Тема прохода каравана из реала, из области экономики, налогов, торговли... переходит в символизм, в чистый виртуал - оскорбление чести и достоинства государя. Что сегодня будем считать вашей "гос.честью"?
Причём о моей чести - ни слова. Единственное что меня заботит - белизна репутации несравненного и превосходнейшего.
Снова я играю на своём "пограничном состоянии". Простой вопрос: освобождённые невольники - дань Боголюбскому? Но в тексте договора нет слова - "дань". Договор с такими словами эмир никогда не подписал бы. Есть чуть другое: Ибрагиму - отпустить. И вот - они привезены ко мне. Каков нынче их статус?
Я утверждаю: эти люди - подарок мне. Эмир свою часть договора с князем - "отпустить" - формально исполнил. Не отдавая людей князю, но даря их Ваньке-лысому. А с чего вы взяли, что должно быть иначе?
Так "дань", факт чего эмир никогда не признает, превращается в "дар". А вредный и противный Боголюбский вообще исчезает из числа "участников транзакции"! И заменяется милым и добрым Ванькой.
***
Веками Московские цари платили Крымскому ханству. В Москве это называли "подарки хану", в Бахчисарае - "московская дань". Османы при этом злобно хихикали:
-- Московиты - данники крымчаков, крымчаки - слуги султана. Значит, московиты - рабы османов.
"Дани" - нет. Даже намёк на отношения "данничества" - унижение эмиру. Как на сходные рассуждения очень обижались столетия спустя московские самодержцы.
"Дани" - нет. А что есть? - "Дар". - А какая разница?! Просто смена этикеток! - Нет, дарение имеет свою специфику. И я намекаю, что подарки такого качества - оскорбление. Причём не мне - мне любое внимание пресветлого эмира - млеко благочестия и сироп восхищения, но - самому дарителю. А честь эмира... это такая материя... Руками не пощупать, на зуб не проверить. Но головы срубает - на раз.
***
-- И что теперь делать, вали Иван?
О! Титулование, которое в прошлом году появилось с немалой задержкой, нынче выскакивает совершенно естественно. Позиционирование статусов - подтверждено. Продолжим "проездку по ушам". В смысле: озвучивание нового взгляда на казавшуюся очевидной ситуацию.
Не ново: "Удивить - победить". Ещё говорят: "сбить с панталыку". Вот с этого самого, с панталыка - и сбиваю.
Я старательно избегаю говорить о реакции "общественного мнения" в эмирате на "злобный клеветнический слух":
-- Наш-то... неверным... гадскому Боголюбскому... кланяется и дань платит. А вот великий Аламуш этих северных гяуров - резал. Да и праведные калифы говорили...
Не надо. Это ваше внутреннее дело. Муса и так всё понимает. Я толкую исключительно о последствиях для "международной репутации" эмира.
Я не "ломаю" человека, не навязываю ему свою волю. Я лишь предлагаю ему выбрать тропинку. В поле его собственных, как-то им самим оцениваемых, вариантов.
"Давайте подумаем вместе".
-- Что делать? - Этого я не знаю. И буду благодарен твоему совету. Мнению человека умудрённого годами странствий и часами размышлений. По моему суждению... Нельзя, чтобы русские гяуры связали появление этих... старых и убогих - с именем властительнейшего. Поэтому... пусть эти люди сойдут с кораблей на мою землю. Я отвезу их в нужные места в удобное время. И отпишу Боголюбскому об их числе, не показывая их... ветхости. Очевидно, что булгарские корабли не должны появляться в это время в землях христиан. Иначе злые языки свяжут два этих события. И честь "самого северного из знамён пророка" испытает ущерб и понесёт урон.
Как эти "ущерб и урон" отзовутся на целостности шеи караван-баши? - Иншалла.
Что в основе - не "злые языки" христиан, а "длинные" самих булгар... При таком количестве действующих говорильников... Заткнуть болтунов из каравана - невозможно.
"Всё - секрет и ничего - не тайна".
Подстава получится... звонкая. Пускать караванщиков на Русь - нельзя. Или Мусе плевать на репутацию блистательнейшего?
-- Э-э-э... Да явит аллах свою силу и позволит нам обрести мудрость. Чтобы найти решение столь странного вопроса. Э-э-э... В караване множество купцов. Если они просто вернутся, привезут свои товары назад - они разорятся.
-- Да не допустит аллах такого несчастия! Но что мы можем сделать? Если они вернуться назад - беда. Их семьи впадут в нищету и познают горечь бедности. Если они пойдут вперёд - беда. Светлое имя самого... будет запятнано.
Ванька, спокойнее! Прекрати "актёрский зажим"! Нельзя так сильно скрести затылок, изображаю мучительную работу мозга - дырку до крови расколупаешь! А теперь - радость открытия! Озарение! От самого аллаха!
-- О! Но! Между "назад" и "вперёд" есть "здесь"! Да! Это - решение, это выход из той беды, в которую мы с тобой попали! Я напрягу все свои силы, я заставлю бегать всех своих слуг! Лучших из лучших! Не смыкая глаз и не отирая пот! Я куплю все товары здесь! Никуда не ходя, никому не показывая, не позволяя связать эти жалкие подобия человеков с именем могущественнейшего из мудрейших.
Муса глубоко задумался. Он мужик битый, бывалый, разумный. За всем фонтаном ритуального словесного поноса просматривается смысл: здесь они могут продать свои товары только мне. Монополия покупателя. Цены, естественно... Но караван-баши это не очень волнует - он на повремённо-премиальной. "Квартальная гавкнула?" - можно пережить. А вот обвинение в причинении ущерба чести эмира... Что для вас важнее: чужая прибыль или собственная голова?
С другой стороны, для купцов резко сокращаются издержки. От устья Камы до устья Ветлуги, где мы разговариваем - 300 вёрст. От Ветлуги до Оки - 200. Оттуда до Владимира - ещё 400. Втрое сократить дорогу... Не платить за постой, проводку, разгрузку и прочие услуги местным. Которые враждебны, иноверны и чужаков ободрать - рады. Не ходить по малым рекам, где вода уходит и на мелях посидеть придётся.
Время, для купца - важнейший товар.
Быстро продать-купить, прогуляться по Волге, треть дороги, вверх-вниз и вернуться... Не растягивать поход до октября, а прямо сейчас... Пару дней и - домой. Многие из них работают на кредите. Каждый день - живые деньги. Причём - в чужой карман. Поиздержались купцы - два года из-за войны не было нормальной торговли...
-- Э-э-э... А у тебя хватит серебра купить товары всего каравана? Или ты будешь платить мехом?
-- Я буду платить немножко мехом, немножко серебром. Но основное - я буду платить русским товаром. Ты, наверное, ещё не знаешь, но три дня назад мои люди разбили Клязьменский караван.
-- ???!
-- У владимирских не было твоей мудрости, Муса. Они плохо себя вели. Толкались и бегали по пляжу. Треть - умерли. Остальные - копают ямы в болотах.
Он смотрел на меня потрясённо.
"Обманутые ожидания". Уверенность в неизбежности прохождения каравана - пошатнулась. Если плешивый Иван грохнул караван Суздальского князя - что мешает ему сделать такое же с караваном Булгарского эмира? Только страх перед победоноснейшим. Которого, да будет с ним милость аллаха, в прошлом году суздальские били. И этот лысый - в их числе.
Испуг, тревога. Сквозь которые постепенно проступает радость. Вспоминает своё прошлогоднее унижение. Теперь и гяуры получили такое же. И даже больше.
"И испили они горечь несчастья и отраву поражения".
Надо рассказать об этом людям эмира. Плешивый Иван не продался русскому князю, как кричали дураки в прошлогоднем караване. Эмир явил мудрость, когда не стал раздувать вражду. А плешивый Иван - хитёр. Он показал, что его закон - для всех. Он наложил тяготы на правоверных. Но такие же он наложил и на неверных!
Ха! Ярмо для нечестивых - оказалось тяжелее. Потому что те - глупее. И они - умерли... Аллах отнял у них разумение, Иван - жизни и имущество. Справедливость - соблюдена, мир - не нарушен!
Потом взгляд его обежал окружающий пейзаж, и он недоверчиво спросил:
-- Эти товары для оплаты... ты привёз на своей странной лодочке?
-- Ну что ты! Достопочтеннейший Муса! На этой лодочке я привёз себя! Ибо я очень спешил для встречи с тобой. А товары... Выше на реке есть мои корабли. Если мы договоримся - сюда придут корабли с товарами. Если нет - с воинами. Ты же понимаешь, что я не могу позволить кому бы то ни было ронять честь и марать достоинство самого...
***
К товарно-денежным отношениям мои умопостроения отношения не имеют. Мне, пока, не интересны объёмы, номенклатура, спецификации, себестоимость, издержки, норма прибыли, ставки налогов... Кстати, налогов вообще не будет. Мне взимание налогов запрещено "Уставом об основании" и князь-эмирским соглашением.
Запрет касался Стрелки, устья Оки, а не этого места, устья Ветлуги. Но пока я могу не возбуждать "обманутых ожиданий"...
"Не умножай сущностей" - напомню: речь о чертях.
Сейчас я работаю с психологией. Конкретного человека. Почему и тет-а-тет. Человека, который имеет собственные, отличные от основной массы торговцев, интересы и приоритеты. Он - несёт ответственность. За прохождение каравана, за безопасность, за удобные стоянки, за мир с туземцами. Если в действиях караванщиков будет найдена гос.измена - он первый кандидат на плаху.
Отдельная "мутная" тема - пункт прошлогоднего договора, навязанный Боголюбским. "Иноверцам пребывать в чужих землях не более 40 дней". Точнее: понимание этого пункта князем. Смысл понятен: Боголюбский постоянно уговаривает мусульманских и иудейских купцов принять христианство. Кто упорствует - отправляет к Манохе. Для ускоренного восприятия "млека благодати".
Стороны попытались как-то упорядочить этот... прозелитизм. Моральная максима стала частью договора, частью закона. Ну и как она будет применяться?
Мои земли - не христианские и не мусульманские. Но речь вообще не обо мне.
Эмир... просто игнорирует этот пункт. Три сотни освобождённых убогих - отмазка, а не исполнение.
Как будет применять соглашение Андрей?
Элементарно: "чужие земли" от Гороховца вверх по Клязьме? Пришли в Гороховец - пошёл отсчёт сорока дней? Или - после прихода в конечную точку, во Владимир? Отторговали 40 дней во Владимире, перебрались в Суздаль - новый отсчёт? Или - выскочили в Клязьму, добежали до устья, до земель язычников, отдохнули и обратно? Или - в Рязань. Там - отсчёт заново?
Я-то вспоминаю игры с транспортными средствами моего времени: въехал в страну, покатался полгода без налогов, выехал. Через три дня снова въехал. У местных соображалки хоть и иные, но не хуже - вариантов нарожают множество.
Ладно, пришёл 41 день. Что дальше? Экстрадиция за счёт государства? Депортация на родину с имуществом?
Мда... ну уж так уж они губу не раскатывают...
Что делать, если часть купцов христову веру приняла, а часть нет? Караван - единое целое. Высылая одних - высылаешь всех.
Устоявшейся правоприменительной практики нет, высокий уровень неопределённости. Будут обиженные, будут разные трактовки событий, будут доносы эмиру. И как блистательнейший разложит вины и казни...
Эмир, после прошлогодней "великой победы над бесчисленными полчищами гяуров, трусливо бежавших при приближении великого", случившейся без участия конницы аристократов, несколько... укорачивает "эмирят". Некоторых - на одну голову. По нынешним временам, за "оскорбление чести и достоинства в международных масштабах"... вполне можно получить больно.
Купцы... - всегда недовольны. Караван идёт быстро - плохо. Они устали. Караван идёт медленно - плохо. Гребцам платят по дням - дорого.
Чуть недовольства больше, чуть меньше... А вот разгром каравана... или его возврат без торга с последующим массовым банкротством... Торг - будет. Больше-меньше прибыли - искусство торговца. Не его, караван-баши.
***
-- Теперь, Муса, тебе предстоит убедить своих спутников. В том, что мир - угоден аллаху. А вот... У тебя найдутся люди, которые читают по-русски? Вот перечень товаров, которые я могу предложить. Пусть твои купцы посмотрят и укажут. Сколько они хотят и по какой цене.
Будет общий крик. По теме - "вообще". В этой ситуации полезно дать людям в руки что-то конкретное. Чтобы конкретный купчик увидел конкретный товар. И попытался зарезервировать его для себя конкретно. Не в записи - у себя в голове. "Вот было бы хорошо взять вот это... и вот это... и этого... если деньги останутся...".
Торговля, конечно, "групповуха". Но сопровождается проявлением индивидуальных способностей в широком спектре подробностей разнообразных видов деятельности.
Муса крутил лист бумаги, пытался как-то осмыслить, продумать ситуацию и, уже поднявшись, вдруг спросил, глядя мне прямо в глаза, чего старательно избегал во время беседы:
-- Ты... ты ведь не пропустишь караван? Не из-за невольников - вообще. И этот, и следующие. Ты не пропустишь низовых купцов на Русь?
-- Прямой вопрос требует прямого ответа. Я скажу тебе одну вещь... Только тебе, Муса. Этот секрет - только твой. Ты - мудрый и опытный человек. Сколько пользы ты сможешь из него извлечь...
"кого хочу я осчастливить,
тому уже спасенья нет".
Нет никакой гарантии, что он не перескажет кому-нибудь. Например - людям эмира. Но попытаться втянуть его в мои дела... на моей стороне... Надежда - только на его ум. С умным человеком можно разговаривать, с дураком...
"Честность - лучший рэкет". Поработаем в этом амплуа.
-- Я не могу не пропустить булгарских купцов. Есть договор между князем, эмиром и мной. Ты знаешь - я никогда не лгу. Я не могу изменить своему слову. Если купцы хотят - они могут идти. Я могу лишь маленькую мелочь. Попробовать сделать так, чтобы купцы перестали этого хотеть.
Муса вскинулся. Снова изумлённо уставился на меня. Такая идея не приходила в голову? - Это ж так просто!
Все нормальные правители ограничивают купцов - запрещают, "обдирают", заставляют, "ставят в рамки". Я не ограничиваю свободу - я её увеличиваю. Можешь - "хотеть идти", можешь - "хотеть не иди".
Что я - либераст и свободогей, в смысле - гейзер свободы для всех, попавшихся под мою струю, уже предупреждал... и неоднократно.
-- Никто не может сказать, что я запретил булгарским купцам ходить мимо Стрелки. Ибо это будет ложью. Но если они не хотят - не тащить же мне их на Русь силой? А как уменьшить одни желания человека, например, корыстолюбие, жадность, и усилить другие, например, тягу с родному дому, к пребыванию под сенью блистательнейшего и справедливейшего... У меня есть много придумок, Муса. И я не думаю, что корыстолюбие купцов - их выдержит. Не сменится острым желанием вернуться... под сень.
-- Э... да... Ташдар прав - ты мудр, вали. К чему управлять людьми, когда можно управлять их желаниями?
О! Упоминание ташдара... Интересно - какие у него взаимоотношения? С интимно знакомым мне "мойдодыром"? Не думаю, что тоже "интимные". Хотя ташдар - из первейших вельмож. Такой может любого караван-баши... употребить привлекательным для него способом.
Муса рискнул - задал прямой вопрос. И получил достаточно прямой ответ. Что позволяет ему сэкономить кучу времени и сил. Исключая, например, какие-то глупые варианты:
-- А давай, Воевода, мы оставим невольников здесь, а сами пойдём дальше. А ты их подержишь в лесных дебрях до нашего возвращения и потом...
"Глупый", потому что у меня уже заготовлен ответ. Легальный, мирный, обоснованный... Приняв который... хорошо, если они уйдут отсюда в одних подштанниках.
Нет. Караван не пройдёт. Потому что купцы, почему-то, не захотят идти дальше.
Хорошо, что Муса это понял. Понял - сразу. Не дожидаясь процедуры санитарной обработки с использованием ведёрных клизм, например.
...
Солнце садилось. Редкий момент покоя.
На той стороне протоки купцы сначала ушли в главный шатёр. Потом оттуда с визгами выскакивали разные разгорячённые личности. Размахивая руками, бородами и полами дорогих халатов. Потом был намаз. Столько торчащих к небу задниц на берегу...
-- Господине! Канавы выкопали! А зачем они?
-- Видишь ли, Самород, я ещё не знаю.
-- ???
-- Когда я пришёл сюда, ты и твои люди пребывали в унынии и страхе. Я велел копать канавы, таскать брёвна, кипятить воду. Не знаю - как и для чего мы применим это. "Из ничего - ничего и бывает". Сделай хоть что-нибудь, и я употреблю это к пользе. На брёвнах, например, удобно было сидеть. При этом - люди развеселились и расхрабрились. Эти деяния укрепили их души. Считай, что у нас стало вдвое больше воинов. Наши противники видели наши действия. И не поняли их значения. Но многие на реке уже знают: если ты не видишь смысла в делах "Зверя Лютого" - значит, ты умрёшь от бессмысленного. И теперь уныние и страх - поселились в их душах. Считай, что мы вдвое уменьшили число бойцов вероятного противника.
-- Но... но ведь это... пройдёт. Все же поймут! И всё станет как было!
-- Конечно пройдёт. Особенно быстро, если ты будешь об этом громко кричать. А пока... Сверху по реке идут два ушкуя с воинами. Будь любезен, подготовь место, чтобы они могли удобно пристать к берегу и разместиться.
-- Это снова какая-то твоя выдумка... какая-то хрень, которая нафиг никому не нужна!
-- Да, дорогой. Я очень надеюсь, что воины не потребуются. Но пусть лучше они будут. Чем наоборот. Так что, подготовь место. Бего-ом!
Исполнительность теряет. Мнение приобретает. Не по своей теме. Могут быть проблемы. Переводить его отсюда?
Софья, в своём нелепом "гречушнике" сидела у костра, на котором закипал здоровенный медный котёл, подкидывала веточки. Посмотрела через плечо.
-- Думаешь заманить их между канавами и облить кипятком?
-- Может и так. Но не в смысле военном, а в смысле ветеринарном.
-- К-как это?!
-- Канавы - отхожее место, кипяток - для умывания.
Она трясла головой, пытаясь уловить моё видение местности.
-- А как же? Боя... не будет? Но... а что ты им собираешься продать?
-- Господи, тётушка! Ты такая любопытная! От мёртвого осла уши.
-- К-какого осла?!
-- Мёртвого. Многих ослов. Из владимирских купцов.
Я рассматривал пляшущий под котлом огонь, Софья - меня.
-- Софья, ты всё ещё думаешь как... по-прежнему. Что ты самая умная, всех можешь обмануть, всё знаешь. Здесь, у меня - очень не всё. Попробуй забыть прошлое, измениться. Стать другой. Иначе... будет плохо.
Умная крепкая баба. Но - стерва. Пришибить? Или из неё можно что-то полезное сделать?
....
На реку опускались легкие майские сумерки. Прекрасное время. Прекрасный воздух, небо, лес, река... Счастье, наслаждение, покой. В каждом вздохе, взгляде, звуке... Если бы не люди...
На острове горели высокие костры, у них - орали караванщики. Песни, молитвы, ругань, проклятия. Взблёскивали отсветы на обнажаемых клинках. Но лязга и скрежета схватки - не было.
На нашем берегу матерился, с большой долей марийских слов, Самород, стучали топоры и трещали деревья: пригнанные работники срочно расчищали лес и оборудовали торговую площадку...
До самого последнего момента я не знал - примут ли булгары моё предложение? Или, дождавшись темноты, ударят всей массой через протоку, ориентируясь на горящие на моей стороне костры? Что оказалось решающим? Гипотетическая угроза гнева эмира? Мои демонстративные прогулки и игры в сумерках с Куртом на бережку? Толпа работников, приведённых Самородом, и подозрение, что там, на горе, есть воинский отряд?
***
Как группа людей принимает решение? Это не происходит мгновенно, как поворот стаи селёдки. Сначала решение принимает кто-то из лидеров. Неважно - почему. Лидер "А" сказал "да". Что должен сказать лидер "Б"? Исходя уже не из сущности вопроса, а из озвученной позиции "А". Суть - уже вторична. Отношения внутри группы - важнее всего, происходящего снаружи. Конечно, объективная реальность оказывает влияние на решение. Но очень опосредованно.
"Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме". Причём здесь сумма материальных благ или рисков?
"С людьми надо жить". С людьми - не с серебрушками.
Каковы лидеры в этой группе? Каковы их приоритеты? Степень их влияния на остальных? Что там за "остальные"? Увы - нет данных. Я не знаю этих людей, я не посмотрел им в глаза, я не услышал их бесед...
Пока караван идёт - безусловным лидером является караван-баши. Его слово - закон. Как слово капитана на корабле.
Другой персонаж - государственный чиновник. Человек, которому поручено доставить освобождаемых невольников до места. Если ему в инструкции сказано чётко: "В Боголюбово", то... будут проблемы. А вот если что-то неопределённое...
Возвращение невольников, по внутриполитическим причинам эмирата, подавалось как дело совершенно малозначимое. До такой степени, что начальником был назначен мелкий мустауфи (чиновник казначейства) преклонных лет. Топать куда-то за тысячу вёрст к гяурам - он не рвался. А взвалить ответственность за решение, которое сохранит ему силы и здоровье, на караван-баши... И, конечно, сбережёт деньги пресветлого эмира, да прибудет над ним благоволение аллаха каждый день и каждую ночь...! Вы не играли в бюрократические игры?
Караван формировался от "затравки": от решения эмира отправить вот эти три сотни негодных для работ людей. Исчезает "затравка" - сыпятся "примкнувшие".
Ещё: среди торговцев не было купцов "первой руки". "Жирные коты" понимали и оценивали риски. А вот "котята"... авантюристы, неудачники, новички, скандалисты, лохи... Они не столь уверены в себе и друг друге, они легко объединяются и легко разбегаются, они готовы рисковать, но не долго, не много, не сильно... Артель середняков.
***
Перед рассветом подошли и пристали, чуть выше по реке, мои ушкуи. Пока ребята устраивались на берегу - посветлело, и притащенная на буксире "водомерка" прошлась вдоль острова со стороны реки. У караванщиков снова начался крик. Но быстро стих. Уж больно... странное зрелище.
Я потребовал устранить очевидный недостаток: полную прозрачность судна. Решение - простейшее, отнюдь не лучшее, но быстро реализуемое и пока приемлемое: чехол из мешковины сверху. Закрывает людей от солнца, ухудшает прицельность стрельбы по ним. Разрезанная мешковина болтается хвостами между торчащих наружу опор катамарана. А сам матерчатый "кирпич" по граням раскрашен. Четыре атакующих скорпиона. Выведены контрастно, белой, чёрной и красной краской.
Средства - минимальные. Белая и красная глины, сажа, топлёное низкокачественное сало. Но - смотрится. На ветерке, на ходу всё это колышется, будто скорпионы клешнями шевелят, хвосты с жалами подымают. И совершенно непонятно - что это и как оно двигается. Ни на что не похоже. Порождение иблиса! Которое очень резво бегает по воде.
Пробежалось туда-сюда, встало напротив толпы на берегу, медленно, будто рассматривая гляделками переднего скорпиона, повернулось влево-вправо. Откидывать часть переднего полотнища, чтобы продемонстрировать "ядовитое жало" - самострел-скорострел, не стало. Развернулось, побежало вверх, к стоянке моих ушкуев.
Купцам стало ясно: не только силой прорваться вверх по реке не удастся, но и вниз уйти... вовсе не факт. "Принуждение к миру" сработало - приплыл Муса, сообщил о согласии торговать здесь.
И - началось!
Три сотни невольников перевозят на наш берег. Это... - грустное зрелище.
***
Люди, положившие свои жизни на хозяина. На своего рабовладельца.
Когда-то они были молоды, здоровы, сильны. Калек и больных - в рабы не берут. У них была какая-то своя жизнь. Свои семьи. Дети-родители, соседи-друзья. Потом их продали. Свои или чужим попались. Был невольничий рынок. Их осматривали, оттягивали губы, щупали мышцы, задирали подолы. Их торговали, старательно убеждая продавца в их непригодности ни к чему, указывая на реальные и придуманные изъяны. Их купили.
Дом господина. Твоего владельца. Двуногая скотинка в новом стойле. Тяжелая, грязная работа. Для большинства - не сильно отличающаяся от тех же занятий на родине. Обычные мелкие хитрости: как бы работать - поменьше, а съесть - побольше. Возникновение новых привязанностей. К месту, к животным, к людям...
"Возлюби имеющееся". Разнообразные вариации "Муму" - двух- или четырёхногой. У кого нет источника устойчивых положительных эмоций - уже умерли.
Ежедневная рутина: уход за скотиной, уход по дому... подмести полы, наносить воды, наколоть дров... день прошёл и ладно... хозяин хороший - сегодня лепёшка была с маслом... свобода? - а какая разница? Дома было то же самое, а здесь - кормят... половичок аккуратно заштопаю - к лепёшке и медка дадут... нынче навозу много собралось - пока весь выкидаешь... надо сказать хозяину: пегая захромала... не дай бог, на меня свалят... тогда - плетями... ни чё, привычно...
Так, день за днём, год за годом, прошли жизни этих людей. Они состарились, ослабели... Мелкие травмы и болячки, которые по-молоду казались не заслуживающими внимания, вдруг вылезли.
Ручка-то правая - выше плеча не поднимается... коленка не гнётся... как к дождю - хоть криком кричи... в глазах-то мутнеть чегой-то стало... Ни чё - пройдёт!
И глубоко в душе понимание: дальше - только хуже.
И тут их выкинули. Из закутка, из сараюшки, из чуланчика... из жизни. Эмир даёт ногату за голову. В сто раз меньше, чем когда-то на торгу давали. Когда привезли, когда молодой, здоровый, сильный, красивый. Хозяин... выбросил. Чем кормить попусту - лучше серебрушка в карман. 2.5 г. серебра - твоя цена.
"Зайку бросила хозяйка -
Под дождем остался зайка.
Со скамейки слезть не мог,
Весь до ниточки промок".
Тебя - выбросили. А "слезть со скамейки"... уже нет сил.
"Промокших" нет - здесь другие проблемы. Артрит, остеохондроз - поголовно, катаракта - каждый седьмой, основные зубы... у одного из десяти, старческой пигментации нет, но морщины... следы ожогов, зажившие рубцы, незажившие язвы... Возраст... Древние римляне имели специальное слово для людей, доживших до пятидесяти, означает: "годен только к жертвоприношению". Эти... - выглядят вполне по-древнеримски.
В толпе мало мужчин - рабов больше ставят на тяжёлые работы, умирают раньше. В средневековье мужчины живут дольше женщин. Но не в рабстве - в том, что они называют свободой.
Женщины... почти у каждой там, в Булгаре, остались дети. Свои, роженые, или чужие, выкормленные, вынянченные. Тоже... куски их душ.
"Ребёнок наследует судьбу матери".
Рожденные - стали рабами. Их вынашивали, кричали в родах, выкармливали, нежно улыбаясь сосущему младенцу. Зная - это приплод. Маленький рабёныш, двуногий скотёнок.
Ягнёнка - вырастят и зарежут, жеребёнка - вырастят и объездят, рабёнка... Несколько народов к югу от Руси, на Северном Кавказе, например, в более благодатных, сытных местностях, вполне штатно разводят рабов. Я не о каких-то латифундиях - нормальные крестьянские семьи. Ребёнка "делают", "доращивают" до 8-12 лет, потом продают. Что он сын или дочь хозяина - значения не имеет. "Приплод от рабыни".
У булгар - по всякому. Кого-то уже продали, кто-то крутится в слугах по дому, кому-то повезло - стал "младшим", частью большой семьи хозяина, стал "булгарином". Частью этого народа. Доказал свою преданность и полезность рабовладельцу.
-- Откуда ты, бабушка?
-- С-под Мурома. Девкой ещё была как поймали. А ныне вот...
"Три тяжкие доли имела судьба,
И первая доля: с рабом повенчаться,
Вторая - быть матерью сына раба,
А третья - до гроба рабу покоряться,
И все эти грозные доли легли
На женщину русской земли".
У неё - и венчания не было. Последнего, что будет отделять русский народ, русских крепостных - от полного рабства.
Её потомки через семьдесят лет будут втоптаны в пепел булгарских городов копытами монгольских коней, выжившие - назовутся казанскими татарами...
"Монголы истребляют всех, кто может... На остальных налагают подати и велят зваться татарами".
"Повеление" - исполнят.
***
-- Самород! У тебя в селении бани топлены? Бери котлы, бери лекарей, тащи в Усть-Ветлугу. Туда же - невольников. Ракита, давай со своими в селение, организуй там сан.обработку.
-- Господине... но... это ж на ту кручу лезть...
-- Что, ножками ослабела?
-- Нет. Я-то... Но вот эти... Они не смогут.
-- Останутся без обеда. Кормёжка после помойки.
-- Но... Они же умрут!
-- Ты удивительно догадлива, девочка. Слабые умрут. Остальные смогут работать.
-- Они же... они и так всю свою жизнь трудились! Они ж кучу всяких дел и трудов...
-- "И так" - как?! На кого трудились?! На тех, кто обманул их ожидания?! Кто нынче за серебрушку выгнал?! Как собак шелудивых...
-- Но они ж не виноватые!
-- О винах - и речи нет. Речь - не о былом, о грядущем. Вон круча. Кто влезет - тому новый счёт трудов пойдёт. Кто не осилит... тому не пойдёт. Давай, девочка, давай быстрее.
***
Чем-то похоже на отказ некоторых государств 21 века платить пенсии. Тем, кто отработал всю жизнь в государствах уже несуществующих.
Здесь нет системы социальной защиты. Её роль играет община, семья. Если "ячейка общества", в которую ты всю жизнь вкладывал твой труд - не признаёт тебя "своим", своих обязательств перед тобой...
"Зайку бросила хозяйка". Или - кинула.
Моё "лезь на гору" - оставляет хоть какую-то надежду, японское сыновье-почтительное "я отвезу тебя, батюшка, на вершину Фудзиямы" - нет.
***