Сара бросилась к двери полицейского участка. Та была заперта.
– Полиция! – кричала она, дергая ручку двери. – Помогите! Откройте! – Сложив ладони козырьком, она посмотрела в дверное окошко, забранное проволочной решеткой. Разглядела конторку, стол, стул, полоску света под дверью в дальнем конце темного коридора. Наверное, дежурный полицейский вышел в туалет, подумала она, продолжая колотить в дверь кулаками.
– Полиция! Полиция! Почему заперта дверь? Неужели полицейские боятся грабителей?
Не дождавшись ответа, Сара побежала по бетонной платформе в надежде кого-нибудь найти. Возле полицейского участка стояло деревянное, похожее на амбар здание с застекленной со всех сторон комнаткой на самом верху. На первом этаже было темно, но Сара заметила, что за стеклами наблюдательного пункта виден слабый свет. Чтобы получше рассмотреть его, она спустилась с платформы и вышла на пути. Оттуда ей удалось увидеть лицо человека, освещенное снизу. Выглядело оно довольно жутковато.
– Эй, вы, там, наверху! Вы слышите меня?
Молчание. Сара закричала снова – так громко, как только могла. Результат тот же. Забравшись на платформу, она подергала дверь станции. Заперто. Вернулась на пути и, опустившись на колени, стала искать камень, чтобы швырнуть в окно. Руки нащупывали плотно укатанный гравий, но ведь где-то же должен быть камень...
Внезапно она услышала, как заскрипела дверь полицейского участка, и в освещенном проеме появился силуэт мужчины.
– Эй, леди! – закричал он, направляясь к Cape. – Какого черта вы здесь делаете? Это вы шумели и колотили в дверь? – У его бедра подпрыгивала кобура пистолета.
Еще никогда в жизни Сара Шулер так не радовалась полицейскому!
– Слава Богу! – воскликнула она, взбираясь на платформу. – Поезд, который только что ушел... Можно ли его остановить? Там три цистерны с нервным газом, они заминированы и...
И тут она увидела Джамала, но слишком поздно. Он подкрался из темноты и при свете, лившемся из раскрытой двери, она успела заметить у него в руке пистолет.
– Нет, Джамал! – вскрикнула она, заслонясь рукой. Первая пуля, прошив ладонь, ударила в плечо. Сара упала на землю и несколько раз перевернулась, стараясь укрыться за краем платформы. Ей удалось сунуть руку в сумочку, но в этот момент ее настигла вторая пуля. От острой боли у нее потемнело в глазах.
Теперь внимание Джамала переключилось на полицейского. Послышался выстрел. Сара сильнее сжала рукоятку пистолета. С трудом приподняв голову, она попыталась прицелиться.
Джамал и полицейский стояли друг против друга, как борцы на помосте. Перегнувшийся пополам полицейский (видимо, пуля попала ему в живот) шагнул вперед, стараясь сохранить равновесие, но не удержался и упал лицом вниз. Джамал хладнокровно пристрелил его и повернулся в сторону Сары. В полутьме он не заметил, как она подняла руку с пистолетом. Собрав последние силы, она уняла дрожь в руке и спустила курок. Пуля попала Джамалу в горло, его голова повисла, и он свалился на землю, как тряпичная кукла. Но прежде чем ее окончательно захлестнула боль, она успела выстрелить еще два раза. Потом пальцы разжались, и пистолет со стуком упал на платформу. Сара чувствовала, как силы и сознание покидают ее. Теперь дело за вами, миссис Эллис, подумала она. Карен... Можно я буду называть вас Карен? Мы могли бы стать друзьями... Затем боль исчезла, осталась только темнота, навалившаяся на нее, как железное одеяло.
Карен мчалась по автостраде, лавируя между неторопливо идущими автомобилями. Ее мучили сомнения. Что делать дальше? Искать городское управление полиции или вернуться на станцию и удостовериться, что Сара передала нужную информацию? А может, остановиться у телефонной будки и позвонить Джиму, а потом вызвать неотложку к рабочему, которого она оставила лежащим на путях? Она вздрогнула, вспомнив пламя спички, обжигавшее его пальцы, и окоченевшее тело.
Небо над городом прояснилось, только над самой головой висело несколько облаков, которые относило в сторону пустыни. И вдруг – неизвестно, откуда он взялся, – снова хлынул дождь, крупные теплые капли забили по ветровому стеклу. Карен включила “дворники”. Отпустив педаль газа, она наклонилась вперед и вцепилась в руль побелевшими от напряжения пальцами. Ливень продолжался не больше двадцати секунд и прекратился так же внезапно, как начался. Все одно к одному, подумала она, этот дождь как будто специально прошел – чтобы сделать дорогу опасной.
Сначала Карен решила догнать поезд и перегородить ему путь в пределах Рино, но потом передумала. Пусть он лучше выедет за город, там она и попытается его остановить. Не мешало бы получше знать город, точнее представлять, как идет шоссе относительно железной дороги. Мимо пролетели повороты на Уэллс и Виргинию. А где же Кистоун? Кистоун пересекал Четвертую западную улицу недалеко от реки Траки. В той части города она была только однажды и смутно помнила, что там находятся в основном промышленные предприятия. Она не знала, пересекаются ли там улицы с железнодорожными путями, но решила все-таки попробовать. Оставаться на шоссе значило все больше удаляться от железной дороги.
При левом повороте на Кистоун машину занесло, и она чуть не перевернулась. Проехав на красный свет, Карен так резко повернула на Четвертую западную, что шины слегка взвизгнули. Железнодорожные пути шли теперь по левую сторону от шоссе, но за рядами складов и заводских зданий их не было видно. У южного края Горного кладбища улица вплотную подошла к железнодорожному полотну, однако оно пролегало по насыпи высотой в пять футов. Справа виднелась вывеска мотеля “Могильный камень”. Могильный камень, подумала Карен, вот что мне потребуется, когда окончится эта ночь.
Опустив стекло, она высунулась, чтобы посмотреть, где находится поезд. Далеко на западе мелькали красные огни хвостового вагона.
Она нажала на газ и уже через минуту поравнялась со служебным вагоном. Взглянув на спидометр, установила, что поезд движется со скоростью сорок пять миль в час. Она несколько раз нажала на клаксон в надежде, что кто-нибудь услышит ее и выйдет на заднюю площадку вагона, но никто не появился. Возможно, ее не слышали потому, что улица и железнодорожное полотно находились здесь на разных уровнях. Поезд двигался то слишком высоко, то слишком низко, но всегда так близко, что она могла бы добросить до него камень. Она подумала, что если проводник и выйдет на площадку, то ветер отнесет ее крик.
Карен решила прибавить скорость и нагнать головной локомотив, пока дорога и пути шли рядом. Она обгоняла один вагон за другим и вдруг увидела три серебристые цистерны с надписью “Молоко”. Раскачивающиеся и дрожащие, они показались ей зловещими, как гигантские бомбы. Она закрыла окно и старалась не дышать до тех пор, пока не оставила их далеко позади. Доведя скорость до семидесяти миль, Карен поравнялась с тремя сцепленными локомотивами.
Ей повезло: на большом отрезке пути автострада и железнодорожное полотно шли рядом на одном уровне. В небе стояла полная луна. Опустив стекло, Карен высунулась из окна и стала отчаянно махать машинисту, которого она видела в боковом окне головного локомотива.
– Остановитесь! – кричала она. – Остановите поезд! – Ветер относил ее слова в сторону, голос заглушался ревом двигателей и стуком сотен стальных колес по стальным рельсам.
В ответ машинист небрежно, как английская королева, помахал ей рукой. Шоссе, круто повернув влево, отделилось от железной дороги. Карен еле успела нажать на тормоз; шины протестующе завизжали, и машина, выскочив на тротуар, врезалась в обочину, застыв в нескольких футах от железнодорожной насыпи. Дав задний ход, Карен вернулась на мостовую, развернулась, нырнула в туннель, соединявший Четвертую западную улицу и шоссе 80, и пустилась вдогонку за исчезнувшим поездом. И все это время она напряженно думала, что делать дальше.
Карен вспомнила, что, не доезжая до города Траки, видела несколько поворотов, которые, возможно, вели к маленьким городкам на берегу реки. Если бы ей удалось обогнать поезд, она свернула бы с шоссе и постаралась остановить его в городке, расположенном на том же берегу реки, что и железнодорожный путь.
Когда стрелка спидометра остановилась на девяноста, Карен заметила знак поворота на Верди, но пропустила его, потому что огни на склоне горы указывали, что городок располагался справа от шоссе, в то время как рельсы шли слева, на противоположном берегу реки. И, как оказалось, она поступила правильно, потому что шоссе вдруг круто свернуло влево – на мост, пересекавший реку и железнодорожное полотно. Бросив быстрый взгляд назад, Карен заметила, что поезд остался позади. Теперь ей нужно только найти место, где шоссе пересекается с железной дорогой.
Карен приближалась к границе штата Невада. Промелькнувший дорожный знак гласил, что до города Траки, штат Калифорния, осталось двадцать две мили. Карен решила обязательно перехватить поезд в Траки или не доезжая до него, потому что дальше, в горах, автострада и железнодорожное полотно расходились в разные стороны: она знала, что они проложены по противоположным берегам озера Дон-нер. Если ей удастся остановить поезд в Траки, она найдет телефон и позвонит Джиму, в полицию или куда-нибудь еще.
САКРАМЕНТО – 125 МИЛЬ ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КАЛИФОРНИЮ! ОСТОРОЖНО: СНЕГООЧИСТИТЕЛЬНЫЕ МАШИНЫ! ДО СПУСКА С ГОРЫ – 10 МИЛЬ
Гигантские зеленые дорожные знаки выплывали навстречу и убегали назад, в темноту. Узнав, что до Флористона осталась одна миля, Карен приняла решение. Справа уходил вверх склон горы, такой крутой, что у подножия было выстроено высокое ограждение, защищавшее шоссе от камнепада... Это значило, что Флористон должен располагаться слева, по одну сторону с рекой и железной дорогой. Снизив скорость, Карен повернула к Флористону. Хорошо уже то, что шоссе здесь было сухое: видимо, дождевая туча сюда не дошла.
Дорога на Флористон, резко вильнув под автостраду, выводила затем на неширокий мост, пересекающий реку. Перед тем как въехать в узкий туннель с односторонним движением, сделанный из проржавевшего металла, Карен снизила скорость до черепашьего шага и беспрерывно гудела, как того требовал дорожный знак, хотя свет ее фар задолго предупреждал машины, двигавшиеся навстречу. Перед вторым таким же туннелем дорога круто поднималась вверх, потом снова выравнивалась. Дальше Карен заметила несколько деревянных домов, ни в одном из них не было света. Железная дорога шла теперь слева футах в двадцати. Карен остановилась возле доски объявлений, предназначенных для проезжающих по главному шоссе, и прочитала: “Ремонт радиаторов. Б.Л. Устраняем протечки лучше всех в штате”.
У нее не было времени искать этого Б.Л. и просить его разрешения позвонить по телефону: ослепляя ее головным прожектором, с востока приближался поезд. Еще тридцать секунд, и он промчится мимо. Карен, свернув с дороги, проехала немного по земле и с трудом перевалила передние колеса через рельсы. Выключив двигатель, она выпрыгнула из машины и стала взбираться по склону горы, чтобы уйти как можно дальше от места столкновения. Оглушенная пронзительным гудком, прорезавшим ночную тишину, ослепленная светом прожектора, она чувствовала себя сбежавшим из тюрьмы преступником. А что ей еще оставалось делать? Если она будет просто размахивать руками, машинист не остановит поезд, но, увидев машину, стоящую поперек пути, он, возможно, хотя бы затормозит. Ее прекрасный автомобиль... Интересно, подумала Карен, выплатят ли мне страховку, если я добровольно жертвую своей машиной?
Задохнувшись от подъема, Карен обхватила руками ствол дерева, росшего на склоне, и, обернувшись через плечо, стала смотреть вниз. Задрожала земля – и поезд пронесся мимо по другому пути! Два туннеля, через которые проезжала Карен, были проложены под двумя ветками железной дороги, восточной и западной, и машина стояла не на том пути.
Карен торопливо спустилась с горы, села в машину и закрыла окно до того, как три серебристые цистерны поравнялись с ней. Затем задним ходом съехала с рельсов, развернулась и, проделав весь обратный путь, выехала на автостраду. Оставалась последняя надежда – перехватить поезд в Траки.
* * *
Джо Дори сидел за пультом управления в правой половине кабины и, облокотясь на подоконник, посматривал в открытое окно. Место Томми Тальбота было слева. Пока ехали через Рино, Джо не поднимал скорость выше пятнадцати миль в час и на каждом перекрестке давал гудок.
– Через несколько лет, – объяснял он своему напарнику, – на дисплее компьютера можно будет увидеть, что делается на всех трех локомотивах, не нужно даже выходить из кабины. Сейчас, конечно, там нет датчиков, и, случись что, придется лезть туда самим.
– Вон казино Сэндса, – сказал Томми, указывая пальцем влево. – Вчера я просадил там пятьдесят баксов. Его хозяин – просто сукин сын. – Он помахал рукой каким-то туристам на обочине.
Внезапно начался дождь, видимость упала до нуля. Джо включил “дворники” и закрыл свое окно, а Томми – свое.
– Все записывается в память компьютера, – продолжал Джо, – поэтому, когда мы приедем в Окленд – через четыре-пять часов, – механики только нажмут на кнопки и увидят, что не в порядке. Гляди-ка, капли – как горох.
– Меня бесит, что, когда я выигрываю, извольте давать ему на чай. Но когда я проиграю, разве он кинет мне хоть пару баксов? Нет, конечно.
– Я думаю, со временем можно будет управлять движением поезда прямо из центральной диспетчерской железной дороги, если только позволит профсоюз машинистов.
Дождь прекратился, и они опять открыли окна. Джо поставил рукоятку на шестое деление. Стрелка спидометра подползла к цифре сорок пять.
– Чтобы компьютеры управляли поездами? Да ни за что на свете! – отозвался из своего угла Томми. – Так было задумано, когда строили метро в Сан-Франциско. Если бы администрация штата разрешила им это, они бы убивали в день по тысяче пассажиров.
– Гораздо больше, – сказал Джо, и оба рассмеялись. – И все-таки ты должен признать, что компьютеры становятся все лучше.
– Ага, а люди – все хуже.
– Возьмем, к примеру, управление поездом. – Джо рассеянно взглянул на дорогу, идущую параллельно железнодорожному полотну. Белый спортивный автомобиль обгонял поезд. – Скоро все будут делать передатчики на поезде или спутники на орбите. Тогда диспетчер сможет каждую секунду знать, где и какой поезд находится на линии в данный момент. С такой блокировкой, какой мы пользуемся сейчас, можно определить наше местонахождение с точностью до пяти миль.
Пять миль! Это слишком большой предел погрешности при определении потенциала повреждения. – Женщина в спортивном автомобиле махала рукой. Ветер развевал ее волосы. – Привет, блондиночка. – Джо поднял в приветствии руку. Он видел, как дорога, по которой он ехала, свернула в сторону и машина чуть не врезалась в насыпь. – Странная дамочка, – покачал головой Джо.
– Взять, к примеру, крупье из казино, – разглагольствовал Томми. – Раньше они были гораздо дружелюбнее. А вчера, когда я спустил все до цента, эта гадюка крупье наградил меня такой улыбочкой... У меня задница замерзла. Я чуть было не расквасил ему физиономию.
Джо встал.
– Ну-ка, садись вот сюда. Попробуй поуправлять этой машиной. Они поменялись местами, и Джо сел к левому окну.
– Переводи рукоятку на седьмое деление, – сказал он Томми. – На этом отрезке мы можем идти на скорости шестьдесят миль. Здесь только два небольших городишка, Верди и Флористон. Потом будет Траки. И не бойся давать гудок. Слишком много спать вредно.
Томми передвинул рукоятку влево и улыбнулся тому, как чутко отреагировал двигатель.
– Я знаю, что вы имеете в виду. Слишком много спать вредно, и мы будим лежебок.
Расслабившись, Джо смотрел в окно. Никогда еще он не чувствовал себя так хорошо, как сейчас: в ушах звучит гул двигателя, тело ощущает равномерную вибрацию движения, а колеса, движущиеся по четвертьмильным сварным рельсам, издают ровный глухой рокот – не то что перестук колес по тридцатидевятифутовым рельсам, который остался теперь в прошлом, по крайней мере на главных магистралях. Поглядывая назад, Джо не видел ни искр, ни дыма от перегретых буксов. Два раза, на повороте, он заметил красные огни служебного вагона. Потом его взгляд надолго приковало к себе покачивание прожектора и бесконечно убегающие рельсы.
Впереди на расстоянии полумили он заметил сноп света от автомобильных фар. Машина делала правый поворот и на какую-то долю секунды встала прямо против поезда. Казалось, водитель пытался переехать через рельсы, потом остановился и застыл на месте. Джо нахмурился. Переезда тут не было. Как, черт побери, эта машина попала в полосу отчуждения?
– Томми, дай-ка гудок. Кажется, впереди какой-то псих. Джо прищурился. Ветки, ведущие на восток и на запад, постепенно расходились, и с расстояния в две тысячи футов невозможно было рассмотреть, на какой из них остановился автомобиль. Когда поезд подъехал ближе, Джо увидел, что он стоит поперек восточной ветки. Непонятно, сделано ли это преднамеренно или кто-то, пытаясь покончить жизнь самоубийством, совершил ошибку?
– Идиот недоделанный. – Между гудками Джо слышал, как ругался Томми.
Локомотив промчался мимо автомобиля на расстоянии не более десяти футов. Джо успел разглядеть, что фары были выключены, а дверца со стороны водителя открыта.
– Господи, – сказал он, провожая удивленным взглядом оставшийся сзади автомобиль, – ведь это та же самая машина, которая обогнала нас несколько минут тому назад!
Он решил связаться с диспетчерской.
– 7661-й вызывает Спаркс. Говорит Джо Дори. У нас тут какая-то пьяная баба или самоубийца шутки шутит. Блондинка с длинными волосами, в белой блузке, у нее белый спортивный автомобиль. Минут семь назад пыталась обогнать нас по Четвертой западной в Рино, а сейчас поставила свою машину поперек восточной ветки. Мы проехали буквально в десяти футах от нее. Перехожу на прием.
Сквозь шум и треск прорвался голос Спенса Кессона:
– Спаркс – 7661-му во Флористоне. Похоже, это какая-то железнодорожная фанатичка. Скажу Клэю. Перехожу на прием.
– Пусть ее заберет шоссейный патруль, пока она не убила кого-нибудь. Конец связи.
– Я один раз вел маневровый локомотив и врезался в автомобиль, который застрял на переезде, – сказал Томми. – Жуть! Никогда не забуду, как смотрел на меня тот парень – будто не верил в то, что должно произойти. Даже не пытался убежать, от страха совсем голову потерял.
– Один раз? Всего лишь? Я за двадцать лет сбил по крайней мере десяток. Как вспомню – с души воротит. Однажды вижу, ярдах в пятистах прямо на рельсах стоит бензовоз, а водитель удирает со всех ног по ячменному полю. У меня рукоятка на шестом делении, значит, скорость где-то под шестьдесят миль...
– Ну и что вы сделали, выпрыгнули?
– Нет, решил проскочить. Перевожу рукоятку на “восемь” – и полный вперед! Господи, ну и рвануло же! Ты представить себе не можешь, какое пламя полыхало вокруг! Но на мне ни один волос не обгорел. Я проехал целую милю и только потом остановился. Локомотив и первые несколько вагонов были черные снизу доверху, но серьезно не пострадали. А бензовоз собирали по кускам целый месяц. И знаешь, тот водитель так и не объявился. Может, он и сейчас бежит.
– Почему людей так и тянет то обогнать поезд, то встретиться с ним на переезде?
– Если бы я знал... Мне в кошмарных снах снятся их глаза, как они смотрят на меня за секунду до гибели. Будто говорят: “Не сбивай меня, пожалуйста!”
Томми громко откусил от яблока.
– Странные люди, – сказал он с набитым ртом.
Несколько миль Карен догоняла поезд, который шел слева от автострады со скоростью свыше шестидесяти миль в час. Постепенно две трассы разошлись, и, подъехав к повороту на Траки, она понятия не имела, где находится состав.
В среду в десять часов вечера улицы Траки, небольшого городка с населением в полторы тысячи человек, были пустынны. Его главная улица, длиной в один квартал, тянулась вдоль железнодорожных путей; по ее противоположной стороне выстроились старые кирпичные дома. Станция Шеврон была закрыта, но Карен заметила телефонную будку – значит, отсюда можно позвонить. Все еще работали два бара... Возможно, там тоже есть телефон. Она ехала медленно, всматриваясь в даль, но не заметила никаких признаков удаляющегося или приближающегося поезда. Справа городская улица пересекала железнодорожное полотно. Если поезд еще не прошел, там будет удобно преградить ему путь. Справа же находилось старинное, начала века, здание станции, которое, по-видимому, недавно отреставрировали. Оно тоже было закрыто на ночь. После того как вечером прошел последний пассажирский поезд, дежурный по станции отправился домой.
Карен собиралась развернуться и возвратиться к телефонной будке на станции, как вдруг увидела маленькое кафе, размером и формой напоминающее пассажирский вагон. Называлось оно “Закусочная Дуайта”. Несколько посетителей сидели на высоких стульях, за стойкой стоял повар в белом колпаке. Все они подались вперед, как будто внимательно слушали сообщение по радио. Уж они-то наверняка знают, проходил поезд или нет. Закусочная стояла так близко к путям, что от стука колес тяжелого грузового состава наверняка дрожала посуда.
Остановив машину, Карен побежала к входу. В свете уличных фонарей и полной луны был виден слабый голубоватый дымок, который, словно остатки утреннего тумана, стлался по земле возле рельсов, подползал к стенам кафе, окутывал ручку двери.
Когда Карен ворвалась в комнату, никто не пошевелился.
– Вы не видели, поезд сейчас не проходил? – спросила она. – Минуты две назад? По направлению на запад?
Все молчали. Она всмотрелась в трех сидящих мужчин и повара за прилавком, и ее охватил ужас. С искаженными лицами, они уставились друг на друга, неподвижные, как статуи в парке.