В комнате Корина едва слышно играл радиоприемник, настроенный на волну бернской станции, специализирующейся на популярной классической музыке.

Сейчас, насколько мог судить слабо разбирающийся в подобной музыке Корин, звучал какой-то фрагмент из «Картинок с выставки» Мусоргского.

Уэстбери устроился в необъятном кресле, взгромоздив ноги на спинку низкого стула, словно карикатурный шериф из пародийного вестерна. Сходство дополняла дымящаяся в его руке сигара.

Корин сидел за столом с авторучкой перед девственным листом бумаги.

– Сочиняете прошение об отставке? – поддел Уэстбери.

– Пока нет, – улыбнулся Корин. – Хочу составить список подозреваемых и вероятных мотивов.

– Да? – Уэстбери легко вскочил, обогнул стол и встал за спиной Корина. – Это занятная игра… Давайте поиграем вместе.

– Давайте… – Корин разделил лист вертикальной линией пополам и начал писать имена на левой стороне, а справа после уточняющих консультаций с Уэстбери появлялись комментарии. Завершенный список выглядел так:

1. Барон Франц Эстерхэйзи – опасения по поводу двойной стратегии Уинвуда, могущего раскрыть его комбинации перед ЦРУ.

2. Лорд Роджер Фитурой – кресло министра финансов.

3. Леди Антония Фитурой – озабоченность карьерой мужа.

4. Владимир Берковский – доклад Уинвуда.

5. Билл Уотрэс – махинация, в которой Уинвуд был помехой.

6. Граф Огден Лэддери – ревность, месть.

7. Графиня Рамона Лэддери – оскорбленное самолюбие брошенной женщины.

8. Коретта Уинвуд – ревность, ненависть, сложные взаимоотношения.

Уэстбери взял бумагу со стола, внимательно прочел и заметил:

– Здесь только мотивы, лежащие на поверхности… А сколько неизвестных нам подводных скал!

– Приходится работать с тем, что у нас есть, Джон… Проблема в другом – этот список больше запутывает, чем проясняет.

– И здесь не хватает кое-кого.

– Марианны Эстерхэйзи? Ей можно приписать тот же мотив, что и Антонии Фитурой.

– Почему бы и нет? А вот Рамону Лэддери я бы вычеркнул. У нее не было времени для подготовки такого убийства, да и где ей добыть информацию о вас?

Либо она фантастическая актриса, гений зла.

– Гений зла – это, кажется, дьявол, Джон? – усмехнулся Корин. – Пожалуй, против дьявола мы бессильны, тут нужен священник… И, предполагая, что мы имеем дело все же с людьми, я вычеркиваю Рамону.

Корин занес авторучку над листом, и в эту секунду в дверь постучали.

– Открыто, входите, – отозвался Корин, складывая лист и пряча его в карман.

Вошел барон Эстерхэйзи с небольшим атташе-кейсом в руках.

– Я не помешал, господа?

– Что вы, барон, – учтиво ответил Уэстбери. – Вы как раз кстати. Мы тут ломали голову, кто же все-таки отравил мистера Уинвуда. Помогите нам.

– Я затем и пришел. – Эстерхэйзи уселся на заскрипевший стул, положил кейс на колени. – Видите ли, я отлично понимаю, что являюсь одним из главных подозреваемых…

– Да полно, барон, – запротестовал было Уэстбери, но Эстерхэйзи жестом остановил его.

– Это так. В беседе с мистером Торникрофтом в присутствии графа Лэддери я имел неосторожность высказать сомнения по поводу надежности мистера Уинвуда как партнера и даже рассуждал о его устранении – правда, не имея в виду убийство. С одной стороны, это меня как будто реабилитирует – ведь ни один преступник не станет рекламировать задуманное преступление. Но, с другой стороны… – он сделал паузу и продолжал: – Проще говоря, в этом кейсе находится нечто, с чем я считаю нужным вас ознакомить.

– Что же там? – Уэстбери наклонился вперед.

– Алиби.

– Алиби?

– Вернее, доказательство невиновности – моей и мистера Уотрэса.

Барон открыл замки кейса и выложил на стол миниатюрный магнитофон необычной конструкции.

– Прежде чем я включу запись, необходимы пояснения… Как известно мистеру Торникрофту, я не доверял Уинвуду.

Мне требовалось знать о нем больше – при удаче, узнать что-либо такое, что дало бы мне в руки оружие против него. Поэтому я вопреки джентльменскому соглашению привез в Везенхалле специальную аппаратуру. Вот это – магнитофон с приемником, а микрофоны с передатчиками я установил в апартаментах Уинвуда…

Ну, еще кое-где, но это к делу не относится. Запись, которую вы сейчас услышите, была сделана после рождественской вечеринки. Беседуют Уинвуд и Уотрэс… Послушайте, а прокомментирую я потом.

Эстерхэйзи нажал клавишу. Из динамика раздалось тихое шипение ленты, потом стук – очевидно, в дверь, – и недовольный голос Уинвуда:

– Кто это?

Далее последовала отчетливо слышная реплика Уотрэса – голос записался так хорошо, что не узнать его было невозможно.

– Откройте, Эммет! Мне нужно с вами поговорить.

– Не о чем мне с вами разговаривать.

– Да откройте же! Это важно…

После минуты тишины, каких-то шуршаний и постукиваний (видимо, Уинвуд подходил к двери, открывал ее и закрывал за Уотрэсом) на пленке был записан такой диалог.

Уотрэс: Боже, ну и вид у вас… Не слишком ли вы пьяны для восприятия разумных аргументов?

Уинвуд: Пьян? Какого черта… Билл, я уже выслушал вас. Неужели вам непонятно, что дальнейшие дискуссии излишни? Вы не воспользуетесь лазейкой Макалистера, это я вам обещаю…

Уотрэс: Должно быть, мои прежние доводы выглядели неубедительно, Эммет.

Теперь я предлагаю новый вариант.

Уинвуд (ворчливо): Ну-ну… Изложите.

Уотрэс: Вкратце. Информация Макалистера о рыночной устойчивости группы компаний «Крафт Энтерпрайзез» стоит немало, но лишь в том случае, если ею будет манипулировать человек, способный посвятить этому все свое время и усилия, то есть я, а не вы. Вы скованы должностью, Эммет. Вспомните, много ли вы заработали, когда Макалистер передал вам сведения о предстоящем обвале курса «Пресижн Электронике»?

Уинвуд: Пустяки…

Уотрэс: А я бы выжал максимум.

Уинвуд: Это мы уже обсуждали.

Уотрэс: Но мы не обсуждали вопроса о контрольном пакете акций банка «Мендоса»… Он тоже чего-то стоит, нет? И никаких хлопот.

Уинвуд (заинтересованно): Вы предлагаете мне контрольный пакет?

Уотрэс: Да, по первоначальной цене.

Уинвуд: Наконец-то…

Уотрэс: Думаете, мне не жаль с ним расставаться? Не только вы уговаривали меня продать эти акции. Но я готов заключить сделку немедленно, Эммет. Вы получаете банк «Мендоса», а я – картбланш на использование информации Макалистера сейчас и в будущем.

Уинвуд (обрадованно): Вот это достойно делового человека, Билл! Наше соглашение…

Барон Эстерхэйзи выключил магнитофон.

– Этого достаточно, господа.

– Здесь можно усмотреть доказательство невиновности Уотрэса, но не вашей, – сказал Корин.

– Так вы не поняли?

– Нет.

– На этой пленке Уинвуд признается, что пользовался в рыночных операциях – даже названа одна из них, пресловутый скандал с акциями «Пресижн Электронике» – информацией Макалистера, помощника председателя биржевого комитета. А информация эта конфиденциальна, ее разглашение и тем более совершение сделок на ее основе является серьезным преступлением. Моей пленки хватит, чтобы упрятать за решетку и Макалистера, и Уинвуда. Отныне Уинвуд был у меня в руках, господа! Ни малейшей опасности для меня ни при каких условиях он представлять не мог.

– Шантаж, барон, – поморщился Корин. – Неподобающее занятие для джентльмена.

– Разумеется! – воскликнул Эстерхейзи. – У меня и в мыслях не было прибегать к шантажу, чего-то требовать от Уинвуда, управлять им. Я собирался лишь поставить его в известность о существовании этой пленки, чтобы обезопасить себя. Надеюсь, я представил вам исчерпывающие объяснения?

Корин кивнул. Барон спрятал магнитофон в кейс и встал.

– Одну минуту, барон, – удержал его Уэстбери.

– Да?

– Давно ли вы знакомы… Были знакомы с Уинвудом?

– Лет десять… Но это знакомство было чисто деловым, а встречи – редкими.

– А хорошо ли вы знаете Коретту?

– Практически совсем не знаю. Поговорите с Марианной. У них завязалось что-то вроде дружбы, если так можно назвать взаимоотношения двух женщин нашего круга.

– У меня к вам просьба, барон, – произнес Уэстбери. – Если бы госпожа Эстерхэйзи сочла возможным заглянуть к нам…

– Да, я скажу Марианне. Всего хорошего, господа.

С этими словами Эстерхэйзи вышел из комнаты.