Едва расставшись с Коревой, Андрей сделал два звонка. Первый Людмиле.
— Это я, — сказал он, услышав её голос. — Ты шла за нами?
— Да, — ответила она. — Но не до конца.
— Почему?
— Потому что ваш преследователь отстал. То есть, вернее говоря, намеренно вас бросил, проводив часть пути. И никому вас не передавал. Правда, звонил из своей машины по мобильному. Видно, получил приказ бросить преследование, раз сегодня Корева не одна. Я проехала за ним, когда он свернул с Профсоюзной, и проследила до Арбата. Он оставил машину у дома на улице Рылеева — или как там она сейчас называется, историческим названием? — и вошел в подъезд. Найти его не составит труда.
— Кто он такой? Ты хорошо его запомнила?
— Еще бы!.. — последовала пауза в две-три секунды. — Ты будешь очень смеяться, но это был чеченец.
— Ты уверена?
— Вполне. Приятный, кстати, мужик, средних лет. По виду, не из отпетых, — Людмила хмыкнула. — Такие, кстати, часто оказываются самыми опасными.
— «Чеченский след»… — пробормотал Андрей, тоном, в котором смешались ирония и досада.
— Он самый. А теперь докладывай о своих успехах. Как тебе эта Корева?
— Из тех, к кому подходит выражение «клейма негде ставить», — сухо сообщил Андрей. — Любит только себя и деньги, и пойдет ради них на что угодно. Я провел с ней около часа, так? И до сих пор такое ощущение, будто меня изваляли в нечистотах. Мне кажется, её и Курослепова связывало что-то очень мерзкое.
— Здорово тебя разобрало! — усмехнулась она. — А на вид такая милашка.
— Черствая бесчувственная тварь. Уже стала прикидывать, кому сдать Курослепова так, чтобы и от нас отделаться.
— Собирается сдать его, но не нам?
— Да. Надеюсь, мы вовремя выясним, кому.
— Она созналась в том, что была соучастницей убийства?
— Да. Без всякого стыда. Скорей, была недовольна, что её раскусили. Ну, и испуг имеется. Насколько сильный, трудно сказать.
— Попробуем на этом её поприжать… Ты проводил её до дверей квартиры?
— Да.
— Ничего странного, необычного?
— Ничего.
— Ладно, тогда до завтра.
— До завтра.
И Андрей сразу позвонил Игорю.
— Какие новости? — спросил Игорь.
— Главная новость — что объявилась наша подруга.
— Да ну?!
— И уже успела неплохо поработать. Нашему неизвестному помогает какой-то чеченец средних лет, который живет близ Арбата. Этот чеченец «пас» меня, пока я вез Кореву.
— А наша подруга «пасла» его?
— Да.
— Что Корева? Удалось от неё чего-нибудь добиться?
Андрей сжато поведал основное.
— М-да… — сказал Игорь. — Еще та штучка. Интересно, кому она собирается заложить Курослепова?
— Это зависит от того, что их связывало, и что она может о нем рассказать.
— Себя при этом не замарав?..
— Она из тех, кому на это глубоко наплевать. Можно и замаранной походить, если с этого выгода светит. Главное — не попасть под статьи уголовного кодекса… Может, — предложил Андрей, — пугнуть Курослепова тем, что Корева готова разболтаться? И поглядеть на его реакцию?
— Вряд ли это будет своевременно, — возразил Игорь. — Ладно, все это надо ещё вертеть, крутить и обмозговывать. Не нравится мне намек на чеченское присутствие.
— А мне ещё меньше нравится Корева, — признался Андрей. — Она из тех дамочек, которые способны на любую подлянку.
— Вижу, она произвела на тебя очень сильно впечатление, — рассмеялся Игорь.
Андрей глубоко вздохнул.
— Если я когда-нибудь ещё назову нашу подругу «исчадием ада», напомни мне, что сегодня я видел настоящее исчадие ада. Мелкое, подлое, равнодушное, торгующее людьми как спичками… Если честно, я даже боюсь разузнавать, какие дела она вертела для Курослепова. Не удивлюсь любой мерзости, которая может всплыть. Тому, например, что всех девочек тихо убирали после оргий, чтобы они никому не могли ничего рассказать…
— Ты серьезно? — живо спросил Игорь.
— Почему она сказала, что со стороны девочек все чисто, они гарантированно не могли ничего рассказывать? Об орхидее в том числе?
Игорь опять задумался.
— Вот что, — сказал он наконец. — Надо бы нам увидеться и все проговорить. Подъезжай завтра утром в Баковку. Я предупрежу охрану, что ты приедешь за инструкциями. Погуляем по оранжереям, разберем всю ситуацию по косточкам. И почему наша подруга так резво влезла в это дело? Ведь не только из-за обиды на «подражателя»? Как видишь, вопросы копятся…
— Завтра первым делом приеду к тебе, — сказал Андрей.
Около десяти он был дома — и ошеломил Ольгу количеством цветов, которые с трудом донес из машины. Еще бы — два огромных букета и «декабрист» в горшке.
— Что это? — ахнула Ольга. — Это все мне?
— Да, тебе. Появилась возможность прихватить в связи с работой, я и не стал стесняться.
— Все эта история с орхидеями?
— Да. И владельцы цветочных магазинов обхаживают нас, поощряя нас её распутать, — рассмеялся Андрей.
— Хоть бы всегда у тебя была такая работа! — засмеялась в ответ Ольга.
— Гм… Не скажи. В ней не все так хорошо и весело. Хотя, как видишь, есть и свои преимущества.
Они с Ольгой спокойно поужинали, поболтали о всякой всячине, и где-то к половине двенадцатого легли спать. Но выспаться Андрею не удалось. Его разбудил телефонный звонок — оглушительно резкий в ночной тишине. Беря трубку, он поглядел на светящийся циферблат будильника — было без четверти два.
— Это я, — услышал он голос Людмилы. — Приезжай в Ясенево.
— Ты оттуда?
— Да.
— А Корева?..
— Все увидишь на месте.
— Мертва?..
— Мертвее некуда. Давай быстрее, жду.
И она повесила трубку.
Андрей вскочил и начал поспешно одеваться. Ольга проснулась.
— Что такое? — спросила она.
— Аврал! — коротко ответил Андрей.
— Крупный?
— И, кажется, даже очень, — он наклонился и поцеловал жену. — Спи. Я постараюсь вернуться как можно быстрей.
И через десять минут он мчался по пустынным ночным улицам и проспектам к дому Коревой.
Он поставил машину не прямо у подъезда, а на углу дома, на небольшой заасфальтированной площадке. Поднялся к квартире Коревой, аккуратно толкнул дверь. Дверь бесшумно открылась.
— Быстро доехал, — спокойно заметила Людмила, возникая из теней в ближнем углу коридора — будто из воздуха образовавшись. Андрей понял, что она предпочла подстраховаться, затаившись на всякий случай в самом удобном для атаки месте: если бы в дверь вошел не Андрей, а кто-то другой например, убийца, решивший за чем-то вернуться — то она бы покончила с вошедшим одним молниеносным ударом. — Пойдем, посмотришь.
Она провела Андрея в комнату.
В гостиной — как и в другой комнате, служившей спальней — был полный разгром: все перевернуто, ящики стола и шкафов выдвинуты, полное впечатление, будто что-то искали. А посреди разгрома сидела обнаженная Корева, привязанная к стулу. Ее голова свесилась набок, под шеей болтался конец кожаного ремня, исполнившего роль удавки. А в её чуть вьющиеся плотные темные волосы был вставлен цветок орхидеи «мертвая голова».
— Вот такой я её нашла, — сообщила Богомол.
— Когда ты здесь появилась?
— Около часу ночи. Что-то меня смутило… Может быть, общая тональность твоего рассказа об этой девице… Или что-то конкретное. Сейчас не могу вспомнить, что меня задело. Но подумала, что не худо было бы её навестить, пока она никого не ужалила. Оказалось, однако, что ужалили её.
— Дверь была закрыта?
— Да. Если бы дверь была отперта, я бы не вошла. Подождала бы на лестничной клетке, пока убийца не вышел бы из квартиры. Вырубила бы его и затащила вовнутрь, чтобы допросить, когда очухается.
— Ты отперла дверь, так? Она ведь была заперта на все замки?
— Нет, только на один, защелкивающийся изнутри автоматически. Меня это насторожило. Ведь ты сказал, что слышал, уходя, как Корева запирает дверь на ВСЕ замки. Так что я не удивилась, обнаружив её мертвой.
— Интересно, зачем её раздели перед смертью?
— Ее не раздели. Ее вытащили из ванной. Вода в ванной так и стоит. Пена осела, а ароматические экстракты все ещё благоухают. Ничего сексуального с ней перед смертью не творили, если ты это имеешь в виду. Я её осмотрела.
— Когда, по-твоему, наступила смерть? — спросил Андрей.
— Как понимаешь, я не специалист. Так, соображаю кое-что из практики, — она усмехнулась. — Я бы сказала, что между одиннадцатью и полуночью.
— Если бы ты приехала чуть пораньше, ты бы застала убийцу.
— Да, — кивнула она. — Судя по всему, ей устроили допрос с пристрастием. Пытались выпытать что-то важное, прежде, чем убить. Я думаю, допрашивали не меньше часу.
— Но это значит, — прикинул Андрей, — что убийца появился почти сразу же после того, как мы с ней расстались.
— Я думаю, убийца поджидал её в квартире, — сказала Людмила. — Мне не верится, чтобы она хоть кому-то отперла дверь после твоего предупреждения.
— Если только она не знала убийцу очень близко…
— Если бы она знала его близко, убийце незачем было бы устраивать допрос и обыск, — возразила она. — Он бы знал, где что лежит, и аккуратно забрал бы то, что ему надо. Точно так же, как ему незачем было бы нападать на неё неожиданно и связывать её. И вообще, у этого человека должен быть целый запас орхидей «мертвая голова» — орхидей достаточно редких. И Корева знала бы об этом, будь у них сколько-то тесные отношения — шила в мешке не утаишь. И уж, конечно, первым делом позвонила бы Курослепову, чтобы избавиться от опасности… Я представляю дело так, — она достала пачку своих любимых «Давидофф Лайт», извлекла сигарету и принялась медленно вращать её в пальцах, пока что не закуривая. — Преступник знал, где живет Корева. Или успел выяснить это за сегодняшний — то есть, уже за вчерашний день, определив, за кем ты следишь. Его чеченский сообщник сообщает ему: Корева едет домой не одна, так что подстерегать её возле дома или на лестничной клетке не стоит. Ты правильно заметил, что преступник профессионал. Для него не составляет труда открыть замки и затаиться в квартире. Даже если бы ты зашел в квартиру вместе с Коревой, ты бы его не заметил. Если б ты решил задержаться… Что ж, я думаю, он поступил бы с тобой точно так же, как и в истории с убийством Моховых: оглоушил и связал бы, чтобы ты не мешал ему разбираться с Коревой. Этот тип явно предпочитает не совершать лишних убийств. Устраняет очень целенаправленно — вполне очевидно, своих врагов. Или врагов кого-то, кто решил воспользоваться его услугами. Хотя, мне кажется, тут чисто личные мотивы, и наш неизвестный действует сам за себя…
— А чеченец?
— В этом есть своя странность, согласна. И очень вероятно, что мы узнаем практически все, когда выясним, что это за чеченец и почему помогает нашему неизвестному.
— Насколько я знаю, одна из чеченских мафий контролирует довольно значительную часть московского рынка эротических услуг, — заметил Андрей.
— Как-то не слишком похоже на войну за передел сфер влияния на этом рынке. Но все может быть, — сказала она. — Я кое-что успела проглядеть. Во-первых, неизвестный стер все номера из памяти телефона Коревой. У неё телефон с определителем номера с памятью на девяносто девять последних звонков — и эта память очищена. Очень показательно, а?
— Это интересно, — согласился Андрей. — Преступник очень не хотел, чтобы знали, кто звонил Коревой за последние дни. Может, там был зафиксирован и его номер телефона?
— Мне кажется, тут что-то другое… — покачала она головой. — И я не могу найти её записные книжки. Похоже, убийца их забрал.
— Записные книжки Бечтаева тоже частично пропали. Во всяком случае, следствие, которое перешерстило многих и многих, не узнало о связях Бечтаева с Курослеповым, Коревой… И, надо полагать, с ещё несколькими людьми. Выходит, самая важная записная книжка была изъята убийцей.
— Что ж, узнаваемый почерк получается, а? И погляди, где именно убийца разворошил все больше всего. Тебе это ни о чем не говорит?
Андрей внимательно огляделся, потом с сомнением повернулся к Богомолу.
— Не знаю, что ты имеешь в виду, но я бы сказал, что убийцу больше всего интересовали видеокассеты. Они всей кучей вывалены на пол, часть вынута из футляров, как будто их просматривали, и все эти выдвинутые ящики и открытые дверцы шкафов — именно те местечки, где тоже могут держать видеокассеты…
Богомол кивнула.
— Все правильно. Убийце нужно было найти какую-то видеозапись, так выходит?
Андрей нахмурился. Ему пришла в голову другая мысль.
— Насколько я успел изучить ходы преступника, — проговорил он, — я не удивлюсь, если мы найдем тут какую-нибудь очень интересную запись, которую он якобы не смог отыскать, хотя искал, мол, отчаянно…
— Мог подбросить, по-твоему? — она нахмурилась и встряхнула своими роскошными золотыми волосами. — Тогда надо искать, — она поглядела на часы. — Желательно исчезнуть до рассвета, так что времени у нас не слишком много. На какую бы кассету ты сделал ставку?
— Во-первых, не на те, которые вынуты из футляров. Ведь это явный намек, что убийца их просмотрел — и не обнаружил в них ничего интересного. Во-вторых, не стал бы искать среди домашних записей, где и данные на наклейках записаны от руки. Я бы стал искать какую-нибудь фирменную кассету, на которой, судя по наклейке, записан знаменитый, всем известный фильм — из тех фильмов, что почти наверняка встретишь в любой домашней видеотеке. То есть, я бы искал кассету, стоящую на самом виду.
— Но когда видеокассета в упаковке популярного фильма стоит на самом виду, её любая подруга может взять без спросу — и то-то весело будет, когда она вставит этот фильм в видеомагнитофон! — заметила Богомол.
— Это в реальной жизни. А если преступнику надо внушить нам, что Корева его перехитрила, он поставит кассету на самом виду, замаскировав её хоть вот под это «Белое солнце пустыни», хоть вот под этот «Титаник», Андрей указал на полочку, на которой стояло десятка два фирменных видеокассет с самыми популярными фильмами.
— Так, да не так, — возразила она. — Если этот тип так хитер, как ты говоришь, то он должен был все разыграть потоньше. Я бы сделала ставку вот на это! — и она указала на три кассеты, которые так и покоились в дальнем углу выдвинутого ящика шкафа, небрежно отпихнутые преступником в сторонку.
Андрей поглядел на яркие фотографии на их футлярах.
— Фильмы из серии «Коллекция мировой эротики»… Не удивлюсь, если они окажутся ближе к тяжелому порно…
— Вот-вот! Какие компрометирующие сцены могла записывать Корева, учитывая, в каком бизнесе она подвизалась?
Андрей хлопнул себя по лбу.
— Конечно! Если в порнофильм вставить сцену из реальной жизни — многие могут и не заметить. И вообще, кому придет в голову, что тяжелое порно, взятое из жизни, спрятано под маркой тяжелого порно, созданного воображением режиссера и сценариста, так? И вот объяснение, почему эти кассеты были убраны подальше — такие кассеты никогда не держат на виду, это только для личного пользования, для самых близких друзей… И преступник намеренно продемонстрировал пренебрежение к ним: мол, поверил, что они спрятаны только из соображений пристойности, и брезгливо отстранил, даже не пожелав вставить в видеомагнитофон…
— Будем надеяться, мы правы, — сказала Богомол, включая видеомагнитофон, вставляя первую кассету и ставя её на просмотр на убыстренной скорости. — Ох, и наследили мы тут!.. — вздохнула она, покачав головой. — Придется тебе звонить Повару, каяться, чтобы он тебя прикрыл. Нам вовсе не надо, чтобы наши отпечатки пальцев пошли гулять путями обычного следствия… — она наконец щелкнула зажигалкой и раскурила сигарету. — А раз уж наследили, то будем и дальше следить.
На пленке в большом количестве мелькали обнаженные тела в самых разных позициях, а также наиболее «эротические» части этих тел.
— Ну, наворотили!.. — Людмила с кислой усмешкой созерцала происходящее на экране. — Столько мяса умудрились вместить в каждый кадр, что, честное слово, это больше напоминает бройлерную фабрику какого-нибудь племени людоедов, чем любовные сцены…
Они прогнали всю пленку до конца, но не увидели ничего выходящего за пределы киновымысла.
Им повезло лишь на третьей, последней пленке. Изображение двух голых девок, усиленно предававшихся лесбийской любви, внезапно сменилось другим изображением, более размытым, поданным не так ярко и выпукло, с лишними деталями, «засоряющими» кадр — но оттого выглядящим намного жизненней и убедительней.
— Ну-ка!.. — выдохнул Андрей. — Переключи на нормальную скорость… Мамочки мои!..
— Это Курослепов? — спросила Богомол, машинально раскуривая вторую сигарету сразу после первой. Андрей обратил внимание, как напряжены её кисти, как проступили сухожилия и вены — словно у неё свело пальцы или она боялась, что рука дрогнет, и удерживала руку колоссальным напряжением сил.
— Да, — ответил Андрей.
Курослепов заполнял пол-экрана. Он сидел в глубоком мягком кресле, положив руки на подлокотники, совершенно голый. Какой-то мужчина медленно массировал ему плечи, затылок и верхнюю часть спины, при этом говоря что-то кому-то, находившемуся за пределами экрана. Говорил массажист достаточно тихо, так что слова, в этой любительской записи, можно было разобрать с трудом, но по его жестам и по тому, как медленно шевелились его губы, словно он старался донести до слушателя каждое слово, вполне закономерно было предположить, что он объясняет невидимому собеседнику основы правильного массажа.
Так оно и оказалось. В кадре возникла совсем юная девушка, ещё девочка, которую подпихнула поближе к массажисту чья-то рука, мелькнувшая лишь на момент…
— Рука Коревой, — заметил Андрей, бросив беглый взгляд на мертвую женщину.
Людмила молча кивнула в знак согласия.
Девочка, следуя указаниям массажиста, начала водить ладонями по плечам Курослепова. Массажист раза два поправил её, девочка стала работать усердней, хотя её движения оставались скованными и напряженными, а глаза невидящими, какими-то стеклянными, похожими на два озерца синеватой тьмы.
— Похоже, накачали наркотиками… — пробормотала Людмила.
В кадре появилась Корева, тоже обнаженная, её тело отсверкивало, будто натертое маслом. Она бережно несла орхидею, которую продемонстрировала Курослепову. Тот перебрал мешочки на отростках орхидеи, ощупал их, выбрал один самый тугой и крепкий и расслабленно кивнул на него. Корева срезала маленьким ножичком этот мешочек, слегка очистила, потом этим же ножичком рассекла пополам и вложила по половинке в каждую из рук юной массажистки. Та начала водить этими половинками по телу Курослепова, разрезами вниз. Массажист что-то ей объяснил, показывая на точки чуть повыше сосков Курослепова, и напряженно слушавшая девочка кивнула, что поняла.
И тут в кадре появилась ещё одна девочка, ещё младше первой. Если первой, массажистке, было лет четырнадцать, то этой — никак не больше двенадцати. Она двигалась словно заторможенная, но при этом по сторонам не оглядывалась и, вроде бы, не выказывала особенного испуга. Корева аккуратно усадила её верхом на Курослепова, раздвинув ей ноги, а потом, подхватив под ягодицы, начала плавно приподнимать и опускать. Курослепов застонал, потом захрипел, его лицо исказилось, руки массажистки, сжимавшие половинки псевдобульб орхидей, задвигались быстрее, по точкам, указанным опытным массажистом. Младшая девочка вскрикнула, из-под её ягодиц потекла кровь, а Курослепов, с последним обессиленным стоном, откинулся в кресле. Корева сняла девочку с Курослепова. Весь пах девочки был в крови, её ноги так заплетались, что она не могла стоять. Корева быстро передала девочку кому-то, находящемуся вне кадра, а потом стала показывать юной массажистке, как ей, с помощью чистого влажного полотенца, удалить кровь с обмякавшего члена Курослепова и как опять его возбудить… Корева действовала холодно, четко и профессионально, а девочка послушно выполняла все её подсказки. Когда член Курослепова опять восстал столбом, опять появилась орхидея, опять срезали мешочек, опять начался массаж определенных точек разрезанными половинками этого мешочка — и появилась ещё одна двенадцатилетняя девочка…
Запись оборвалась, и опять пошло безликое «бройлерное» порно.
У Андрея все поплыло перед глазами, он поднес руку ко рту и кинулся в туалет. Рвало его долго и мучительно. Когда он поднял голову от унитаза, то обнаружил, что Богомол ждет его с полотенцем, уже смоченным холодной водой, наготове.
— Меня саму чуть не вывернуло, — сообщила она, своим обычным сухим и бесстрастным тоном. — Хороший у вас клиент.
— Я… — Андрей перешел в ванную и подставил голову под сильную струю холодной воды, не закончив фразу.
— Хочешь сказать, что ты убьешь его? — осведомилась она. — Не занимайся не своим делом. Это я его убью. Ведь это… Да, это то, чего я особенно терпеть не могу.
Она закурила очередную сигарету. Андрей, после устроенного себе душа, почувствовал себя немного получше.
— Эту кассету надо отдать Повару, — сказал он.
— Отдашь. Только сперва я сниму копию. Я видела на кухне второй видак, так что можно переписать. Кассет у этой Коревой полно, — она через коридор бросила взгляд в комнату, где покоилась на стуле мертвая Корева с застывшими зрачками и с вывалившимся изо рта языком. — Надо сказать, она получила по заслугам. Еще легкой смертью умерла…
И вдруг она расхохоталась.
— Что с тобой? — спросил потрясенный Андрей.
Он заподозрил, что у его партнерши окончательно «крыша поехала». Зная, о её ненависти к сексу вообще, который она использовала исключительно как «орудие производства» — хотя в постели могла изобразить любую страсть, если ей требовалось расслабить и обессилить «заказанную» жертву — он вполне мог представить, с каким глубоким отвращением она должна относиться к любым сексуальным вывертам, тем более связанным с детьми. Да, её руки были по локоть в крови, и самых жутких сцен она повидала немало (часто собственноручно их творя), но увиденное могло задеть какую-то слабую струнку в её душе… Если была душа у этого ледяного чудовища со внешностью сказочной принцессы Златовласки. Впрочем, познакомившись с Коревой, Андрей пришел к выводу, что у Богомола душа все-таки есть. Что, во всяком случае, как он сказал Игорю, она не самое главное исчадие ада на земле.
— Я просто многое поняла! — ответила она, когда её смех смолк так же внезапно, как и начался. — Теперь я знаю, что происходило и какова была роль Коревой…
— Это и так понятно, — недоуменно заметил Андрей.
— Нет, ты не понимаешь, о чем я! — она махнула рукой. — Теперь понятно, кто «заказал» этих двух сутенеров и зачем…
— Ты думаешь, это не Курослепов?
— Разумеется, нет! Их заказала сама Корева. Из страха перед Курослеповым… Так и не понял? Ну, ладно. Объясню, когда сама буду уверена. Хотя почти не сомневаюсь, что я права. К сожалению, все причастные к этому делу люди мертвы, все ниточки оборваны. Правда, остается ещё гинеколог Коревой. Постараюсь добраться до него быстрее этого поганца, который завертел нас в своей игре как на чертовом колесе. Уверена, он стер все номера из памяти телефона и забрал записные книжки Коревой, чтобы мы не могли выйти на её гинеколога. Но найти его — это не иголку в стоге сена искать, завтра найду за несколько часов. И если он будет ещё жив, то, думаю, подтвердит все мои догадки. А если мертв — это тем более будет означать, что я права!