-- А как обратной дорогой? Этот... "олень"? Не взбрыкивал?
Николай снова покрутил головой.
-- Да уж... Только отошли от берега - этот... начал разговаривать... громко. Дайте, де, нормальную одежду, отвезите меня к отцу. Пугал сперва... Ну, мы его... в речку... для промойки. Потом... кляп в глотку... для тишины... Вечерком - на комарики. К утру - уразумел. Громко говорить перестал - улещивать начал. Злато-серебро предлагал, отцовой милостью да богачеством прельщать пробовал. Ну, я ему растолковал. Насчёт его места. И - ценности. В одну курицу, в две ногаты. Тогда просить да умолять начал. Себя, как он есть, предлагать. Хе-хе... Всё просил задок его попробовать. Для "наслаждений по-кыпчакски". Типа: я тебе по всякому "сладко" сделаю, только отпусти. Сильно упрашивал. Аж со слезами. Ну, я и соблаговолил... ознакомиться. Не впечатлило. Старание есть, а умения нет. Объяснил, что ему ещё... опыта поднабрать надо. Отдал ребятам. Вот они его всю дорогу... опытом и накачивали. Сейчас, поди, в бане хором продолжают. Или я чего не так сделал?
-- Всё так, Николай. Всё - так. Теперь прикинь - какой выкуп с Пичая за его сына мы можем запросить?
-- А вот (Николай вытянул бумагу, развернул). Я ж эту... важенку - дорогой расспрашивал. Чего у его батюшки в дому есть и сколько. Только вот что, Иване, брать надо сразу. Парня-то быстро изведут. Пичай... он же в государи метит. Ему ж важно, чтобы народ его уважал. А при таком сынке весь его авторитет... Так что сынок помрёт скоро. Потом выкупа от папашки - не дождёмся.
Николай - умён. То, что мною обдумывалось как одно из возможных развитий событий - сообразил по доступным ему деталям. Но есть подробности:
-- Умён ты, Николай, а не додумал. Майно у нас своё есть. У нас - скотины нет. И лесовики нам скотинку не продадут. Пусть Пичай сам своё имущество распродаст да скот купит. И сюда пригонит. Куда как выгоднее получится.
Мы сходили в баню, где отмывалась после похода команда Николая.
Ребята загуляли славно. Я уже говорил - баня после похода не только средство смыть с себя дорожную грязь. Нужно отпарить покусанное, стёртое, расцарапанное, растянутое... Нужно смыть с себя чужие слова и чужие взгляды. Нужно сбросить кожу. Наросшую на чужбине. И ощутить: "я - дома!". Телом и душой.
Важное, сакральное, душевное занятие.
"Приходите к нам на помойку!
Мы откроем все окна и двери!
Мы отпарим вас и отмоем!
Будем чистыми! Мы в это верим".
Из предбанника доносилась какая-то весёлая песня. Что-то из репертуара "медвежьего праздника"? На мой удивлённый взгляд Николай выдал разъяснение:
-- Ну... когда я его... Спрашивал - умеет ли он песни петь. Что-нибудь такое... для настроения, так сказать. Вот он и исполнил. Так это... бодренько. Говорит - песнь торжествующих мордовцев. Чего-то там - как они всех победили. Ребятам музычка понравилась. Вот они его под эту песню всю неделю и... Уже все и слова выучили.
Картинка... штатная. Довольно просторное помещение, освещённое пляшущим светом трёх-четырёх свечей. Полтора десятка голых и полуголых прилично выпивших парней. Основная часть - у дальней стенки, на лавках вдоль стола, по которому они колотят кружками, отбивая такт. Ближе к нам, посреди комнаты, через лавку переброшено животом вниз тело страдальца. В которое заправляют с двух сторон. Руки бедняги растянуты в стороны и примотаны к концам лавки. Третья вязка - к ошейнику, в кулаке переднего. Он её периодически вздёргивает в конце каждого такта песни.
Тело... более всего похоже на тело Новожеи после ушкуйников. Если не обращать внимание на отсутствие волос с одной стороны и наличие... кое-каких архитектурных излишеств с другой. Та же отощалость, мословатость всех суставов, нездоровая опухлость лица, глаз, некоторых других частей... Сходная радуга синяков разных оттенков свежести, царапины и ссадины, параллельные синие полосы. Здесь, вероятно - от потерявшего листья банного веника. Пропарили парня. Как нурманы Лазаря.
Мда... опыт уже есть, примерно представляю дальнейшие реакции индивидуума.
-- Здрав буди, господин Воевода!
-- И вам исполать, добры молодцы. Продолжайте, отдыхайте. Как там, в парилке, парка хоть чуть оставили?
Мы с Николаем сполоснулись, посидели в парилочке, обсудили кое-какие животрепещущие... Потом он убежал, а на его место пришёл Самород. Мне было нужно уточнить кое-какие подробности по марийско-мордовским нынешним делам.
На Волге нарастала напряжённость: столетиями функционировавшая система экзогамии между мари и эрзя с моим приходом - рухнула. Торговые санкции со стороны эрзя вызвали ответные контрсанкции с моей стороны. Мари перестали отдавать своих женщин в роды эрзя - я запретил. Эрзя ответили симметрично.
Для мари это было не критично: гибель множества мужчин в ходе Бряхимовского похода и последующей войны с унжамерен, оставили много вдов. А навязанный мною закон не только разрешал, но и требовал выдать их снова замуж, исключая из круга претендентов лишь близких родственников. Как и установлено по русскому "Уставу Церковному". Кроме того, в их землях появились расселяемые мною русские и мещеряки. Да и активное втягивание марийской молодёжи в жизнь Всеволжска снижало остроту "брачного вопроса" в марийских селениях.
Обычные внутрисемейные конфликты вдруг получили у эрзя непривычное продолжение. Обнаружилось, что жена может уйти в род отца, к мари. И те её не вернут. Это был единичный случай. Но туземцы были потрясены: "мир перевернулся!". А мои отвечали:
-- С Всеволожска выдачи нету. Мы - всеволожские! И валите отсюда.
Сходных случаев следовало ожидать и с другой стороны. Но "баланс спроса и предложения" - существенно отличался.
"женат два раза неудачно -
одна ушла, вторая - нет".
"Особо страждущие в браке" марийцы могли перейти ко второй попытке.
В предбаннике уже не было ребят Николая, было чисто и чуть прохладно. На столе стояла початая бадейка кваса. А на лавке - в прежней позе лежал Вечкенза. Тоже - весьма "початый".
Пару минут, пока Самород наливал мне и себе квасу, я рассматривал "наследного принца Мордовии". Вспоминал, как чуть больше месяца назад он злобно шипел на меня, уверенно обещал мне мою смерть и свои песни-пляски по этому поводу.
"Я съем твоё сердце. Ха-ха-ха...".
Не случилось... Не он первый. Бог даст - и дальше так будет.
Тишина испугала парня. Он вскинул голову и что-то залопотал по-эрзянски.
Самород включил перевод без подсказки:
-- Говорит - пошли гонца к отцу его. Много мехов и скота получишь.
-- Как он меня называет?
-- Никак. Э... говорит - ты.
Пришлось вставать, разбирать метлу в углу, вытаскивать подходящий прут.
Как же там, в одной народной песне:
"Била меня мати
Березовым прутом
Щобы я не стояла
З молодым рекрутом".
Есть и более поздний вариант:
"Била меня мати
Двухпудовым гаком
Щобы я не стояла
На дорози раком".
Разруха, блин, средневековье, факеншит. Где тут найдёшь "двухпудовый гак"? Только - исконно-посконно.
Помнится, когда-то давно Ноготок учил меня порке розгами. Упирая, в частности, на область между нижней частью ягодиц и началом собственно бёдер. Он так обрабатывал Светану на поварне в Рябиновке. Как давно это было... А я вот помню. Прилежный ученик, потому что.
-- А-а!
-- Он спрашивает - за что?
-- Не за что, а почему. Потому, что мне захотелось. Он мой раб. Как должен раб обращаться к своему хозяину?
-- Он говорит: если ты убьёшь его - ты не получишь большого богатства.
-- Как он меня назвал?
-- Э...
Всё-таки, мне привычнее обрабатывать лодыжки. Как-то старая школа, ещё с Киева... А учусь я у всех.
-- А-а-а!!! Кашпадин-кашпадин-кашпади-и-и...!!!
Теперь - спокойно.
Не заводясь от его истошного крика.
Неторопливо.
Вбивая свои смыслы в его... подкорку. Или чем он думает?
Не отрывая конца прута от его тела.
Чуть похлопывая, чуть царапая, чуть обводя... интересные места.
Держа в напряжении.
В постоянном ожидании следующего удара.
Здесь.
Или здесь.
Или с этой стороны.
Обеспечивая.. концентрированное внимание слушателя.
-- Ну, вот. Уже лучше. И так будет всегда. Всю твою жизнь. Попробуй это понять и запомнить. Попытайся. Ибо ты глуп, Вич-чем-за. Вообрази: завтра я открою доступ. К твоему телу. Каждый желающий сможет, за совершенно смешные деньги, ударить, или плюнуть, или всунуть...
-- А-а-а...!
-- Но-но. Стоять. Итак, каждый желающий сможет трахнуть сына и наследника инязора Пичая. Вот прямо...
-- О-о-ой...
-- Эк у тебя всё покраснело. Перетрудил ты дырочку. Ничего, это хорошая наука, дальше будет больше. Не думаю, что твоя задница так уж привлечёт моих людей. Для русских - ты не интересен. А вот в Мордве найдётся, пожалуй, как бы не тысяча состоятельных людей, которые с интересом отнесутся к моему предложению. Ещё есть мурома и мещера, мари и меря. Конечно, дело не в красоте линии твоих ягодичек...
-- А-а!
-- А в том, что ты сын инязора Пичая. Которого можно трахнуть. Не инязора - только его сынка. Но и это немало. Придут - десятки. И расскажут тысячам. О своих... наслаждениях. Вся мордва будет звенеть звоном и шипеть шипом. О нежной кожице твоей задницы. Пичай это знает. Поэтому заплатит. Столько, сколько я скажу.
-- Он говорит: отец отомстит. Убьёт, зарежет, сожжёт...
Мда... "Не умён вызывающе".
-- Ты - глуп. Ты забыл очевидное. Время. Он придёт мстить потом. После того, как десятки азоров и кудатей... насладятся твоим телом. Юным и благородным. Аж... по самые ноздри. Или - не придёт. Вовсе. Зачем великому Ине - наследник общего пользования? Тогда ты просто подохнешь. Какой-нибудь дебелый атя сильно полюбит тебя. И сломает тебе спинку. В припадке наслаждения.
Пленник пытался возражать, дёргался, рвался. Даже вздумал истерично орать и перебивать меня.
-- Самород, что-то парень вольничать начинает. Трахни его. И вон, поводок подтяни.
-- Как это?! Не... Господине, я - не... Я ж... это... Я же женатый! Как же я жене-то изменю?! Не...
-- А ты не изменяй. Измена - если ты пообещал любить одну женщину, а полюбил другую. А тут и не женщина, и не любовь. Любить Вечкензу не надо. Надо заелдырить и уелбантурить. Вложить в зад так, чтобы в голове посветлело. Обычное дело наставника. Научение - называется. Давай-давай.
Самород сперва растерялся, потом смутился, потом хмыкнул, осмотрел растянутое на скамейке бледно-синюшное тело в полосочку заинтересовано-оценивающим взглядом. Тело - вполне подготовлено, даже не остыло. И он - приступил.
В рыцарских романах об этом движении иногда пишут: "... и вступил в стремя". Здесь - не "в стремя". Но "вступление" было мощным. Не столь мощное, как в концерте Брамса, но тоже вполне.
Забавно: состояние Саморода в некоторой части сходно с состоянием Вечкензы. Самород за эту зиму ощутил себя "повелителем всея кугырза и окрестностей". Его окружение смотрело ему в рот, восхваляло и припадало. И было за что - были объективные серьёзные успехи. Как медведь у "принца Мордовии". Появилось желание самовозвеличения. Не "гордыню свою тешить" - нет-нет! Не дай бог! Исключительно во славу "пославшего меня". Стоящего за спиной. И неясные, туманные... ещё не мысли - смутные надежды: вот тот, "заспинный" помрёт когда-нибудь и тогда я тут... один... самый-самый...
У Вечкензы за спиной стоял Пичай, у Саморода - я. Остановленный на взлёте, на пол-пути к состоянию "царь всея мари", Самород уже не был тем простым резковатым мужичком-бродягой, который меньше года назад пришёл ко мне. А злость к здешним племенам у него осталось. Он, оскалился, раздвинул Вечкензе розовеющие, как щёчки невинной девицы, услышавшей вольную шутку, ягодицы, смачно плюнул для смазки и...
-- А-а!
-- Он говорит...
-- Не интересно. Я хочу услышать от него признание в любви. К тебе. Красочное описание восторга от процесса. Поэтическую балладу на тему: как я люблю когда меня сношают в попку. Заставь его говорить и двигаться так, как это приятно тебе. Поиграй с ним. Подчини его. Доведи его до... До радости послушания и восторга принадлежания. Поменяй ему парадигму... э... Но без необратимых травм. А я пока ещё разок в парилку схожу.
***
Один из элементов таких техник слома психики - создание ощущение безысходности. Обыденности, малозначительности, постоянности. Вечности.
"Что было - то и будет". "Что воля, что неволя - всё равно". Вот так будет всегда. Не важно - что. Хоть - муки адовы, хоть - блаженство райское. Безвариантно.
Не уникальная удача, не ужасное несчастье - будни, повседневность, обычность. Не злая воля, которой хочется воспротивиться, но обычай, рутина, "сила вещей".
"Плетью обуха - не перешибёшь".
Именно ужас безысходности, неизменности подсовывают многие религии своим адептам в качестве "загробного блаженства". Замкнутый круг удовольствия.
Крысы от этого умирают.
В раю и умереть невозможно.
***
Вечкенза был потрясён своим похищением. Попытался освободиться - не получилось, его привезли в аил. Пытался отстоять своё достоинство, честь, самосознание... В колодках посреди стаи ордынских мальчишек?
Надеялся выкупиться - его дом богат. Но ни слава, ни сила, ни богатство - не имеют значения "здесь и сейчас".
-- Как же так?! Я же...! Мы же...!
Куджа, только что - нищий, в вели Пичая - просящий, заискивающий - просто посмеялся над ним.
-- Ты - стойбищная скотинка. Говорящая игрушка моих волчат.
"Волчата" игрушкой игралися. Непрерывно, постоянно, безысходно...
Переход к русскому купцу, изменение обстановки - вызвало фонтан надежд.
Ничто так не обижает, как "обманутые надежды". Потому что - "сам дурак". Его снова избивали, насиловали, унижали...
Он надеялся, что это просто своеволие купчишки. Вот придут в город, к Воеводе Всеволжскому. Он, конечно враг, "Лютый Зверь". Но он же знает отца! Русские хотят чего-то - значит, меня обменяют, меня выкупят!
А... а всё по прежнему: битьё, насилие, вязки, унижения.
"Ты - никто. И звать - никак".
Раз за разом.
Постоянно.
Всегда.
THE PRESENT CONTINUOUS TENSE - настоящее продолженное время. Вполне - настоящее, бесконечно - продолженное.
Самород отрабатывает сейчас очередной этап этого внушения. Внушения безысходности, безнадёжности. Разрушения психики, самосознания. Выжигание души. До почвы, до основ. До базовых инстинктов. Всё остальное - в пепел.
Теперь приходит время выращивания на этом пепелище - нового. Нового человека. С новыми целями и ценностями. Точнее: с новым видением их, прежних и вечных.
Парилка уже остывала, долго я там не высидел - кайфа нет. По возвращению в предбанник увидел довольно миленькое зрелище: урок стихосложения в сочетании с уроком гимнастики.
Они на два голоса распевали сочинённую песню, одновременно оттачивая гармонию текста и гармонию движения. Последнее достигалось ритмическим подёргиванием поводка, привязанного к ошейнику Вечкензы. Каждый раз парню приходилось всё выше задирать своё, уже красное от удушья, залитое слезами (ещё остались?) лицо.
Наконец, Самород, удовлетворённо ухнул. Хекнул, хакнул и хлопнул. Крепкой, широкой, "мозолистой ладонью трудового народа" по выпирающим перед ним позвонкам отощавшего и ослабевшего будущего ине. И слез с розовеющей задницы "наследного принца".
-- Не, ну ты, воевода... Верно говорят - "Зверь Лютый". Даже и подумать-то, что я, холопище безродное, ни отца, ни матери - не знавший... самого наследника великого азора. Ине! А я его...! А он ещё и благодарит, радуется, на продолжение напрашивается... песни поёт. Нравится, грит, гадёныш, как я ему...
Вот я и узнал кое-что новенькое про Саморода. Точно - сам родился. Без отца, без матери. Из беглых холопов. Это - мои познания. А вот ты, Самород, не знаешь, что отымел наследника не просто инязора, а объединителя нации, создателя государства, потенциального нац.героя.
Только что ты сделал важный шаг. Очередной.
Шаг - от тебя прежнего. От состояния "живу по своей воле". Шаг - по дороге подчинения. "Делаю что велят". От мук или удовольствий по своему выбору, к "наслаждениям" и всему прочему - по воле моей.
А плачущий и благодарящий "мордовский принц"... У "национальных героев" с наследниками всегда проблема.
"Природа отдыхает на детях гениев".
Сегодня роль "природы" взял на себя Самород. Судя по его довольному лицу - отдых удался.
-- Спроси его: чего он сейчас хочет больше всего?
-- Говорит: чтобы отпустили домой.
-- Возьми прут и объясни ему: первое и главное желание раба - служить своему господину.
Фу, как шумно. Что ж он так визжит? И ведь кляп не вставить - мы ж беседуем. А, вон в чём причина. Самород несколько... загибает розгу в ударе. Так что кончик попадает по... по кончику. Да, это больно. Как вспомню киевские подземелья... Главное - не перестараться. Товар должен иметь... товарный вид. С учётом моих планов.
-- Ну, хватит. Итак, чего мой раб хочет более всего?
-- Говорит: служить своему господину, Воеводе Всеволжскому. Говорит: мудрому, сильному, великому, славному, прекрасному, храброму...
-- Пусть повторит 10 раз.
"Повторение - мать учения". Может, чему и выучится.
-- Объясни ему: эти слова он будет повторять всю свою жизнь. Вставая ото сна и отходя ко сну. Садясь за стол и вставая из-за стола, начиная любое дело и заканчивая его.
Христианам это обеспечивает веру в Христа, мусульманам - в Аллаха. "Рабы божьи". Воспользуемся отработанной тысячелетиями технологией.
-- У тебя хорошо получается. Только надо искреннее, задушевнее. А чего ты хочешь после этого?
-- Он говорит: вернуться домой, к отцу.
-- Мда... А третье его желание?
-- Говорит... да, говорит: убить тех, кто его украл. Тех кто его мучил. Тех... ругается однако.
Ведро холодной воды прервало истеричный поток разнообразных проклятий и неисполнимых обещаний "мордовского принца". Он затих и только мелко дрожал. Не то - от воды, не то - от нервов.
Самород вытер и отвязал парня. Но ни сидеть, ни стоять тот не мог. Каждое движение вызывала у него волну боли. Уже и не привязанный, он снова опустился на колени и, чуть постанывая, опёрся на лавку. Моя снисходительная усмешка была им вполне понята. Но попытка занять менее... характерную позу - вызвала вскрик боли. Ощущения тела пересилили гордость, и Вечкенза замер на коленях на полу. Вполне пригодный для повтора в любой момент. И - осознающий это.
Выбор - отдан мне. И он с этим - согласен.
-- Ладно. Давай о деле. Ты - глуп. Ты хочешь вернуться к отцу. Пичай организует тебе быструю смерть.
-- Говорит: нет. Не верит. Отец его любит. Отец его выкупит.
-- Ты смешиваешь разные вещи. Отец тебя выкупит. Чтобы убить. Не сам - слуги сделают. Не открыто - тайно. Случай. Упал, утонул, съел не то... Твой отец храбрый командир, мудрый правитель и умный человек. Богатый душой, крепкий характером. Он - лучший среди твоего народа. Он хочет и может стать государем, объединить твой народ. Он потратил на это всю свою жизнь. Он близок к успеху. И тут - ты. Старший сын, наследник от плоти и крови великого ине. Радостно распевающий песенки, подмахивая своим инязорским задком - врагам-кипчакам, врагам-русским...
-- Нет!
-- Да! Именно так и будет рассказано. Именно в это поверят люди. В то, что наследник мудрого и храброго Пичая - курв-давалк. Каждый человек в твоём народе, приезжая к Пичаю по делу, будет видеть тебя, будет думать: а как он это делал? Как становился, что при этом говорил, какие песни пел? Как там, в твой охотничьей песне: "Я и медведю дал"? Это Пичай научил сына такому? Если я отдам своих сыновей в отряд ине - их там тоже...? Люди перестанут приходить к твоему отцу, люди перестанут слушать твоего отца, люди будут презирать его.
-- Ы-ы-ы...
-- Твой отец - мудр. Поэтому он убьёт тебя. Как можно скорее. Он будет опечален, но сделает это. Потому что он любит свой народ, свою власть над ним, свою цель в жизни. Эта любовь - сильнее любви к своему сыну. К тебе.
***
Национальный герой часто отдаёт за свой народ жизни многих лучших представителей своего народа. Жизни своих близких, своих детей. Авраам пытался убить единственного сына во имя Господа, защитника народа. Пётр Первый пытал своего Алексея, Иван Грозный убил своего Ивана Ивановича...
Ритуальные жертвоприношения членов правящей семьи, чтобы умилостивить богов, чтобы война была удачной, чтобы прошёл дождь и вырос урожай... - в легендах многих народов.
"Сын за отца не отвечает" - эпоха недостижимого гумнонизма, либерастии и дерьмократии. Да и тогда - а "отец за сына"?
"Бей своих, чтобы чужие боялись" - русская народная мудрость.
***
С кружкой бражки в руках я подошёл к парню. Тот испуганно затих. Потом, чуть слышно подвывая, опустился синими, битыми в ходе предыдущих "наслаждений" рёбрами на лавку, раскинул руки, уже не привязанные кем-то, самостоятельно ухватившиеся за края. Всхлипнул и расставил пошире ноги. Привык уже. "Поза покорности".
Я, прихлёбывая бражку, обошёл по кругу. Жалкое, душераздирающее зрелище. Ослик Иа-иа в день своего рождения - просто Брижжит Бордо и Клаудиа Кардинале в одном флаконе.
"Вкус и совесть очень сужают круг различных удовольствий" - Губерман прав.
Что у меня воспалилось на этот раз? Вкус или совесть?
Что ж, придадим взгляду вид мудрости, а лицу - милосердного прощения.
Парень, тебя больше месяца непрерывно били. Насиловали, унижали, мучили, морили голодом... по моему заказу, за мои деньги. Я сломал жизнь тебе, сломаю твоему отцу, твоему народу. И я тебя за это милостиво прощаю. Потому, что ты всё ещё хочешь жить. А, значит, тебя можно использовать. Мне на пользу. Вот когда ты умрёшь... тогда тебя простит бог. А пока...
-- На. (Я сунул Вечкензе кружку с бражкой) Прикройся. (В парня полетела чья-то использованная простыня).
Кажется, он хоть и с трудом, но способен воспринимать слова. Пора заняться делами. В смысле - поставить беднягу. Не на колени - это он и сам теперь хорошо умеет. Поставить - перед выбором.
-- Итак, твой горячо любимый отец - стал твоим смертельным врагом. Он должен убить тебя. Чтобы сохранить свой авторитет, своё дело - объединение эрзянских родов. Ты можешь согласиться с его выбором. И умереть презираемым, бесславным, оплёвываемым. Но... ты мне нравишься. В тебе есть нечто... забавное. Я не хочу твоей смерти. Есть ли способ сохранить тебе жизнь? Если придумал - скажи.
"Подумаем вместе". Стань соучастником. Не прими результат как вторгаемое, чужое, впихиваемое со стороны, но пройди дорогу суждений сам. Своими мыслями, своими чувствами. С моими поддерживанием и направлянием, конечно. Тогда и результат - будет твоим. Продуманным, прочувствованным, выстраданным. Несомненным.
Несколько ошалевший, напряжённо думающий Самород, переводил с паузами. Парень поперхнулся бражкой. На "я не хочу...".
Надежда.
Умершая много раз.
А ведь она "умирает последней".
И вдруг - возрождающаяся. Непонятная, слабенькая, чуть-чутошная.
Он так и сидел, скособочившись на полу у лавки, с открытым ртом, уставившись на меня, постепенно наклоняя кружку, пока бражка не потекла ему на руку. Тут он очнулся, глаза его забегали. В судорожной попытке найти выход.
"И волки сыты, и овцы целы" - русский народный идеал. Я нашёл его аналог. В рамках моих определений понятий "волки" и "овцы". А вот что найдёт "наследный принц Мордовии"? Начнёт ли он с аксиоматики? С определения безусловного? Что для тебя "безусловно"? Твоя жизнь? Твоя честь? Каков смысл слова "честь" для тебя? В "здесь и сейчас".
Думай, думай "инязорная дырка на ножках". Или ты ни на что другое не годен?
-- Говорит: э... если ты оставишь его у себя... или продашь далеко...
-- О! Вечкенза возмечтал о месте наложника в моём доме? Тебя уже не пугает роль подстилки для хозяина и его дворни?
-- Он говорит... он многое узнал за это время, многому научился. Научился... э... терпеть и понимать. Он надеется, что господин... э... будет добр к нему. И он очень не хочет умирать. Так. Не в бою, а тайком от рук слуг и замыслов отца. Говорит: он будет рад умереть от твоих мечей.
Мальчик пытается быть храбрым. Это хорошо - храбрость ему ещё потребуется. Но - не здесь, не сейчас, не в этой... позе.
-- Милосердие смерти... Нет. Я не могу даровать тебе смерть. Я не могу отставить тебя у себя, я не могу продать тебя далеко. Это даст Пичаю явный повод для войны. И многие его поддержат. Я хочу мира. Поэтому верну тебя отцу.
-- Говорит: он убьёт меня.
Очень хорошо. Парень способен воспринимать очевидное. Не виртуал детства: "Папа - самый сильный и добрый", а кусочек реала: нац.герой, стремящийся к объединению народа, обязан, вот в этих условиях, тихо и быстро уничтожить своего наследника, ставшего ходячим "компроматом".
-- Пичай - захочет, попытается, решит... сделать это. И сделает. Если ты дашь ему время. Время его жизни для организации твоей смерти.
Фактор времени. Почему никто об этом не вспоминает? События происходят не в пространстве, не в - "здесь", а в пространственно-временном континууме - "здесь и сейчас".
Вот он тупо смотрит на меня, дрожит всем телом, хлопает глазами, а подумать... Придётся объяснять.
-- Вообрази: завтра я пошлю гонца к Пичаю с предложением о выкупе.
Сколько недоверчивой, трепещущей радости! Робкая надежда на чудо освобождения.
Жаль - мощная эмоция отключает логические способности. Хочется петь и танцевать. А не рассуждать и анализировать.
А теперь виден страх. Вдруг я передумаю? Или это уже ужас понимания смертельности встречи?
-- Приедет ли за тобой сам Пичай или пришлёт кого-нибудь?
-- Э... он говорит... да. У них есть тайный знак. Если гонец передаст его отцу - он приедет. Не сюда - выше по Оке есть место. Ты же не сделаешь ему ничего плохого?
Нет парнишка, я - ничего. Иначе начнётся война, а нам нужен мир. А вот ты...
-- Я - не сделаю. Тебе придётся самому убить отца. Быстро. В первый же день. Иначе... он мудрый человек, он поймёт о тебе всё. Убить тайно. Чтобы ты смог стать законным наследником, новым инязором. Властителем. Иначе тебя растерзают свои же.
Робкая радость сменяется паническим ужасом. Отвращением к самому себе. И пониманием безысходности. "Делай что должно". "Должно" - кому? Тебе? Например: убей своего великого и любимого отца? Иначе - он убьёт тебя.
Да за своего отца...! Он бы...! Готов жизнь отдать! Всегда!
В бою, на охоте, спасая родителя от врагов, от удара в спину... Но умереть тайно, от своих же, по его же приказу... Это... Это - подлость! Подлость кумира? Кумир - подлец?! Де-кумиризация? Де-сакрализация?
"А батяня-то у меня того - псина бешеная. Я для него - всей душой! А он...".
Не потому, что вы такие, виноватые или невинные, плохие или хорошие, а потому, что есть общественное мнение, набор ценностей и стереотипов. Этика вот этого народа, размером в несколько десятков тысяч душ, вот этой эпохи, продолжительностью в несколько десятков лет. Через 70 лет придёт Батый, здесь многие умрут, многое изменится, но вот пока...
Твоя смерть - цена его власти, его смерть - цена твоей жизни.
-- Я помогу тебе. Я дам тебе снадобье. И - верного слугу. Вон его - Саморода. Никто из твоего народа не надёжен, не сохранит твою тайну. Самород будет верным. Слушай его советов. Тогда ты будешь жить. Тогда ты станешь владетелем и героем. О тебе сложат песни и былины. Иначе... сдохнешь и сгниёшь. В боли и безвестности.
Явного ответа нет. Я отправляю Вечкензу мыться. Мы с Самородом рассматриваем через открытую дверь мыльни, как парень с остановившимися пустыми глазами, тупо водит по себе ненамыленной мочалкой. Пытаясь смыть с себя следы и запахи. И не понимает - что он делает.
-- Самород, выпей-ка.
-- С чего это?!
-- Когда я прошу сделать - делай.
Мужик недоуменно хмыкает, смотрит на маленький стаканчик в своей здоровенной лапище, запрокидывает стопарик в горло.
-- Крепкая, зараза.
-- Это, Самород, "хвост оленя". Настойка. Мара делает. Повышает выносливость и сообразительность, защищает от болей в спине и в почках, помогает не подхватить заразу. А главное: стоять у тебя будет. Как у волка на морозе. Лучше, чем от оленьих пантов. Вот тебе вся корчажка. На будущее. И вторая - с маслицем. Потому что ты, с этой минуты, при нём постоянно. Нянькой, сторожем, полюбовником. Накормить, одеть, утереть... Присмотреть, чтобы руки на себя не наложил, чтобы ноги были сухие... Он должен просыпаться и засыпать, со словами прославления меня, своего господина, на устах. И с твоим удом - кнутом господским - в заднице. Каждый день.
-- Ыгыкх... Дык я ж... Оно ж мне... Не-не-не...! У меня ж жена!
-- Не некай. Ты взялся служить мне. Присягнул. Исполняй службу. Мне тоже многое не нравится. Но дело-то делать надо. Если поганые соберутся, да всем скопом навалятся... Тут никого живого не останется. Тебе людей наших - не жалко? Ведь пожгут-вырежут. Тебе что краше: свой уд в этом... в этой дырке пополоскать, или могилы рядками по пепелищу копать? Так что своё хочу-нехочу... засунь в задницу. Хоть - в свою, хоть - в его. А жена твоя... Мадина - умная женщина. Здесь поживёт. Сделаешь дело - и с ней ничего не случится.
"Нет лучшего лекарства для человека, чем человек же" - давняя мудрость. Самород будет "лечить" Вечкензу, "принц" - "вылечит от нац.героизма" своего папашу.
Появившийся из мыльни голый, скрючившийся Вечкенза дрожал от свежего воздуха. Самород, зло глядя мне в глаза, ухватил поводок от ошейника раба, несколько раз подёргал, пытаясь выразить обуявшие его эмоции. И поволок парня в пустую келию. Ставшую им обоим опочивальней на несколько последующих недель. Откуда вскоре донеслись характерные звуки и ахи.
Правильно приготовленная настойка из хвоста оленя - мощное и быстродействующее средство.
Николай отправил свою лодейную команду в поход на Унжу, чтобы не болтали лишнего, а сам начал принимать выкуп от Пичая.
Это было... фантастически! Мы перекрыли все наши потребности в скоте! Ещё порадовали эрзянский мёд, воск, пушнина... И - тёплая зимняя одежда!
Три первые вещи превратили Всеволжск в главный региональный рынок основных экспортных товаров. С этого момента я мог начинать серьёзную игру с купцами, устанавливать свои правила, свою монополию. Не только "фокусами", как было с Булгарским караваном, но и просто товарными объёмами.
Зимняя одежда и обувь сняли панику, которая охватывала меня при мысли о будущей зиме. При воспоминаниях о мучениях зимы прошедшей. Эта была большая проблема: большинство новосёлов приходила ко мне "голыми". Очень немногие тащили с собой тулупы и тёплые сапоги. А собственного производства у нас пока не было.
Пичай вытряс свои запасы. А не запрашиваемое мною - "злато-серебро, жемчуга-яхонты, халаты шелковые, чаши серебряные..." - продал соседям в обмен на скот и другие, требуемые нами, товары.
Ещё, пользуясь своим авторитетом, он у очень многих кудатей набрал в долг.
Со слов Вечкензы мы имели представление о том, чего и сколько можно получить у эрзя и, не ставя невыполнимых требований, хотели "всё возможное".
Пичай не мог отказать: не выкупить сына - "потерять лицо". Соседи, соратники ему бы этого не простили:
-- Не тот инязор пошёл. Загордился. Об людях думать перестал. Если уж он сынка своего любимого Зверю Лютому на съедение бросил - что ему мы?
Если бы Вечкенза умер или был убит у меня - зимой инязор поднял бы эрзя. Ради всем понятной кровной мести, он выжег бы Всеволжск. Как сжигают медведя, напавшего на охотника.
Он бы поступил так же, если бы узнал о моём сговоре с Куджой.
Мы старательно "наводили тень на плетень": подробности обнаружения Вечкензы, место, уплаченная сумма... Ничего, кроме факта: он - есть. Это вызывала подозрения, но... Кроме меня и Николая никто не знал о Кудже. Те, кто ходил туда - были для Пичая недосягаемы. Единственное, видимое со стороны, звучало так:
-- Ходили торговать на Мокшу. Там и сыскали. А как привезли - Воевода опознал. И, помятуя о дружбе и приязни, явленных Пичаем, решил сына ему вернуть.
Понятно, что отсутствие подробностей Пичая тревожило, он собирался послать людей, дабы узнать точно - кто украл его сына. Уверен - через пару-тройку месяцев он бы разобрался в ситуации.
Время...
Пичай шёл к большой войне - такова логика становления государства. Он был к этому готов. Морально, материально. Он готовил к этому свой народ. Начали-то ещё много лет назад проповедники эмира. Но...
Бряхимов не развеял надежд. Просто надо делать самим, не надеяться на предавших нас на полчище пришлых, булгар.
Мудрый Пичай скрывал свои планы от меня. Но моя "чуйка" оказалась права: меня показывали азорам.
Не чудесный богатырь, не могучий волшебник. Вон, на "медвежьем празднике" даже сплясать не мог. "Зверь Лютый" глуповат и бестолков - ни песен, ни сказок не знает. Мы сможем его перехитрить, мы убьём его и возьмём всё его богатство.
Но наследнику, Вечкемзе - он рассказывал. Это было необходимо: сын - ближайший сподвижник, помощник. Увы, Пичай не учёл, что юности свойственна импульсивность. Восприняв враждебность отца, сын не смог скрыть своих эмоций.
У меня получился "превентивный удар" - ресурсы, которые зимой могли бы стать подарками азорам и панкам, превратиться в тысячи злобных мужиков с топорами на окраинах Всеволжска, Пичай был вынужден отдать уже летом. За сына. За скот для меня.
Понятно, что через несколько лет он восстановит свои возможности. Если ближайшие годы будут удачны, если ничего не случится, если я не сумею снова предотвратить эту логичную, естественную угрозу.
А пока он оказался вынужден "развернуть" в мою сторону наших соседей. Не только Окских "уток" и "петухов", но "коней" и "соколов" по правобережью Волги.
Главное - тягловый и молочный скот. Теперь я мог всех, кто хоть чуток поработал на казну, доказал свою вменяемость, осадить на землю. Слухи о моих бесчисленных стадах, непрерывно преувеличиваемые, сдвинули ко мне немало людей из разных племён.
Чтобы не говорил и не думал Пичай, расклад, по моему разумению, выглядел так.
Если бы я его не трогал - через два-три года он консолидировал бы эрзя до такой степени, что повёл бы их сковыривать "Зверя Лютого" со Стрелки. Потом взялся бы за других соседей. Это обязательный этап становления государства. Начальный признак единства народа и, при успехе - условие продвижения в этом направлении.
Если бы я убил Вечкензу - он бы немедленно поднял эрзя мстить. Месть -- хороший повод, катализатор для консолидации.
Я вернул Вечкензу, заставив Пичая выгрести свои запасы - всё равно, он точно также поднимет народ. Чтобы вернуть утраченное и добавить новое.
Втягивая других азоров в оплату выкупа сына, через займ у них скота и вещей, он увеличивал число сторонников своего будущего "восстановления священной справедливости":
-- Вы же хотите вернуть данное мне? У меня нет, но у русских вы возьмёте свое. С немалым прибытком. А иначе... ничего.
Про "страх потери вложенных денег" - я уже...
Ни при развитии эрзя "под Пичаем" "естественным путём", ни при моём вмешательстве - войны было не избежать. Чуть менялись сроки и условия - не более.
Но моё воздействие было чуть сложнее, было трёхслойным.
Первый - похищение и возвращение Вечкензы. За выкуп, за временное истощение ресурсов вероятного противника.
Второй - смерть Пичая без моего видимого участия. Ликвидация "двигателя" будущего конфликта, "оси" возможного враждебного войска.
Историческая закономерность от этого не изменяется. Не будет Пичая - будет кто-то другой, какой-нибудь... Пургас.
Поэтому - третий слой...
Об этом - позже.
Уверен, что Пичай очень быстро всё бы понял. Быстро - но не мгновенно. А времени мы ему не дали.
***
Тысячные табуны и стада, горы тулупов и рукавиц - невозможно собрать мгновенно. Пичай сделал всё достаточно быстро - за месяц. После закрытия сделки, отряд инязора явился к устью Теши. Где мы и передали им двоих: Вечкензу и его нового друга-слугу-попутчика Саморода.
Пичай ожидал ловушки, засады, нервничал, принимал меры предосторожности... Зря. Я пообещал вернуть ему сына - я исполняю свои обещания.
Инязор двинулся вверх по реке, но довольно недалеко - дело шло к вечеру. На первой же стоянке он решил разузнать от сына подробности произошедшего. Они вдвоём удалились для беседы в приречные кусты. Откуда через десять минут выскочил Вечкенза с истошным криком:
-- Помогите! Помогите! Ему плохо! Он умирает!
Бросившиеся на помощь слуги обнаружили на полянке лежащего Пичая. С судорожно схватившимися за горло руками и несколько розовым цветом лица. Никаких ран, следов насильственной смерти - не было. Посторонний - Самород, постоянно находился на виду, у костра. Смерть инязора сочли трагической, но - естественной.
-- Сердце не выдержало. От радости при возвращении любимого сына.
А на маленькую трубочку, размером в сигарилку, подобие той, что я когда-то использовал во время прогулок в Мологе, которую Самород практически выдрал из рук ничего не соображающего Вечкензы - никто не обратил внимание.
Едва переполох утих, едва тело упокоившегося инязора было завёрнуто в мешковину и положено в лодку, как Вечкенза, получивший под рёбра тычок-напоминание от Саморода, потребовал от свиты присяги на верность.
Двое возразивших были сразу убиты подготовившимся к этому Самородом. Третий связан и допрошен. Впрочем, и без его показаний кое-кто из старших слуг подтвердил, что Мазава была рада исчезновению Вечкензы, что она настаивала на объявлении своих сыновей наследниками Пичая...
К моменту возвращения Вечкензы в родной кудо виновность его мачехи в заговоре для организации похищения - ни у кого не вызвала сомнения. Её родственники и слуги были допрошены.
Конечно, Саморода и рядом с Ноготком не поставить. Но некоторые навыки у него были. Легенды сопредельных народов о мастерстве московских палачей - имеют долгую предысторию.
Гипотеза заговора получила подтверждение, обросла деталями. И требовала решения:
-- Самор! Самор! Что мне делать?! Я не хочу их убивать! Я не могу их казнить! Эрзя не казнят своих родственников! Мазава... она жена моего отца! Она заменила мне мать! Её сыновья - мои братья! В них кровь Пичая! Моя кровь!
-- Э-эх, Вичка. Вспомни слова Воеводы: "Сыновья Мазавы - три клинка, направленные в твою спину. Хочешь жить - сломай их". Не важно - какие они. Что тебе в них, если они - твоя смерть?
Обычный элемент становления прото-государственного образования. Как Хлодвиг, например, искал и убивал своих родственников, про убитых братом сыновей Владимира Крестителя - я уже...
В ту же ночь в застенке Самород удавил благородных пленников. Утром было объявлено, что страдальцы угорели от сырых дров. Самород ушёл на сутки в запой, а Вечкенза таскал ему выпивку и закуску.
Родственники Мазавы попытались отомстить. Но я подарил обоим свои кафтаны. С панцирями.
Заговорщики очень удивились. И были убиты. А потом старые нукеры Пичая и молодёжь, привечаемая уже Вечкензой, под командой Саморода разгромили вели отца Мазавы. Это поправило материальное положение новоявленного ине, сплотило людей и заставило многих азоров в племени задуматься о "правильной стороне".
Я уже говорил, что между палачом и жертвой устанавливается странная связь. Душевная. Одно из наиболее известных проявлений - "стокгольмский синдром". Здесь расклады были несколько не "скандинавские". В части "синдромов". Однако отношения между Самородом и Вечкензой, после ряда эпизодов, когда они помогали, даже - спасали друг друга, перешли в форму приязни.
Настойка "из хвоста оленя" - быстро закончилась, они оба пытались увильнуть от продолжения. Не сговариваясь, по намекам, поняли, что другая сторона тоже... не рвётся. И перешли в состояние взаимного удовольствия. Всё-таки, многократный телесный контакт в любой форме - мощное средство познания души человеческой. Они - познали друг друга.
"Пуская мы другие
Но мы не чужие,
Друг другу так много открыв".
Уже по взаимной привязанности они следовали принятым ролям. Самород на людях изображал туповатого преданного слугу-руса. Чужак-телохранитель - распространённая фигура при средневековых правителях. А Вечкенза - энергичного наследственного инязора, стремящегося быть достойным продолжателем дела своего великого отца.
Оставаясь вдвоём, Самород становился старшим товарищем, наставником, а Вечкенза, соответственно - младшим, послушным и почитающим.
***
Более всего меня в этой истории забавляет её... "нематериальность". Да, я потратил сотню гривен в начале. Но сохранил жизни тысяч моих людей, имущества на тысячи, если не на десятки тысяч. Включая и уникальное, вообще в этом мире не существующее, оборудование. Исключительно за счёт между-ушного пространства. Там у хомнутых сапиенсов находятся мозги. Или то, что они так называют.
Обиженный гном превратил Нильса в маленького, как он сам, человечка. Но оставил ему ему надежду на возвращение прежнего облика.
"Когда одна палочка и девять дырочек истребят целое войско...".
Надежды оказалось достаточно. Чтобы изменить сущность Нильса - стал отважным путешественником, верным другом своему гусю.
Здесь "дырочка" была одна, а "палочек" много.
Так и результат - другой! Не истребление "целого войска", а - двух. О чём - позже.
Не - отважный путешественник, а "национальный герой". В "верных друзьях" которого не лапландский гусь Мартин, а безродный холоп Самород.
Разница - есть. Я - не волшебный гном.
Всякая сущность в мире - имеет свойства. Всякое свойство может быть использовано "на пользу" или "во вред". Ибо оценка - исходит от человека. От его сиюместного, сиюминутного, личного понимания "пользы и вреда".
Пичай вёл дело к большой войне. Его - не стало, войны со мной - не случилось. Мир - это "добро"? Вечкенза мечтал стать, после смерти отца, правителем всего народа. Желание исполнилось. Это - "добро"? Миллионы людей в этом народе в последующих поколениях избежали прозябания в избах "по-чёрному", в грязи, болезнях, голоде, иноземных вторжениях, смерти своих детей... Столетиями! Это - "добро"?
Пока человек различает "добро и зло", пока он стремиться к одному и избегает другого - он управляем. Этическая система, "что такое хорошо и что такое плохо". Боль, унижения - "плохо"? Христиане говорят - "хорошо". Мучения - дорога в царство божье.
Этика - хорошо. Эта система - каркас человеческой личности. Не позволяет душе расползтись, обеспечивает взаимопонимание между людьми. Но стоит выдернуть "косточку" из этого скелета "ценностей", и всё сыпется. Человек теряет себя. Заставь, например, мусульманина есть свинину, и он перестаёт чувствовать себя "истинно правоверным". Ещё интереснее то, что катастрофически меняется отношение к нему его единоверцев, носителей той же этической системы.
-- Он же не изменился! Он же такой же как вчера!
-- Нет. Он нарушил табу. Он - чужой.
Очень правильное решение: обеспечивает этическое единство общности. Какой-нибудь. В очередном "Мухозасиженске".
"Добро по нашему, по-мухозасиженски" превращается в "дубину", которой бьют "отступника", "изменника", "нечестивца" по голове. Некоторым такой стук не нравится. Христианские страстотерпцы и великомученики предпочитали принимать смерть от рук язычников или иноверцев, а не от своих сдуревших сторонников и последователей.
Нарушивший, вольно или невольно, какое-нибудь, иногда - забавное на взгляд постороннего, табу из своей местечковой этики, человек попадает в конфликт. Между "священной истиной" (или идиотизмом - кому как нравится) этики "своих" и инстинктом самосохранения. Себя.
Ты - не виноват. Но ты - враг. Потому что стал не таким. Потому что показал путь. По которому, вдруг, может быть, когда-нибудь вздумает пойти кто-то ещё. Неважно, что случиться в конце пути. Важно - люди смогут увидеть начало иной дороги.
Ты - виноват. Не в причинении материального ущерба, а в демонстрации возможности. Возможности жить без этого табу. Неважно какого. Оскоромился, заблудил, к причастию не ходил, крестишься не теми пальцами...
Решение... история даёт полный спектр исходов.
Интересен вариант с сохранением "факта нарушения табу" в тайне.
Маразм. Ибо табу обычно обосновывается божественной волей. А боги так любят подглядывать и подслушивать...
И, естественно, с угрозой нарушения тайны. Шантаж.
Ничего нового. Кроме чисто конкретных мелочей.
Пичай шёл к войне. И вёл к ней свой народ. Такова логика развития этносов. "Сила вещей". Он зависел от репутации своего сына. Репутация - от соответствия этике. Этика, "здесь и сейчас", содержала вот такое табу. Позже носители этой этической системы заплатили множеством жизней за... такую "поноску".
Были бы на их месте древние греки, или китайцы разных эпох, или японцы, или римские аристократы... у которых такого табу не было... Но что-то в между-ушном пространстве у них было? - Поплатились бы за каких-нибудь других "тараканов".
Если у человека есть что-то, хоть какое свойство, хотя бы запрет, то его можно использовать. "К добру". Хотя бы, по мнению некоторых из присутствующих на земле. В этот или другой момент исторического процесса.
***
"Умом Россию не понять, а через попу - тёмно". Приходится прогрессировать и "в темноте". Кабы с оттуда с каждого раза тысячный табун выскакивал - я б, как Макарушка Нагульнов, только ходил и... и "вступал в стремя".
Если бы я не развернул Пичая Вечкензой, Вечкензу - похищением, сломом прежней души "медвежьего добытчика", то мы имели бы зимой войну. Или - голодовку. Или - "два в одном". "Верные" умирали бы возле меня, "неверные" - разбежались бы. Я потерял бы "моих людей". Люди - веру в меня, в себя. Выжившие стали бы злее, жаднее, тупее. Для восстановления - не домов - душ - потребовалось бы море крови и годы жизни.
Одна правильно употреблённая дырочка в одной правильно размещённой попочке позволила нам сохранить Всеволжск, сохранить надежду на "лучшее будущее", которую являл мой город для Руси и не-Руси.
К концу осени Вечкенза восстановил, в значительной мере, влияние своего отца, и мы перешли к следующему шагу. Ещё одному на длинной дороге возвышения Всеволжска. О чём - позже. А тогда у меня происходило одновременно множество разных событий. Все они были важными.
Конец семьдесят девятой части
Часть 80. "Ой вы, слуги мои, слуги верные..."