Незачем говорить, что Каролине вовсе не хотелось уезжать из Девоншира. Но она понимала, что ее никто не поймет и не послушает. Лавиния никогда не хотела ехать в Мартленд, няне здесь не нравится, и хотя дети в первую неделю наслаждались жизнью, ограничения, последовавшие за исчезновением Ады, их раздражали, да и погода не радовала.

Поэтому Каролина без возражений приняла решение Артура, отправилась спать, негодуя против собственной беспомощности, и лежала, думая о Фрэнсисе Обри. Ее очень тревожили два обстоятельства: во-первых, она боялась, что его могут вскоре арестовать за убийство, и, во-вторых, что вряд ли им когда-нибудь удастся встретиться еще раз. Оба обстоятельства она воспринимала как несчастья, причем одинаково серьезные, хотя признавала, что Фрэнсис вряд ли согласен с ней. Она даже представляла себе, как он позабавился бы над таким сравнением. Как любопытно ковать узы сочувствия из малопривлекательного металла иронии! Теперь Фрэнсис казался ей интереснее, необычнее всех, кого она знала. Очарованная его живым и оригинальным умом, она вспоминала внешние выражения этой живости: быстрая реакция проницательных серых глаз, тонкие модуляции голоса, уверенные движения. Невозможно было поверить, что когда-то она считала его скучным и уродливым. Почему-то сейчас она была убеждена, что он не совершал ничего, в чем его подозревают!

Она неподвижно лежала в тоске и глядела в темноту. Рама окна дребезжала под порывами ветра, гуляющего по долине.

Мысли ее плавно перетекли к Октавию. Отвлеченная приездом Артура, Каролина забыла о нем, но сейчас странное поведение Октавия в экипаже вновь заинтересовало ее. Он вел себя так необычно, что она была убеждена: ему известно о происшествии в Хойл-Парке больше, чем всем остальным! Но что? Кому рассказать об этом? Элтему, которого она искренне жалела, но который, похоже, находясь во власти своих чувств, был не в состоянии трезво анализировать ситуацию? Дейнджерфилдам, с которыми она едва знакома? Безусловно, остается лишь сам Фрэнсис, имеющий право узнать любую мелочь, относящуюся к делу!

Наконец Каролина заснула беспокойным сном и рано проснулась. По-прежнему испытывая усталость и странное чувство нереальности, она поднялась, чтобы упаковать свои вещи. Дилижансы приедут не раньше одиннадцати. (Для такой большой компании на этот раз пришлось нанять два, и Артур все время ворчал по поводу дороговизны.) Каролина нашла младшего мальчика Даффетов и, пообещав заплатить ему, попросила отнести в Хойл-Парк записку лорду Фрэнсису.

С чувством выполненного долга она уселась на скамейку позади дома. Погода прояснилась, солнце ровно сияло с бездонного голубого неба; в такую погоду пойти бы на пляж! Из верхнего окна до нее доносились голоса Лавинии и няни: они готовили в дорогу младших детей. Артур во дворе возился с багажом. Винни с Беном напоследок качались на качелях и распевали песенку, запавшую им в головы в последние два дня, вероятно, потому, что она соответствовала атмосфере таинственности, царившей вокруг:

Человек в пустыне спросил меня:

Сколько клубники растет в море?

Я ответил ему: «Столько же, сколько

Красной селедки в лесу!»

И кто же этот человек в пустыне, эта таинственная фигура, которая, должно быть, стоит за исчезновением Ады Гейни?

Высоко на склоне холма в длинной каменной стене открылась калитка. Утро было таким тихим, что Каролина услышала скрип ее петель. Повернув голову, она увидела, как Фрэнсис Обри скрылся в зарослях можжевельника и папоротника, где проходила тропинка от калитки до фермы.

– Доброе утро, мисс Прайор, – сказал он несколько минут спустя. – Я пришел, как только получил ваше послание!

– Надеюсь, я не зря пригласила вас сюда, – внезапно оробев, произнесла Каролина.

– Что ж, если даже и зря, я не стану жаловаться! Сегодня ваше приглашение для меня просто событие! Я уже начал чувствовать себя прокаженным!

Он говорил непринужденно, но в его голосе сквозила настоящая боль. Взгляд был настороженным, и, наверное, позади у него была бессонная ночь.

– Я уверена, не могут они все быть против вас! – проговорила Каролина. – Конечно, мистер Дейнджерфилд и леди Анна…

– Подозрение, знаете ли, заразительно. После того как вы уехали, вчера вечером Бетси наговорила мне много очень горьких слов! Ее, бедняжку, вряд ли можно упрекнуть – она должна на кого-то вылить свой страх, но мне это было неприятно. Да еще старый Мансард со своим крестником Чарльзом Ричмондом, которого он назначил констеблем по особым поручениям, полны властного рвения. Насколько я понимаю, этому Ричмонду дано тяжелое поручение препроводить меня в окружную тюрьму.

– Но это возмутительно! Вы хотите сказать… они нашли могилу?

– Пока нет. Поэтому я еще на свободе. В лесу вовсю копают, а Мансард дает им советы. Он ведь специалист по раскопкам лисьих нор! – Заметив неприязненное выражение ее лица, Фрэнсис добавил: – Ну вот, я вас шокировал!

– Почему вы всегда так разговариваете? – рассердилась Каролина. – Неужели вы не понимаете, что это раздражает людей? Можно ли удивляться, что к вам относятся враждебно, если вы сами постоянно над всеми смеетесь?

Фрэнсис покраснел, как слива, и не нашелся что ответить.

– Простите, – смутилась Каролина, хотя и не понимала, за что извиняется. Пора бы уже кому-нибудь сказать ему это. – Перейдем к делу, сэр! Вам не приходило в голову, что к этому исчезновению приложил руки Октавий Барроу?

– Этот молодой пустомеля?

– Он собирается уехать из дома, никому не сказав куда!

Она повторила все, что говорил вчера вечером в экипаже Октавий, и не забыла упомянуть о его крайне возбужденном состоянии.

Фрэнсис выслушал ее с большим вниманием.

– Октавий? Интересно. Это, пожалуй, объясняет любопытный ответ, который я получил от Джема Херда.

– Плотника? Вы с ним разговаривали?

– Да, час назад. Я сообщил ему, что двое свидетелей видели, как он разговаривал с Адой Гейни незадолго до ее исчезновения. Он ответил, что забыл об этом (чему я не очень верю!), но мисс действительно остановила его и из-за изгороди спросила, который час.

– Это, конечно, не очень правдоподобно.

– Разумеется. Вряд ли Ада могла предположить, что у рабочего есть часы, кроме того, они есть в коттедже, вы же слышали, как они били полчаса! Думаю, Джем выпалил первое, что пришло в голову, потому что не мог сказать правду, а он не такой уж искусный выдумщик! Но что ему потребовалось скрывать? Джем Херд не причастен к исчезновению Ады, потому что до половины третьего уже вернулся в деревню. Юной миссис Финч показалось, будто Джем передал Аде какое-то сообщение, но муж прервал ее рассказ, заметив, что больше ей сказать нечего. Однако я думаю, что женщины более наблюдательны, чем мужчины, и у них особое чутье на подобные вещи!

– И вы полагаете, что Октавий мог передать сообщение через Джема?

– Джем именно тот человек, которого он использовал бы. Для Тейви Джем сделает все! – Каролина немного удивилась, и Фрэнсис объяснил: – В таком маленьком местечке дети обычно растут вместе, независимо от положения их родителей. Октавий и Джем крепко подружились, разоряя птичьи гнезда и лазая по скалам. Разумеется, Октавий мог рассчитывать на его молчание. Скажем, он решил наведаться в коттедж, когда Джек уехал к Анне…

– Он был в имении весь тот день, да? Я имею в виду Октавий?

– Боже мой, да, конечно! Он работал в библиотеке, когда Джек пришел и сообщил нам, что Ада пропала. Октавий из тех людей, которых она могла бы подцепить, а потом бросить без угрызений совести. Джентльмен, но слишком молодой и слишком бедный, чтобы продолжать с ним отношения.

– Как вы думаете, он мог бы ее убить?

– Мог бы, если бы она его довела. Простите, если это вас обидит, но мне кажется наиболее вероятным, что маленькая распутница получила по заслугам!

Каролина вспомнила темноглазую девушку в саду. Смерть – ужасная кара в восемнадцать лет, что бы человек ни совершил!

– Ада не показалась мне ни грубой, ни дерзкой, – заметила она. – Она совсем не похожа на Бетси, не так ли?

– Вопреки расхожему мнению, она никогда меня не привлекала.

– Ах, я не знала… я думала, вы знали их всех. Она, безусловно, не Золотая Гейни, и, может быть, именно благодаря более темному цвету волос ее красота не так вульгарна.

Говоря это, Каролина смотрела в окно. По тропинке к дому шел какой-то человек.

– Лорд Фрэнсис! Что делать? Сейчас в дом войдет мистер Чарльз Ричмонд!

Он смотрел в пространство, словно раздумья унесли его за тысячу миль от собственной опасности.

– Лорд Фрэнсис…

– Да, я вас слышал. Какая чертовская незадача, как раз когда я, кажется, увидел выход из положения! Пройду через маслобойню и улизну от него!

Но было слишком поздно. Ричмонд уже вошел в холл. Через заднюю дверь Каролина и лорд Фрэнсис прошли в гостиную и огляделись. Скрыться можно было только в одном месте: в стенном шкафу, где миссис Даффет хранила фарфоровую посуду. Щуплый Фрэнсис пролез в узкое пространство между супницами и соусниками. Он хотел захлопнуть за собой дверцу, но она не закрывалась.

– Заприте меня! – прошептал он.

Повернув ключ, Каролина услышала, как Ричмонд уже подходит к комнате, а потом и голос Артура.

– Простите, сэр. Это хозяйская гостиная.

Объяснения Ричмонда, благословенная отсрочка, и к тому времени, когда мужчины появились в комнате, Каролина усердно рылась в ящике и раздраженно бормотала:

– Не представляю, куда подевалась кукла Лоры?

– Не извольте беспокоиться, – произнес мистер Ричмонд, встревоженный и несчастный. – Я не хочу доставлять неудобства членам вашей семьи, сэр! Я просто переговорю с Даффетом.

– Дорогой сэр, мы не имеем прав на особые привилегии, – ответил Артур самым искренним тоном. – Вы исполняете свой долг. Я не знаю, что это за дверь…

К бесконечному ужасу Каролины, он отпер стенной шкаф с фарфором.

– Вы, наверное, мистер Рид! – с восхитительным самообладанием произнес Фрэнсис, шагнув из шкафа. – Как поживаете?

– Кто этот… этот человек? – удивился Артур. – Это лорд Фрэнсис Обри, – с унылым видом пояснил Чарльз Ричмонд.

– Каролина! – воскликнул Артур. – Ты знала, что он здесь? Это, наверное, твоих рук дело?

– Мисс Прайор не знала о моем присутствии…

– Но ключ…

– Это не имеет никакого значения, – отмахнулся от него Фрэнсис. – Ну как, Чарльз? Кажется, вам есть что сообщить мне?

– Да, сэр. То есть… я хочу сказать… да. – Констебль по особым поручениям откашлялся, достал из кармана листок бумаги, развернул его и начал читать вслух: – Фрэнсис Александр Фицморис Обри, у меня есть предписание арестовать вас по обвинению в умышленном убийстве Аделаиды Мэри Гейни примерно девятнадцатого июня 1816 года от Рождества Христова в Хойл-Парке округа Девон.

Он замолчал, чтобы перевести дыхание, и Фрэнсис спросил:

– Тело нашли?

– Э… нет. Пока нет.

– Тогда у вас нет оснований для моего ареста!

– Бывали случаи, когда тело не находили.

– Да, когда имелись достаточные основания предполагать смерть. Но ни один компетентный суд не примет гипотезу о смерти Ады Гейни. Женщина ее рода…

– Такие женщины имеют такое же право на жизнь, как и остальные! – горячо перебил его Чарльз Ричмонд.

– Конечно, дорогой друг. Они также имеют гораздо большую независимость, чем замужние, добропорядочные женщины. Если одна из них предпочитает покинуть своего покровителя без предупреждения, это, в конце концов, вполне обычное событие. Почему нужно предполагать, что она умерла? Мистер Рид, вы же, по-моему, адвокат?

– Слава богу, я не ваш адвокат, милорд! – отрезал Артур.

– Но вы ответственны перед лордом-канцлером за то, чтобы всякие олухи не нарушали закон и не арестовывали людей за преступления, которых они никогда не совершали! Я не имею в виду вас, Чарльз, я знаю, вы лишь посланец Мансарда. Советую вам проконсультироваться с мистером Ридом по правовым вопросам.

– Все это прекрасно, – ответил Ричмонд. – Но как девушка могла уйти к другому любовнику – если вы это имеете в виду, – если мы знаем, что она никогда не покидала имения?

– Ничего подобного вы не знаете! – впервые заговорила Каролина. – Она могла выйти через калитку в любое время около трех часов!

Ричмонд оторопел:

– Но простите… не вы ли та самая юная леди, которая все время утверждала, что это невозможно?

– Я изменила мнение, – беспечно ответила она.

– Каролина, вы чудесная девушка, – сказал Фрэнсис. – Но я не хочу, чтобы вы лжесвидетельствовали в мою пользу!

– Кто дал вам право называть мою свояченицу по имени?

– Сорвалось с языка! Простите, мисс Прайор!

– Я вас прощаю, и мне не придется лжесвидетельствовать, – невольно улыбнулась она. – Я просто откажусь давать показания!

– Тогда вы, вероятно, попадете в тюрьму за оскорбление суда. Мистер Рид, я уверен, для нас всех будет лучше, если Ричмонд уберет предписание обратно себе в карман.

Артур попал в невыгодное положение, поскольку имел лишь самое общее представление о происшествии. Когда Чарльз Ричмонд вкратце изложил ему суть дела, он подтвердил, что для ареста по обвинению в убийстве действительно нет достаточных оснований.

– Излишней спешкой вы ничего не добьетесь. Подождите, пока тело этой несчастной молодой женщины действительно найдут где-нибудь на территории имения. Я уверен, что лорд Фрэнсис даст вам слово не покидать Хойл-Парка до этого момента.

Фрэнсис улыбнулся и промолчал. Мистер Ричмонд хотя бы на несколько часов счастливо избежал необходимости арестовывать его.

Артур предпринял самые решительные действия, чтобы не дать Фрэнсису и Каролине попрощаться или просто перемолвиться словом. Он просто вытолкнул ее из комнаты и, нещадно ругая, повел по лестнице наверх.

– Никогда в жизни я так не возмущался! Моя родственница помогает преступнику уйти от правосудия! И пусть тебя не вводит в заблуждение его титул, девочка: нет более порочного человека, чем паршивая овца в аристократической семье! Могла бы хоть принять во внимание мое профессиональное положение!

– Что случилось, Артур? – испуганно выглянув из спальни, спросила Лавиния. – Что натворила Каролина?

– Мне очень жаль говорить тебе, дорогая, но твоя сестра вела себя неподобающим образом! Она прятала в стенном шкафу в гостиной лорда Фрэнсиса Обри!

– О господи! Этого еще не хватало! Каро, как ты могла? Нет, Артур, я уверена, что она не делала ничего непристойного! Просто она считает, что его преследуют.

Артур фыркнул:

– Я еще никогда не видал человека, менее похожего на жертву преследования! И твоему поведению, Каролина, нет оправдания! Как ты могла встать на его сторону, зная, как в свое время он отвратительно поступил с Лавинией?

Каролина уже была готова ответить Артуру какой-нибудь дерзостью, но Лавиния так умоляюще взглянула на нее, что она промолчала. К счастью, в этот момент прибыли экипажи и взбучка закончилась.

Артур решил ехать в первом дилижансе с женой и двумя старшими детьми, а Каролину посадить во второй с няней, Лорой, малышкой Эмми и мопсом Хорасом. Это ее вполне устраивало; ей достались непритязательные спутники. С тяжелым сердцем ехала она по Мартлендской долине к главной дороге, а когда экипажи повернули направо и поехали вдоль стены Хойл-Парка, едва сдержала навернувшиеся на глаза слезы.

Они только что проехали Бринд-Аббас и еще не сменили лошадей, как первый дилижанс остановился на обочине. Из него вышли Лавиния с Беном, которого начало тошнить. Артур выскочил за ними, упрекая жену, позволившую мальчику проводить все время на качелях.

– Если бы Каролина больше занималась детьми, а не…

Вдруг сзади послышался быстрый топот копыт, и вскоре на дороге показался парный двухколесный экипаж. В нем сидел Фрэнсис Обри, один, без слуги. Заметив Каролину, он галантно поприветствовал ее поднятием кнута и проскакал дальше, оставив за собой легкое облачко пыли.

– Ты видела? – воскликнул Артур, подойдя к дверце дилижанса, в котором сидела Каролина. – Сбежал! Можно ли придумать более явное признание вины? И он нарушил слово, что делает его поведение еще более постыдным!

– Ничего он не нарушил! – резко возразила Каролина. – Он ведь не давал вам слова! Это вы заявили, что он останется в Хойл-Парке, даже не потрудившись выяснить, согласен ли он!

– Почему папа сердится? – спросила Лора.

– Не слушай разговоры взрослых, дорогая, – вмешалась няня. – Давай-ка посмотрим в окно и сосчитаем, сколько животных проходит мимо нас!

И снова два желтых дилижанса загромыхали по долинам Девона. Няня с Лорой считали собак, уток и коров, а Каролина размышляла, куда же поехал Фрэнсис.

Вероятно, Октавий уже сбежал из Клива, и он преследует его! Должно быть, так. Ведь иначе его бегство действительно необычайно похоже на признание вины!