможно, кого-то еще)».

— Вот, — сказал он. — Есть добавления? Мы почесали в затылках, подумали и сошлись на том, что, вроде, добавлений нет.

— Если только, — заметил Илюха, — не добавить насчет «волка, козы и капусты». В смысле, можем ли мы найти, почему «Шевроле» прокатили туда и обратно...

— Гм... — Лешка задумался. — Хорошо, сформулируем это так: «Какая величина икс вмешалась, заставив бандитов пойти на повторный угон однажды угнанной и уже проданной ими машины?» Так годится?

— Годится, — сказал Жорик. — Только ты все-таки поменьше ввертывай насчет иксов. И нас ими поменьше пичкай. Можно ведь и проще сказать, без всей этой математики.

— Да, можно проще, но так выходит точнее, — возразил Лешка. — Итак, какие будут идеи?

— Первая идея — звонить Осетру и спрашивать разрешения войти в служебные базы данных с моего компьютера, — сказал я.

— Хорошо, — одобрили все. — Ты и звони.

И я, принеся в комнату трубку радиотелефона, набрал номер директора.

— Алло? — услышал я голос полковника.

— Товарищ полковник, это я, Андрей Карсавин. Мы тут помогаем Алексею Коневу в этой истории с угонщиками автомобилей и у нас возникла идея. Поскольку впервые машину угнали ночью, то...

— Подожди! — перебил меня Осетр. — Какую машину? Когда?

«Ах, да! — сообразил я. — Ведь полковник ничего не знает об угоне машины Ныркова».

И я рассказал ему, как мы прогулялись в Крылатское, что там обнаружили, и какие у нас появились мысли по этому поводу.

Выслушав мой рассказ, полковник некоторое время молчал. Я даже испугался, не прервалась ли телефонная связь.

— Алло!.. — сказал я. — Алло!.. Вы меня слышите?..

— Слышу, слышу, — отозвался Валентин Макарович. — Все нормально. Я просто думал. Что ж, по-моему, беды не будет, если вы возьмете и проверите это. И вот еще что. Найдете вы что-нибудь или нет, но я, на всякий случай, дам твой телефон одному человеку, который как раз занимается этим делом об угоне автомобилей, со стороны нашего ведомства. Может быть, он захочет с вами побеседовать. На всякий случай, его зовут Виталий Сергеевич. Запомните? Виталий Сергеевич Глебов.

— Запомним, конечно, — сказал я.

— Тогда — удачи.

И полковник повесил трубку.

— Разрешение дано! — радостно сообщил я. — И еще, нам может позвонить Виталий Сергеевич Глебов. Он как раз и занимается этим делом и ему может быть интересно, что мы там выяснили. Наверно, он с тобой, Лешка, захочет в первую очередь побеседовать.

Лешка не сумел сдержать широкую улыбку.

— То-то! — сказал он. — Вот увидите, мы всем докажем, что правы!

Он великодушно говорил «мы», хотя ведь только он завелся с самого начала и был уверен в своей правоте, а я с Жориком и Илюхой поначалу восприняли его идеи с сомнением.

— Так нечего время терять! — сказал Жорик. — Вперед, включаем компьютер!

Лешка уселся за компьютер.

— Так... — бормотал он. — Вводим пароль... И здесь согласны... И здесь ответим «да»... Следующий пароль доступа... «Да», разумеется, «да», хотим получить доступ именно к этому! Ага, готово! Теперь посмотрим, что там у нас есть. С какого времени начнем просмотр? С прошлых выходных, пожалуй, так? Мошенники любят работать в выходные, когда народ на отдыхе и расслабляется. Ну, а больше работают — больше и попадаются... Поехали!

Ох, и обалдели же мы, когда начали все разбирать! Сами представьте, многомиллионный город, где каждый день происходят сотни всяких случаев, при которых милиция обязана вмешиваться. Понятно, убийств или лихих грабежей совсем немного, но ведь какая-нибудь пьяная драка или скандал из-за подкрученных уличным торговцем весов, мелкие бытовые хулиганства тоже попадают в общую сводку происшествий, как и многое другое. И в этом море, если нырнуть в него без подготовки, можно и утонуть. И даже мы, хотя разбирались, что и как смотреть, поначалу немного поплыли. Правда, если продолжать сравнение с морем, то Лешка был отличным лоцманом, он четко прокладывал курс, выделял нужные группы данных, отсеивал лишнее, и вот уже из многих тысяч сообщений у нас осталось штук двадцать случаев мошенничества, которые стоило просмотреть, и мы стали их изучать, один за другим...

— Стоп! — сказал вдруг Жорик. — Ребята, кажется, есть!

Да мы и сами это увидели. И аж дыхание перехватило — неужели вот она, первая зацепка?

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ

 

ПЕРВЫЙ СВИДЕТЕЛЬ

Мы увидели фотографии людей, которые вполне могли быть Круглолицым и Высоким — во всяком случае, они вполне подходили под приметы тех двух членов банды, которые были условно обозначены этими кличками. Только теперь у них появились имена.

Банщиков Олег Владимирович — округлое добродушное лицо, мясистый нос, серые глаза, родинка на правой щеке, рост сто семьдесят один сантиметр.

Молебоев Павел Петрович — мягкий взгляд, располагающее к себе лицо, резкие скулы, зауженный подбородок, особой формы уши, вытянутые вверх и с почти приросшими мочками, рост сто восемьдесят пять сантиметров.

Засыпались они очень интересно, на мошенничестве, на котором жулики редко засыпаются. На «кошельке с долларами», знаете такую хохму? Идет человек и, будто случайно, роняет из кармана бумажник, из которого торчат краешки долларовых банкнот. При этом момент подбирается так, чтобы сзади, в двух-трех шагах, шел прилично одетый человек, у которого, по всей видимости, водятся деньги. В первом варианте идущий сзади подбирает бумажник и спешит догнать «растяпу» и вернуть ему его деньги. «Растяпа» сперва благодарит, потом пересчитывает купюры и вскрикивает: «Эй! Да у меня здесь трехсот долларов не хватает! Знаем мы таких «честных»!» И тут же появляется его сообщник — «случайный свидетель» того, как подобравший бумажник быстро вынул из него часть денег. Ошалевшему человеку угрожают милицией — и очень часто человек расстается со своими деньгами, лишь бы не связываться. Есть и вариант, когда намеченная жертва проходит мимо, и тогда сообщник выныривает, подбирает кошелек и громко говорит в ухо жертве: «Ух ты, какие деньжищи! Давай-ка дадим этому лоху отойти подальше и поделим деньги пополам!» Если жертва клюет, от жадности или от растерянности, то в момент дележа появляется владелец бумажника и поднимает дикий скандал. Подобравший кошелек от всего отнекивается и валит все на жертву, крича при этом, что половину денег этот человек уже забрал. И из жертвы, опять-таки, выкачивают деньги, угрожая милицией. Могут быть и другие вариации, но в любом случае суть сводится к одному: загнать человека в такое положение, когда ему будет казаться, что он практически не сможет доказать в милиции свою невиновность, и лучше расстаться с собственными деньгами, чем оказаться под долгим следствием по уголовному делу, а то и несколько суток в КПЗ провести.

В тот день, в среду, мошенникам не повезло вдвойне. Во-первых, человек, догнавший «растяпу», чтобы вернуть бумажник, оказался непокладистым. На него не подействовали угрозы вызвать милицию. Он поднял дикий шум, сам призывая милицию и заявляя, что разоблачит мошенников. Милицейский патруль оказался, на несчастье жуликов, тут как тут. А дальше мошенников подвел свежевыпавший снег. Дотошный командир патруля прошел по следам и без труда установил, что вплоть до появления намеченной жертвы «растяпа» и «свидетель» мирно стояли рядом и разошлись в разные стороны лишь тогда, когда жертва была совсем близко. Всех доставили в отделение милиции для выяснения обстоятельств. Дальше — больше. При личном досмотре и у «растяпы», и у «свидетеля» нашли «куклы» — пачки резаной бумаги, где только сверху и снизу для видимости положено по сто- или пятидесятидолларовой купюре. Поскольку в последнее время как раз в этом районе произошло несколько случаев надувательства при помощи таких «кукол» возле пунктов обмена валюты, милиция обрадовалась, решив, что нашла виноватых сразу в нескольких преступлениях. Банщикову и Молебоеву светило ответить за все — даже за то, чего они, может быть, и не совершали.

— Ребята! Это они! — шумно выдохнул Илюха. — Все точно, это наши угонщики! Попались, голубчики! Теперь осталось навести на них тех, кто этой бандой занимается — и пусть из этих бандитов вытрясут всю правду про их сообщников!

— Погоди, — тормознул его Жорик. — Рано радуешься. Видишь, их продержали трое суток и отпустили.

— Угу, — печально кивнул Лешка. — Пострадавшие от «кукольников» при обменных пунктах их не опознали — заявили, что их кинули совсем другие люди. Так что основное обвинение развалилось. А мошенничество, из-за которого они погорели, получалось достаточно мелким, даже несмотря на то, что у них были «куклы» в карманах. Вот их и отпустили под подписку о невыезде. Вплоть до суда, если суд состоится.

— Все равно странно! — сказал я. — Махинации с валютой и попытка вымогательства, да еще предварительный сговор. Отличный букет! Людей держат в тюрьме и за меньшее, не выпуская под подписку. Погляди, не хлопотал ли за них хороший дорогой адвокат. Если это так, значит, всполошились их сообщники по делам покруче всяких мелких вымогательств!

— Нет, — ответил Лешка. — Сам видишь, адвокатских запросов не поступало, и нигде в деле присутствие адвоката не отмечено. Их просто отпустили, продержав трое суток. Все что угодно могло быть. Могли «подмазать» кого-то. Могли договориться с человеком, которого они пытались кинуть, что они компенсируют ему моральный ущерб, если он заберет заявление. Да в конце концов могли пойти на сделку с милицией: будут закладывать всех валютных мошенников в округе, если их самих отпустят и делу ход не дадут! Таких мелких мошенников часто обрабатывают, чтобы превратить в стукачей. И этих можно было обработать.

— А я с Андрюхой согласен, — сказал Жорик. — Как-то странно, что их выпустили. И я тоже уверен, что это — наши клиенты! Они, говорю я вам!

— Это наше внутреннее убеждение, — сказал Лешка. — Нужны доказательства.

— Так за доказательствами недалеко ходить! — заявил Илюха. — Надо показать их фотографии ограбленным, и если их опознают — то дело сделано! Можно этому показать, Легавину, не похож ли один из них на «постового», который его тормознул, или «Адаму и Еве», или, Надежде Курагиной. Кто там еще есть?

— Вот! — показал Лешка на один из своих листов. — Список жертв и свидетелей. А выбрать надо тех, по чьим описаниям составляли словесные портреты и фотороботы Банщикова и Молебоева — тех, кто видел их лучше всего, вблизи.

— И кто видел эту парочку лучше всего? — поинтересовался я.

— Сейчас посмотрим. Ага, свидетель Вездеходов. Свидетельница Набойко. Потерпевший Утрусов. Потерпевший Егоров. Потерпевшие Маркин и Маркина, муж с женой. Потерпевшая Надежда Курагина и ее шофер и телохранитель Евгений Дроздянкин. Первым к их машине подошел

Молебоев, вроде бы с каким-то вопросом. Одет был прилично, да и лицо внушало доверие... Так, потерпевший Легавин. Вроде бы, согласился, что фоторобот Банщикова похож на мнимого постового, но уверен не был, все слишком быстро произошло. Дамоклов и Ватрушин. Нет, «чайник», который их подрезал, не был похож ни на Молебоева, ни на Банщикова. Впрочем, их не мешало бы опросить еще раз, имея фотографии на руках. Ведь, во-первых, этот «чайник» не вылезал из машины, поэтому музыканты не могли определить, какого он роста. Во-вторых, они были в ярости, и, естественно, его физиономия показалась им гаже некуда. Того «обаяния», о котором говорят свидетели, близко видевшие Молебоева, они могли и не воспринять. А вот то, что они запомнили у этого бандита зауженный подбородок, может быть интересным. Вдруг за рулем все-таки был Молебоев, отлично сыгравший роль хамоватого «чайника» по фотографии «Адам и Ева» его опознают?

— Итак, кто у нас наверняка есть? — подытожил я. — Вездеходов, Набойко, Утрусов, Егоров, Маркины, Курагина, Дроздянкин и еще несколько человек. Надо решить, к кому в первую очередь обратиться.

— Думайте, — ухмыльнулся Лешка. — А пока распечатаю фотографии. Он распечатал фотографии Банщикова и Молебоева в нескольких экземплярах. Мы тем временем снова и снова просматривали список.

— Да все ясно! — прогудел Илюха. — Начинать надо с этого шофера-телохранителя, с Евгения Дроздянкина!

— Угу, — согласился Жорик. — Если только не сделать ход конем и не начать с Легавина. Взять и спросить у него, опознал бы он свою машину, если б встретил — именно свою, а не точно такую же. И не намечалось ли у него по работе контактов с неким Нырковым. Если они должны были встретиться, а бандиты об этом узнали, то сразу и поспешили угнать машину Ныркова, чтобы Легавин ее не опознал!

— Тогда вопрос, откуда бандиты могли узнать, ну, скажем, что у Легавина и Ныркова назначены на понедельник деловые переговоры, — сказал я.

— Если такие переговоры действительно были назначены, то выяснить, кто всполошился, будет легче легкого, — подал голос Лешка. — Но все это можно сделать вторым этапом. А пока, я согласен, начинать надо с Дроздянкина.

— Я тоже, — кивнул я. — Во-первых, у него должна быть профессионально хорошая память на лица.

— Во-вторых, — подхватил Жорик, — с ним легче будет разговаривать. Если мы обратимся к другим свидетелям, или тем более к потерпевшим, то можем ненужного шороху наделать. Кто-нибудь из ограбленных еще возьмет и помчится в милицию: вот, мальчишки опознали грабителей по фотографиям, а вы-то сколько времени терехались! Ну, и такое начнется, что бандюги могут ускользнуть!

— В-третьих, — добавил Илюха, — Дроздянкин к нам отнесется серьезно и спокойно. Он, небось, сам переживает свой профессиональный прокол. Ведь так близко подпустил этих типов к машине и не успел даже оружие применить. Наверняка он хочет восстановить свою репутацию и свести счеты с бандитами, поэтому с ним мы вернее всего найдем общий язык.

— В-четвертых, — сказал Лешка, — он будет понимать, что пока стоит помалкивать. Если он расскажет своему боссу, Курагину, что напали на след угонщиков, тот может всю свою охрану натравить по следу Банщикова и Молебоева, а от этого пока будет только хуже.

— А с другой стороны, сказал я, Дроздянкин может подстраховать нас, если необходимо. Прикрыть и все такое. Он ведь профессионал, а еще неизвестно, с чем мы можем столкнуться, проводя свое расследование.

— В общем, — сказал Жорик, — мы сходимся на том, что начинать надо с Дроздянкина. Леха, в твоем досье есть его данные? Адрес, там, телефон?

— Уже ищу, — сказал Лешка, и его пальцы забегали по клавиатуре компьютера. — Найти эти данные — не проблема. Ага, вот! Домашний адрес, домашний телефон. И еще на его имя мобильный телефон зарегистрирован. Я думаю, надо вызванивать его по мобильному. Таких людей только по мобильнику и можно застать, они ведь вечно в разъездах.

— Отлично, звоним! — и я принес в нашу комнату трубку радиотелефона.

— Давай я поговорю! — Жорик сразу выхватил у меня трубку. — У меня язык самый подвешенный.

— Да уж, рассказывай... —- проворчал Илюха. Но спорить с Жориком не стал, как и все мы. В Жорике есть такая наглеца, которой нам не хватает, поэтому, и правда, со взрослым он мог поговорить лучше всех нас.

Жорик уже набирал номер мобильного телефона, написанный Лешкой на листочке бумаги.

— Здравствуйте, — сказал он в трубку. — Евгений Александрович?.. Евгений Александрович, не удивляйтесь, пожалуйста, с вами говорят кадеты училища ФСБ, — очень важным тоном уведомил собеседника Жорик. — Нам нужно с вами встретиться, чтобы показать несколько фотографий. ...А дело в том, что мы, в виде практики, так сказать, занимались угнанными автомобилями... Да, той бандой, которая и ваш автомобиль угнала... Дело очень важное. Возможно, мы нашли то, до чего милиция не докопалась, а возможно, мы в полном пролете. Поэтому, пожалуйста, не рассказывайте никому, что вы с нами встречаетесь, пока фотографии не посмотрите. А то, знаете, не хочется выглядеть дураками, если окажется, что мы попали пальцем в небо. Много времени мы у вас не займем. ...Да, мы можем прямо сейчас, — Жорик показал нам поднятый вверх большой палец. — Как до вас добраться? Да, я записываю...

Записав адрес и попрощавшись, Жорик подмигнул нам.

— Вот так! Вперед! У него сегодня свободный вечер, а ехать нам совсем недалеко!

— Это мы знаем, — Лешка указал на адрес, записанный на бумажке.

— Не нуди! — отмахнулся Жорик. — Ты знаешь голый адрес, а я точно записал, каким транспортом ехать и через какие дворы идти. Ну? Видели, как у меня солидно получилось? Спорить готов, если б говорил кто-нибудь другой, то Дроздянкин мог и послать куда подальше. Подумал бы, что это розыгрыш!

Тут, наверно, можно было бы поспорить, потому что правильно общаться с людьми нас всех учили. Да что там!.. У нас на вступительных экзаменах давали такие тесты, на которые трудно было ответить, если не знаешь, как правильно вести себя с теми или иными людьми. Результаты тестов от нас держали в секрете, но, я подозреваю, кое-кто отсеялся как раз потому, что не сумел правильно ответить именно на такие тесты по общению (по «психологии контактов и конфликтов», как Осетр это называет), а ведь нам больше всего с людьми предстоит работать. Я вот как раз удивляюсь, как Жорик прошел, ведь он заводной, как черт, с полуоборота может в драку полезть, и его вспыльчивость во вступительных тестах сразу должна была проявиться. Мне кажется, в Жорике разглядели, что называется, «здоровую основу».

Ладно, я мог бы долго еще распространяться на эту тему, но меня опять завернуло в сторону от нынешней истории. Мы быстро оделись и рванули из дому, и буквально через полчаса мы добрались до кирпичной девятиэтажки и позвонили в дверь квартиры. Нам открыл крепкий мужик с живым лицом.

— Кадеты? — прищурился он на нас. — Заходите, раздевайтесь.

Мы вошли, разделись и прошли в комнату.

— Садитесь, — сказал Дроздянкин, указывая на кресла и стулья вокруг журнального столика. — Только, ребята, мне хотелось бы убедиться, что вы действительно кадеты, а не дурака валяете. Есть у вас какие-нибудь удостоверения?

Мы немного смутились.

— Удостоверений у нас нет, — сказал я. — У нас есть проездные билеты. На них наши фотографии наклеены, и написано, что мы кадеты. Там печати стоят, и подписи. Эти проездные билеты мы можем вам показать... хотя, конечно, это не то же самое, что настоящие полновесные удостоверения.

Он поглядел на нас — и расхохотался.

— Так это ж отлично! Сейчас любое удостоверение можно подделать — но никакому самозванцу в голову не придет подделывать проездной билет! Теперь я верю, что вы настоящие кадеты. Но билеты ваши все-таки покажите. Просто любопытно взглянуть.

— Уже по одному тому, что мы имели доступ к протоколам опросов свидетелей и нашли ваш мобильный телефон, можно было бы понять, что мы настоящие кадеты, — не без обиды заметил Жорик, протягивая ему свой проездной билет.

— Ну, это... — Дроздянкин махнул рукой. — Нынешние школьники, по-моему, так освоились с компьютерами, что куда угодно залезут!.. Значит, ты — Георгий. Ты — Илья. Ты — Андрей, а ты — Алексей. Очень приятно. Меня, как вы знаете, зовут Евгением Александровичем. А теперь показывайте, из-за чего весь сыр-бор.

Мы поглядели на Лешку.

— Вот... — Лешка выложил на стол фотографии. Кроме фотографий Банщикова и Молебоева он распечатал фотографии еще нескольких преступников, никак не связанных с угонщиками автомобилей. Сделал он это для того, чтобы опознание проходило по всем правилам.

Дроздянкин глядел на фотографии ровно одну секунду.

— Так вот же! — он уверенно ткнул пальцем в Молебоева. — Вот тот тип, что подошел к машине. И, кстати... — он нахмурился. — Вот этого я тоже где-то видел... — он указал на Банщикова. — Где же я мог его увидеть?.. Ага, вспомнил! В казино. Он там однажды с хозяйкой о чем-то разговаривал. Да, точно. А остальные мне незнакомы.

— Этого вполне достаточно, — торжественно сказал Лешка. — Вы узнали как раз тех, кого надо! Вы — наш первый свидетель!

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

 

УСПЕТЬ!..

— Здорово, ребята! — Дроздянкин шумно вздохнул. — А почему же милиция их упустила? Тем более если эти преступники известны, даже фотографии их есть?

— Они совсем по другому делу проходили, — объяснил Лешка. — Это дело было настолько далеким от дела угонщиков автомобилей, что никому в голову не пришло сопоставить кое-какие факты. А мы сопоставили — и пришли к выводу, что эти двое и есть «затравщики» . Ну, те, кто умеет расположить к себе людей и развеять подозрения, чтобы их сообщникам легче было после этого нападать врасплох.

— Поймаю гада — убью! — Дроздянкин сжал кулак и чуть было не грохнул им по столику, но вовремя спохватился.

- А вот этого не надо! — быстро сказал Жорик. — С ними и без вас разберутся. Главное — что теперь мы убедились в своих догадках.

— Да, убедились... — Дроздянкин продолжал задумчиво рассматривать фотографии. Потом он посмотрел на часы. — Сейчас программа криминальных новостей начнется. Давайте посмотрим. Мне, с моей профессией, это всегда полезно — узнаю какие опасности могут быть и как оберегать от них своих подопечных. В общем, отвлечемся на пятнадцать минут, а потом спокойно поговорим.

Он взял дистанционное управление и включил телевизор.

Новости были самые разнообразные. Арестована банда рэкетиров. Накрыт очередной подпольный цех по производству самопальной водки. В суде продолжается слушание дела о громком заказном убийстве. Пьяный водитель на кольцевой дороге врезался в автобус. Словом, все то, о чем мы слышим изо дня в день...

— А теперь — горячие новости, — сказал ведущий. — Странное заказное убийство было совершено всего два часа назад на Флотской улице. Жертвой киллеров стал некий Александр Растопырин. Он был мелким торговцем подержанными машинами, никогда не имел ни больших денег, ни больших врагов. С рэкетирами у него тоже проблем никогда не возникало, и трудно понять, кому он стал настолько неудобен, что понадобилось его убирать. Скорей всего, это убийство отнесли бы к разряду случайных, если бы не несколько странных обстоятельств. Во-первых, убийцы довольно долго ждали Растопырина в подъезде. Их видели жильцы, но не обратили на них особого внимания, поскольку одеты убийцы были в рабочие спецовки и что-то делали возле одного из распределительных щитков. Во-вторых, Растопырин был расстрелян с профессиональной четкостью, с контрольным выстрелом в голову. Убийцы уехали на машине, которую немного позже нашли близ Головинского кладбища и которая, как выяснилось, была угнана сегодня утром. В какую машину убийцы пересели, установить не удалось. Обращает на себя внимание и еще одно странное обстоятельство. По рассказу жены убитого, где-то за час до того, как Растопырин должен был вернуться домой, ему звонил человек, представившийся следователем ФСБ. Этот следователь заявил, что ему Нужно как можно быстрее переговорить с Растопыриным и оставил свой служебный телефон. Милиция подтвердила этот факт, сообщив, что служебный телефон, оставленный жене Растопырина, — подлинный, и что сотрудник ФСБ действительно звонил и хотел увидеть Растопырина по срочному делу. Фамилия сотрудника, точно так же, как и то, из-за какого дела Растопырин мог оказаться интересен серьезнейшему ведомству, не разглашаются в интересах следствия. Кое-какие предположения можно сделать уже сейчас. Поскольку Растопырин лично перегонял подержанные машины из-за границы, он мог оказаться ценным свидетелем в одном из дел, связанных с контрабандой иномарок. И именно как ценного свидетеля его убрали. Иначе трудно объяснить, почему на устранение Растопырина были брошены киллеры высокого класса, которые стоят больших денег. Но это всего лишь предположение, которое может оказаться очень далеким от истины...

Вот это да! Мы, онемев, смотрели на экран, где показывали кадры с места преступления.

Первым голос обрел Илюха.

— Ребята, да ведь это... Да ведь это наш Растопырин!

— Уг... ммм... — только и смогли выдавить мы.

— Что это за «ваш» Растопырин? — вскинулся Дроздянкин. — Сказали, он к иномаркам имел отношение? Так он тоже — из угонщиков? Выкладывайте, что происходит, и без всяких! Сами видите, какое дело — с убийством не шутят!

— Ну... — я попытался объяснить, — тут такое дело... Он продавал угнанные машины, подменяя ту рухлядь, которую из-за границы перегонял... А может, он и не сознательно это делал... И как раз сегодня в ночь у нынешнего владельца угнали ту машину, которую сперва украли у одного человека, а потом продали через этого Растопырина... То есть, и там следы подчищали, на случай, если милиция вздумает эту машину на экспертизу забрать... И получается, что Растопырин мог и не знать ничего, его тоже как-то обманули, но он мог указать на тех, кто ему машину-«двойника» продать поручил, вот он и...

— Ребята! — подскочил Илюха. — Да вы послушайте! Если Растопырина прибрали, то могут и Молебоева с Банщиковым прибрать! Может, их для этого из кутузки и вытащили!..

«Конечно! — подумал я, ужаснувшись. Это вполне может быть! И что же делать?..» А Дроздянкин вообще стал мрачнее тучи.

— Молебоев с Банщиковым — это вот эти два голубчика? — он ткнул в фотографии. — Из кутузки их кто-то вытащил, говорите?

— Ага! — подтвердил Лешка. — Их замели по другому делу... По такому, по которому обычно до суда в тюрьме сидят! А тут взяли и выпустили! Когда мы сегодня выяснили, что преступники — это они, оказалось, что оба со вчерашнего дня на свободе гуляют, под подпиской о невыезде!

У обычно спокойного и логичного Лешки объяснение получилось несколько путаным, но главное Дроздянкин все-таки ухватил:

— Значит, вытащили их из КПЗ, чтобы они на глазах у ментов не маячили — вдруг какого-то дотошного осенит, что они больно на словесные портреты двух угонщиков похожи, так? Да, интересно получается, очень интересно. Но вы ведь уже их вычислили, так? И, значит, теперь их возьмут под особую охрану, особенно после смерти Растопырина...

— Да в том-то и дело, что никто их под охрану не возьмет! — с отчаянием сказал Жорик. — Мы ведь этих двоих вычислили буквально два часа назад, и сразу к вам помчались, чтобы проверить свои догадки, и никто, кроме нас, о них не знает! У убийц жуткая фора во времени, чтобы до них добраться! А может, они уже добрались!

— Полковнику надо звонить! — заявил Илюха. — Где у вас телефон, Евгений Александрович? Нам нужно нашему директору позвонить.

— Вон там, — кивнул Дроздянкин. — Да, дела! Пожалуй, я тоже звякну.

— А может, не надо? — сказал Лешка. — Если вы...

— Ничего я лишнего не натворю! — сказал Дроздянкин. — Что я, не понимаю? А двойная страховка не помешает.

Я набрал номер Осетра, а Дроздянкин в это время вытащил мобильный телефон.

— Алло?.. — сказал Осетр.

— Товарищ полковник, мы нашли двух членов банды угонщиков и боимся, их могут убрать, как только что убрали Растопырина! Надо бы к ним направить...

— Понял! — перебил меня полковник. — Давай имена и адреса.

— Первый — Банщиков, это который «круглолицый». Адрес... Леха, адрес подскажи!

— Профсоюзная улица, дом... — стал диктовать Лешка.

Я все повторял в трубку. А Дроздянкин говорил в это время по мобильному телефону, одним ухом слушая адреса, которые диктовал мне Лешка:

— Владик, ты? Записывай. Надо срочно прикрыть такого Банщикова, к нему могут нагрянуть, чтоб замочить его, так что двойная бдительность. Записывай адрес: Профсоюзная улица, дом... Да, прямо в квартиру вламывайся, черт тебя дери, чтобы и его не накрыли, и он не мог ускользнуть! Подъедут фээсбешники — сдашь им, но трижды документы проверь, и в квартиру никого не впускай, пока не удостоверишься! Понял? Давай, дуй!

Насчет Молебоева он позвонил какому-то Борису, отдав точно такие же распоряжения. По тому, как уверенно он давал указания своим собеседникам, можно было понять, что они находятся в его подчинении. Наверно, тоже состоят в службе охраны Курагина.

А тем временем я закончил разговор с полковником. Осетр велел перезвонить минут через пятнадцать, когда он свяжется со всеми нужными людьми, и подробнее рассказать ему, что произошло и как мы вышли на Банщикова и Молебоева.

Дроздянкин, отключившись от связи, потребовал того же:

— Выкладывайте, по каким делам загремела эта парочка и как вы ее разыскали. Тут полная картина нужна.

Мы переглянулись. Стоит ли доверять этому человеку служебные сведения? Но мы и так зашли слишком далеко, и потом, было очевидно, что Дроздянкин — наш союзник.

— Хорошо, — сказал Леха. — Вкратце, так...

Он рассказал про автомобили-«двойники», про историю с машиной Ныркова, она же машина Легавина, и про то, как мы, решив проверить одну из версий, просеяли все сводки за неделю и наткнулись на Круглолицего и Высокого и узнали их фамилии и адреса.

А тут пришло время перезванивать Осетру, и я пересказал ему последние новости, которых он еще не знал.

— Теперь понял, почему вы так запаниковали, — сказал он. — Правильно сделали. Так, говорите, вы сейчас у Дроздянкина, Евгения Александровича?..

— Да. Он направил своих людей на квартиры Банщикова и Молебоева, охранять их до приезда оперативных групп.

— Разумно. Думаю, больше двадцати минут его парням сторожить там не придется, но все равно передай ему спасибо. И спроси у него, — усмехнулся он, — не тот ли он Дроздянкин, которому я по шее двинул?

Я аж поперхнулся.

— Прямо сейчас и спросить? — осторожно уточнил я.

— Прямо сейчас и спроси.

Я повернулся к Дроздянкину.

— Евгений Александрович, полковник спрашивает, не тот ли вы человек, которому он по шее двинул?

Дроздянкин резко выпрямился.

— Эгей! А как вашего полковника зовут?

— Осетров Валентин Макарович, — чуть не в один голос сообщили мы.

— Макарыч?! — Он, кажется, совсем ошалел. — Дай-ка мне трубку! — И, выхватив у меня трубку, заорал в нее: — Товарищ полковник, я это, я! А вы директор училища теперь? Я ж и не знал, что вы на службу вернулись! Много слухов доходит, а тут не дошло! Да, вот так вот! В частной охране, да. Уже лет пять, считай. Конечно, увидимся. Я сам подъеду. Если надо, и ребят подвезу! Да, за них не волнуйтесь, они у меня будут как у Христа за пазухой! Да, конечно, — он посерьезнел. — Конечно, конечно. Да, я позабочусь, пригляжу. Не волнуйтесь. И с этим разберемся, и с другим, и со всем, чем надо. Рад был услышать вас. До скорого, не будем телефоны занимать!

Положив трубку, он повернулся к нам.

— Вот дела! Старый Осетр взял и выплыл!.. — он запнулся. — Наверно, неприлично директора называть Осетром при учениках...

— Мы его тоже так называем, — успокоил Жорик. — Так как же он вам по шее двинул? — поинтересовался он.

— А вот так! — Дроздянкин усмехнулся. — Я тогда совсем зеленым был, молоденький такой дурачок, еще, как мы это между собой называли, пиво на усах не обсохло. Ну, и попал я в группу к полковнику... подождите, он тогда был уже полковником или еще нет? Кажется, был уже. И год это был... Да, восемьдесят седьмой год на дворе стоял, точно. У меня чуть ли не первый выезд был, а брали тогда банду торговцев оружием, отчаянных деятелей. Обложили мы их в дальнем Подмосковье в доме на отшибе. Закрылись они там и решили отстреливаться до последнего, из всех окон палят, а мы сидим за прикрытиями вокруг дома и ни тпру, ни ну. Вот я и высунулся. Давайте, говорю, я вон к той стороне, по дуге вокруг дома двинусь маленькими перебежками, а когда я на себя их внимание отвлеку, то вы их без особых хлопот возьмете. И приподнялся уже, чтобы бежать. Только далеко не убежал. Макарыч изловчился и врезал мне по шее, я на землю и кувыркнулся. Шея от боли аж онемела, голову повернуть не могу. А он меня последними словами прочехвостил, уж не буду повторять, какими. Лежи, говорит, видали мы таких героев. Приблизительно к этому смысл его высказываний сводился. Вот так. А ведь обученный я, вроде, был, вышколенный. Трезвость рассудка, она все равно, получается, с годами приходит. Полковник потом на меня просто не смотрел. А ведь мог, кстати, вообще из органов меня отчислить, за такую самодеятельность. Но я и сам этот урок на ус намотал. А банду мы в итоге без единого выстрела взяли. С нашей стороны, то есть. Макарыч велел паузу держать, и час, и два, и три, чтобы у них нервы дрогнули. Они уж и из дома стали высовываться, а мы не шевелимся. Кто-нибудь выглянет, спрячется, а движение заметно: похоже, они надеялись с темнотой как-то прорваться, проскользнуть там, где у нас послабее оцепление будет. Ну, а как темнота наступила — тут же по распоряжению Макарыча врубили со всех сторон прожекторы, которые на машинах подвезли. Кольцом врубили. И для нас дом — как на ладони, а засевшие в доме все напрочь ослеплены. Макарыч и выбрал этот момент, чтобы сказать в громкоговоритель: «Конец вам, сами видите, что сопротивление бесполезно, выходите с поднятыми руками, если хотите сохранить шанс на жизнь». Они и вышли, как миленькие. Потом уже, когда был разбор полетов, полковник нам объяснил: «Я ж все их досье внимательно прочитал, и понял, что большинство из них по характеру склонны к истерике. Что они, на первом надрыве, невесть что могут выкинуть, но быстро паниковать начнут, и вся решимость их начнет гаснуть. Поэтому, понял я, надо промариновать их несколько часов, а потом ошеломить чем-нибудь таким, вроде прожекторов. И, как видите, сработало. Значит, я правильно их характеры оценил. С бандюгами другого склада я бы на такую штуку не пошел, придумал бы что-нибудь другое. Одних надо было бы сразу штурмовать, других — не молчанием брать, а непрестанными уговорами сдаться... Я это к тому, что при любой операции предварительный анализ — важнее всего. И вы это запомните».

Дроздянкин вздохнул.

— Вот так. И до чего нам жалко было, когда Макарыч ушел. Он ведь против начальства уперся, свои принципы отстаивать вздумал, и бах на стол заявление об уходе! Всегда он был мужиком крутым, порядочным и справедливым. Если что ему правильным казалось, то перед кем угодно мог рогом Упереться. Ну, дело прошлое... Хорошо, что опять призвали его, потому что вас, пацанов, воспитывать — это как раз по нему.

Мы слушали, притихнув и жадно ловя каждое слово. Сколько ни доводилось нам узнавать о прошлом Осетра, мы не переставали удивляться. Каждый из нас, наверное, завалили бы Дроздянкина бесчисленными вопросами, но тут зазвонил телефон.

— Да?.. — сказал Дроздянкин в трубку. — Ты, Борис? Угу-мм... Ладно, жди там, встречай фээсбешников. Никуда не отлучайся — вдруг появится? Осторожен будь! Лады.

Он, помрачнев, положил трубку.

— Что? — тут же спросил Жорик. — Молебоева нет?

— Нет, — подтвердил Дроздянкин. — И, похоже, он в квартире вообще не появлялся после того, как его выпустили из КПЗ. Борис все проверил, с соседями аккуратно поболтал и в квартиру проникнуть умудрился. А там — пыль, пустота... Если бы человек заехал просто забрать необходимое для жизни на несколько дней, а затем смылся, в любом случае следы бы остались. А тут — и пыль, нигде не тронутая, и никаких отпечатков того, что хозяин квартиры хоть на секунду в нее заходил.

— Дела... — озабоченно сказал Илюха.

И тут телефон опять зазвонил. Это был тот человек, которого Дроздянкин называл Владиком и который отправился к Банщикову. Квартира Банщикова тоже была пуста. И, судя по всему, с момента освобождения Банщиков в ней не появлялся.

Этому Владику Дроздянкин тоже велел не отлучаться до прибытия фээсбешников.

— Больше я ничего сделать не могу, — вздохнув, сказал он, когда положил трубку.

— Послушайте! — сказал я. — Но ведь их не могли... Я хочу сказать, что в милиции только по чистой случайности не раскусили, что эти двое — из банды угонщиков. Ведь если бы в них разоблачили Высокого и Круглолицего и как следует тряханули — они много чего могли бы порассказать! И, конечно, подельники позаботились о том, чтобы больше их не нашли! И хорошо, если просто спрятали, а то ведь могли...

— Да! — прогудел Илюха. — Я об этом тоже подумал. Получается, они теперь стали ненужными и опасными, и их вполне могли как и Растопырина... Повезли куда-то, сказав, что спрячут в хорошем месте, на даче, пока шум не уляжется, и где-нибудь в глухом лесу...

— Вот этого я и боюсь, — сказал Дроздянкин.

— Но мне кажется, — заметил Лешка, — что их не станут устранять немедленно. Все-таки они слишком важные члены банды и могут еще пригодиться. Скорей, их сутки-другие подержат в укромном месте, поразнюхают, идет суматоха вокруг их исчезновения или нет, а уж потом будут принимать решение. Если бы за эти сутки определить, где их могут прятать...

— Все верно, — кивнул Дроздянкин. — Только как это определить? Если бы вы, кроме общей догадки, практические идеи предложили — цены бы вам не было!

— Так одну идею сразу можно предложить! — сказал Илюха. — У этой банды угонщиков очень многое было завязано на казино. Значит, и прощупать надо через то казино, в котором они себе намечали жертв! Если они по сговору с кем-то из работников казино действовали — то этот работник может знать как связаться с ними в случае чего!

— Гм... — Дроздянкин задумался. — Конечно, маловероятно, чтобы среди работников казино у бандитов были сообщники. Зачем им? Ведь они посещали казино как обычные игроки, завязывали разговоры с посетителями и узнавали про их привычки и распорядок дня. Тут им не надо было никаких прикрытий от владельцев казино и никакого официального покровительства. Но если они маячили в казино достаточно часто, то про них кто-то что-то должен знать. Беда в том, что они могли посещать не одно определенное казино, а самые разные...

— А в каком казино вы сами бывали? — спросил Жорик.

— Я-то всегда сопровождал хозяев в казино «Беверли». Это одно из самых лучших и престижных заведений в Москве. Там-то, значит, преступники и положили глаз на нашу машину...

— ...Значит, надо выяснить, — перебил Жорик, — бывали ли в этом казино и другие жертвы. И Легавин, и «Адам и Ева», и Нырков, и кто там еще...

— Ныркова можешь исключить, — сразу сказал Лешка. — Они без всяких казино знали, кто он такой и где его искать, раз сами ему машину продали. А вот насчет остальных...

— Я могу точно сказать насчет «Адама и Евы», — сказал Дроздянкин. — Их несколько раз приглашали с концертами в казино «Беверли». Я их концерты отлично помню. И, кроме гонорара, они получали кучу бесплатных жетонов на игру — нечто вроде рекламной акции. Я как-то стоял рядом, когда они играли — и Дамоклов, и Ева, и другие музыканты.

— Есть! — Жорик восторженно взмахнул сжатым кулаком. — Теперь бы еще кого-нибудь проверить...

— Я думаю, про это и без нас догадаются, — сказал я. — Мне, вот, другая мысль в голову пришла. В любом крупном казино сейчас устанавливают скрытые видеокамеры — чтобы мошенников отслеживать и вовремя предотвращать всякие другие неприятности. Сколько обычно хранятся эти записи? Если не меньше месяца — то на них вполне могут где-то промелькнуть наши «клиенты». И Банщиков, и Молебоев, и, возможно, какие-то их сообщники, с которыми они информацией обмениваются...

— Даже если такие записи и хранятся определенное время, ты представляешь, сколько мы их будем просматривать? — сказал Жорик. — Мы в них потонем дней на десять, не меньше!

— Самое главное, мне кажется, не в этом, начал Илюха. — Про связь с казино теперь всем известно. Ловить тут нам нечего. Я думаю, пленки милиция забрала, и уже целый отдел над ними работает. Нет, надо придумать что-то другое, такое, чтобы никому, кроме нас, в голову не пришло. Тогда мы смогли бы спокойно эту версию проверять, не путаясь ни у кого под ногами. А если идея окажется неправильной, то и вреда не будет.

— Да это и так понятно! — раскипятился Жорик. — Опять у тебя общие слова получаются! А нам что надо? Во-первых, чтобы Молебоев с Банщиковым в живых остались, это раз! Остальных преступников определить и выловить, это два! Вот тут у тебя есть какие-нибудь мысли, конкретно?

— Конкретно — это, значит, вокруг казино искать, — сказал Илюха. — Конкретное место, мало, что ли?

— Ребята! — вдруг сказал я. Меня самого поразила мысль, стукнувшая мне в голову. — А не может быть так, что их освобождение и угон машины Ныркова как-то связаны? Машину умыкнули прямо перед тем, как их отпустили под подписку! Вдруг такое совпадение совсем не случайно, а? И именно на машине Ныркова — бывшей машине Легавина — их повезли куда-то? Но тогда вопрос, зачем это понадобилось!

— Голова! — Дроздянкин поглядел на меня с уважением. — Но если ты прав, то объяснить, зачем это понадобилось, совсем просто! Чтобы всех зайцев убить одним выстрелом!

— Как это? — не поняли мы.

— А вот так, — Дроздянкин от возбуждения стал вышагивать по комнате. — Автокатастрофу инсценировать. Причем у Банщикова и Молебоева найдут запасной комплект ключей от машины, это раз. Оставят какое-нибудь свидетельство того, что эта машина принадлежала Легавину, прежде чем ее угнали и толкнули Ныркову, это два. Заодно в машине будет один из пистолетов, из которых расстреляли Растопырина, это три. И что получится? Получится, что Банщиков и Молебоев, выйдя на свободу, испугались, что их могут разоблачить, особенно если на Растопырина выйдут. И вот они решили избавиться и от вещдока, от «Шевроле», и от ненужного свидетеля. Тем более, что от этого вещдока у них сохранился комплект ключей. Убили Растопырина, отсиделись где-то первые часы — а потом рванули прочь из города, но на зимней дороге не справились с управлением и разбились. Все, разом несколько дел закрывается! И убийцы найдены, и главные угонщики машин, и все друг с другом идеально увязано! А остальным членам банды надо лишь притихнуть на некоторое время, а потом можно опять угонять машины, немного сменив почерк! Ну? Ясно?

— Все ясно! — подхватил Лешка. — И, мне кажется, им даже не нужно будет оставлять специальных свидетельств того, что машина принадлежала Легавину! Смотрит пистолет, из которого убит Растопырин» найдут в машине, проданной через Растопырина! Естественно, такое покажется не случайным! «Шевроле» осмотрят повнимательней — и обнаружат, что номера на моторе перебиты. Под фальшивыми номерами прочтут подлинные, и выяснят, что это — машина, угнанная у Легавина! Какой вывод? А вывод такой, что Растопырин либо был сообщником бандитов, либо не знал, что машина угнанная, но согласился ее продать, польстившись на крупные комиссионные. И, конечно, он мог указать на тех, кто попросил его совершить эту махинацию. Вот бандиты и запаниковали, и хлопнули Растопырина!.. Действительно, все шито-крыто получится!

— Верно, — кивнул Дроздянкин. — Главное сейчас — понять, где и когда может быть устроена «автокатастрофа». Явно не в городе. Но и не слишком далеко от города. Возможно, на одном из крупных пригородных шоссе, где машину быстро обнаружат. Сейчас необходимо, чтобы по всем таким Шоссе посты высматривали наш «Шевроле»! Главное — успеть перехватить машину! И времени терять нельзя!

— Звоним Осетру? — деловито спросил Жорик.

— Гм... — Дроздянкин на секунду задумался. — Я бы мог, конечно, позвонить и другим старым знакомым, работающим в органах... Но, пожалуй, Макарычу позвонить — лучше всего. Через него идут все наши контакты с группой, занимающейся этим делом. Какой там телефон у Макарыча?

Мы напомнили ему номер полковника, и Дроздянкин взялся за трубку телефона.

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

 

ЕЩЕ ОДНА ЗАГВОЗДКА

— ...Да, товарищ полковник, — говорил Дроздянкин в трубку. — Ребята ваши — просто блеск! В общем, вы все меры примите, чтобы промашка там не вышла, не дали уйти бандитам... Да, понял... Всего доброго. До связи.

Он положил трубку и подмигнул нам:

— Порядок! Вот и еще раз мы на что-то сгодились!

И тут заговорил Илюха:

— Я вот чего не понимаю, — сказал он. — Если идея правильная, то... то несостыковка тут получается...

— Какая несостыковка? — мы все разом повернулись к нему.

— Да вот такая... — Илюха почесал в затылке. — Машину-то у Ныркова угнали до того, как Молебоев с Банщиковым вышли на свободу. В ночь угнали, а их освободили утром, и не в самую рань, а ближе к полудню. Как же получится списать на них угон машины? Никак не получится!

Мы переглянулись, тоже призадумавшись.

— Элементарно! — сказал Жорик. — Значит, «жертв автокатастрофы» будет не две, а три. И третий — человек, на которого и повесят сам угон машины!

— Совершенно верно, — согласился Дроздянкин. — Хотя... Получится, что часть бандитов, чтобы остаться на свободе, чуть ли не другую половину банды перебьет. Тут всякое произойти может...

— А по-моему... — сказал Лешка, мотнув головой. — По-моему, дело в другом. Приключилась какая-то неожиданность, которая сбила их планы. Понимаете, в субботу люди встают позже обычного, отсыпаются за рабочую неделю. И бандиты рассчитывали на то, что если Нырков и соберется куда-то ехать — то уже тогда, когда Банщиков и Молебоев выйдут на свободу и угон можно будет списать на них. Но у Ныркова резко поменялся распорядок дня — он почему-то вскочил ни свет ни заря, чтобы мчаться куда-то...

— А почему не предположить попросту, что Нырков выглянул из окна и увидел, что его машины нет на месте? — резонно спросил Илюха.

Лешка опять покачал головой.

— Такое преступники не могли не учесть. Я думаю, они почему-то были уверены, что Нырков будет спать до полудня, и вся паника из-за угона машины начнется никак не раньше. И если даже Нырков первым делом выглянет в окно, встав с кровати, — все равно это произойдет лишь тогда, когда Банщиков и Молебоев уже будут на свободе. Но это значит, что они следили за Нырковым, были отлично осведомлены о его образе жизни! Поэтому, мне кажется, надо напрямую спросить у Ныркова, не было ли у него в последние дни странных событий, не приставали ли к нему незнакомые люди, и какие у него были планы на субботнее утро. А главное — действительно ли он эти планы взял и поменял? И, если мы все это выясним, то, может, поймем и то, откуда у меня взялось предчувствие, будто с машиной Ныркова может что-то произойти!

Что ж, Лешка изложил все логично и убедительно. Мы сразу же согласились с его доводами — тем более что благодаря им у нас появлялась возможность что-то делать, а не сидеть сложа руки, пока действуют другие.

— Ох!.. — вздохнул Дроздянкин. — Я так понимаю, Ныркову вы в любом случае позвоните, вас не удержишь. Так давайте уж лучше я позвоню, взрослым голосом оно солидней получится. Да и прислушается он ко мне внимательней, чем к вам... Хотя вы хоть кого убедите вас выслушать, — добавил он с усмешкой. — Давайте его телефон.

Лешка перелистал свою папку с основными материалами и сказал Дроздянкину номер телефона.

Дроздянкин набрал номер.

— Здравствуйте, будьте добры Никиту Михайловича... Никита Михайлович? Не удивляйтесь, пожалуйста, с вами говорит Дроздянкин Евгений Александрович, из службы безопасности банкира Курагина... А, слышали о таком?.. Видите ли, я занимаюсь розыском угонщиков нашей машины, параллельно с милицией, и, по некоторым признакам, вашу машину угнала та же банда, что и нашу. .. Да, мне уже известно про угон. Я ж говорю, я в контакте с милицией работаю. И я хотел узнать, не было ли у вас в последние дни... ну, каких-нибудь странностей, что ли? Может, вы наблюдение за вами замечали или какие-то странные люди пытались с вами беседу завязать, или еще что-нибудь подобное... Меня, в общем, может интересовать любая мелочь, которая выпадала из вашего обычного распорядка жизни. Важным может оказаться что угодно — и не только для нас, но и для вас. Если мы найдем зацепки покрепче, то и вашу машину вернем, вместе с нашей. Да, конечно, подумайте минутку. Не спешите.

И Дроздянкин подмигнул нам, пока его собеседник держал паузу — видно припоминал.

— Так... — через некоторое время сказал Дроздянкин. — Так... Да, понимаю, — он опять подмигнул нам и показал поднятый кверху большой палец. — Простите, Никита Михайлович, а кем вы работаете? Да, понял. П-понял... — Дроздянкин слегка заикнулся, и мы насторожились: похоже, он услышал что-то очень интересное! Дроздянкин быстро взял себя в руки и продолжил спокойным голосом: — Да, это очень интересно. Скажите, кстати, а вам фамилия Легавин, ничего не напоминает? Нет? Нет, ничего. Легавин — одна из жертв той же банды угонщиков. Да, есть такое подозрение... И еще один вопрос. Насколько я могу догадываться, сегодня вы собирались отсыпаться. Почему же вы утром встали и собрались куда-то ехать? Или вы не собирались ехать — просто в окно выглянули?.. Ага... Ага... Понимаю... Да, это тоже интересно. Вот что, — решительным голосом подытожил он, — мне кажется, надо бы мне подъехать и поговорить с вами поподробней. Вы сейчас свободны? Приблизительно через час, — Дроздянкин усмехнулся. — Ну, раз я знаю ваш телефон, то, значит, и ваш адрес мне известен. Хорошо, до скорого.

Положив трубку, Дроздянкин повернулся к нам.

— В общем, так. Нырков — режиссер-постановщик музыкальных клипов...

Лешка подскочил, как пружиной подброшенный, и хлопнул себя по лбу.

— Точно! Вот почему меня заинтересовал Нырков! В одной из заметок про «Адама и Еву» упоминалось, что некоторые их клипы делал Нырков! Только я эту заметку не распечатал, ведь к делу она не относилась, вот и забыл! Давно должен был вспомнить! Подождите, он ведь еще делал клип как раз по этой известной их песне — «Казино»...

— Ну да! — сказал я. — И я вспомнил! Мой братец иногда ее крутит! Кстати, сразу надо выяснить, где они снимали этот клип. Если в «Беверли», тогда вообще все сходится!

— Это я обязательно спрошу, — сказал Дроздянкин, уже начавший собираться. —' Не стал спрашивать по телефону, чтобы лишнего шороху не наводить. А то вдруг этот Нырков позвонит руководству казино и закатит им скандал: мол, у вас там банда гнездышко свила, а вы и не чешетесь! Ну, и начнутся всякие разборки, в результате которых бандиты ускользнут... А сегодня Нырков собирался отсыпаться, потому что всю неделю задерживался на работе до двух. Но ему позвонили, якобы с работы, и сообщили, что возникли какие-то там технические неполадки. Нырков, заглотнув кофе, выскочил, чтобы ехать на студию... Было это около девяти утра, и только-только рассветало. Он выглядывал в окно, когда пил кофе, но в сумерках не заметил, что машину угнали. Только когда из подъезда выскочил да пробежал двадцать метров к тому месту, где всегда стоял его «Шевроле» — тут-то у него челюсть и отвисла!

— Он вызвал милицию, — продолжал Дроздянкин, — И вот что еще интересно. Дня за два до угона Ныркову показалось, что за ним следят. Он ехал со съемок в четвертом часу утра и на пустой улице обратил внимание, что за ним следует темно-вишневый «Дэу эсперо». Нырков вспомнил, что точно такую же машину он вроде видел по Пути на съемки и эта машина старалась держаться поближе к нему. Это его несколько обеспокоило. Нырков резко повернул на ближайшем перекрестке, решив проверить, последует за ним «Дэу» или нет. Но «Дэу» спокойно покатил дальше прямо. Нырков успокоился и забыл об этом инциденте. А когда я его спросил, все-таки решил мне рассказать, хотя сам считает, что этому не стоит придавать значения.

— Пожалуй, все-таки стоит, — сказал я. — Они лишний раз проверяли, в каком режиме живет Нырков. Поняв, по его резкому повороту, что он их засек, решили, что лучше будет отстать. В конце концов, все, что им нужно было, они знали. И уже потом могли подъехать к его дому, убедиться, что «Шевроле» стоит во дворе, и подождать, когда Нырков выйдет. И лишний раз удостоверились, что после ночной работы он раньше полудня не появляется.

— Да, — сказал Илья. — Они к субботе готовились, когда Банщиков и Молебоев должны были выйти на свободу.

— «Должны были»? — резко повернулся к нему Жорик. — Слушайте, но ведь получается, что бандюги были уверены, что их сообщники выйдут на свободу! А откуда взялась у них такая уверенность, хотелось бы знать?

— Первое объяснение, — начал Алешка, — что бандиты договорились с тем человеком, которого Банщиков и Молебоев хотели подловить на оброненном бумажнике. Ведь основное-то обвинение на нем держалось. А если он заявил, что больше претензий не имеет? То есть, или заплатили ему, или запугали. Я бы предположил, что заплатили. Хочется побеседовать с этим человеком, неофициально. Если он подтвердит, что с ним, что называется, со всем уважением обошлись, то вот вам и все дела!

— Все равно, — покачал головой Дроздянкин. — При них «куклы» нашли, факты мошенничества были очевидны. В этих условиях их могли не выпустить, даже откажись главный свидетель от своих показаний. Какая-то там еще работа велась, чтобы их отмазать. Хотя с мужиком, из-за которого они загремели, потолковать стоило бы. Но если б только его обхаживали, то вряд ли Молебоев и Банщиков сегодня оказались бы на свободе... Ладно, это все — вопросы второй очереди, а сейчас надо к Ныркову спешить! Можно мне взять фотографии этих двух типов, чтобы показать ему?

— Разумеется! — ответили мы. — Надо будет, мы еще распечатаем.

— И часть пути я могу вас подвезти, — сказал он. — Вам куда?

— Совсем недалеко, — сказал я. — Но прокатимся мы с удовольствием. А вы нам расскажете, если узнаете от Ныркова что-нибудь интересное?

— Расскажу, куда ж от вас деваться, если вы все дело в одиночку, можно сказать, раскрутили! — рассмеялся он. — Позвоню и расскажу.

— Прямо сегодня? — спросил Жорик. Вернее сказать, потребовал: его вопрос больше похожим на требование прозвучал.

— Постараюсь, — ответил Дроздянкин. — Но если провожусь с Нырковым допоздна, то, не обессудьте, завтра с утра позвоню. Черкните-ка мне, кстати, ваш телефон.

Я записал ему телефон, потом все мы оделись и вышли из квартиры. Дроздянкин довез нас до нашей улицы, и мы как раз поспели к ужину.

После ужина мы обсуждали события дня, прикидывали, что нас может ожидать дальше. Надеялись, что вот-вот позвонит Дроздянкин, а он все не звонил и не звонил. В конце концов все легли спать.

Мы уже погасили свет и лежали, стараясь уснуть, но сон упорно не шел, слишком взбудоражены мы были после всех приключений прошедшего дня.

— Интересно, почему Дроздянкин не позвонил? — подал я голос. — Может, узнал от

Ныркова еще что-нибудь такое, из-за чего сразу кинулся дальше действовать? Или, может, Нырков впал в истерику, когда узнал, что машину, если найдут, вернут не ему, а Легавину. И теперь Дроздянкин его откачивает...

— Ладно, — отозвался Жорик. — утро вечера мудренее, давайте спать. И мы, наконец, уснули.

 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

 

Я ДЕЛАЮ ХОД КОНЕМ

Утром ни свет ни заря — совсем темно еще было — меня разбудил телефонный звонок. Я сразу выскочил в прихожую, к аппарату. Сомнений не было, это мог звонить только Дроздянкин!

Но это был не Дроздянкин.

— Здравствуйте, — услышал я глуховатый голос. — Квартира Карсавиных?

— Да, — ответил я.

— Андрей Карсавин?

— Да.

— А я — из милиции. Мне дали ваш телефон...

— А, так вы — Глебов Виталий Сергеевич? — догадался я.

Последовала легкая пауза.

— Точно! — рассмеялся он после паузы. — Надо же, предупредили, значит, что я могу звонить? Тогда все еще проще, раз знаешь, кто я такой и что мне нужно. Мы могли бы встретиться, и побыстрей?

— Да, конечно, — сказал я. — А что такое?

— Кое-какие сведения уточнить надо. Понимаю, воскресенье, отоспаться хочется, но дело есть дело. Так сможешь?

— Конечно! — ответил я. — Сейчас мы быстренько встанем, позавтракаем и подъедем, куда скажете.

— «Мы»? — недоуменно переспросил он.

— Ну... — я растерялся.

— А, понимаю! — опять рассмеялся он. — Конечно, ты же вместе с друзьями-однокашниками этим делом занимаешься? А мне просто передали телефон, сказали, вот, все нужные сведения у Андрея Карсавина, кадета училища.

— Странно, что полковник вам других не назвал, — сказал я. — Я-то меньше других сделал. Тот же Алексей сделал намного больше.

— А, тот самый Алексей? Конев, да?

— Да, — подтвердил я.

— Как же, слышал. В общем, когда ты сможешь подъехать?

— Смотря куда, — сказал я. — И лучше, если мы все вчетвером подъедем.

— Хорошо. Буду ждать вас на Петровке. Вот что, я где-то через часок машину за вами пришлю. И вы соберетесь спокойно, и я буду знать, что вас доставят прямо ко мне, с удобствами. Идет?

— Идет! — радостно согласился я.

— Хорошо, тогда скажи мне точный адрес и объясни, как лучше всего подъехать, чтобы я водителю дал указания. И ровно в девять ждите у подъезда.

— Есть! — сказал я. — Будет исполнено!

— Молодец, — сказал он. — Сразу видно, что не зря учишься.

И повесил трубку.

А я ворвался в комнату.

— Ребята, вставайте! Глебов позвонил!

Они и так уже проснулись.

— Тот самый Глебов? — спросил Жорик, — О котором Осетр предупреждал?

— Тот самый! И через час за нами придет машина, чтобы отвезти нас на Петровку! Он хочет поговорить с нами! И...

И тут я на секунду осекся. Одна мысль пришла мне в голову... Мысль, похожая на взрыв бомбы в башке — и меня самого поразило, что я сумел в мгновение ока взять себя в руки и сдержаться, чтобы мои друзья ничего не заметили.

А мысль была такая: Осетр вполне определенно сказал, что Виталий Сергеевич Глебов — человек из ФСБ. А позвонивший представился работником МУРа, и приглашает он нас не на Лубянку, а на Петровку...

С полковником разговаривал я. И друзьям не сказал, в каком конкретно ведомстве работает Глебов, просто передал, что такой человек может нам позвонить...

Но зачем работнику милиции врать? Сказал бы просто: «Я — не Глебов, я — другой следователь...»

И то, что он не очень ориентировался, сколько нас, как нас зовут...

Правда, про Лешку Конева он знал. Тоже интересно, да? И тоже укладывалось в схему, которая начинала выстраиваться в моем мозгу...

Я вспомнил фразу Дроздянкина, что сейчас любое удостоверение можно подделать. И когда придет машина, нам, небось, любые удостоверения покажут...

А вспомнив о Дроздянкине, я сразу припомнил и еще одну вещь: уходя, я записываю ему мой телефон — и вывожу под номером телефона крупными буквами: «Андрей Карсавин». И он эту бумажку убирает в кардан...

И ведь Дроздянкин так и не позвонил, с самого вечера...

— И?.. — переспросил Илюха. — Что ты еще хотел сказать?

— Я хотел сказать... — в голове у меня наконец выстраивалась цельная картина, и все те мелочи от которых я усердно отмахивался, теперь занимали свои законные места. — Я хотел сказать, мы так и не дождались звонка Дроздянкина. Может, позвонить ему перед выходом? Вдруг у него есть какие-нибудь интересные новости?

— Отчего не позвонить? — сказал Лешка. — Давай позвоним. Где там его телефон?

Пока он искал номер, я принес телефонную трубку в комнату.

— Что в такую рань поднялись? — это бабушка заглянула в комнату, пока я набирал номер.

— Хотим уехать пораньше, — ответил я. — Дела всякие, и времени у нас не так много.

Кто помнит, вечером нам предстояло возвращаться в училище. Или в пять на автобус успеть, который будет ждать нас у «Краснопресненской», или добираться своим ходом, на электричке.

— Ух, деловые! — улыбнулась бабушка. — Ладно, завтрак вам сейчас приготовлю.

— Да ты не хлопочи, мы сами справимся, — сказал я, слушая при этом длинные гудки в трубке. — Что мы, маленькие? Ложись и спи.

— Как же, уснешь с вами, — добродушно проворчала бабушка и пошла на кухню. Там сразу хлопнула дверца холодильника, зазвякала посуда.

Я выждал гудков двадцать и отключился.

— Дома его нет, — сказал я. — Попробую на мобильный ему звякнуть. Пусть скажет хотя бы, во сколько удобно будет ему перезвонить.

И я набрал номер мобильного телефона Дроздянкина.

Первый гудок... второй...

«Абонент находится вне зоны действия сети. Попробуйте перезвонить позднее», — уведомил меня женский голос.

— И мобильный не отвечает, — вздохнул я. — Ладно, пойдем завтракать.

Сказал я это беззаботно, но на сердце у меня кошки скребли. Человек, звонивший мне, врал, это раз. Наверняка он узнал мой телефон, увидев бумажку, которая была у Дроздянкина, это два. Дроздянкин, при характере его работы, вряд ли отключился бы от связи, это три.

Так что произошло с Дроздянкиным на пути к Ныркову... или у Ныркова?

И тут же возникла другая мысль: а не может ли сам Дроздянкин быть предателем? Чтобы человек с таким опытом, как он, растерялся и дал бандюгам выкинуть себя из машины... И в казино он часто бывал...

Но все равно эту мысль я отмел. Не похож Дроздянкин на предателя, никак не похож.

Выходит, он попал в беду?

И бандиты хотят теперь и нас захватить, потому что мы слишком много знаем?

Но поделиться своими догадками с друзьями я все еще не решался. Вдруг у меня всего лишь воображение разыгралось, ведь любым странностям пока что можно найти объяснение. Глебов вполне может работать сейчас в сотрудничестве с МУРом и временно сидеть на Петровке. Осетр вполне мог дать Глебову телефон, продиктовав лишь мое имя — ведь в конце-то концов он сообщал мой номер телефона! И фамилию Конев этот Глебов — или не Глебов — знал! Откуда мог он знать фамилию курсанта, если только не..

В том-то и дело, что я знал, откуда! Объяснение этому идеально укладывалось в мою схему!

Но, прежде чем убедиться в своей правоте, я должен был еще кое-что проверить! А уж потом можно будет поделиться с друзьями...

Позавтракали мы быстро, а я — быстрее всех. Мне надо было успеть кое-что сделать, и вот, пока они еще допивали какао, я вернулся в комнату и включил компьютер.

Обращаться к служебным базам данных мы все умели, не только Лешка. А мне позарез нужно было узнать побольше про Глебова Виталия Сергеевича.

Я назвал все нужные пароли, стал просматривать открывшиеся мне списки...

Вот он, Глебов!

Я чуть не упал.

Глебов Виталий Сергеевич был одним из руководителей особого отдела по борьбе с правонарушениями среди самих сотрудников правоохранительных органов!

Все точно. Вот еще одно подтверждение моим догадкам. И еще одно доказательство того, что слушать надо внутренний голос, а не заглушать его. Если бы я еще во вторник или в среду поделился с друзьями своими мыслями, многое могло бы быть иначе... Впрочем, что сейчас было об этом толковать!

Нужно было решить, что делать дальше. Делиться с друзьями тем, что я выяснил, или нет. И звонить ли Осетру...

Я выключил компьютер и попробовал еще раз набрать мобильный телефон Дроздянкина без особой надежды, что он ответит.

Но он ответил!

— Алло?.. — услышал я его голос. Теперь мне важно было понять, все ли с ним в порядке или он говорит, что называется, под дулом пистолета. Может, его захватили бандиты?

— Евгений Александрович? — сказал я. — Это я, Андрей Карсавин... — я на секунду задумался. — Узнали что-нибудь новенькое? Как ваша встреча с Нырковым прошла?

— Нормально прошла, — сказал он. — Потом расскажу. А сейчас, извини, мне некогда.

— Только один вопрос! — поспешно сказал я.

— Да?

— Он, вообще-то, к делу не относится, но вот то, что мы с вами про бесплатные проездные говорили... Вы не можете нам их привезти?

Он запнулся перед тем, как ответить.

— Я сам не смогу привезти, — сказал он. — Может быть их завезут вам другие люди. Пока!

И он отключился от связи. А я так и застыл, с трубкой в руке.

Все понятно? Дроздянкин отлично уловил, о чем я спрашиваю и почему. И его ответ, если его расшифровать, звучал так: «Берегитесь! Я попался, и вам самим грозит опасность от каких-то людей!»

Где он мог попасться? Может ли быть, что Нырков — сообщник бандитов, и что он срочно предупредил их: мол, ко мне едет человек, который знает слишком много? Нет, вряд ли. Но про участие Дроздянкина в деле бандиты не знали... Значит, его захватили . после того, как увидели, что он общается с Нырковым? Значит, за Нырковым продолжали следить? Но если продолжали — то чего боялись?..

Объяснения возникали самые разные. Но главное теперь было ясно: нам ни в коем случае нельзя садиться в ту машину, которую за нами пришлют!

Нельзя ли?.. — вдруг задумался я. Кто знает, вдруг они убьют Дроздянкина, если нас не привезут. И потом, вот он, шанс найти бандитское логово, в котором они прячут захваченных. Логово, в котором держат Дроздянкина. Там же, наверно, и Банщиков с Молебоевым отсиживаются... А может, там еще кто-то есть. Тот же Нырков. Вдруг его схватили вместе с Дроздянкиным?

— Эй, что с тобой? — встревоженно окликнул меня Жорик.

Мои друзья вошли в комнату, а я, погруженный в свои мысли, их и не заметил.

— Ребята, — сказал я. — Прикройте дверь и присядьте на секундочку.

Они поглядели на меня с легким недоумением, но выполнили то, о чем я просил.

— Что произошло? — сказал Лешка. — Выкладывай.

— Милиционер, которого мы ждем — не настоящий. То есть, скорее всего, он настоящий, но все равно не настоящий. Нас хотят захватить так же, как захватили Дроздянкина! Бандиты считают, что мы слишком много знаем, и что слишком много от нас неприятностей на них обрушилось.

У моих друзей отвисли челюсти.

— Эй, эй, полегче на поворотах! — сказал Жорик. — Хочешь, чтобы у нас мозги заплелись? Что там тебе в голову вдарило?

— А в голову мне вдарило вот что... — и я быстро рассказал друзьям о тех сомнениях, которые во мне посеял телефонный звонок, и о том, как моя проверка по компьютеру и короткий разговор с Дроздянкиным подтвердили правильность этих сомнений.

— Ничего себе новый поворотец! — присвистнул Жорик.

— Круче некуда, — согласился Лешка.

— Да уж... — проворчал Илюха. И спросил: — А что это ты загнул насчет того, что мент «не настоящий, даже если он настоящий »?

— Все очень просто, — сказал я. — Но сейчас нет времени об этом рассказывать. Сейчас надо решить, как нам быть. Мы можем позвонить Осетру, пусть захватят машину, и наблюдать захват с балкона или из подъезда. Я думаю, из захваченных бандитов вытрясут, где прячут Дроздянкина и остальных. Есть ход покруче. Мы все-таки садимся в эту машину, чтобы окончательно усыпить подозрения бандитов...

— И оказываемся в заложниках?! — подскочил Лешка. — Ты что, спятил? Это ж и последнему психу в голову не придет!

— Мы становимся заложниками, — возразил я. — Мы ловим на себя бандитов как на живца. И, может быть, спасаем жизнь Дроздянкину. Вдруг его убьют, если нас не привезут вовремя? И потом, мы попадем в то место, где содержат и Дроздянкина, и Банщикова с Молебоевым, и, возможно, кого-то еще. И потом... — я поглядел на часы. — Остается двадцать пять минут до того времени, как придет машина. Допустим, мы позвоним Осетру. Группа захвата за двадцать пять минут может не успеть, даже если будет мчаться на дикой скорости! Допустим, мы просто не спустимся вниз. Бандиты, поняв, что их раскусили, могут расправиться со всеми, кого уже сцапали. И эта кровь будет на нашей совести! Или, допустим, группа захвата поспевает вовремя. Но что если бандиты не расколются, или не сразу расколются? А их сообщники, когда машина с нами не появится вовремя, поймут, что что-то пошло наперекосяк. Они перебьют пленных и смоются куда-нибудь в другое укромное место, где их потом ищи-свищи. В общем, я за то, чтобы сделать ход конем!

— Предупредив, конечно, Осетра, чтобы нам хотя бы в пути успели сесть на хвост, — сказал Жорик.

— Да вы хоть соображаете, о чем говорите? — взвился Лешка, увидев, что оторва Жорик склоняется на мою сторону. — Мы не знаем ни как выглядит машина, ни каким маршрутом нас повезут! Как мы предупредим, за кем надо следить?

— Ладно, кончайте телиться, — вмешался Илюха. — Звоните полковнику. Времени-то все меньше остается!

— Звони, — кивнули мне и Лешка, и Жорик.

И я набрал номер полковника.

— Алло?..

— Доброе утро, товарищ полковник! У нас срочная проблема. Нам позвонил некий человек, представился работником с Петровки и согласился, что он Глебов, когда я его об этом спросил. Через двадцать минут за нами придет машина, чтобы, мол, на Петровку увезти, для подробной беседы...

— Я запрещаю вам в нее садиться! — рявкнул полковник.

— Тут еще одна проблема. Они захватили в заложники Дроздянкина... и, возможно, еще кого-нибудь. Если мы вовремя не выйдем к машине, то они могут убить заложников. Поэтому, если группа захвата опоздает, мы все-таки сядем в машину, а вы за ней следите. Скорей всего, это будет темно-вишневый «Дэу эсперо». По номеру машина должна принадлежать одному из высоких милицейских чинов... — я увидел краем глаза, как мои друзья подскочили от удивления, а Лешка почти сразу понимающе кивнул: ухватил, как и почему я сделал такие выводы. — Куда они ни поедут от нашего подъезда, а Кавказского бульвара им не миновать. Мы постараемся потянуть время...

— Отставить! — полковник, похоже, не на шутку разозлился. — Во-первых, таким тоном с начальством не разговаривают... Но это потом, сейчас времени нет. А во-вторых, так: сядете в машину — прощайтесь с училищем!

И он бухнул трубку.

— Ну, что? — в один голос спросили мои друзья.

— Кто сядет в машину — может прощаться с училищем, — мрачно сообщил я. — Так что пока, ребята.

— Постой! — Илюха встал и загородил мне путь. — Ты все-таки спустишься вниз? И, если надо, сядешь в машину?

— Да, — сказал я. — А вам не советую.

— Не советуешь, вот как! Да мы тебя просто не пустим!

— Свяжете? — я фыркнул и принял стойку, готовясь дать отпор. (Мой брат говорит, что в таких случаях я становлюсь похожим на дикого камышового кота, не знаю, откуда он выкопал такое сравнение. В такое воинственное состояние, когда все кругом в клочья может полететь, я — в отличие от Жорика — вхожу очень редко; но тут я знал для себя, что я прав).

— Да ты совсем поехал! — изумился Илюха.

— Я не поехал, — ответил я. — Я уж постараюсь протянуть время до последнего. Но я знаю, что от того, заподозрят они что-нибудь или нет, может зависеть жизнь Дроздянкина! Мы уже поняли, что убьют они запросто. А вам ехать и не надо. Зачем вам...

— Надо нам ехать, — перебил Лешка, глядя не на меня, а куда-то в пол. — И дело не в том, что, если тебя исключат, а нас — нет, то это будет нечестно. С этим мы как-нибудь примирились бы, — он поднял взгляд и криво усмехнулся. — А вот то, что только вчетвером мы сможем выбраться из этой передряги, это факт. Сами посудите: «Дэу эсперо» — машина не такая большая. Нас будет четверо. Сколько мест остается для бандитов? Максимум три, если сильно потесниться. А скорее, два. Шофер и сопровождающий. Скорей всего, оба — на передних сидениях, а мы вчетвером — на задних. Конечно, в прямой стычке мы с двумя здоровыми мужиками не справимся, но ведь они не будут ждать от нас подвоха. Поэтому мы сможем застать их врасплох. В боксе и в восточных единоборствах мы хорошо поднатасканы за эти месяцы. Если что, нам нужна будет всего секунда, чтобы вырубить бандитов так, чтобы машину остановить и дождаться помощи. Ясно, что в одиночку Андрюха не справится, и еще ясно, что никто из нас остаться не захочет. Поэтому о чем говорить? Времени у нас совсем мало, поэтому давайте прикинем, как нам лучше Действовать, когда мы окажемся в машине, А главное, как нам тянуть время, пока мы в Машину еще не сели и не отъехали. Потому Что как сядем — все, возврата нет, другая Игра начнется.

— Класс! — восхитился Жорик. — Ты все разложил лучше некуда. Если все проволочки не помогают и нам приходится уезжать с бандитами, то до нужного момента сидим тише мышей! Делаем вид, что полностью им доверяем, что полностью верим, будто они — милиция. Потому что наш шанс будет в том, чтобы застать их врасплох.

— Заставать их врасплох надо будет не на шоссе, — добавил Илюха, — и тем более не на скоростном участке. Иначе, когда мы вырубим шофера, машину понесет и мы все можем разбиться. Надо будет момент ловить, когда машина или скидывает скорость, сворачивая на боковую дорогу, или на светофоре стоит.

— Это конечно, — согласился Лешка. — А насчет проволочек... Мы что-то дома забыть должны, впопыхах. Например, я могу забыть дискеты с важными данными, которые, мол, обязательно надо следователю показать. Вернусь наверх, искать их буду минут пятнадцать.

— А я, — сказал Илюха, — могу к ближайшему киоску смотаться, за батончиком «Марса» или за чем-нибудь еще... — он поглядел на часы. — Время, однако! Вперед?

— Вперед! — и мы, живо поднявшись, пошли одеваться. А образно говоря: шагнули навстречу своей судьбе.

 

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

 

ГОНКИ НА ВЫЖИВАНИЕ

Не скажу, что мы так уж бодро себя чувствовали, когда спускались вниз на лифте и выходили на улицу. В ногах была ватная слабость и во рту стало пересыхать. Словом, все признаки страха были налицо. Но мы старались не подавать виду.

На улицу мы вышли с тайной надеждой, что что-нибудь помешает бандитам приехать. Что, например, их перехватят еще на пути к нам, или у них машина сломается, или еще что-нибудь произойдет. Но нашим Надеждам не суждено было сбыться! Вот он, темно-вишневый «Дэу эсперо», стоит перед Подъездом во всей красе, на фоне белого снега.

Как Лешка правильно вычислил, ждали Нас двое.

Мы, конечно, стали слегка оглядываться по сторонам, как будто не можем с ходу определить, та ли это машина, в которую нам надо садиться. Мужики тут же окликнули нас:

— Здорово, пацаны! Это вы — кадеты?

— Мы, — ответили мы хором.

— Отлично! — как Лешка и предполагал, мужик, распахнув дверцу, указывал, чтобы мы все садились на заднее сидение. — Поехали, быстрее. Товарищ следователь ждет.

Мы подошли к машине, замялись, как бы уступая друг другу право сесть первым, потом Лешка первым полез садиться... И вдруг хлопнул себя по лбу!

— Ой, черт! Я же в спешке совсем забыл!

— Что ты забыл? — живо спросил мужик, придерживавший дверцу.

— Да кое-какие данные, которые мы нашли, я скинул на дискеты. Важные данные, хотел товарищу следователю показать. Сейчас я сбегаю за ними.

Мужики переглянулись.

— Черт с ними, с дискетами, — решительно сказал второй, плотный детина в темном полушубке, мордастый и щекастый. — Товарищ следователь и так знает практически обо всем, что вы нашли. Если выяснится, что какие-то дополнительные данные могу? помочь, то потом их подвезете. А сейчас -«' время не ждет! Забирайтесь в машину!

Мы переглянулись в отчаянии. Все наши планы потянуть время рушились на глазах. Но и отнекиваться и увиливать было нельзя, чтобы не возбудить подозрений.

— Но как же... — заикнулся Лешка.

— Залезайте! — мужик, державший дверцу, постарался изобразить веселую добродушную улыбку, и у него даже почти получи лось. — Сначала съездим, а потом с остальным разберемся.

Делать нечего, мы вчетвером втиснулись на заднее сидение, мужик захлопнул дверцу, сел на место рядом с водительским, а мордастый-щекастый уселся за руль — и тут же тронул с места.

И можете себе представить наше удивление и новый прилив отчаяния и страха, когда мы увидели: мужик едет так, чтобы выскочить через дворы и мелкие улицы на Бакинскую улицу и дальше на Липецкую, минуя Кавказский бульвар! Видно, опытный был водила, хорошо знающий Москву. И хитрыми были эти бандюги — хоть, вроде, ни Как не могли они подозревать, что мы их Раскусили, а все равно поосторожничали, выполнили обходной маневр!

И покатили мы по прямой прочь из города.

— Подождите... — я постарался изобразить удивление. — Ведь мы ж едем от центра, а не в центр!

Сидевший рядом с водителем обернулся, весело ухмыляясь.

— Обстоятельства слегка изменились, — небрежно объяснил он. — Товарищу следователю понадобилось выехать на один из наших опорных пунктов, это недалеко от кольцевой, и он просил привезти вас туда, чтобы времени зря не терять. Там он с вами и побеседует.

— Он что, руководит какой-то операцией по захвату бандитов? — поинтересовался Жорик.

— Вот именно, — ответил мужик. — Но вы не волнуйтесь, стрельбы не будет. Там у нас штаб, мозговой центр. Банда, понимаете, в ближнем Подмосковье сидит, и товарищу следователю там, где он сейчас находится, удобнее руководить. Там он постоянно в курсе событий, понимаете?

— Понимаем, — ответили мы.

— А нам можно будет хотя бы издали поглядеть, как будут проводить операцию? — спросил Илюха.

— Разумеется, нет! В целях вашей же безопасности.

— Жаль... — Илюха вздохнул. Но мы-то видели, что он доволен: он тоже внес свой вклад в разговор, который мы направляли так, чтобы окончательно и полностью усыпить бдительность бандитов.

— Наверно, у Виталия Сергеевича раскрытых дел — просто уйма! — восторженно сказал я.

— У Виталия?.. — начал мужик. И тут же осекся. Вспомнил, что мы считаем человека, к которому нас везут, Виталием Сергеевичем Глебовым. — Да, у Виталия Сергеевича много чего было! Сколько лет службы, сами понимаете.

— Вот здорово будет порасспрашивать его о каких-нибудь самых интересных делах, если у него свободное время найдется, — ввернул Лешка.

— Может, и порассцрашиваете, — хмыкнув, вступил в разговор мордастый-щекастый. Машину он вел лихо, и даже начал насвистывать. А затем он включил радио, нашел эстрадную программу и врубил чуть ли не на полную мощь. Сначала какой-то певец орал, потом какая-то певица мяукала, и все это под такие убойные ритмы, что разговаривать стало невозможно. Очень вероятно, он и включил эти децибелы для того, чтобы разговаривать стало невозможно: мало ли Какие еще вопросы мы вздумаем задать... А Может, просто надоело цацкаться с нами. Но и нам эта грохочущая музыка была на руку. Если мы вздумаем что-нибудь предпринять, они ничего не услышат. Хотя пока мы ничего предпринимать не собирались — да и не могли, пока машина летела по прямой. Состояние у нас, прямо скажу, было неважнецкое.

У меня еще теплилась надежда, что нас перехватят, когда мы будем выезжать на кольцевую. На пересечениях с кольцевой всегда есть милицейские посты, и проверка автомашин там — обычное дело. Но нет, кольцевую автодорогу мы проскочили без всяких остановок и поехали дальше. Потом с основной магистрали свернули вправо, потом еще вправо, автомобиль сбавил ход, но ненамного.

Мы переглядывались, гадая, когда наше путешествие закончится и что нас ждет впереди. Промелькнул один подмосковный городок, потом другой, вдали были видны дачные поселки, зимой совсем заброшенные и пустынные. И вот мы свернули на очередную дорогу. Это была узкая полоса асфальта, прикрытая таким чистым и белым снегом, что было ясно: ездят по этой дороге довольно редко.

Мы ехали еще минут десять, не встретив за это время ни одной машины, а потом свернули к леску, в котором оказались разбросаны новенькие коттеджи с большими участками.

Притормозили мы у самого дальнего участка, совсем на отшибе. За глухим забором виднелись три крыши — одна повыше, покрытая ярко-красной черепицей, и две пониже, покрытые железом. Основной дом и два подсобных, понял я.

Мы опять переглянулись. Вроде бы, самое время, чтобы попробовать напасть на бандитов и смыться. Но куда и как? Водить машину мы не умеем, а драпать пешком — зимой, >по снегу... Все шансы за то, что нас быстро поймают, и тогда мы уж точно не выкрутимся. Если и был удобный момент, то теперь он упущен. Да и был ли он?

И к тому же мы совсем рядом с Дроздянкиным — то, к чему мы, собственно, и стремились. Если мы проникнем внутрь и найдем его, то, может, изобретем способ спастись всем вместе. А если сейчас удерем, то не стоило и ввязываться в эту историю...

— Выключи радио, — сказал мордастому-[щекастому другой мужик, вылезая, чтобы открыть ворота. — Знаешь ведь, шеф не любит громкую музыку.

Тот выключил радио, подождал, пока его напарник откроет ворота настежь, и заехал во двор.

Мы думали, нас сейчас попросят выйти из машины, но нет. Второй мужик вернулся на свое место и сказал:

— Проедем немного вглубь участка, так лучше будет.

— А ворота? — оглянулся мордастый-щекастый.

— Закроем потом, после того, как пацанов отведем к шефу. Сейчас это важнее всего.

Машина покатила по дорожке к дальнему дому, на малой скорости. Не могу передать, в каком мы были напряжении. И это напряжение все нарастало, становилось невыносимым.

Вдруг раздался странный хлопок. Машина затормозила с визгом, а из-за дальнего дома выскочили два человека и побежали по направлению к нам, зигзагами. Причем такое было впечатление, что один ведет другого за собой, чуть не тащит. Ведущего мы узнали сразу же — Дроздянкин! Ведомого, худощавого брюнета, мы ни разу не видели, но как-то сразу догадались, что это Нырков.

— Держите их! — закричал кто-то им вслед. И опять хлопок — и свист в воздухе! Свист пули, чего же еще?

— Вот черт! — мордастый-щекастый уже готовился выскочить из машины, и руку под пиджак сунул, явно за пистолетом. Его напарник тоже выхватывал пистолет. Он оглянулся на нас. — Арестованный преступник сбегает, надо помочь задержать. Пригнитесь, пацаны!

Но мы пригибаться не стали. Мы обменялись красноречивыми взглядами: вот он, наш шанс! И все вчетвером, одновременно, прыгнули вперед, стараясь не промахнуться. Илюха и Лешка навалились на мордасто-щекастого, по всем правилам перехватывая его шею, а мы с Жориком — на второго мужика. И у нас все получилось! Оба бандюги закатили глазки и безвольными тушами тали оседать. На последнем усилии мы выпихнули их в открытые дверцы, на землю, и замахали руками Дроздянкину: — Сюда! Сюда!

Мы увидели, что в руке у Дроздянкина пистолет. Он обернулся, пальнул наугад по выбегавшим из-за дома преследователям, те быстро попрятались за стенами, и Дроздянкин напрямую рванул к нам. Другой рукой он тащил за собой Ныркова, явно не очень-то соображавшего, куда и как нужно двигаться.

Дроздянкин впихнул Ныркова в машину с такой силой, что тот, перекатившись, оказался на месте рядом с водительским. Сам Дроздянкин, бросив пистолет в салон, сел за руль и тут же дал полный газ. Дверцы мы захлопывали уже на ходу.

На полной скорости машина задом вылетела в открытые ворота, развернулась и помчалась через поселок, к шоссе.

— Ну, пацаны!.. — процедил Дроздянкин сквозь зубы. — Ну, пацаны!..

— А мы, получается, очень вовремя подоспели! — чуть не прямо ему в ухо весело завопил Жорик.

— План побега я продумать успел, — отозвался Дроздянкин, не оборачиваясь и следя за дорогой. Машину так и подкидывало. — И как обезоружить стерегущего нас, и как уходить. Мы как раз ждали момента, когда ворота оставят открытыми... Но, конечно, нам сильно повезло, что это вы появились, и на машине! Иначе, я думал, придется метаться по поселку, прячась за заборами, отстреливаться и дожидаться подмоги... Мобильный при мне, так что помощь я вызвал бы сразу, едва мы оказались бы за воротами. Да что говорить! Поглядите, что сзади делается!

А сзади за нами гнались три джипа, и из бокового окна первого из них высовывался человек с пистолетом, держа пистолет двумя руками и целясь в нас.

— На моем собственном джипе за нами гонятся! — зло выдохнул приходящий в себя Нырков.

— Не на вашем... Законный его хозяин — Легавин, я ведь успел вам рассказать... — пробормотал Дроздянкин. — Да на чем бы ни гнались, лишь бы не догнали! Держитесь, ребята!

И он стал выжимать из машины все, на что она была способна, и даже больше. Ох, мы и неслись! Дроздянкин, ко всему прочему, оказался потрясающим гонщиком, настоящим асом, ему бы в каком-нибудь ралли выступать, а то и в «Формуле-1»! Какие виражи он закладывал, чтобы миновать крутой поворот или чтобы не дать догоняющей машине оттеснить нас к обочине! Нас трясло жутко — честно скажу, что, может, еще и от страха — но, при всем испуге, нас эта гонка приводила в восторг! При мастерстве Дроздянкина, все это превращалось в безумно увлекательную игру. А то, что в этой игре опасность была настоящей и нельзя было, как в компьютерной игре, использовать «вторую жизнь» или вообще начать все заново, раззадоривало еще больше. Да, по нам стреляли, но, на бешеной скорости и при жуткой тряске, пули уходили мимо, и мы довольно быстро перестали обращать на них внимание.

— Нам бы до главной трассы добраться... — сквозь зубы повторял Дроздянкин. — До главной трассы... И пригибайтесь, вы, там, пригибайтесь, незачем головы под пули подставлять... И кто-нибудь, кто ближе всего к моему правому карману, суньте туда руку, вытащите мобильник и звоните, помощь вызывайте!..

Ближе всего к правому карману куртки Дроздянкина оказался Жорик. Он сразу стал набирать телефон нашего директора. От того, что машину трясло, Жорик то и дело попадал не на те кнопки, и ему приходилось начинать все заново. Наконец, справился.

— Товарищ Осетр!.. — выдохнул он в телефон. — Ой, товарищ полковник! Мы освободили Дроздянкина и уходим от погони на темно-вишневом «Дэу эсперо» самих бандитов, мчимся к кольцевой автодороге...

— К ее пересечению с улицей Верхние Поля, — не оборачиваясь, подсказал Дроздянкин.

— ...К ее пересечению с улицей Верхние Поля, — повторил Жорик в телефон. — Понял.

Он отключился от связи.

— Помощь будет, — сообщил он. — Нас уже ищут повсюду, даже вертолеты в воздух подняли. Так что если увидите в небе вертолет — это наш. Полковник сейчас передаст, где мы и что с нами.

— А ты даешь! — хмыкнул Дроздянкин. — «Мы освободили Дроздянкина», это ж надо!

— Ну, может выразился немного не так, извините, — сказал немного смущенный Жорик. — Но ведь смысл-то я передал верно!

— Верно!.. — опять фыркнул Дроздянкин. — Ну, циркачи! Вас надо от плохого настроения прописывать!

Он опять заложил лихой вираж, чтобы уйти от нагоняющего джипа, а джип вильнул и его стало бросать стороны в сторону. Не справившись с управлением, водитель джипа стал тормозить.

— Прорвемся! — бодро сказал Дроздянкин.

Тут какая-то шальная пуля просвистела довольно близко от автомобиля, и все мы, (как по команде, пригнули головы.

И почти в ту же секунду мы вылетели на большую трассу.

— Есть!.. — торжествующе выдохнул Дроздянкин. И от избытка чувств стукнул кулаком по рулю, попал на гудок и машина завопила так, что другие машины от нее шарахнулись.

Но наши преследователи не отставали — видно, от отчаяния. Очень им было важно нас догнать...

— Вертолет! — заорал Илюха.

Да, над шоссе завис вертолет. До нас доносился его ровный стрекот.

— Эх, пошла, родимая! — крикнул Дроздянкин, будто лошадь понукая.

Машина летела на предельной скорости. Однако на широком прямом шоссе джипы сумели набрать хороший разгон. Они уже брали нас в «коробочку», и все решали буквально секунды. И тут...

— Вон они! — вырвалось у нас хором.

Впереди были видны машины с мигалками и вооруженные люди в камуфляжной форме, ждавшие за ними. Джипы сразу отстали. Разворота в противоположную сторону в этом месте не было, но один из них все-таки попытался развернуться, против всех правил, и столкнулся с другим. Раздался скрежет металла и оба джипа застыли. Третий развернулся все-таки, чтобы удрать, но далеко не ушел. Взвыла сирена, и мы увидели, как с боковой дороги выезжают еще несколько УАЗиков, перегораживая последнему джипу путь к отступлению.

— Вот и все... — устало проговорил Дроздянкин, снижая скорость и откидываясь на спинку сидения. Он подрулил к обочине прикрыл глаза. — Вот и все...

Да, похоже, это действительно было все.

 

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, ПОХОЖАЯ НА ЭПИЛОГ

«Разбор полетов» состоялся на следующий день, в понедельник. Когда мы в воскресенье вечером вернулись в училище, Осетр нам ни слова не сказал. Не замечал будто нас и вовсе не было. Можете себе представить, какую ночь мы провели! Испытание похуже, скажу я вам, чем драпать от бандитов.

А с самого утра нас вызвали в директорский кабинет, всех четверых. Полковник был не один. В кабинете сидел и генерал Волков, один из основных кураторов училища.

— Так, — мрачно сказал полковник. — Давайте, герои, рассказывайте обо всем, что с вами произошло. И в подробностях, включая то, что я уже знаю. Генерал должен все услышать.

И мы стали рассказывать, стараясь ничего не упустить.

Когда мы все выложили, полковник повернулся ко мне.

— Карсавин! Когда и как ты окончательно понял, что в этом деле не обходится без прикрытия преступников кем-то из высоких чинов милиции?

— Я вам рассказал, когда увидел, в каком отделе работает Глебов. Но догадаться-то я должен был намного раньше!

— Почему? — спросил генерал.

— По многим причинам, — стал объяснять я. — Вообще-то мне эта мысль сразу пришла в голову, в первый же день. Понимаете, ведь возник разговор о том — ну, вы-то помните, товарищ полковник, — что, если угонщики продают похищенные машины под видом старой рухляди, привезенной из-за границы, то без каких-то сообщников в официальных органах им не обойтись. Перебирая варианты, кто может быть этой крышей, говорили про таможню, про разных чиновников, про многое. Про милицию не упомянули, но у меня уже тогда в голове мелькнуло, что вообще-то милицейская крыша была бы в этом случае самой надежной. Через высокого милицейского чина регистрацию и перерегистрацию машин можно проводить без всяких хлопот. Такой чин может и узнавать о ходе расследования, и дирижировать угонщиками: когда им затаится, когда сделать какой-нибудь отвлекающий маневр, чтобы направить следствие по ложному пути. Но тогда я сразу отогнал мысль о сообщнике из милиции, ведь своих подозревать нехорошо. Но дальше — больше. Не успели мы толком начать расследование, как стали происходить всякие события. Угонщики украли машину Ныркова. Ту самую машину, на которую мы вышли! И я не удивлюсь, если в Питере в это же время угнали «мерседес», который мы тоже вычислили!

— Угнали, — кивнул генерал. — Угонщиков взяли сегодня утром.

— Ну, вот. Мне опять приходит в голову, что самое простое объяснение такое: угонщики узнали, что следствие вышло именно на эту машину, на «Шевроле блейзер» Легавина-Ныркова, и поспешили убрать ее, пока машину не забрали на экспертизу и не разоблачили всю игру. А как они могли узнать, что следствие вышло на эту машину? Только в одном случае! Если вам, товарищ полковник, догадка Конева показалась интересной, вы сообщили о ней той следственной группе, которая разрабатывает банду угонщиков, и из следственной группы эти сведения просочились к бандитам. Но просочиться-то они могли только если кто-то из следственной группы поделился этими сведениями с человеком, которому доверяет. А кому он мог доверять, кроме как сослуживцу, пусть и из другого отдела? Дальше — больше. Мы обсуждали, как могло получиться так, что Банщиков и Молебоев оказались на свободе? Дорогие адвокаты не подключались к этому делу. Опять-таки, возникало то же объяснение: если угонщиков покрывает какой-то высокий милицейский чин, то Банщикова и Молебоева освободили в результате его вмешательства. Словом, многие признаки все время указывали в одну и ту же сторону, как стрелку компаса поворачивает на север, но я в эту сторону смотреть не хотел — не верилось, что такое может быть, и

— А вот мне поверилось, когда я услышал о повторном угоне «Шевроле», — хмуро проговорил полковник. — Поэтому я и связался сразу с Виталием, с Глебовым то есть, и изложил ему все факты. И попросил срочно проверить. И ваши координаты ему оставил... И, кстати, я Дроздянкина предупредил, что такой вариант возможен, и попросил его быть начеку, и ограждать вас от любых контактов с сотрудниками милиции, как бы представительно эти сотрудники ни выглядели.

— Ах, так вот почему он помрачнел в какой-то момент, когда вас слушал! — вырвалось у Жорика. — И вот почему нас потом на машине до дома довез!

— Именно поэтому, — подтвердил полковник. — Но давай дослушаем Карсавина.

— Однако, арест Молебоева и Банщикова, — продолжал я, — не только подкинул очередной ключик, но все усложнил и запутал. Я, можно сказать, с облегчением перевел дух. Получалось, угонщики запаниковали из-за ареста их сообщников, а не из-за того, что к ним попали сведения, что следствие выходит на них благодаря стараниям каких-то кадетов... Уже потом я понял, что картина выглядела несколько иначе. Угонщики, зная, что следствие выходит на след, перепугались, что Банщикова и Молебоева вычислили, а обвинение в валютных махинациях — это только предлог, чтобы их задержать. Вот и кинулись их вытаскивать. В результате, возникла ситуация, когда им надо избавляться и от машины Ныркова, и от Растопырина, и от Банщикова с Молебоевым, чтобы все концы обрубить. Как они стали рубить концы, мы знаем. Растопырин убит, машина угнана, а Банщикова с Молебоевым собирались подставить на этой машине, свалив на них все грехи. Тут мы в наших догадках оказались правы.

...Да, Банщикова с Молебоевым обнаружили в том же доме, где держали Дроздянкина и Ныркова. Судя по всему, их сообщники и впрямь собирались сделать их козлами отпущения. В мертвом виде, конечно.

Я перевел дух и продолжил.

— А когда позвонил этот тип и представился Глебовым... то есть согласился со мной, что, да, он — Глебов, тут все окончательно встало на свои места. То, что он знал Лешкину фамилию, и знал, что кадеты докопались до очень многого, подтверждало: он — действительно из милиции, он имеет доступ к каким-то материалам следствия. И при этом он не тот, за кого себя выдает. То есть мне звонит оборотень, предатель. Поэтому я и сказал тогда, что милиционер звонил «настоящий, но не настоящий». Проветрив, кто такой Глебов, я убедился окончательно, что прав. Идет поиск предателя среди своих, а уж через него постараются зацепить всю банду. И этот предатель чует, что у него земля под ногами горит.

— Но было и еще одно, — продолжал я. — То, что угонщики узнали мой телефон из бумажки, которая была у Дроздянкина, мне казалось очевидным. Значит, они схватили Дроздянкина? Но когда и как? Как они узнали, что Дроздянкин подключился к расследованию? Ответ мог быть один: они видели, как Дроздянкин приехал к Ныркову. Значит, за Нырковым продолжали следить? Зачем? Получается, им надо было убедиться, что Нырков не знает лишнего, что он не придал значения чему-то, что видел, и не знает, что увиденное им — важнейшая улика. Что же он мог такого видеть? Да этот самый темно-вишневый «Дэу эсперо», на котором за ним следили! Когда Нырков резко свернул с трассы, бандиты поняли, что он заметил слежку. И, возможно, запомнил машину. А вдруг он даже номер машины успел разглядеть и запомнить? Тогда бандитам конец! Но если машина имеет такое значение, то, получается, она принадлежит кому-то очень важному. И его можно вычислить по этой машине! Вот я и предположил, что и нас увезут именно на этой машине...

Я уже знал, что прав в своих догадках. Дроздянкин рассказал нам, что произошло. Он даже не успел подняться в квартиру к Ныркову. По всей видимости, бандиты, следившие за домом Ныркова, опознали Дроздянкина. Они знали, что служба безопасности Курагина ведет собственный розыск угнанного «Линкольна» — и что этого розыска им, возможно, стоит опасаться побольше, чем официального расследования. (Как мы потом узнали, у них и фотографии Дроздянкина имелись, на всякий случай). И вот — они глазам не могут поверить! Глава службы безопасности Курагина идет к Ныркову! Выходит, след взял?.. Дроздянкина оглушили в подъезде, ударили сзади рукояткой пистолета по голове. Потом бандит, назвавшийся Дроздянкиным, спокойно вошел к Ныркову — и Ныркова тоже оглушили и связали. Дроздянкина обыскали, нашли распечатки фотографий Банщикова и Молебоева и телефон одного из кадетов. И совсем перепугались. Так что Нырков и Дроздянкин познакомились лишь тогда, когда их заперли в одной комнате. Дроздянкину разрешали отвечать на звонки по мобильному телефону, чтобы не возникло паники, куда это он исчез. Дроздянкин тщательно следил за обстановкой. Из окна было не убежать: решетка на окне. И он принял решение: надо бежать тогда, когда ворота на какое-то время оставят открытыми. Если оставят... Увидев, что ворога оставлены открытыми, Дроздянкин похвал своего сторожа и сказал, что ему сейчас рее необходимо сделать важный звонок... Бандит отпер дверь, протянул ему мобильник — а Дроздянкин, взяв сторожа на болевой прием и отобрав у него и мобильник, и пистолет, подхватил с собой Ныркова и стал пробиваться к воротам... Весь побег — от двери до машины — занял никак не больше двух минут, но Дроздянкину эти полторы-две минуты показались вечностью, а Ныркову — тем более...

...«Линкольн» Курагина обнаружили в большом гараже, где стояло несколько машин. Бандиты все никак не могли его сплавить, не находилось подходящего «двойника»...

— Остальное всем известно, — закончил я. — И я могу лишь сказать напоследок, что был виноват, отмахиваясь от подозрений. Если бы я прислушался к ним, если бы признал очевидные факты, то мы бы не влипли во вчерашнюю критическую ситуацию...

— Вот как? — Осетр ехидно прищурился. — Только в этом ты и виноват?

Мы все опустили головы.

— А мое предупреждение? — продолжал Осетр. — Что если вы посмеете подвергнуть себя ненужному риску и сядете в машину к бандитам, то будете отчислены из училища? Это как? Шуточки? Вы ж не просто дисциплину злостно нарушили, вы... — он только головой мотнул, не в силах договорить.

— Я понимаю... — сказал я.

— Понятливый! — съехидничал полковник.

— Я вот что хочу сказать, — торопливо заговорил я. — От того, как мы себя поведем, зависели, очень вероятно, жизни Дроздянкина и Ныркова. Ну, вы посмеетесь, скажете, что Дроздянкин — опытнейший оперативник, а мы — пацаны сопливые, и не нам его выручать, но ведь... Но ведь бывает и так, что слабый выручает сильного! Я не мог оставаться в стороне, зная, что за мою безопасность будет, возможно, заплачено жизнью человека... Да вы ж сами сколько раз нам внушали, что мы работаем для людей. И если мы с людьми перестанем считаться, то грош нам цена, какими бы блестящими профессионалами мы ни стали! И я могу сказать, что, повторись такая ситуация, я бы повел себя точно так же, зная, что и сам погибнуть могу... и что меня даже из училища могут отчислить!

Все непроизвольно засмеялись, даже полковник улыбнулся, а я упрямо продолжил:

— Я об одном прошу: исключить меня одного. Ведь это я ребят подбил, поэтому и основная вина на мне...

— Ну уж нет! — прогудел Илюха. — Если исключать — то всех!

А Лешка и Жорик закивали головами в знак согласия с ним.

Полковник повернулся к генералу.

— Ну? И что делать с этими паршивцами? Я своего решения не имею права отменять.

Генерал разглядывал нас, откинувшись в кресле.

— Сложный вопрос, — сказал он. — С одной стороны, имеет место непозволительное нарушение дисциплины. С другой — мы бы еще долго ловили эту банду и предателя разоблачали, если б не они. Да ты и сам, Валентин, дал им добро заниматься этим расследованием, так что и на тебе есть часть вины... И, как вышестоящий, я имею право отменить твой приказ. В общем, так. За блестяще проведенное расследование — благодарность. За безобразнейшую выходку, совершенную против приказа начальства и поставившую под угрозу их собственные жизни — на месяц лишить их права покидать территорию училища. То есть никаких поездок домой, выходов в город — на выходные будут оставаться здесь!

— Ура-а! — закричали мы хором. По сравнению с тем, что могло нас ждать, это был просто подарок.

— Не уракайте, — строго предупредил генерал. — И все эти выходные вы будете заняты на штрафных работах. Каких именно — картошку чистить, полы натирать, или что-то другое — пусть товарищ полковник решит. Главное, чтобы все эти работы были по-настоящему тяжелыми и нудными. Чтобы вы на них десять раз судьбу прокляли.

— Все равно — ура! — сказал Жорик. — И не будем мы судьбу проклинать... Скажите, а кто этот высокий милицейский чин, которого разоблачили с нашей помощью?

— Он из управления по борьбе с экономическими преступлениями, — не очень охотно ответил генерал. — В числе прочих объектов, которые ему поручено было курировать, было и казино «Беверли». Должен был следить, чисто ли там проводятся все денежные дела... Ну, стал взятки брать от руководства казино, покрывать их черный нал и так далее... Дальше — больше. Ему и этого показалось мало, и он придумал эту схему с угоном дорогих машин. Сперва у клиентов казино ненароком выясняли их распорядок дня и прочие данные, потом... В общем, ясно, как это работало. Мы еще разбираемся, как он докатился до жизни такой. Фамилию не хочу называть, неприятно. Да, наверно, из газет ее скоро узнаете. Мы это дело обязательно до суда доведем! Предателей и оборотней в собственной среде мы будем искоренять беспощадно. Ведь они всех нас марают, все правоохранительные службы... Так что, можно сказать, вы сделали дело государственной важности, разоблачив такого подонка.

— Ну, не мы ведь сами... — заикнулся Алешка.

— Основную работу сделали вы, — твердо сказал генерал. — Если бы это не было непедагогичным, я бы сказал, что горжусь вами... Но учтите, все ваши заслуги не спасут вас от отчисления из училища, если вы еще что-нибудь натворите.

— Так точно! — ответили мы, вытягиваясь по стойке «смирно» и весело переглядываясь между собой.