Сердце Шарлотты бешено колотилось. Выстрел вынудил головорезов Коэна поторапливаться, и они больно тянули ее за руки через просторный подземный зал, забитый строительными лесами. У основания одной из массивных колонн трое мужчин разбирали груду камней, пытаясь добраться до чего-то скрытого под ней. Другие восемь стояли рядом и наблюдали. Секунду спустя краешком глаза она успела заметить, что там был спрятан целый арсенал: один из людей стал вынимать оттуда автоматы и другое грозного вида оружие.

Ее провели через открытую защитную дверь, затем — вдоль кладки огромных камней фундамента.

Взмокший от пота бригадир догнал группу и затрещал на идише, рассказывая о случившемся с ним. Он предупредил всех, что сюда большими силами быстро направляются солдаты.

Проход за дверью был узок: массивные прямоугольные блоки справа, современные бетонные плиты слева. Ее явно завели глубоко под землю. Но Шарлотта по-прежнему была совершенно дезориентирована. Куда, черт возьми, они тащат ее?

Впереди показались каменные ступени. Люди Коэна все заметнее нервничали, и она едва не падала, когда ее подталкивали вперед.

Слева проход сделался вдруг заметно шире. Здесь группа встретилась с семью бородатыми мужчинами, одетыми в белые мантии и головные уборы. Напротив них стояло полдюжины других, одетых в синие спортивные костюмы, каждый был вооружен автоматом.

Словно этого было мало, картину довершал стоявший с ними Коэн, одетый как заклинатель змей. Увидев его, Шарлотта замерла на месте. Его длинная небесно-голубая мантия блестела золотой нитью, вплетенной в ткань, и с кромки свисали кисти. Вокруг талии шел малиново-красный покров, напоминавший нарядный фартук. А красочный головной убор скреплял золотой налобный амулет с надписью на идише. Ансамбль дополнял золотой хошен из двенадцати прямоугольников, сверкающих драгоценными камнями: топазами, изумрудами, сапфирами и аметистами, и на каждом прямоугольнике были иудейские письмена.

В центре всего этого сборища помещалась укутанная покрывалом привезенная из Египта реликвия, только на этот раз к ней были приделаны два длинных деревянных шеста для переноски, и укрыта она была звериными шкурами.

— Выньте кляп, — велел Коэн.

Один из его подручных содрал широкий скотч, вырвав у Шарлотты клок волос.

Какое-то мгновение Коэн смотрел на ее натуральные, безупречные рыжие кудри.

— Теперь можете кричать, здесь никто не услышит, — сказал он. — Только я посоветовал бы вам не тратить сил понапрасну.

Она окинула взглядом облачение раввина.

— Где мы?

— В Иерусалиме, под Храмовой горой, — спокойно ответил раввин.

«Иерусалим?»

— Да что здесь происхо…

Его рука взметнулась вверх.

— Всему свое время.

При условии того, что творилось снаружи, подумала Шарлотта, он казался удивительно спокойным, как и все те, кто собрались вокруг него. Что прятал в рукаве Коэн? Не мог же он рассчитывать отсидеться здесь. Или ему жить надоело?

Коэн развел в стороны руки, дав сигнал людям в комбинезонах, стоявшим шеренгой вдоль стены фундамента, расступиться.

То, что поначалу Шарлотта не разглядела за их спинами, оказалось зияющей черной брешью, пробитой в толстом слое цемента и камня, замуровывавших высокую арку. Она смотрела, как от группы в комбинезонах отделились четверо, заняли по одному позицию у угла ящика. Как по команде они опустили руки вниз, и каждый взялся за конец ближайшей жерди. Они бережно подняли груз с пола, будто несли гроб на похоронах.

— Вам, Шарлотта, — обратился к ней раввин, — предстоит участвовать в ритуале, который не проводился почти две с половиной тысячи лет.

Раввин подозвал одного из стоявших сзади священников, и тот поспешно подал золотую чашу с длиной ручкой. Шарлотта смотрела, как раввин принял от него сосуд, прикрыл глаза и проговорил нараспев молитву над ней. Затем опустил в чашу палец и, подойдя к черному провалу в стене, стряхнул каплю красной жидкости над порогом арки.

«Это кровь, что ли?»

Так он проделал еще шесть раз, не переставая напевать молитву.

— Святая кровь освящает врата, — пояснил Коэн Шарлотте.

Ее глаза округлились, как только она поняла, что это ее кровь используется для ритуала.

Вернув сосуд служителю, раввин направился в темный провал. Сделав два шага, он остановился и склонился к самой земле. Послышался металлический щелчок, тут же белым светом смыло темноту в просторном коридоре, проложенном через самое сердце Храмовой горы.