***
По мере становления селения, часть "крепких хозяев" уходила на хутора. Прикупая у односельчан или у казны землю в дополнение к своим наделам. Подобное я видел в Коробце на Угре. Там Жердяю и его сыновьям мешали, у нас - наоборот.
Надел рассчитывался по норме: десятина (примерно гектар) на едока. Семья, в момент заселения и получения надела, должна была содержать 10 душ. Больше - ещё прирежем. Не меньше. Да и позднее были методы, которые поддерживали такой размер семей. Это, в частности, мотивировало принимать в семьи сирот.
Пахарь с плугом нормально вспахивает пол-десятины за день. 10 десятин - 20 дней. Вести сев 20 дней подряд - физически тяжело, агрономически глупо: оптимальные сроки для большинства культур - 3-5 дней.
Размер пахоты у русских крестьян - 2-3 десятины. При урожайности 50 пудов - "прожиточный минимум" плюс "семенной фонд". Мы же навязывали куда большие наделы. Форсируя само-эксплуатацию жадностью собственника.
При "полосатом" землепользовании конфликт между "продолжительностью" и "оптимальностью" смягчался разными полосками. На бугре пахать - уже пора. А в низине - когда просохнет.
Решение для "отрубов" мы показывали в Кудыкиной Горе: разные культуры. Кроме ячменя с овсом и пшеницы с рожью, активно пошли лён, конопля. Гречиха, горох, капуста, репа... без репы русский дом в эти времена не живёт. И всё равно, от раннего льна до поздней конопли три недели - впритык.
Второе решение - озимые. Озимая пшеница в этих краях даёт урожай на четверть больше яровой и более стабильный. Для ржи озимые - основная форма.
Крестьяне постепенно въезжали в трехполку. Когда "за раз" нужно распахать 3-4 десятины. При 4-6 пропашных культурах - можно попасть в оптимум для каждой.
На "Святой Руси" трёхполье - не невидаль. Используется местами по лесо-степному порубежью, сходно пашут в Суздальском Ополье. Но среди моих поселенцев в первый момент людей оттуда было мало. Остальных - учить. Не словами - наглядно.
Всеволжское крестьянство пришло к этому, а затем и к более сложным севооборотам, набивая шишки на каждом шагу. Пахать пары, вносить навоз, снегозадержание... Каждый из этих приёмов - был, вообще говоря, где-то кому-то известен. Но необходимость вот тебе лично вложить огромное количество своего труда в такой приём... и в такой... и в такой... Каждое такое "вложение" здесь называется - "орать пашеньку". "Орать" лишний раз - не хочется. Но - надо.
Это вызывало изумление. С резким отрицанием и нежеланием. С очень неспешно приходящим пониманием.
Разделение пахотных земель на личные наделы - пониманию способствовало.
Повторю: наделение крестьянина землёй в собственность -- чётко антинародная, антирусская политика.
Придя на место, новосёл имел подворье и кусок земли, как правило, заросший лесом. Выжигать или "подсекать" лес было запрещено, да и невыгодно: казна покупала строевой лес для строек, коренья, пни - для смолокурен. Какой дурак "живую денежку" в дым пустит?
Новосёлы объединялись в артели и сводили лес на своих наделах. Примерно, по две десятины на хозяйство. Потом мужичок "орал" свою земельку и радовался: урожай "по новине" часто бывает сам-десять. Радовался он и на другой год. А на третий сильно удивлялся - а почему так мало? Господь не попустил?
Тут тиун напоминал:
-- Аль тебе не сказывали? Аль много раз не повторено? По лесной новине только два первых года урожай добрый. После - едва на семена соберёшь.
-- А чего ж теперь делать-то?!
-- Так у тебя ещё на осьми десятинах - лес стоит. Валяй, корчуй, паши. И нынешнюю делянку распахать да удобрить не забудь - чистый пар будет.
Так, кусочками, с перерывами, сводился лес на наделе. Процесс освоения собственной земли мог растягиваться на десятилетие. Похоже на привычный для "кочующих земледельцев" цикл.
Через десятилетие, когда весь надел уже был распахан, появлялось обычное, "как с дедов-прадедов заведено", желание: встать бы да пойти на новые земли. Но... дом. Которого в чащобах диких - нет. Обжитое подворье. Разные интересы. У кого - ремесло пошло, у кого дети выросли и в том же селе переженились. Соседи знакомые. Которые не собираются откочёвывать.
Вот если бы все вместе, если бы "обчеством"...
"Гуртом и батьку бить легче".
В общине после выпахивания всей общинной земли, все оказывались в одинаковом положении. На личном наделе к желанию откочевать приходили по одному. Я уже говорил: крестьянин подобен улитке - таскает свою "ракушку", свой "мир" - на себе. А тут "мир" - переезжать не хочет. А в одиночку... страшновато.
Это - из крайних случаев консервативности и лености ума. До такого редко доходило.
Прежде всего, назначаемый мною тиун постоянно долбил новосёлов советами.
Вывалить весь "свой" лес. Побыстрее. И продать. В казну. Расчистить землю, а пни продать. На смолокурню. Распахать и засеять всё. А избыток урожая - продать. Или, как тот же лён, коноплю - обработать у себя и продать уже полуфабрикат.
Казна брала всё. Это принципиально отличалось от картины, показываемой Энгельгардтом. Когда неурожай - ведёт к голоду, а урожай - к падению цен и разорению. "Свободный рынок" с кусочниками - я не допускал.
У меня шёл форсированный рост. Мне было нужно всё.
Одна из причин - моя личная "жаба". Я не чувствую себя спокойно, если не имею "запаса с перекрытием". По любой разумно предполагаемой потребности. Я не могу быть счастливым, если моя "жаба" по ночам воплем вопит. Я не ГГ, я - ДДДД. Прокрутившись ночь на постели, я так... "перепевал жабьи песни" своим помощникам, что и они... крутились живенько.
Построенные, расширяемые, поддерживаемые в рабочем состоянии хранилища, в основе существования которых было гончарное, кирпичное, черепичное, бондарное... производства, позволяли накапливать существенные объёмы товаров. И контролировать цены. Не запретом, указом или раздачей денег, как бывало при Годунове, а товарными или денежными интервенциями.
Продавать осмину ржи по полугривне, как было в Новгороде, когда я туда заслал свой караван из Пердуновки - во Всеволжске не получится.
Этот принцип - "бездонные закрома родины" - чтобы ты приличное ни сделал, в любых количествах, казна купит за пристойные деньги, продавливался в широкие крестьянские массы не только "пряником", но и "кнутом".
В основе "кнута": вы все мне должны. Ипотека.
Чисто оценка для знатоков.
Урожайность при обычном здесь "сам-трет" - полста пудов с десятины. По новине - втрое. За раз распахал весь надел - 1500 пудов. Цена пуду - векшица. Цена всему урожаю - десять гривен. Годовой взнос по ипотеке - 2 гривны, сумма 14-16, рассрочка - 7-8 лет под 10%. Если засеять весь надел за раз и ничего больше не делать, то за два первых урожайных года можно полностью вернуть долг. И ещё останется.
Понятно, что такое - редкость. Для этого надо иметь в семье кучу мужиков и коней. Как у Жердяя. С другой стороны, крестьянин нигде на Руси только с нивы не живёт. И крестьянской хозяйство производит не только пропашные культуры. Про лес, про работу на казну - я уже...
А если не может?
Нагружать штрафами "лёгшие" хозяйства - бессмысленно. Рассуждения о божьей воле, "не мы таки - жизнь така" - меня бесили. Как показывал предметный анализ, неспособность "свести концы с концами" часто связана не с объективными обстоятельствами, а с неспособностью конкретного индивидуя с ними бороться.
-- Пашеничка-то наша, государь-батюшка, повымокла, кушать неча. Где уж нам-то должок вернуть. Ослобони, милостивец!
-- У тебя надел 10 десятин. Ты распахал две в низине. Почему не кусок, что на бугре?
-- Дык... ну... я ж не знал... думал... эта... сухо будет... кто ж знал-то?
-- А что нужно расчищать и пахать весь надел - тоже не знал? Ты не сделал всего того, что мог и должен был сделать для пропитания своего семейства, того, что тебе было объяснено и много раз сказано, для чего тебе дом и многие инструменты дадены были. Ты - лентяй, бездельник. Вместо своего труда ты понадеялся на бога, на авось. Твоя беда - дело твоих рук, твоей глупости. Посему крестьянствовать, быть хозяином на земле - ты не годен.
В одних ситуациях мы видели форс-мажор и переносили платежи на следующий год. В других - переселяли крестьянина в новое селение, давая возможность сделать вторую попытку.
"Начать сначала
Не поздно нам всегда
Начни сначала
Хоть лиха беда.
Не все пропало.
Поверь в себя.
Начни сначала,
Все начни с нуля".
Лирический совет в делах хозяйственных часто есть производная от лености, бестолковости, разгильдяйства.
При таких пертурбациях существенно страдала семья неудачника. О смертности при переселении - я уже... Поэтому массово пошла специфическая форма: "отъезд с разводом" - лузера разводили с его женой. Как правило - по её желанию.
"Идеальное общество - все женщины замужем, все мужчины - холостые" - слышал и такое мнение.
Хозяйку тут же выдавали замуж. Соискатели являлись во множестве: частично выплаченная ипотека, частично расчищенный надел, функционирующее хозяйство, обустроенное подворье... богатое приданое.
"Брачной взаимозаменяемости" способствовала исконно-посконная традиция русской патриархальности: вопрос о браке решают родители.
"Батя сказал - взамуж, значит -- взамуж".
Личные переживания брачующихся - малоинтересны. "Стерпится -- слюбится". Напомню (из 19 века):
"Да как же ты венчалась, няня?"
-- Так, видно, бог велел. Мой Ваня
Моложе был меня, мой свет,
А было мне тринадцать лет.
Недели две ходила сваха
К моей родне, и наконец
Благословил меня отец".
Здесь это -- норма.
Персону всеобщего "бати" - олицетворял я, полномочия - делегировал тиуну с попом.
Случались... эксцессы. Мы их... купировали. С другой стороны: "дурной пример -- тоже пример". В смысле: мотив для "повышения производительности труда".
Лузер же начинал "всё с нуля" - с вывалки леса на месте будущего нового поселения. Некоторым такое занятие нравилось - забот меньше, "начальство пусть думает". Они в нём и оставались.
При повторном подтверждении непригодности к крестьянскому труду - вычёркивали из крестьянского сословия.
Об изменениях в сословной структуре "святорусского общества" я ещё буду...
Главное: такой человек лишался права владеть землёй, становился "вольным", пролетарием без пролеса. По словарю Даля: бобыльство, бездомничество, безземелье.
Средневековый маразм - сословное деление общества - оказался, в условиях средневековья и при разумном применении, довольно эффективным инструментом повышения производительности труда и урожайности земель.
Находились умники, которые, прихватив выданные им зерно, скот и инвентарь, пытались сбежать. В леса, например. И там, закопавшись в чащобы... жить-поживать. Ничего не платя, ничего не отдавая.
Такие люди попадались - я уже рассказывал как ловятся скрытые веси. По факту присвоения гос.имущества - получали наказание. Как за кражу. По-русски - татьба.
Для меня тать - враг. Врагов я желаю видеть мёртвыми. Или, хотя бы, недолго в каторге. "Долго" - там редко кто выживает.
Были умники, которые, прихватив майно, уходили далеко. Так далеко, что и сыскать не могли. Хотя граница моих земель непрерывно и довольно быстро двигалась. Они погибали в столкновениях с племенами - туземцам тоже нравилось их имущество. Гибли от диких зверей, болезней... От всех тех "прелестей", которыми встречает человека дикая природа.
Что ж, определённый процент потерь - закладывался в мои расчёты. В кредитовании обязательно появляются "плохие долги". "Производственный брак". Избавится от них совсем - невозможно, но можно поддерживать невысокий уровень. Их списывали. Долги и умников.
Бывали персонажи, которые пытались придти и жить на моих землях сами, не беря у меня ничего.
-- Уходи, Воевода. Я тут богу молюсь. Я тебе ничего не должен.
-- К тебе шиши лесные не захаживали? А находники чужедальные похолопить не пытались? В мире живёшь, в тишине... Потому что мои люди шишей бьют, ворогов не пускают. Ты мне, моим людям - жизнь и свободу свою должен.
-- То не твоя забота! То промысел божий!
-- Само собой. Господь промыслил. Чтобы я озаботился.
Их переселяли. Поскольку их жилища не соответствовали моим санитарным нормам. Одни, попробовав "сладкого" - житья в "белой избе" не хотели более "горького" житья в лесных землянках. Другие убегали. Их ловили и "навешивали" полученный, но не возвращённый кредит. Дальше - смотри выше.
Были мошенники, которые пытались продать скот и инвентарь и сбежать с деньгами. Увы, "рябиновки" вытесняли в моих землях серебро. А с ними не сильно побегаешь.
Система превентивных мер, начиная с двухлетней отработки новосёла на казну, таких выявляла, отсекала и наказывала. Или - "затягивала" в нормальную жизнь.
Попадать под репрессии поселенцы не хотели. Стремление выйти из состояния "закуп", знакомого крестьянам по прежней жизни, по "Русской Правде", состояния, в котором, по сути, оказывались почти все мои новосёлы, было сильным, основанном на традициях. На, если не понимании, то - ощущении выстраиваемой мною системы.
С принципом: "каждое лыко - в строку".
С рефреном: "не ищите у меня милости. Ибо нету её у меня".
"Милость хвалится над судом" - не здесь.
Одни рвались к "сладкому слову свобода", другие - к обеспеченности, третьи - "чтобы не хуже чем у других".
Консервативный, "как с отцов-дедов повелося" крестьянин распахивал своё надел лет за 6-8. "Жадный" новосёл, поверивший во Всеволжск - за 2-3. И оказывался в выигрыше: дело не только в процентах по ипотеке за меньший период, дело в "первородстве" - в появлении свободных средств. Которые можно "вложить в дело". Будь то производство "щепяного" товара, приобретение прялки-самопрялки или скупка у односельчан ржаной соломы. Позже появлялись и другие возможности.
Поселение постепенно "выворачивалось". "Крепкие хозяева" отселялись на хутора, на периферию обрабатываемых земель, прикупали наделы своих менее успешных односельчан. Само селение росло, превращаясь в городок. Ещё быстрее росло в нём число бедняков. Безлошадных, безземельных.
Желающие - переселялись дальше, в новые создаваемые поселения. Огромный резерв земель, пригодных для сельского хозяйства, поддержка переселенцев, позволяли снизить остроту социальных конфликтов.
Схоже с замедленным формированием "пролетарского движения" в США в 19 веке. Причина: наличие свободных земель, гомстедов.
У меня - жёстче: казна даёт переселенцу не только "право на землю", но и товарный кредит на её освоение.
-- Не любо здесь жить? С нашим "атаманом" приходиться тужить? - Встал, пошёл. На новые земли.
Главная из свобод для самостоятельного человека - свобода перемещения. Я про это уже...
Так, достаточно случайно в каждом конкретном случае, основываясь на личных способностях, на огромных незаселённых пространствах, где легко находилось место приложения любому разумному труду, на создаваемой системе - с "белыми избами", большими селениями, навязанным распадом общины, элементами индустриализации, финансово-кредитных отношений, обеспечиваемом относительном порядке, прекращением бесконечного потока шишей и татей, постоянных межплеменных войн... возникала сельская буржуазия.
Кулачьё. Мироеды. Богатеи.
Тут есть некоторая, чисто большевистская, терминологическая путаница. Рассмотрена, например, в журнале ЦК ВКП(б) "Большевик" в 1925 г.
"Кулачество - совершенно специфический экономический тип сельского эксплуататора... Капиталистически развивающееся крестьянское хозяйство приобретает... черты кулацкого хозяйства лишь в известных, строго определенных условиях... Капитал зажиточных крестьян, вытесняемый из мелкой торговли и ростовщичества, обратится в более широких размерах на производство... В деревне при активнейшем содействии государства, происходят именно те процессы, о которых говорил Ленин как об уничтожении развития кулачества: во-первых, развитие торговли и, что особенно важно, кооперативной и государственной, т.е. несравненно более могущественной, чем торговля деревенского лавочника; во-вторых, развитие европейски правильного кредита и, что важно, кредита кооперативного... Также и целый ряд административных мер, принимаемых государством с целью борьбы с кабальными сделками и прочее".
Мне нужен товарный хлеб. Ни община, ни крестьяне-середняки дать его не могут. Поэтому я поддерживал богатеев. В духе главы Наркомзема в 20-е годы А.П.Смирнова:
"крепкое трудовое хозяйство, стремящееся максимально укрепить себя в производственном отношении, вкладывающее свои свободные средства главным образом в капитал хозяйства в форме живого и мертвого инвентаря, улучшение семян, стремящееся применить при ведении сельского хозяйства все известные ему способы обработки и т. д.".
Так, начав с "подневольного лесоповала" в "дебрях лесных", постепенно формировался новый мир - "мир" новой крестьянской общины.
Этот процесс растянулся на десятилетия. Но направление - было выбрано.
"Дорога - это направление, по которому русский человек собирается проехать".
"Он сказал - "Поехали!"
И взмахнул рукой...".
Ну, типа... Только - дольше, дороже и сложнее. Очень.
Я - не могу изменить мир.
Мир могут изменить только люди. Туземцы. Аборигены.
Я могу лишь чуть-чуть помочь. Тем из них, кто хочет и может менять этот, их собственный, аборигенный мир - в ту сторону, которую я считаю правильной.
Старая педагогическая ересь:
"Человека нельзя научить. Научиться он может только сам. Но ему можно помочь".
Только - чуть помочь, только - части. Той части, которая способна воспринять помощь. Дать возможность. Больше трудится. Больше учиться. Менять себя.
Способ расселения - большие сёла - создавал массу новых обычаев, традиций, манер общения и поведения. Новые, прежде нетипичные, повороты в судьбах людей. Чего стоила одна только всеобщая грамотность!
Пожив 8-10 лет в таком многолюдстве, среди активного общения, среди людей - очень немногие рвались уйти в маленькие, на 1-3 двора, лесные веси.
"Было б только с кем поговорить" - тоже удерживало селян. И заставляло интенсивнее, умнее трудиться. А то ведь: "Чего с нищим дурнем балакать? Только времени перевод".
Становление каждого такого социально-хозяйственного организма - десятилетие. Просто по агрономии. Сельское хозяйство легко разваливается. Но что-то приличное... очень тяжело и медленно создаётся. Особенно - в здешних средневековых условиях.
Я это понимал. В Пердуновке насмотрелся. Поэтому ложных надежд не испытывал. Но очень нервничал при возникновении задержек.
"Быстро - это медленно, но без перерывов" - старинная японская мудрость.
"Перерывов" быть не должно.
Недостаток скотины - вынужденный антракт. Вывод? - Предусмотреть и упредить.
В то лето число поселенческих семей менялось от трёх сотен к тысяче. У Акима в караване было, кроме наших боярских конских косяков, сотни полторы крестьянских лошадок. И десятка три - у меня. Мало. Потому что осенью мы не могли запасать корма - строились.
Их и изначально было мало, и работали они тяжело всю зиму. Лошадки малорослы и слабосильны. На трелёвке леса просто дохнут.
К началу посевной их малочисленность стала... болезненной. Прежде всего - из-за той сотни неожиданных, "присоединившихся" переселенцев, которых притащил Аким.
Сходно с лесовиками. Или их осадить, или многие из них снова в лес уйдут.
Да и вообще я не ожидал такого количества "больных до пахоты"!
У нас довольно обширные лесосеки. Но пахать-то по ним нельзя! Сперва - раскорчёвку после зимнего лесоповала. "Пни дёргать" - тоже лошади.
Вместо работы "по краям", "тут - чуток, там - чуток", мы получили скачок роста. "Роста" - потребностей.
Критический дефицит ресурса.
Не ново. Не в смысле именно скотины, а в смысле хоть чего. В работе оптимизатора - штатная ситуация. Сам дурак - не предусмотрел. Теперь давай выкарабкиваться.
Каждой поселенческой семье нужна лошадка. Лучше две. И коровка. Лучше две. И овечек. Лучше пяток.
Чего ж проще! Дирхемов полно - пошёл да купил!
Мелочь мелкая: у кого?
Речь идёт о табуне в тысячу-две голов. И о стаде такого размера. И об отаре - вдвое-втрое. Прямо сегодня - достаточно трети-четверти. Но нужно думать об осени, о следующей зиме. Где взять?
Дело даже не в моих конфликтах с Суздальскими и Булгарскими купцами, в неприязни Рязанского князя и малости Муромского княжества. Дело в том, что такие поголовья водой не привезёшь. Учан берёт полторы тысячи пудов. Если речь о зерне. Пара десятков лошадок - предел.
Можно собирать по крохам: пяток в одном месте, пара - в другом... Долго, дорого. У меня посевная горит!
Если бы речь шла о городском населении - было бы достаточно. Промышленному рабочему много скотины не надобно. Но скачок численности "голых" переселенцев, их острое желание крестьянствовать...
Факеншит! Да что ж они всегда такого... не такого хотят!
Надо решать. Срочно.
Типовая ситуация средневекового рынка: есть куча денег, есть нужный товар - в Рязани, в Суздале, в Булгаре. И... и никак.
И чего делать? - А как всегда - думать, вспоминать.
"Не князь, не знатный муж, не есть чиновник дворский,
Он Минин! Минин он! - купец нижегородский.
Порода знатная без добрых дел ничто,
Тот в мире знаменит, полезен царству кто!".
-- А скажите-ка, Кузьма Минич Минин Сухорук, чем вы занимались до семнадцатого года?
-- В смысле - до тысяча шестьсот восьмого от Рождества Христова? Так это... лавку держал. Говядырь я. Мясником был. Скотопромышленником. Брал всяких говяд, пригонял в Нижний, продавал. Своим трудом! Вот этими руками! Курток замшевых - тоже три...!
-- Не надо. Верю. А вот где вы их брали? Не куртки, конечно, а говяд?
-- А... Дык... Известно где! У поганых. Людишки там... поганые. А вот говяды - добрые. СЭС - никаких претензий.
"Орлеанская Дева из мясной лавки". Успешен не только в спасении Отечества, но и в личной жизни.
Где брал сырьё для своего мясного бизнеса уважаемый человек, посадский староста Нижнего Новгорода, герой народного ополчения, один из самых выдающихся людей в истории России, удивительным образом сочетавший успешность в бизнесе, храбрость в бою, мудрость в совете, честность в государственных делах, приумножение богатств в ходе распродаж имущества казнённых изменников...?
Общепринятый ответ:
-- Известно ж! В Степи!
Посмотрите на карту. Где - Великая Степь, а где - Окская Стрелка. Прикиньте расстояние, которое нужно пройти гурту от, например, Дона. В условиях непрерывной малой русско-татарской войны.
Брал-то Минин скот в степи. Только не в Великой, а в Арзамасской. После походов Ивана Грозного эти земли уже не Зарубежье, а свои. Живёт там хоть и мордва, а наша. Частью - языческая, частью - крещёная. Там стоят усадьбы русских бояр и помещиков. Получивших поместья по воле Ивана Грозного и его наследников. Там русский закон. Ворья, конечно - полно. Но дела вести можно.
Остаётся поклониться великому предку. Не только за общеизвестные подвиги в деле спасения Государства Российского, но и за подсказанную бизнес-идею.
***
Едва прибежав во Всеволжск после торга у Усть-Ветлуги, просидев всю ночь в разговорах, подпихиваниях, подталкиваниях и понуканиях, я вскочил по утру в лодочку и, с малой дружиной, побежал вверх по Оке. К устью Теши.
Вот не зря я так внимательно разглядывал здешние берега по дороге из Мурома! Была попытка организации засады. Но мы аккуратненько подозрительное место... Нет, не обошли. Мы туда как раз и причалили. И - отчалили.
У "петухов" был довольно глупый вид: они так рьяно кинулись на нас с криками и топорами, предполагая испугать внезапностью. А мы отскочили спокойно лодочкой от берега на десяток шагов и, подняв луки с наложенными стрелами, поинтересовались:
-- Ребята, вы чего? Праздник у вас тут какой-то? Двунадесятый?
Потом пошли разговоры. Сначала панк (военный вождь) бил себя кулаками в грудь, и рассказывал, как он нас всех порвёт на части. Потом пришёл ветхий карт (жрец), и долго говорил гадости про пришельцев. Не про инопланетных, конечно, а про русских. Потом, в два захода, пришли азоры с кудатями - местные старейшины.
Про переговоры с туземцами я уже... Меня ещё с Усть-Ветлуги подташнивает.
Обязательный элемент - возможность перехода к кровопролитию в любой момент без понятного мне повода. У них - свои обычаи и свои представления о допустимом. Если они смогут меня прирезать, не опасаясь возмездия и не неся тяжёлых потерь - прирежут. Даже не потому, что у меня и моих людей есть множество интересных и полезных в хозяйстве штучек, а просто - "морда нерусская". В смысле: "непетушинская".
Но в лодке выразительно торчит Салман. И двое ребят-стрелков. Луки опущены, но стрелы наложены. Поднять и стрельнуть - мгновенное дело. А толмачом у меня - Илья Муромец. Лично знакомый некоторым присутствующим:
-- Видишь у ихнего панка шрам через морду? Моя черта, довелось разок переведаться. Быстро бегает, падлюка.
Переговоры... как это задолбало!
-- Господа азоры! Вожди петухов и предводители куриц! - Про куриц не надо? - Ну и не переводи. Я, Воевода Всеволжский, предлагаю вашему племени мир, дружбу, жвачку и взаимное уважение. Мне от вас ничего не нужно. Ни вашей земли, ни ваших людей, ни ваших жён, ни вашего скота. Ничего. Кроме мира. Мой мир выглядит так: мои люди поставят вышки вдоль Окского берега на горах. Вышек будет немного - пять-шесть. Земля вокруг каждой, немного - на версту, будет использоваться только моими людьми. Если вы согласны - мы будет торговать и жить в мире. Если нет - не будем. Если вы выберите мир, то дадите мне десять аманатов. Из числа сыновей ваших старейшин. Через 10 дней я хочу видеть этих юношей в своём городе. Согласны ли вы?
Обратите внимание: с "петухами" у меня всё значительно мягче, чем было с "утками". Аманаты (заложники) -- обычный элемент соглашения на Востоке. "Каловую комбинаторику", принцип "любые два из трёх" - я не использую - нет замученной придурками Русавы. Упокой, господи, её душу.
Илья переводит, азоры с панком и картом шипят, плюются в нас и друг в друга...
-- Они спрашивают: что ты дашь за это? Какие подарки ты привёз?
Ну вот. А то начали... невинность блюсть. "Наша земля... испокон веку... деды-прадеды... никогда нога иноземца не ступала...". Как их здесь булгары, а до них хазары, а до них гунны резали... Локальная амнезия.
-- Посмотрите на небо. Разве голубизна небесного свода не прекрасна? Разве тепло солнца не радует? Разве не доставляет удовольствие шум листвы в лесу, плеск воды в реке, треск поленьев в костре? Это, и многое другое, не менее восхитительное, называется жизнь. Разве ваша жизнь - не лучший из всех возможных подарков? Я дарю её вам.
Они сперва не поняли. Потом возмутились.
Зря. Я сказал правду. Если откажутся от моего подарка...
***
Ночью стучат в окно:
-- Хозяин, дрова нужны?
-- Нет.
Утром выхожу во двор - и правда - дров нет. Все спёрли.
***
Толпа туземцев за спинами переговорщиков завопила, начала махать копьями, луками и топорами. Дистанция меньше 30 шагов, если они начнут... Ежиков из нас понаделают мгновенно. Что у нас под одеждой панцири - им не видно.
Панк скалится злобно, Илья - чуть сдержаннее, но рукоять меча не выпускает.
-- Они говорят... ты не должен ходить по Теше. Это река петухов.
-- Я не собираюсь её выпить. Но никто не может запретить мне идти тем путём, которым я собрался пройти.
Или я не русский человек? Выбрал направление - это дорога.
-- Они говорят... они пойдут к своему народу. Они передадут твои слова и сообщат решение.
Умные ребята. Сняли остроту конфликта, перенесли на более удобное для них время. Когда шансов на победу будет больше, а потери - меньше. "Удобное время"... Можно подумать - оно у них будет.
"Петухи" ушли, а мы гребанули по Теше вверх.
Устье Теши - нижняя граница Муромского княжества. Илье эти места хорошо знакомы - воевал он тут. Частенько.
Здесь же - граница расселения муромы с очень давних времён. Посёлки их стоят. Далеко не все признали власть князя и христианскую веру. Или - признали, но только днём. А ночью... Настоящая чересполосица. С пересортицей.
В одном селении тебя примут с раскрытыми объятиями - "наши пришли!", в соседнем - зарежут за какие-то стародавние счёты. С кем-то. С русскими, с православными, с низовыми...