Однажды мой клиент, тогда еще потенциальный, попросил меня поприсутствовать на оперативном совещании его команды, проходящем без него. Мне удалось почти незамеченным сесть в уголке, участники совещания быстро перестали обращать на меня внимание, расслабились, и совещание потекло в своем обычном русле. Команда вела или, вернее, пыталась вести большой и сложный для нее проект. На совещании поднималось множество вопросов, но, к моему удивлению, не было принято ни одного решения. Более того, не было никаких оснований полагать, что оно будет принято, допустим, в ближайшее время — участники спорили, ругались, высказывали свои точки зрения, но никто не делал даже попыток найти вариант решения, устраивающий всех. В итоге по всем вопросам повестки было принято одно и то же решение — собрать дополнительную информацию для будущих обсуждений. Хотя у меня лично сложилось ощущение, что, даже если на сбор будут потрачены годы, решения так и не будут приняты. При этом все участники группы, вместе и по отдельности, уже не раз получали по шее от босса за медлительность в принятии решений, что, очевидно, не помогало.

Справедливости ради нужно сказать, что я и сам на заре карьеры генерального директора с этим сталкивался. Даже совещания с моим участием не были намного продуктивнее — все обменивались мнениями и вяло переругивались, а все решения приходилось в итоге принимать мне самому. А уж если я отсутствовал, шансов на принятие решений не было никаких. Я ужасно злился на подчиненных (хотя мы помним уже, что это пустое занятие, злиться стоит только на себя самого) и не знал, что именно нужно предпринять в этой связи. Потом я прочел книгу Ирины Хакамады, в которой та рассказала, как российские парламентарии могли потратить недели на споры и остаться каждый при своем мнении (книга была написана в годы, когда парламент в России что-то решал), тогда как западные политики могут также горячо спорить, но не выйдут из комнаты для заседаний, пока не примут какого-то решения. После этого я списал неспособность подчиненных принимать решения на условную славянскую «ментальность» и смирился с мыслью, что все решения отныне мне придется принимать самому. А зря.

Тут самое время рассказать еще один управленческий анекдот. Некий топ-менеджер, перегорев на работе, уволился и уехал в первую попавшуюся на карте глухую деревню. Мобильной сети там не было, интернета и подавно — красота, одним словом. Недели две он просто отсыпался, читал, гулял, наслаждался тишиной. Но потом соскучился по делу, привычка постоянно работать давала о себе знать, и пошел к соседу фермеру.

— Дай мне какую-нибудь работу, — попросил менеджер. — Просто так, бесплатно. Не могу без дела сидеть!

— Ну, раз ты так хочешь, — ответил фермер, — возьми лопату и иди в свинарник. Его уже года три никто не чистил, вот и наведи там порядок.

Не прошло и двух часов, как менеджер явился с докладом, что работа выполнена. Изумленный фермер пошел проверять, но придраться было не к чему — свинарник был чист!

— Тогда возьми топор и иди в курятник. Надо зарубить 200 курей, завтра отправляю в Москву, — сказал фермер, думая, что на этот раз увидит менеджера нескоро.

Однако тот появился на пороге часа через три, весь в крови, но с известием о выполненной работе. Фермер опять удивился и пошел проверять, но менеджер и вправду снова все сделал. «Чем бы тебя еще занять, чтобы ты от меня отстал?» — думал фермер. А потом придумал и отвел менеджера в подвал. В подвале стоял мешок картошки.

— Вот тебе два таза, — сказал фермер. — Перебери картошку из мешка, реши, какая крупная, а какая мелкая, и рассортируй по тазам.

Фермер ушел, занялся делами и забыл про менеджера. Вспомнил он о нем лишь на следующий день, к вечеру. Спускается в подвал и видит — мешок, как и был, полный, тазы пустые, а менеджер сидит, обхватив голову руками.

— Ты чего? — удивился фермер.

— Понимаешь, дерьмо разгребать и головы рубить я на работе хорошо научился, а решения принимать я не умею!

Вы можете этого не осознавать, но каждый день вы принимаете тысячи решений и постоянно находитесь в ситуации выбора. Конечно, большинство этих решений — не судьбоносные, но это все равно, так или иначе, выбор из разных вариантов. Например, проснувшись утром, вы должны решить: идти ли на работу или еще поспать? Прийти ли строго вовремя или позволить себе немного опоздать? Придя на работу, сразу погрузиться в дела или сначала почитать новости? Всякий раз, сталкиваясь с подобным решением, вы осознанно или неосознанно взвешиваете последствия различных вариантов. Например, если вы останетесь дома, вы можете отдохнуть или провести время с семьей, но при этом вас могут наказать или уволить за прогул. Разумеется, множество подобных решений принимается без долгих раздумий, мы просто следуем устоявшейся привычке, но тем не менее механизм принятия решений все равно работает, пусть и на подсознательном уровне. И если вы или ваши подчиненные не можете принять решения, механизм дал сбой.

Если вы долго не можете принять решение, на самом деле вы его приняли, просто оно вам не нравится

Паралич принятия решений, который порой охватывает подчиненных, не обязательно проистекает из их личной неспособности решать или безответственности (хотя я в жизни встречал людей, способных виртуозно ускользать от принятия решений, словно кусок мыла из мокрых рук). Скорее всего, выбирая между двумя или более возможными вариантами, они видят, что принять любое решение для них хуже, чем отказаться от принятия решения вообще. Даже если за отказ их накажут. В глубине души последствия принятия любого иного решения кажутся им еще страшнее.

Возьмем, к примеру, ту группу топ-менеджеров из начала главы. Собственник собрал ее для реализации проекта, но не распределил ни роли, ни ответственность. Иерархия внутри группы отсутствовала, все работали на одной «горизонтали». А что происходит в любой группе людей, независимо от их статуса? Борьба за влияние, в том числе за внимание и благосклонность босса. Причем подогревают эту борьбу древние инстинкты, сформировавшиеся задолго до изобретения слова «менеджмент». Добавьте к этому еще то, что проект вполне предсказуемо не был описан, критерии качества работ не были определены, стандарты не заданы. Собственнику просто хотелось, чтобы все было сделано «хорошо». Мысленным взором он очень ясно видел будущее этого проекта, но, к сожалению, сверхспособностями по беспроводной передаче этого видения подчиненным он не обладал.

И вот кто-то из группы выдвигает предложение. В каком-нибудь другом случае, возможно, другие члены группы сочли бы его вполне разумным. Но в сложившейся ситуации они расценивают возможные риски его принятия как слишком высокие. У них есть два варианта: принять предложение или остаться при своей точке зрения, то есть подвесить ситуацию. Они точно знают, что во втором случае они получат по шее от босса за затяжку сроков. Но в первом случае, как им подсознательно кажется, они потеряют еще больше. Во-первых, принятие точки зрения другого члена группы эквивалентно признанию его неформального лидерства, а на это они пойти не могут. Во-вторых, в отсутствие четких критериев качества работ предложенное решение потом запросто может быть раскритиковано собственником. Никто ведь не может быть до конца уверенным в том, что понимает, что творится у него в голове. И если я принял предложение коллеги, я стал соучастником ошибочных действий, и меч падет и на мою голову. Встав перед таким непростым выбором, топ-менеджеры подсознательно выбирают меньшее из зол — под тем или иным предлогом уклониться от принятия каких-либо решений. За это тоже накажут, но, как представляется сотрудникам, не так сурово.

Если задача непонятна подчиненным, они будут подсознательно искать повода уклониться от ее решения

Разумеется, эти вычисления и сравнения вариантов протекают не на рассудочном уровне, но это не означает, что они не происходят. Аналогичные проблемы случаются и в индивидуальных рабочих взаимоотношениях. Если вы поставили подчиненному задачу, а через неделю с изумлением обнаружили, что он к ней еще не приступал, то, скорее всего, она ему не до конца ясна. Когда я был молодым и неопытным руководителем, я любил ставить задачи на лету — в коротких письмах, на бегу в коридоре, на совещаниях. Они казались настолько понятными мне самому, что я не представлял, как другие могут не осознавать всю их очевидность. Невыполнение задач я поначалу списывал на неисполнительность подчиненных и торопился их менять. Лишь медленно и постепенно до меня дошло, что если задача не до конца ясна сотрудникам, то 80% не будут делать ее вовсе, а 20% сделают, как поняли, и еще неизвестно, что хуже. И тогда я вывел для себя еще один закон управления людьми — время, потраченное на четкую постановку и на разъяснение задачи, всегда окупается. Если подчиненный ясно понимает, чего от него хотят, он работает с легкой душой, весело и с огоньком.

С групповыми задачами аналогичная ситуация. Если группа не понимает глубоко смысл задачи, если контуры проекта не определены максимально четко (на бумаге), если роли в проекте не определены, лишь немногие команды смогут самоорганизоваться и достичь цели. Как правило, это будут команды, которые работают вместе давно (то есть психологические роли давно распределены и устоялись) и для которых задача, над которой они работают, привычна и понятна.

Если же вы ставите перед группой новую задачу, тем более если сама группа не работала раньше в таком составе, время, потраченное на постановку задачи и описание проекта, всегда окупается. Когда я только начал изучать проектный менеджмент, мне он показался невероятно скучным. Мне казалось, что с таким подходом команда больше потратит времени на писанину, чем на проект как таковой. И только множество неудачных проектов спустя я оценил важность планирования и подготовки. Хорошо спланированный проект может и не быть в итоге реализован, но плохо подготовленный проект может реализоваться лишь чудом. И не стоит слишком очаровываться Agile и прочими технологиями гибкого проектного управления. У них есть свои сильные стороны, но они подходят далеко не для всех задач. Ничто в ближайшей перспективе полностью не заменит старую добрую диаграмму Ганта.

Если в ходе группового обсуждения все участники критикуют идеи друг друга, но не предлагают свои, отсутствие «конструктива» однозначно связано со страхом. Критиковать чужие идеи безопасно, предлагать свои, а тем более отстаивать — рискованно. Поиском решения может заниматься только свободный от страхов его принятия человек. А это, в свою очередь, человек, ясно понимающий границы своих задач, полномочий и ответственности. Задача освобождения подчиненных от страха возложена на начальников, то есть на нас.