Свет больно резал глаза и Дронов, едва подняв веки, тут же зажмурился. Высвободил из-под одеяла руку, с силой потёр переносицу — будто это могло помочь.

— Ну слава те, Господи. — Проворчал кто-то рядом. — Как себя чувствуете, Николай Петрович?

Капитан, сделав над собой усилие, проморгался как следует и огляделся. Оказалось, что лежит он на кушетке в небольшой чистой комнате, а рядом с ним на табурете устроился поручик Горшков — его зам по драгунской роте, здоровый лысоватый мужик с вислыми усами. Через неплотно задёрнутые шторы на высоком стрельчатом окне пробивались лучи солнца — было никак не меньше полудня.

— Ох, Остап Кириллович… — Дронов поморщился. — Как будто полночи пил, а полночи дрался… Это что ж я, в госпитале?

— Угу. От щедрот господина коменданта на ваше выздоровление выделена одна из четырёх палат для тяжелобольных, самая приличная. Хотя доктор говорит, у вас всё цело. Просто головой треснулись.

— И долго я?…

— Вчера вечером привезли, сейчас уже обед. Меньше суток. По-моему, вы и спали больше, чем без сознания валялись. Гоняли ж себя до седьмого пота в последние дни — вот тело-то и улучило момент, чтоб отдохнуть, пока хозяин херувимчиков считает…

— И ты всё это время тут торчал?

— Нет, всего час сижу. Мы хотели всей ротой по очереди дежурить, да доктор убедил, что беспокоиться не о чем. Велел после обеда заходить.

— Спасибо, братцы… А остальные как? — Николай сел в кровати, подоткнув под спину подушку. Он чувствовал себя вполне здоровым, но ужасно разбитым — ныли суставы, ныли виски, ныло всё, что только может ныть, кроме зубов, а руки-ноги двигались крайне неохотно.

— Трое убитых. — Горшков помрачнел и опустил взгляд. — Диментьев, Шапкин и Жагалович. Остальные пятеро — все с ранениями, но почти сплошь царапины. Макаркину только пуля в плечо попала, он сейчас здесь же, в общем покое. Прочие вернулись в часть.

— Саша и Джантай целы?

— Да что этому киргизу сделается… Девчушка бледная вернулась, глаза — что твои плошки. Всё вокруг раненых суетилась. Но держалась, не плакала. — Поручик одобрительно хмыкнул и огладил усы. — Анастасия Егоровна её тут же отчёт писать усадила, чтоб занять, а вечером к себе домой забрала. Часовые говорят, у них всю ночь над кухней дымок вился, да свет в окошке только перед зарёй погас.

Мужчины немного помолчали, потом Остап усмехнулся:

— Смелая она, эта Саша… Я её видел пока один раз всего, но… Знаешь, как вас выручили?

— Как? — Николай всё равно собирался спросить об этом.

— Джантай у дороги патруль повстречал, а мимо как раз караван большой шёл. Ну он в Пишпек и не стал ехать — благо, среди воинов несколько знакомых его оказалось. Сгрёб в кучу и патрульных, и охрану караванщиков, рассказал им про хокандцев… Те и рванулись на помощь — уговаривать не пришлось. Девочку он хотел в обозе оставить, вот тут-то она норов и показала — взяла у караванщиков лошадь получше, и поскакала с отрядом. Всё равно отстала, куда ей за киргизами угнаться… Успела только к концу боя, однако ж ты подумай, а?…

— Да. — Дронов улыбнулся. — К норову б ещё голову умную… Цены не будет. Ладно, как бой прошёл?

— Быстро. Хокандцы такого удара не ждали, киргизы их в пять минут вырезали до последнего, никто не сбежал. Пару трупов как доказательство привезли, начальство сейчас совещается — что по этому поводу думать да делать. Странно ведь — зачем ханской гвардии торговцев грабить, особливо у русских под носом?

Капитан согласно кивнул — его и самого удивила такая наглость. Однако развивать тему он не стал — поговорил с Остапом о делах роты и выпроводил его, сославшись на головную боль. Сразу после поручика Дронова навестил врач, ещё раз осмотревший ушибы и ссадины пациента. Николай попытался доказать ему, что полностью здоров и хотел бы заняться работой, однако доктор на уговоры не поддался, лишь уже уходя бросил короткое: «Завтра».

До темноты офицера никто не тревожил. Он лежал на кушетке, бесцельно таращась в потолок, слушая доносящиеся с улицы звуки и наслаждаясь покоем. По его просьбе врач открыл окно, и тёплый ветерок шевелил занавески, приятно обдувал лицо. Признав себе, что денёк отдыха вполне им заслужен, Николай задремал…

А ближе к сумеркам в палату заглянула Настя.

— Мне сказали, у тебя лёгкое сотрясение черепа. — Сварливо заявила она с порога.

— Может, мозга? — Зевнул Дронов, пытаясь скрыть улыбку.

— Нет, черепа. Мозга там быть не может. — Госпожа сыскной агент опустилась на табуретку, закидывая ногу на ногу. Николай отметил, что вместо туфель на сыщице теперь высокие кавалерийские сапоги, спереди прикрывающие колени, а к поясу она подвесила кобуру с револьвером. Выглядывающая из кобуры потёртая и исцарапанная рукоять внушала уважение — оружием, несомненно, пользовались.

— Как там Саша? — Капитан приподнялся на локте и натянул одеяло повыше, вспомнив, что нижняя рубашка висит на спинке кровати.

— Переживает. В том числе и за тебя. Она у меня добрая… — Настя ухмыльнулась, едва не заставив Дронова сглотнуть. Нет, ну как она это делает? Ведь и лицо приятное, и ничего плохого не подразумевает, а мурашки по спине… — Даже слишком добрая для своей профессии. Но вбивать в неё цинизм я не собираюсь. Ладно… Я тут буквально на минутку.

Девушка наклонила голову, и линзы её овальных очков полыхнули багряным, попав в луч заходящего солнца.

— Во-первых, я хочу напомнить тебе, Николай Петрович, что ты для меня очень ценный кадр. — Она ткнула в офицера пальцем, перестав улыбаться. — Будь добр беречь своё здоровье. Я понимаю, что во всём виновато умение Саши влипать в истории, ты просто рядом оказался…

— Скажешь тоже…

— Я шучу. — Это прозвучало очень серьёзно, Настя даже нахмурилась. — Ты правда мне очень нужен. И ещё я не люблю, когда что-то случается с хорошими людьми, а меня нет рядом, чтобы помочь. Пока мы сотрудничаем — попадай в неприятности только на пару со мной. Во-вторых — заваривается серьёзная история. Не буду сейчас утомлять — всё равно у тебя голова не варит. Завтра, как выпишешься, сразу ко мне в кабинет — поговорим. Хорошо?

— Хорошо. — Кивнул Дронов.

— Ну и отлично. — Сыщица встала, одёргивая куртку. Подмигнула. — На ужин завтра снова яичница, не опоздай.

— Ч… чего?! — Опешил Николай, но за сыскным агентом уже захлопнулась дверь.

* * *

Сбежать из госпиталя удалось во время завтрака — съев только половину порции, капитан тихо проверил прикроватную тумбочку, обнаружил там свои штаны и гимнастёрку, выудил из-под кушетки сапоги, оделся, протиснулся в окно и был таков. Тот факт, что одежда, вопреки правилам, хранилась прямо в палате, наводил на подозрения — побег явно был подстроен. И Николай даже догадывался — кем. Однако вместо того, чтобы благодарно поспешить в канцелярию, он сперва направился к казармам. Длинное глинобитное здание сохранилось в крепости ещё с хокандских времён. Раньше в двух приземистых корпусах, соединённых перемычкой коридора, квартировали ханские пехотинцы-сарбазы, теперь один был занят полубатальоном линейной пехоты, второй — драгунской ротой и артиллеристами. Вот туда-то Николаю и было нужно.

— Здравья желаю, господин капитан! — Приветствовал его дежурный на входе. И тут же не по уставу добавил. — Рад, что вы поправились.

— Спасибо, братец. — Кивнул в ответ Дронов. Часовой был из пехотного полубатальона, а не из драгун его подразделения, однако в гарнизоне Пишпека все друг друга хоть немного, но знали. К тому же с тех пор, как Николай официально стал ответственным за организацию патрулей, ему приходилось работать не только с конницей… И он всё больше ощущал себя чиновником штаба, а не полевым офицером. Собственно ротой давно руководил поручик Горшков.

— А можно вопрос, господин капитан? — Солдатик со смущённым видом поправил ремень винтовки на плече.

— Какой?

— Правда, что ханцы опять на нас полезли? Они же ведь на вас напали? Это что ж… Опять война?

— Ох, не знаю… — Вздохнул капитан и, хлопнув бойца по погону, прошёл внутрь.

В казарме, по сути, дел у него и не было — однако стоило в любом случае показаться бойцам, продемонстрировать, что командир жив-здоров. Для порядка Дронов обсудил с Остапом и ротным интендантом организацию небольших поминок в честь погибших товарищей, отбился от вопросов о хокандцах, одолжил у поручика запасной китель и лишь после этого взял курс на цитадель. По пути прошёл сквозь рыночные ряды у ворот, сразу за которыми и стояли казармы. Погода портилась с ночи, небо затянули тучи, грозящие скорым ливнем, однако торговцы исправно открыли свои лотки. На одном из них капитан купил себе горячий пирожок с картошкой и маленькую лепёшку — для компенсации уполовиненного завтрака. Лепёшка была местная, а пирожок — российского рецепта, который азиатские мастера готовки усвоили влёт. Картошку здесь прежде почти не знали, однако оценили быстро.

На третий этаж гражданской канцелярии Николай поднимался, пряча в карман недоеденную половинку лепёшки. Теперь к разговору на серьёзную тему он был готов.

* * *

Когда капитан, постучав, вошёл в кабинет, Настя читала у окна — облокотившись о высокий подоконник и подперев щёку ладонью. Видимо, от окна дуло, так как она накинула на плечи свою любимую курточку. Книгу девушка держала на коленях — маленькую, в чёрном переплёте, с пожелтевшими страницами. Николай попытался разглядеть, что в ней написано, однако сыщица тут же захлопнула томик.

— Ты припозднился. — Заметила она, вставая и кладя книгу на стол. Стала видна обложка, украшенная вычурным заголовком на арабском. Вязь побледнела, местами стёрлась, но спутать её с чем-то ещё едва ли было возможно.

— Пока не темнеет. — Парировал Дронов. — Если ты хотела, чтобы я пришёл ни свет, ни заря — так бы и сказала.

— Я думала — тебя гложет любопытство. В любом случае… — Настя присела на край столешницы и, усмехнувшись, сложила руки на груди. Кивком указала в угол комнаты:

— Сними с вешалки вот эту штуку.

Гадать, что госпожа агент имеет в виду под «этой штукой», не пришлось — кроме Настиной шляпы на крючках висела лишь странного фасона тёмно-синяя куртка. Капитан взял её в руки, встряхнул, помял. Оглянулся на девушку:

— Откуда она?

— Из каравана, на который напали хокандцы, выжил лишь один человек. Он тяжело ранен в голову, и всё ещё без сознания. Куртка была на нём.

— И?

— Как она тебе? — Улыбка сыщицы, и без того пугающая, сделалась совсем уж жуткой. Прищуренные глаза за линзами очков блестели… азартом?

— Ну… — Николай снова внимательно осмотрел куртку, держа её за воротник. — Раньше я подобного не встречал. На Востоке такую одежду не носят, покрой скорее европейский. И что это за материал? На ощупь скользкий…

— Не знаю. — Качнула головой Настя, перестав улыбаться. — Более того. Смею тебя заверить, что во всём мире не найдётся ткача или химика, способного указать точный состав этой материи. В нашем мире.

— Погоди… — Капитану показалось, что его огрели по голове мешком с ватой. — Ты хочешь сказать…

— На рукаве куртки вышито слово. Латинскими буквами. Прочти.

— «Adidas»?

— На моей памяти так было промаркировано несколько предметов одежды, поступивших в специальное хранилище Особой экспедиции. — Медленно произнесла сыщица, глядя в пол. Лицо её из жёсткого сделалось задумчивым. — То самое, куда не имеют доступа даже сотрудники других отделов охранки. Кроме того, это слово я не раз встречала в архивах. — Она подняла взгляд. — Эта одежда из другого мира, Коля. Как и её хозяин, полагаю.

— Ох… Чёрт… — Дронов со свистом втянул воздух сквозь зубы, потёр лоб. Новость не то, чтобы шокировала… Он ведь знал, давно знал… Именно об этом они с Настей говорили на берегу пруда. Полтора года назад, в самый разгар войны с Хокандским ханством, Николай нашёл и передал в штаб необычную вещь — серый кирпичик с кнопками и полупрозрачным окошком. Тоже изготовленный из странного вещества. А спустя две недели на фронт прибыла Анастасия Егоровна, ищущая хозяина кирпичика. Так они и познакомились впервые… Так он узнал, что их мир — не единственный. И почти смог об этом забыть, утонув в рутине…

— Помнишь старого доктора, которого мы вместе с тобой отыскали у киргизов? — Настя подошла к офицеру и забрала у него куртку. Повесила её на место, пристально посмотрела мужчине в глаза — снизу вверх, чуть откинув голову. — Он рассказал тогда, что родом из другого мира. Где тоже живут люди, где говорят на понятных нам языках, но где наука и общество пошли иным путём. Помнишь? Я не стала тебе врать и объяснила, что он не первый и не последний пришелец. Что такие, как он, попадают сюда случайно, и не могут вернуться домой. Что моё подразделение, Особая экспедиция, ищет их и помещает под охрану.

— Да… — Протянул Николай. — Но… ты была очень… поверхностна.

— Узнай начальство, что я раскрыла постороннему даже общие факты… — Сыщица вдруг отступила на шаг, вскинула руку и коснулась его груди кончиками пальцев — не переставая смотреть в глаза. Азарт в её взгляде чуть приугас. — Коля, в делах службы я не могу быть с тобой всегда честна. Даже теперь, когда ты мой постоянный сотрудник, мне придётся иногда что-то от тебя скрывать, иногда о чём-то тебе врать… Однако я постараюсь делать это как можно реже. Не обижайся, хорошо? Меня и саму коробит.

Капитан Дронов глубоко вздохнул и накрыл её ладонь своей. Усмехнулся:

— Настя, я не знаю, как на тебя можно обижаться. Я пробовал — не выходит.

— Спасибо. — Она мягко освободилась. Улыбнулась, не разжимая губ — вполне приятно, не обычной своей злодейской ухмылкой. — Тогда пошли к столу — займёмся делом?

Они вернулись к рабочему месту сыщицы. Настя плюхнулась на стул, выудила из нагрудного кармана тряпочку и принялась протирать очки. Пользуясь моментом, Дронов взял книжку, которую она читала, открыл наугад. Ну да — не только заголовок, сама книга тоже была написана по-арабски.

— Для начала — что мы имеем? — Надев очки, агент перегнулась через столешницу и отобрала у капитана томик. Положила перед собой. — Человек, его куртка, попытка похищения… Может, сядешь уже?

— Похищение? — Дронов опустился на знакомый табурет.

— Да. Я уверена, что он не случайно оказался единственным выжившим. Я уже опросила воинов-киргизов через переводчика и побывала на месте боя. Нескольких раненых, включая хозяина каравана и богатых купцов, добили. А его — связали и погрузили на лошадь. Когда стало ясно, что бой проигран, четверо всадников попытались скрыться с пленным, но киргизы их настигли. Кстати, о нём…

Девушка выдвинула ящик, достала лист бумаги и, придерживая очки за дужку, прочитала:

— Молодой мужчина, около двадцати пяти лет. Внешность европеоидная, кожа светлая, только начала загорать. Волосы русые, короткие. На животе имеется застарелый шрам, напоминающий след от хирургической операции по удалению аппендикса, однако отметки от швов и разрезов определены хирургом гарнизона как «несколько нетипичные». На левом плече — след, напоминающий прививку от оспы. На виске свежая рана, нанесённая… Так, это уже не важно…

Она бросила листок рядом с книжкой и захлопнула ящик. Облокотилась о стол, сплетя пальцы:

— По описанию подходит, не находишь? Конечно, не факт… Кроме куртки при нём не было ничего странного, остальная одежда совершенно обычная. В кошельке имелись монеты местного хождения. Куртку он мог украсть или купить у настоящего владельца. И всё же…

— Очень похоже. — Согласился Дронов. — Он не азиат, а европейцы здесь наперечёт.

— Раз у него были деньги и одежда — он успел немного обжиться в нашем мире. — Продолжала сыщица. — Но зачем отправился сюда? Мы пока не знаем, и рискуем не узнать вовсе — медики сказали, выздоровление отнюдь не гарантировано. А это может быть важно — в столь отдалённые и дикие края для развлечения не ездят. Караван, судя по товарам, шёл из Хивы — значит, раньше наш пришелец пристать не мог. На пути от Хивы до Пишпека — Бухара, Самарканд, Ташкент… Возможно — Хоканд и Ош. Он мог присоединиться к ним в любом месте, не обязательно даже в городе. Но в городе его могли заметить, особенно если он открыто носил эту куртку…

— Кто? Хокандцы? — Капитан удивлённо поднял брови. — Но зачем им человек из, как ты выражаешься, Зазеркалья? Даже если их хан знает о существовании такового?

— А вот тут — самый интересный вопрос. — Настя откинулась на спинку и щёлкнула пальцами. — В данный момент он даже важнее того, кто таков наш пришелец, ибо сулит в будущем неприятности. Знаешь, почему по гарнизону до сих пор не играют тревогу, а о стычке с ханскими войсками лишь ходят слухи?

— Изволь просветить.

— Я заявила коменданту и шефу контрразведки корпуса, что люди, атаковавшие караван и твой отряд, не были хокандцами — они лишь использовали форму ханской гвардии для запутывания следов. Поэтому вместо открытого протеста в Хоканд отправили тайный запрос.

— И насколько серьёзны доказательства?

— Совершенно несерьёзны. Их почти нет.

Минуту они сидели молча. Сыщица лукаво улыбалась, поглаживая перекинутый на грудь хвостик, офицер переваривал информацию. Наконец, решился:

— Зачем же тогда…

— Чтобы шум не поднимали раньше времени. — Настя пожала плечами, и наброшенная на них курточка сползла, повиснув на спинке стула. Девушка не обратила на это внимания. — Может стрястись нечто вроде дипломатического скандала, если наши отношения с ханствами можно считать дипломатией… Хех… А главное — если считать, что нападение на караван связано с чужаком, а не с политикой, то компетенция дела переходит от военной контрразведки к Особой экспедиции. Ко мне, то есть.

— Хитро. И тебе поверили?

— Ну я же не врала. — Она приподняла очки и потёрла сгибом пальца шрамик под глазом. — Просто ускорила события, взяв на себя ответственность. Воины из киргизских племён, видевшие трупы, уверяли, что лишь некоторые из них похожи на хокандцев. Тело командира «гвардейцев» они привезли в крепость, я его осмотрела. Это араб, Николай. Могу поклясться или пари заключить — как тебе больше нравится. Уж арабов-то я видела изрядно, с киргизом или сартом такого не спутаю.

— В ханствах Средней Азии живёт некоторое количество арабов и турок. — Дронов в сомнении щипнул себя за ус. — Кое-кто из них служит в армии.

— Знаю, потому и говорю — весомых доказательств чужого вмешательства нет. Лишь мои подозрения и опасения. Которые я не могу толком проверить. — Сыщица досадливо вздохнула. — Дел впереди — по горло. Особенно если хокандский хан докажет свою непричастность. Необходимо определить личности и раненого, и всех погибших, как можно скорее. Саша уже роется в архивах канцелярии, только откуда там сведения по ним? Надо разослать устные описания и фотопортреты по агентурным сетям в ханствах и Халифате, чтобы на местах проводили тайный розыск. У меня же вся «агентурная сеть» — ты и стажёрка. Нужны годы, чтобы наладить полноценную…

— А сети Третьего отделения? — Нахмурился Дронов. Вот уж никогда бы он прежде не подумал, что начнёт интересоваться делами секретных служб.

— Взаимодействовать с ними я могу только через начальство. — Поморщилась девушка. — Особая экспедиция как бы… изолирована от других частей Третьего отделения из-за своей специфики. Иногда это мешает. А собственную сеть Экспедиции в регионе именно я и должна буду создать. Когда-нибудь. Пока же готовлю запрос и материалы для отправки в Москву. Если наверху согласятся — спустят их обратно, среднеазиатским агентам… Через месяцок, наверное. А могут переслать на дорассмотрение ещё выше, в Петербург. Это месяца три. Теперь понимаешь, какая я несчастная, и как ты мне нужен? — Настя подмигнула, сдвинув очки к кончику носа.

— И как же именно… я тебе нужен? — Осторожно уточнил капитан, чуя, куда она клонит.

— У тебя есть связи среди местного населения — используй их. Многого не выяснишь — но хоть без дела сидеть не будем.

— Копии фотопортретов выдашь? От словесных описаний толку чуть — придётся их каждый раз зачитывать с переводчиком…

— Конечно. Завтра будут готовы и снимки, и рисунки гарнизонного художника — я ему из своего кармана доплатила за срочность.

— Тогда я пошёл — разберусь с текущими делами, чтобы завтра быть свободней. — Николай поднялся. — Это ведь всё?

— Да. Э-э… Погоди!

Шагнувший было к двери офицер обернулся. Настя, листая книжку на арабском в поисках нужной страницы и уже не глядя на него, попросила:

— Оставь кусок лепёшки, который у тебя в правом кармане. Я не завтракала.

— Это нюх такой или у тебя зрение лучше, чем кажется? — Дронов положил лепёшку на стол перед девушкой.

— Это профессиональная сноровка. — Ответила она, не поднимая взгляда от книги. — А ты помни, что ужин в семь. Готовить буду на троих, Саша придёт…

* * *

К ночи тучи рассеялись, так и не пролившись дождём, и яркая луна беспрепятственно озаряла спящий Пишпек, заглядывала в окна домов и бойницы сторожевых башен, играла отблесками на жерлах крепостных орудий… Серебристый свет был обманчив — строки текста под ним расплывались на страницах, заставляя напрягать глаза, далёкие предметы казались ближе, а ближние — дальше. Поэтому Николай закрыл ставни в обеих комнатах своей квартиры и зажёг свет. Время было позднее, а потрудиться предстояло как следует — уж очень он задержался в доме Насти, отложив часть работы на «после ужина», дабы не опоздать. Приготовленную сыскным агентом яичницу с кусочками обжаренного мяса съели быстро, но потом ещё целый час неспешно пили чай и беседовали. Саша, поначалу скованная и задёрганная, всё пыталась то извиняться перед Дроновым, которого не навестила в палате, то вспоминать прочитанные за день досье, однако под напором жизнерадостной энергии наставницы постепенно ожила и включилась в разговор. Чтобы окончательно её отвлечь, Анастасия Егоровна рассказала о судьбе единственного доселе виденного Николаем пришельца — пожилой врач устроился в закрытую лабораторию, где под руководством некой Варвары работали несколько его соотечественников. Капитан в ответ предложил Саше выслушать его версию событий полуторалетней давности, а та, осмелев, упросила наставницу присоединиться к рассказу… В итоге было уже около девяти, когда хозяйка выставила гостей за дверь, отмахнувшись от их попыток помочь в уборке. Капитан проводил маленькую стажёрку до её апартаментов на первом этаже гостиницы, и поднялся к себе, на третий. Как холостой офицер среднего ранга, он имел в своём распоряжении скромную квартиру из двух комнат. Меньшая играла роль спальни, большая — прихожей, гостиной и кабинета одновременно. Конкретно сейчас ей предстояло быть кабинетом, так что Николай поставил на стол керосиновую лампу и засветил на стенах два дорогих химических фонаря. Их золотистый свет стёр лунное серебро, льющееся сквозь щели в ставнях — можно было приступать. Водрузив рядом с керосинкой первую стопку накладных, запросов, планов и докладов, капитан положил на видное место открытые часы — чтобы не заработаться до утра — и окунулся в мир бюрократии…

В реальность его вернул тихий стук в окно. Вздрогнув, офицер уставился на закрытый деревянными створками проём — уж не показалось ли ему? Ведь третий этаж… На всякий случай он нащупал оружейный пояс, подвешенный к спинке стула.

Стук повторился. Николай, нахмурившись, достал из кобуры револьвер, приблизился к окну и осторожно отпер ставни. Собрался было толкнуть створки, но они сами распахнулись внутрь. Офицер шагнул чуть назад и в сторону, вскидывая оружие… Да так и замер столбом.

Анастасия Егоровна, висевшая за окном на руках, подтянулась и ловко скользнула в комнату ногами вперёд. Выпрямившись, отряхнула ладони и заметила:

— Хорошо, что у тебя над окном рама выступает, а то б сорвалась.

— А-а… — Протянул Дронов, опуская револьвер и пытаясь согнать с лица глупое выражение. В замешательство его привёл не столько оригинальный способ ночного визита, выбранный агентом, сколько её внешний вид — кроме коротеньких ночных подштанников и расстёгнутой белой рубашки на девушке были только очки. А ещё он, пожалуй, впервые видел её с распущенными волосами.

— Извини за вторжение. — Продолжала она, аккуратно закрывая за собой ставни. — Но мне нужна твоя помощь. — Она повернулась к капитану и кивнула на его револьвер. — Другое оружие здесь есть?

— Гхм-хм… — Прочистив горло, Николай мотнул подбородком в сторону письменного стола. — В выдвижном ящике, пятизарядный пистолет.

— Я возьму, ладно?

— Конечно… — Дронов кашлянул, не отводя глаз от направившейся к столу сыщицы. Не то, чтобы драгунского офицера можно было смутить видом полуодетой женщины, но Настя… Симпатия, которую испытывал к ней капитан, не была, в общем-то, связана с её внешностью. Сложно объяснить, как так вышло, но после первой их встречи он редко думал о Насте просто как о красивой девушке. А ведь напрасно, пожалуй…

Николай мотнул головой, разгоняя неуместные мысли. Спросил:

— Так что стряслось? Почему через окно и в таком виде?

— Ко мне домой наведались гости. — Деловито ответила Анастасия, выдвигая ящик и вытаскивая маленький пистолет из-под стопки пустых папок. — Уже после вас с Сашей, когда я спать легла. Не представились, зато ножами махали. Двоих, которые прямо в дом влезли, я утихомирила, только их снаружи страховали. Пришлось срочно через крышу… — Она выщелкнула магазин из пистолета и подняла взгляд на собеседника. — Всё в порядке?

— Э… да. И кто это мог быть?

— Пока не знаю, потому и притащилась к тебе. — Девушка защёлкнула магазин, взяла со стола канцелярскую резинку и стянула волосы в пышный хвост. — Кому ещё я тут могу доверять? Кстати, учитывая твой рост, глупо спрашивать про штаны, но, может, обувь какую одолжишь? Я, как видишь, босиком…

— Возьми уличные тапочки, сапоги с твоей ноги спадут. — Ситуация принимала серьёзный оборот, так что капитан решил пока отложить лишние расспросы. — И застегни рубашку.

— Ох, я забыла… Двигаться не мешало…

— Спустимся сейчас к Саше, может, у неё найдётся обувь тебе по размеру.

— Не думаю, но к Саше нам нужно в любом случае. — Кивнула сыскной агент, спешно застёгиваясь. — Если вломились ко мне…

— Чёрт, конечно! — Николай стукнул себя по лбу. — Тогда чего мы торчим…

— Без паники. — Настя, кончив возиться с пуговицами, откинула засов и выглянула в коридор. — Гостиница внутри стен и набита военными. Чтобы сюда проникнуть с дурными намерениями — надо постараться. Я через ворота проскользнула, когда их для кого-то открывали, вряд ли эти люди… — Она оглянулась, не закончив фразу. — Ты сейчас со мной?

— Нет, здесь останусь! Конечно с тобой.

— Тогда пошли, снаружи никого.

Они почти бегом спустились на первый этаж, стараясь топотом не разбудить жильцов. Девушка быстро отыскала нужную дверь и принялась легонько постукивать в неё костяшками — по два удара, с перерывами. К счастью, со стажёркой всё оказалось в порядке — через минуту равномерных постукиваний створка распахнулась.

— Анастасия Егоровна? — Удивилась Александра, появляясь на пороге в светлой пижаме и широко зевая. — Николай Петрович? Что такое?

— Оденься и вооружись. — Строго велела ей наставница, нетерпеливо поигрывая пистолетом. — Скорее.

— А… Есть! — Саша, как и Дронов, не стала требовать от сыскного агента объяснений и метнулась в комнату, по пути что-то шумно опрокинув.

— Куда сейчас? — Поинтересовался капитан, стоя к двери спиной и наблюдая за коридором.

— В лазарет. Проверить хозяина нашей таинственной куртки. Если мои подозрения верны — можно поднимать тревогу по всем правилам. Если нет — будет видно.

— Я готова! — Растрёпанная, но успевшая натянуть костюм для верховой езды и подвесить к бедру кобуру, маленькая сыщица выскочила из квартиры.

— Держись третьей, за Николаем, стреляй только с разрешения. — Настя поправила очки. — Детали объясню по дороге. Вперёд.

* * *

Раненого, отбитого у хокандцев, разместили в палате для тяжелобольных, приставив к дверям часового. Ещё один должен был дежурить у главного входа в госпиталь, однако когда возглавляемая сыскным агентом троица приблизилась к зданию, на месте его не оказалось. Анастасия и Николай переглянулись.

— Может, всё-таки кликнуть караул? — Предложил офицер.

— Успеем. — Мотнула подбородком девушка. — Буквально через пару минут, как проверим. Саша, стой здесь. Мы идём внутрь. Услышишь выстрелы — зови на помощь, тут до поста два шага, да и на стене солдаты…

— Х… Хорошо. — Стажёрка сглотнула и посильнее стиснула рукоять своего револьвера — дорогой хромированной игрушки французского производства. Выглядела ученица Насти изрядно напуганной, однако руки её не тряслись — и это дорогого стоило.

— Коля… — Сыщица жестом велела следовать за ней.

Короткой перебежкой они добрались до дверей госпиталя. Настя указала на борозду в пыли, тянущуюся от порога за угол. Следы волочения… Дронов кивнул — кажется, понятно, куда делся часовой.

— Входим. — Шепнула сыщица, толкая створку. Дверь без скрипа отворилась внутрь…

…Палата оказалась пуста. Солдат, охранявший её, сидел у стены, свесив голову на грудь. Кровать была смята, а ветерок, врывающийся в открытое окно, трепал невесомые занавески. Впрочем, вряд ли раненого вытащили сквозь узкий проём — скорее, вывели главным проходом, который больше некому было охранять.

— Этого ты ждала? — Капитан Дронов склонился над часовым. Воротник его гимнастерки потемнел от крови — видимо, бедолаге перерезали горло. Тонким, острейшим клинком, и крайне умело.

— Именно этого. — Анастасия Егоровна бесцеремонно уселась на кровать и вытянула голые ноги. Сняв очки, потёрла переносицу, зябко повела плечами, словно впервые ощутив ночной холод. — Ждала и боялась. Беги к воротам, Коля, поднимай тревогу — пусть никого не выпускают. А я — в цитадель, будить господина коменданта. Но сперва добуду штаны…