04 дня 11 часов 10 минут

Выигрывай по-крупному! Выигрывай сего дня!» – кричали огромные желтые буквы с гигантского экрана на вокзале Ватерлоо.

Булли дождался, когда охранник откроет специальный вход для женщины с детской коляской и, пристроившись за ней, шагнул следом на платформу.

– Мама… Мама, – приговаривал Булли, заставив женщину удивленно обернуться, а охранника поверить в то, что они едут вместе по семейному билету и Булли несет их сумки.

Он сел на поезд и, спрятавшись в туалете, дождался, когда контролер пройдет мимо. Долго ехать не пришлось. Между его крыльцом на улочке, отходящей от Олд-Парадайз-стрит, и квартирой, где он раньше жил, было всего пять остановок.

Когда поезд прибыл на вокзал, Булли, держа в руке сумку с Джек, махнул через ограждение на автостоянку – и приземлился прямо на капот «фиесты». Забавы ради пробежался еще по трем автомобилям. Сзади послышался крик «Эй!», но никто за ним не погнался.

От вокзала до квартиры добираться меньше, чем длится одна серия «Скуби-Ду». Двадцать минут максимум. Булли, пока не научился определять время по часам, измерял дни в сериях «Скуби-Ду», потому что очень любил этот мультфильм – когда был маленьким и еще смотрел мультфильмы. Но сейчас он шел медленнее, чем обычно: со всех сторон на него надвигались воспоминания о прежней жизни. А еще ему казалось, что все предметы стоят слишком близко, будто он снова надел очки. В общем, до того места, где он похоронил останки матери, Булли добирался целых полторы серии «Скуби-Ду».

Могила теперь выглядела иначе. Осколок брусчатки, которым он ее отметил, опутывали растрепанные оранжево-желтые сорняки, стелившиеся по земле. Булли палкой расчистил место захоронения, затем поклонился, следя за тем, чтобы Джек не вздумала помочиться поблизости. Он решил, что вскоре снова навестит мамину могилу.

Булли едва не ошибся домом. Все жилые дома в районе стояли в ряд, и в каждом была огромная арка – так что, если смотреть на них издалека, казалось, будто это гигантская крыса в домах прогрызла себе проход. Сюда, в новую квартиру с видом на шоссе, проходившее прямо под их домом, они переехали незадолго до того, как мама заболела. Она досталась им по обмену. В ней были три спальни, так что ему больше не приходилось жить в одной комнате с Кортни – это была дочка мамы и Фила. После смерти мамы он перестал считать Кортни сестрой.

Несколько человек посмотрели на него так, будто узнали мальчика, расхаживающего летом в теплой зеленой куртке, но по имени его никто не окликнул.

Не желая испытывать судьбу, на свой этаж он поднялся по лестнице, а не на лифте. Его прежняя квартира была от лифта пятнадцатой, от лестницы – одиннадцатой, от мусоропровода – второй. Булли был уверен, что старик, который жил в ней раньше, именно поэтому захотел обменяться. Кому понравится круглые сутки слушать грохот мусоропровода, хоть на нем и висит объявление с просьбой уважать покой соседей. Булли заглянул в мусоропровод, надеясь найти сверху что-нибудь съедобное – например, коробку с остатками пиццы, – но там было пусто. Из темной трубы лишь пахнуло затхлым запахом помойки.

За дверью квартиры, которая находилась вплотную к мусоропроводу, вопил в почтовый ящик малыш Деклан – просился поиграть. Ему не разрешали выходить из дома без брата, потому что на лестнице слишком опасно. Маленькие дети любили возиться у мусоропровода, совали туда игрушки и другие предметы, бывало, и сами падали в трубу. Булли тоже следил за своей сестрой, когда жил здесь.

– Не реви, Деклан, – сказал он, и Деклан на секунду умолк, а потом снова заплакал.

Булли откинул крышку почтового ящика на своей двери и оглядел бетонную лестничную площадку. Сердце расходилось в груди, и он некоторое время постоял перед дверью.

Затем он заглянул в щель почтового ящика. Людей в квартире не было, но в коридоре сидела кошка. Бешеная. Смотрела прямо на него, как обычно смотрят кошки. Интересно, что она там делает? Фил не любил ни собак, ни кошек, никого из тех, у кого ног больше, чем у него. Булли ушел из дома еще и поэтому.

У него оставались мамины ключи, и он открыл дверь. Джек гавкнула на кошку, та убежала в комнату Фила, и Булли подумал, что это, возможно, ее кошка.

От запаха, исходившего из пустой сковородки, у него свело живот. Пахло жиром. А еще краской. Булли прошелся по кухне. Теперь она выглядела иначе: мамин горшок с цветком, стоявший на холодильнике, куда-то исчез; две кухонные стены стали лиловыми. На краю раковины все еще лежала кисть, выпачканная голубой краской.

Первым делом Булли потрогал чайник. Не горячий, даже не теплый – холоднее, чем он сам. Фил постоянно кипятил чайник, и Булли точно знал, как долго остывает кипяток. Сейчас он был абсолютно уверен, что Фил ушел из дома еще до полудня. Значит, вернется или прямо сейчас, или еще не скоро. Если Фил отсутствовал несколько часов, значит, ушел на целый день. Так он работал.

Булли налил в миску воду для Джек и уже собирался разморозить немного фарша, как вдруг увидел возле холодильника банки с кошачьей едой. Он взял одну и, пряча ее от Джек, отложил часть содержимого в пустую консервную банку, которую сохранил со вчерашнего дня.

– Это для собак. – Он накормил Джек кошачьими консервами, но банку выбрасывать не стал. Потом принялся искать еду для себя. В буфете нашлись пачка печенья «Рич Ти» и большой пакет чипсов. Он достал хлеб и маргарин, и сделал себе бутерброд с чипсами. В холодильнике стояла наполовину полная бутылка кока-колы, он и ее прихватил. Газ уже выдохся, но на это Булли не обращал внимания. Кока-колу он мог пить, как воду.

Булли ел на кухне, прислушиваясь к входной двери. На краю стола лежало нераспечатанное письмо из школы. Булли взял его и внимательно осмотрел. Он знал, что там написано. За последние месяцы Фил наверняка немало таких получил. Булли выбросил письмо в мусорное ведро, вышел в коридор и поставил телефон на зарядку. Мама всегда заряжала мобильный в коридоре. На счетчике, придавленные его старыми очками в квадратной оправе, лежали две десятки на оплату электричества. Он примерил очки, и все вещи в квартире словно приблизились – так же, как это было недавно на улице.

Деньги он трогать не стал, прошел в гостиную. Шторы были все еще задернуты. В комнате ничего не изменилось, разве что стало чище. Правда, телевизор был новый. Чувствуя себя неимоверно усталым, Булли лег на старый диван, отбросил на край яркие шершавые подушки и несколько минут щелкал пультом телевизора. Когда мама умирала, он обычно спал на этом диване. Ему нравилось засыпать под голоса из телевизора, которые словно находились с ним в одной комнате.

Некоторое время Булли безо всякого интереса переключал каналы, а потом провалился в сон.

04 дня 11 часов 10 минут

Над головой Булли раздался визг. Он открыл глаза. На него смотрела маленькая длинноволосая девочка. Она была очень похожа на его сестру, другими были только волосы, как у куклы, и лицо стало крупнее и румянее.

– Папа! БРЭДЛИ ВЕРНУЛСЯ! Это Брэдли! – И она снова взвизгнула, заметив вылезающую из-под подушек Джек, словно видела ее впервые.

– Кортни, заткнись! – В комнате появился Фил. Он еще больше, чем Булли, терпеть не мог шум. На дух не выносил громкие крики.

– Вернулся, значит? – спросил Фил, глядя на Джек.

– Не бойся, я не останусь. – От кока-колы и печенья во рту было вязко и сухо.

Булли ожидал, что Фил вспылит, сорвется на него, но тот лишь сказал:

– Как угодно.

Булли попытался понять, долго ли он спал. Телевизор все еще работал. Новости, викторины, прочая ерунда. Очевидно, долго.

– Чаю хочешь? – Не дожидаясь ответа, Фил вышел на кухню.

– Ты останешься, Брэдли? – спросила Кортни. Осмелев, она бочком приблизилась к нему. Его давно так никто не называл. Странно было слышать это имя. Как будто он смотрел новости о самом себе – о мальчике Брэдли, вернувшемся туда, где он когда-то жил с мамой и сестрой.

– Заткнись, – сказал он.

Кортни попробовала другую тактику.

– А мы гуляли, Брэдли… Спорим, ты не знаешь, где мы были? Мы навещали Эм-му, – доложила Кортни кукольным голоском.

– Так она не здесь? – саркастически спросил Булли. Он отказывался называть ее по имени. – Это ее кошка?

– Нет. Кошка моя.

Он опешил.

– Твоя? И кто ее притащил?

– Папа.

Булли поморщился. После рождения Кортни ему пришлось смириться с тем, что в доме звучало слово «папа», однако сейчас он услышал его впервые за долгое время.

– Значит, тебе можно, да? Держать кошек?

Девочка растерянно смотрела на него. Она не понимала, почему брат так рассердился.

– Ее зовут Хлоя. И мы взяли самую лучшую из… помета, – сообщила Кортни, вспомнив правильное слово, но сомневаясь, что оно правильное, ведь «помет» – это еще и грязь. – Мы ходили к Эмме… и еду с собой взяли… будем праздновать. Знаешь, где мы были, Брэдли? Мы навещали Эмму и еще одного человека… особенного... Брэдли! – Девочка принялась трясти его за руку. – Ты не слушаешь.

Булли не нравилось, что Кортни называет его Брэдли. Но новости были хорошие. Может, она здесь все-таки не живет. Она должна была переселиться сюда в тот день, когда он ушел из дома. Булли знал, что Фил встречался с ней на стороне. Чужой запах на одежде Фила он чувствовал на протяжении многих месяцев, еще до того, как мама умерла. А она, еще даже не поселившись у них, заставила Фила избавиться от маминых вещей: одежда, обувь, безделушки – все было спущено в мусоропровод. И сама мама тоже.

– Держи. – Фил протягивал ему чай. Булли сделал маленький глоток, потом большой. Чай был именно такой, как он любил – не очень горячий и ароматный.

– Будем здоровы, – пробормотал он.

– Фу-у! Ну и вонища от тебя. Марш наверх, и прими ванную.

Булли не оскорбился – такие вещи его не задевали, – но протест все равно выразил.

– Дважды повторять не стану, – сказал Фил. Булли знал, что это не пустые угрозы, и вышел из комнаты. – И собаку с собой забери, – добавил Фил.

Джек потрусила в коридор следом за Булли.

В ванной он открутил горячий кран. Сел на край ванны, наблюдая, как ее заполняет вода. Затем снял куртку, обувь, носки и разделся до пояса. Последний раз он раздевался на вокзале Ватерлоо, когда мылся в туалетной кабинке, где можно было хоть как-то уединиться. Не выставлять же себя напоказ? Но, разумеется, сначала он спустил воду в уни тазе.

Джек царапала дверь, пытаясь добраться до кошки, и напоминала Деклана – тот тоже хотел выбраться на лестничную площадку, чтобы поиграть. Фил крикнул из гостиной что-то насчет того, что в квартире свежий ремонт.

– Не скребись! – велел Булли. Кружку с чаем он все еще держал в руке и, потягивая его, время от времени трогал воду пальцами ног, проверяя температуру. Вода была как кипяток. Мама всегда сначала пускала холодную воду – на всякий случай, говорила она. Правда, мама давно уже не делала ему ванну. Булли повернул холодный кран и бросил в воду несколько тюбиков с косметикой Это её.

– Ты там? – Фил открыл дверь, и Булли поспешил прикрыть курткой голый торс.

Фил указал на волосы Булли.

– Тебе нужно постричься. А это – в помойное ведро, – сказал он, имея в виду его джинсы. – Я дам тебе свои.

Булли не стал спрашивать, куда подевались его собственные вещи. И так ясно.

– А это еще что? – Голос Фила посуровел. Он смотрел на тюбики, качающиеся на воде под кранами.

– Упали…

– Так подними. – Булли думал, что Фил рассердится, но тот лишь сверлил его взглядом. – Подрос, я смотрю?

Булли кивнул.

– Фил, – произнес он, хотя не обращался к нему по имени уже… много лет.

– Что?

– Тебе когда-нибудь везло? Знаешь, так, по-крупному?

– Вот, за родину пострадал, – ответил он, взглянув на след от ранения на своей груди. – Это ж везение, да? А что? В чем дело? Что ты натворил?

– Ничего.

Фил смерил его взглядом, словно инспектор в армии.

– Угодил в передрягу? Ну-ка, повернись, – велел он. Внимательно осмотрев Булли и не заметив на его теле видимых повреждений, Фил успокоился.

Джек зарычала.

– Все нормально, дружище, – сказал Булли собаке, вновь надевая куртку.

– Если твоя псина на меня бросится… – предостерегающе начал Фил.

– Я скоро уйду.

– А зачем приперся-то? Случилось что? Что ты задумал?

– Ничего. Просто пришел, и все.

Он умолк, думая, что Фил сейчас спросит, откуда он явился, на что живет, но тот лишь поинтересовался:

– На ужин хоть останешься? – Булли покачал головой, но потом кивнул. – Ладно, купайся. Только убери потом за собой. И пока ты здесь, следи, чтобы собака не путалась у меня под ногами.

Фил вышел в коридор, помедлил и, все еще не убирая руку с двери, снова заглянул в ванную.

– Я понимаю, она тебе не мать, но Эмма – хорошая женщина. Она за тебя волновалась. Я ей сказал, что ты поживешь у моего отца, пока мы тут устраиваемся. Так что не говори ей ничего, ладно? Она завтра возвращается. Кортни ведь тебе сказала, да?

Булли кивнул и опустил глаза, показывая свое разочарование лишь застеленному ковром полу. Значит, она все-таки сюда переехала. Ще же она сейчас? Наверняка по магазинам шляется, деньги тратит. На одежду.

– Нам всем пришлось несладко, Брэдли. Все это… Не только тебе – и мне, и сестре твоей тоже. Я знаю, ты был очень привязан к маме, но жизнь продолжается, – пробормотал Фил. – Оставайся с нами, если хочешь, но с собакой придется расстаться. Такую собаку нельзя держать в доме, где есть маленькие дети.

Булли молчал – просто ждал, когда дверь снова закроется. Он ничего не почувствовал, когда Фил заговорил о маме. Думал, что разозлится на него, но злости не было. Он и сам не понимал, как это так получается.

Он не полез в воду. Сел на краешек ванны, решая для себя, можно ли доверять Филу, можно ли рассказать ему про лотерейный билет, пока она не вернулась. Его не расстроили слова Фила о том, что с Джек рано или поздно придется расстаться: в его планы не входило возвращаться сюда. Теперь, на выигранные деньги, он сумеет купить собственное жилье. На что ему эта жалкая маленькая квартирка? Хотя, может быть, он останется сегодня на ночь, посмотрит, как тут что. Может, когда Кортни ляжет спать, даже расскажет Филу про билет. Булли все еще ненавидел его за то плохое, что он сделал, но вдруг он все-таки на что-то сгодится?

Булли опустил руку в ванну и поводил ею по воде. Она была почти нужной температуры, уже можно кушаться. Булли обвел взглядом ванную в поисках полотенца. Не нашел. Раньше он бы и без него обошелся, так бы обсох, – однако ванная не запиралась. Не хватало еще, чтобы Кортни сюда зашла и опять начала вопить.

– Сиди здесь, – велел он Джек и пошел проверить, есть ли полотенца в сушильном шкафу. В коридоре краской пахло сильнее. Он заглянул в комнату Кортни. Она была все такая же розовая, только на стенах вместо поделок висели постеры с поп-звездами. Булли вытащил из шкафа полотенце. Он узнал его: на нем было полинявшее изображение поезда. Вместе с полотенцем Булли прошел к своей комнате. Именно оттуда исходил запах. Дверь была закрыта. Он толкнул ее и понял, почему щетина кисти была в голубой краске.

Его как будто ударили наотмашь. Вся комната, кроме потолка, была небесно-голубой. Поверху стены были обклеены бордюром с машинками и поездами. Его кровать убрали; на ее месте стояла крошечная колыбель.

Она родила. У нее ребенок… Особенный человек. Мальчик, судя по цвету стен.

Булли вернулся в ванную. Оделся, сунул ноги в кроссовки и на цыпочках пошел к выходу. Джек скулила, семеня за ним – чуяла, случилось что-то неладное. Булли вытащил из розетки телефон и взял с электросчетчика одну десятку. Перед тем, как покинуть квартиру, нащупал в кармане свои очки и бросил их на пол.

Из ванной в коридор доносился шум льющейся воды.