— Нет, ты слышал?! Ему даже Гриндольфа мало — он собирается истребить всех людей! — Сашка металась по комнате, как лев в клетке.

— Да, слышал. Я ведь все время был рядом, — устало ответил Грей, бросив взгляд на ширму, за которой спали Эвейн и Артур.

— Как ты можешь оставаться таким спокойным?!

— Саша, я не помню, когда спал в последний раз, и буквально вчера меня казнили и воскресили из мертвых. Давай мы подумаем о том, как спасти Гриндольф, а заодно и твой мир, завтра?

— Чурбан бесчувственный, — пробурчала Сашка, выскочив из хижины, в которой Свандолин разместил почетных гостей. Сашка чувствовала себя вовсе не гостьей, а пленницей. Ценной заложницей, у которой можно выпытать все тайны чужого, незнакомого мира.

— Вот и открылась истинная сущность распрекрасных альвов, вот и показали они свое настоящее лицо, — Сашка шла, не разбирая дороги в темноте. Лицо ее пылало, а мысли проносились с космической скоростью. Все, наконец, сложилось, как пазл: и откуда взялся дар пророчества Леборхам, и почему она собиралась убить Артура. Возможно, уже завтра в Гриндольф ворвется армия альвов, тролльдов, гоблинов и великанов, которые от королевства и камня на камне не оставят.

Сашка с разбегу врезалась во что-то.

— Юная леди, праздник Полной Луны — вовсе не повод затоптать старого мага.

— Искобальд! — радостно завопила Сашка.

— Рад новой встрече, милая Александра, — волшебник церемонно отвесил глубокий поклон.

— А уж я-то как рада! Ах, Искобальд, тут такое творится!..

Сашка скороговоркой выдала все, что успело приключиться за последние дни.

— Хм-м, плохие новости… — пробормотал Искобальд, напряженно обдумывая что-то.

— Плохие новости? Да это просто катастрофа! Свандолин одержим идеей захватить Гриндольф. Да и остальные миры в придачу, что уж мелочиться.

— Подожди, не горячись, дай собраться с мыслями… Я давно подозревал о том, что в его голове зреют недобрые замыслы, но все же надеялся, что он не решиться развязать войну между мирами. Хорошо, что ты здесь. Сбудется древнее пророчество о том, что однажды в Запределье придет великий воин-примиритель — я понял это сразу, как только увидел тебя впервые, маленькой девочкой.

— Боюсь тебя в очередной раз разочаровать, Искобальд, но…

— Бывает и так, что один в поле — воин. Ладмир поставил грозного стражника между мирами. Если старый Змей действительно мертв, а его наследник еще не проявил свою силу, тебе придется найти нового стража.

Рассвет застал Сашку уже в дороге. Путь предстоял неблизкий, в самое сердце Грозовых гор. Искобальд дал старую карту, нарисованную рукой Ладмира. Пройти тайной тропой мог лишь хранитель кольца: намеченный пунктиром маршрут проступал на ветхом пергаменте, если провести над ним рукой.

Сашка шла и шла, в котомке на ее плече всегда был хлеб и сыр, а на поясе болталась фляжка с родниковой водой. На третий день тенистые рощи и пологие холмы остались позади: перед ней расстилалась бескрайняя степь. Вольные ветра гнали волны по зеленому морю ковыля, а в блеклом, выгоревшем от нестерпимо яркого солнца небе раскинул крылья орел. Вглядываясь в далекие серые зубцы горного кряжа, Сашка пару раз терла глаза, пытаясь избавиться от черных мошек. Но вскоре убедилась, что усталость тут ни при чем: что-то стояло в знойном воздухе, как марево.

К подножию гор она добрела к концу пятого дня пути, когда солнце почти скрылось за горизонтом. Сашка давно приметила тонкую струйку дыма и держалась ее, как магнитная стрелка компаса. У походного костра собралась странная компания: серый гоблин с торчащими клыками, похожими на зубья старой пилы, болотный дух, похожий на клочья тумана, и коренастый дубовик в островерхой шапке из крапчатого мухомора. Как оказалось, все они держали путь в селение альвов, где все еще продолжались празднования в честь Полной Луны, чтобы рассказать о страшном бедствии.

— В Гнилом Болоте, откуда я родом…

— Должно быть, дивное местечко! — улыбнулась Сашка.

— О, совершенно прелестное! — с неподдельной грустью воскликнул болотный дух. — Так вот, вчера случилось что-то… что-то очень и очень странное. Совершенно непостижимое…. Это… трудно описать… Все началось с того, что… Словом, на рассвете вся восточная оконечность болота… исчезла…

— Оно пересохло? — уточнила Сашка.

— Если бы! Если бы болото попросту пересохло, все равно на месте трясины остались бы тина, старые коряги, грязь или песок — ну, словом, хоть что-то, что прямо указывало бы на то, что здесь было болото. Но не осталось ничего.

— То есть как это?

— Ну, я же говорю: ровным счетом ни-че-го… — огонек беспомощно переводил взгляд с одного путника на другого, мучительно стыдясь своего косноязычия.

— Дырка, что ли? — усмехнулась Сашка, но заметив, с каким напряженным вниманием в сбивчивый рассказ болотного духа вслушиваются горный гоблин и дубовик, осеклась.

— Нет же. Если бы там осталась яма или даже пропасть — это было бы полбеды. Но нет ни ямы, ни горки, ни ровного места. Никакого другого места. Совсем ничего нет.

— Да как же оно выглядит? На что похоже?

— Как?.. Да вот именно, что никак… Никогда прежде такого видеть не доводилось. Ну, то есть, не видеть не доводилось, — окончательно запутавшись, болотник удрученно смолк.

— Как если бы стал вдруг слепым, когда смотришь на это место — вот как, — пробурчал дубовик.

— Да, именно так, — воспрянул дух. — Точнее и не скажешь.

— Откуда вы знаете? — спросила Сашка.

— Потому что эта зараза поползла и по моей дубраве.

— То есть как это: поползла?

— А так. Я поначалу-то и значенья особого не придал: ну, так, мельтешат перед глазами черные мошки. А проморгаешься — вроде и нет ничего, поблазнилось просто. Ну, думаю, совсем старый стал, пора на покой, мхом обрастать. Но эта тьма как лишайник: живая, растет, расползается. Я спохватился, когда цельное дерево пропало, а за ним и другое, третье… Ни пенька, ни спила — ничегошеньки не осталось. Эдак тьма всю дубраву проглотит и не подавится — вот вам мое слово.

Гоблин лишь утвердительно замычал, медленно покачивая головой, которая казалась несуразно маленькой на его исполинском теле.

Поутру, простившись с новыми знакомыми, которые несли такие тревожные вести, Сашка стала забираться все выше в горы. Искобальд предупредил, что важно отыскать пещеру к рассвету седьмого дня. Прочие его советы и пояснения были крайне путанными и потому совершенно бесполезными. Пытаясь выяснить, что же ждет ее в пещере, Сашка задала тысячу уточняющих вопросов, но так и не добилась прямого ответа. Искобальд нехотя признался, что новый хранитель прохода в нижние миры «слегка, весьма отдаленно, напоминает дракона».

— Я что, отправляюсь прямиком в логово дракона?!

— Это не дракон!

— Но вы сами только что сказали…

— Я сказал, что он только похож на дракона. Но это не дракон. И не вздумай назвать его так, иначе он разозлится и выпустит огненную струю.

— Он еще и огнедышащий?

— Ну, разумеется. Как и все в его роду. Правда, в живых остался лишь он, последний. Один из древнейших существ, когда-либо живших на земле, — задолго до альвов, дварфов, лесных фейри и гоблинов и, уж конечно, задолго до появления разумных людей. Возможно, поэтому Ладмир так оберегал его.

— Так, подытожим, — устало вздохнула Сашка. — Я должна найти чудовище, которое невероятно похоже на дракона и поджарит меня, как цыпленка, если я назову его драконом. Все верно, ничего не упустила?

— Да, именно так. Не забудь: ни слова о драконах.

Наконец, Сашка добралась до места, где, если верить карте, находилась не-драконья пещера. Уставшая от долгого пути, она стояла на краю обрыва и с тоской смотрела на отвесную скалу, которую окружала зияющая чернотой пропасть. Гора напоминала ломоть сыра эмменталь, изъеденный сквозными дырами. Гоблины, которые здесь обитали, питались обломками скал, выгрызали в толще горной породы пещеры и бесчисленные ходы. Свирепые и воинственные, они не терпели чужаков на своей земле. Сашка с тоской глянула на светлеющую кромку горизонта: до рассвета оставалось меньше часа, ей нужно успеть под покровом темноты перебраться через пропасть и среди множества пещер, напоминающих издали ласточкины норки, найти ту самую, где обитает не-дракон.

Скинув заплечный мешок, Сашка достала росток гринворина. Обдирая ногти, выкопала маленькую ямку и опустила растение, присыпав корешок. Полила из фляжки: вода мгновенно просочилась в каменистую почву. Стебелек безжизненно клонился к земле. Сашка опустилась на колени и ласково погладила вялые листочки.

— Милый, хороший, оживи, — шептала она. — Ты устал в пути. И тут камни, а не земля, на которой ты рос. Но мне очень, очень нужна твоя помощь, слышишь? Судьба всего Запределья зависит сейчас от тебя. Мне нужно попасть в драконью пещеру.

Прошла пара мгновений. Росток воспрянул, напружинился и выбросил кудрявый усик. А затем — еще один и еще. Как маленький зеленый ручеек, заструился между камней, до самого края пропасти. Приподнявшись, покрутился, как перископ, улавливая потоки воздуха, и выстрелил зеленой пружиной. Но, едва долетев до середины пропасти, сорвался вниз. Сашка бросилась к краю обрыва и попыталась вытянуть стебель, толстый и тяжелый, как корабельный канат. Но гринворин уже и сам, цепляясь усиками за выступы, поднялся и, свернувшись в тугую спираль, снова выстрелил. Каким-то чудом зацепившись за уступ, пустил усики, мертвой хваткой приклеился к отвесной скале.

По раскачивающемуся подвесному мосту из переплетенных стеблей Сашка прошла в одну из пещер. Она оказалась на удивление неглубокой, всего шагов двадцать, и на первый взгляд, ничем не отличалась от соседних — непроглядная темень и сырой затхлый воздух. Прислушавшись, Сашка различила лишь мерный звук падающих капель. Подсветив факелом, Сашка быстро убедилась, что пещера совершенно пуста: ни огнедышащего дракона, ни даже писклявого нетопыря. Ни малейшей искры жизни. Неужели Искобальд ошибся?! Край солнца уже показался из-за горизонта. Сашка различила утробное рычание и резкие лающие голоса — гоблины обнаружили подвесной мост. Осторожно выглянув наружу, она увидела, как под градом булыжников стебель гринворина сломался и улетел в пропасть. Путь к отступлению был отрезан. Сашка ждала, что гоблины с минуты на минуту ворвутся в пещеру и разорвут ее на части, но вопли постепенно стихли. Все равно. Она не птица, чтобы перелететь через ущелье. Ей суждено погибнуть в этой каменной тюрьме. Сашка устало опустилась на землю.

Взошло солнце, озарив вершины серых скал. Сашка проводила его тоскливым взглядом. Она проделала такой путь, и все напрасно. В косых лучах суматошно толклись золотистые пылинки. Вглядевшись, Сашка заметила, что примерно в середине пещеры есть место, где солнечные лучи странным образом преломляются. Она подсветила факелом, но ничего не заметила. Поднявшись, она пошла, выставив вперед руки, как слепая, пока не наткнулась на невидимую преграду. Это был округлый предмет — шар или, скорее, эллипс, и довольно большой, метра два от одного полюса до другого, а то и два с половиной. Гладкий, как стекло, только гораздо-гораздо прочнее. Сашка постучала — звук был звонкий и гулкий. Подняв увесистый камень, она попробовала разбить невидимую сферу, но булыжник раскрошился в ее руках, как ком сухой глины. Она достала Хвитинг и, перехватив за рукоять поудобнее, вонзила в спрессованный воздух. Раздался треск и хруст, и тугая волна отшвырнула ее к дальней стене пещеры.

Незримая оболочка лопнула, и наружу хлынул ураган, взметая пылевые смерчи, круша каменные уступы. Из сгустка воздуха стремительно возникало что-то, свивалось, билось в судорожном стремлении вырваться на свободу. Что-то живое, полное буйной силы, грозное и вместе с тем ослепительно-прекрасное. Ощерившаяся шипастыми наростами голова, вытянутая гибкая шея с зубчатым гребнем, широкая грудь, сложенные крылья с острыми когтями и кожистыми перепонками и мощные задние лапы, покрытые бронированными чешуйками.

— Дракон, — изумленно прошептала Сашка и тут же испуганно зажала рот.

— Пф-ф-ф, — дракон с шумом втянул воздух и выпустил из ноздрей струйки белого дыма.

Сашка зажмурилась от страха. Но дракон, освободившийся из плена и занявший все пространство пещеры, похоже, был настроен вполне миролюбиво. Прикрыв глаза, он положил голову рядом с Сашкой. Обмирая от страха, она протянула руку и коснулась чутких ноздрей — на ощупь они были шершавыми и теплыми, почти как у лошади.

— Не дракон. Виверна. Если быть точным, — раздался вкрадчивый низкий голос в Сашкиной голове. — Драконов не существует: это глупая выдумка людей. Как и всякие пегасы. Это противоречит законам природы.

Сашка отдернула руку. Виверна чуть приоткрыла янтарный глаз и снова смежила веки. Сашка догадалась, что она приглашает продолжить разговор, и с некоторой опаской коснулась покрытой шипами морды.

— Спасибо. Там было… тесно. И скучно.

— Почему Ладмир спрятал тебя здесь, в горах?

— Наверное, чтобы я не доставляла хлопот во время Великого Ухода и в первое время, пока народы обживают новый мир. Но ожидание несколько затянулось, — Сашка готова была поручиться, что виверна горько усмехнулась. — Что же небывалого случилось, что обо мне наконец-то вспомнили?

— Свандолин, предводитель альвов, собирает войско, чтобы покорить нижние миры и истребить всех людей. Ты должна стать новым хранителем прохода между мирами.

Виверна удовлетворенно хмыкнула.

— Что ж, как я чувствую, намечается веселье. Но это подождет, а пока мне не терпится размять крылья! Забирайся верхом и держись покрепче!

Сашка без лишних слов оседлала виверну, и та, протиснувшись к отвесному краю, камнем ухнула вниз. Закручиваясь по огромной спирали, они падали с головокружительной высоты в непроглядную черноту ущелья, и лишь когда Сашке уже была уверена, что они вот-вот разобьются об острые выступы, виверна расправила огромные крылья, которые захлопали, как паруса под ветром. В три сильных взмаха она вынырнула из пропасти и устремилась к сияющей лазури неба. Только сейчас ошеломленная Сашка разглядела, что броня, которая покрывала все тело виверны, — вовсе не черная, как показалось ей в темноте пещеры, а небывалого, насыщенного цвета индиго. Виверна, описывая широкие круги, взлетала все выше, и вскоре неприступные снежные пики Грозовых гор остались далеко позади.