Помнишь ли ты, mon ami, серию карикатур Домье, на которых лицо короля-гражданина Луи-Филиппа постепенно превращается в грушу? Мне удалось разыскать фотографии г-на Либермана со спины в Интернете в статье г-жи Маши Гессен на сайте Snob.ru. Я мысленно попытался проделать аналогичные и напрашивающиеся мысленные трансформации, превращающие господина на фотографии в медведя, но остановился на полпути. То ли сочувствие к свергнутому королю-груше удержало меня, то ли опасение: бурый русский медведь – не безобидный орлеанский фрукт.

Полагая, что человек максимально раскрывается в своих конфликтах с другими людьми, я спросил, с кем больше всего враждует г-н Либерман. Подумав, Инженер ответил: «Пожалуй, с Эхудом Бараком».

Так, знакомимся: Эхуд Барак, родился, рос в кибуце, в школе учился неохотно, позже, будучи офицером, окончил университет в Иерусалиме (физика, математика), затем в Стэнфорде (экономика, системный анализ). В армию пошел пехотинцем, затем перешел в элитное подразделение, стал его главой, участвовал во всех войнах своего времени, возглавлял штурм захваченного самолета, был организатором диверсионных рейдов, в том числе, очень известных, возглавлял Управление планирования Генштаба, военную разведку, Центральный военный округ, закончил военную карьеру на вершине пирамиды – начальником Генштаба. Еще генералом участвовал в разработке условий мирного соглашения с соседней Иорданией, в рамках последовавшей политической карьеры был министром внутренних, затем – иностранных дел, и наконец – главой правительства. В последнем качестве, премьер-министра, за полгода вывел из Ливана войска по согласованию с международным сообществом после затяжной (девятнадцатилетней) вялотекущей войны. Незадолго до назначенного срока отхода цепная реакция развала воинских подразделений ливанских союзников поставила армию перед дилеммой – вводить дополнительные армейские подразделения на место южно-ливанцев или ускорить отход. Было принято второе решение, ставшее причиной последующих обвинений Барака со стороны его оппонентов в «позорном бегстве». Попытался заключить окончательное мирное соглашение с палестинцами, но ни предложенные Бараком уступки, ни личное обаяние главного посредника, президента Клинтона, не привели к успеху. Провал переговоров был началом заката настойчивой, напористой, поэтапной и до того всегда восходящей карьеры Эхуда Барака. Работавшие с ним люди сравнивали его с совершенной логической машиной, в значительной степени обделенной необходимейшим даром политика – человеческим обаянием. Сатирики с наибольшим удовольствием обряжали его в одеяния моего знаменитого соотечественника – Наполеона Бонапарта.

– В чем же состоит их конфликт? – спросил я Инженера.

Невесть отчего родившаяся в душе игривая веселость накатила вдруг на меня. Дурачась, я попросил Инженера для начала вскрыть филе («файл» и «открыл» – важно поправил меня Инженер) с переводом на русский язык книги Либермана «Моя правда». Инженер не почувствовал перемены в моем настроении, зато переводчик книги Либермана, надо полагать сразу обратил внимание на две мины, заложенные в этом названии. Потому, чтобы равноудалиться от ассоциаций как с газетой «Правда», так и с известным программным документом «Моя борьба», переименовал его в «Ничего, кроме правды», чем еще и придал названию книги оттенки искренности и проникновенной взволнованности. Но что за странная любовь у г-на Либермана к историческим брендам, проявившаяся и в выборе названий для основанных им коммерческих предприятий? Я размышляю об этом сейчас, когда печатаю эти строки. Тогда же, продолжая развлекаться, я сказал Инженеру, когда книга г-на Либермана была уже на экране:

– Жми на бинокль! В этой щели напиши по-русски: «Барак». Теперь дави вот эту клавишу-толстушку!

Упоминаний о Бараке, сделанных в критическом стиле, в книге Либермана (поддавшись настроению, я перестал называть его господином) было много, его правительство был названо «самым бездарным и вредоносным в истории страны».

«На волне лихой, умело спланированной и щедро оплаченной пропагандистской атаки, к власти в стране пришел политический авантюрист новой формации Эуд Барак, за год своего правления (с июня 1999 года) приведший страну к краю пропасти».

«Надо отметить, что премьер-министр Израиля Эуд Барак вообще приложил немало усилий для того, чтобы убедить арабов в том, что к угрозам с нашей стороны прислушиваться не стоит».

«Я хотел бы обратить внимание некоторых депатутов-арабов на то, что народ у нас не так глуп, как им кажется. Если они судят о нашем народе по правительству Барака, то они ошибаются… В отличие от правительства, народ понимает, что вся ваша деятельность направлена на уничтожение Государства Израиль… Вы — это террористическое звено в Кнессете. Вам угодно считать себя палестинцами — так скатертью дорога — отправляйтесь в Палестину. Я готов на свои деньги приобрести вам билеты в одну сторону». (Из выступления в Кнессете)

Но по-настоящему увлек меня отрывок одного из интервью, вместе с текстами публичных выступлений, по-видимому, присоединенных к книге из-за небольшого размера последней (то же самое веком раньше пришлось сделать Муссолини со своей куцей «Доктриной», по изобилию логических повторов к тому же могущей поспорить с количеством клопов в подворьях николаевской России). Я расчленю теперь этот небольшой отрывок на отдельные фразы, так мне будет легче их анализировать и выдвигать догадки по поводу конфликтующих сторон.

Итак, Либерман сообщает интервьюеру:

«У меня как-то была мимолетная беседа с Бараком».

Эта сцена в духе тогдашнего ребячливого настроя немедленно представилась мне детской мультяшкой. Храбрый медвежонок из оппозиции высоким голосом травести останавливает огромного угрюмого, необщительного и бирюковатого суслика премьер-министра:

– Эй! Бар-бар-барак! Стой!

– Чего тебе, Топтыжкин?

– Хочу это... вопрос задать?

– Ну?

«Я сказал ему, давай, мол, отбросим на минуту наши политические расхождения. Возможно, прав ты, возможно, прав я.»

Ах, какая же это прелесть, что не только в мультфильмах медвежонок сержант запаса может одной фразой поставить себя на одну же доску с хомяком генерал-лейтенантом! Октябренок (пионер? комсомолец?) Эвик – с генсеком Эхудом! В жизни, я знаю, Либерман гораздо крупнее Барака, его прозрачные светлые глаза (видел по телевизору), похожи на те, от которых сжималось сердце при просмотре итальянского сериала «Спрут», когда появлялся на экране этот жуткий мафиози-альбинос, обидчик малолетней дочери комиссара Каттани. Но все же, все же...

«Вот, у тебя так много исследовательских организаций, тоскующих от бездеятельности: Военная разведка (АМАН), ШАБАК, МИД, Мосад. Я в этом кое-что смыслю и могу утверждать, что огромное большинство документов, разрабатываемых ими, идет прямым ходом в корзину».

Еще бы ему не смыслить! Отец-основатель «Дранг нах Остен Исраэль» – и не смыслил бы! Серьезность возвращается ко мне, то есть – даже ко мне, постороннему (и потустороннему) маркизу, когда деятельность спецслужб страны, одной из которых в прошлом руководил Барак, мимоходом понижается в значимости до уровня мусорной корзины в утверждении одного из двух ведущих беседу героев, того, что на глазах вырастает из пушистого мишки в бурого тяжеловеса русских лесов, когда другой – тот, что пониже ростом, несмотря на свою высокую должность и воинские регалии, – съеживается до размеров серьезного и важного, а все-таки суслика.

«Поручи им провести «штабную игру». Задача: ответить на вопрос, куда мы придем через 10, через 20 лет? ... Поручи этим четырем организациям выстроить вероятные модели развития».

Молодой растущий политический организм диктует задание на глазах зарастающему плесенью премьер-министру.

«И не говори мне, к каким выводам они придут. Я хочу только знать, что эти выводы к тебе поступили».

Г-н Либерман (он теперь – опять господин в моем изложении) проявляет похвальную скромность, не требуя отчета о выполненном задании.

«Знаете, как он реагировал? Помахал этак ручкой – наполовину пренебрежительно, наполовину неопределенно».

Вот! Вот оно – невыносимое высокомерие Эхуда Барака, 14-го премьер-министра Еврейского государства. Кстати, через шесть лет после выхода книги г-на Либермана началась ни одной разведкой мира не предсказанная «арабская весна» и затяжная гражданская война в мертвой хваткой, казалось бы, схваченной спецслужбами Сирии. В другом месте той же книги г-н Либерман сообщает, что с этой же идеей он обращался, и не раз, не только к Эхуду Бараку, но и к Шимону Пересу. Реакция их, по словам г-на Либермана была идентичной. Несравненно более компанейский и расположенный к беседам с молодежью Перес, терпеливый, хоть и склонный к наставительному тону в общении с нею:

«…отвечал мне в таком примерно духе: «Брось, они же ни разу не смогли толком предсказать, что будет — мир или война».

Итак, в привычных для француза категориях допустимо ли сформулировать, Господи, следующий итог: безмерно заносчивый и честолюбивый император-выскочка против непрошибаемо-непротыкаемого народного витии, вожака санкюлотов?

Личные отношения Авигдора Либермана и Эхуда Барака представляются мне любопытными еще и по той причине, что они своеобразно и забавно напоминают многолетний и нескончаемый конфликт России с Западом. Конечно, я знаю, Господи, – ничто не повторяется в сотворенном твоей бесконечной мудростью мире.

Ненадолго хватило меня в стремлении заканчивать письма краткими резюме. Видимо, постоянство и приверженность порядку не входят в число твердо усвоенных мною добродетелей. Не стану больше утомлять тебя стилистическим аппендиксом, изобретением которого, признаюсь, поначалу очень гордился.