Он практически выдохнул от облегчения, когда на следующее утро увидел, как Сальвия на рассвете завтракала на улице возле кухни вместе со слугами, одетая так же, как и вчера. Вяз сел рядом с ней на лавку и преподнес ей огромную спелую ягоду клубники.

– Доброе утро, друг, – сказал он.

Сальвия взяла ягоду и смущенно посмотрела на него.

– Я хотел извиниться за свое поведение вчера вечером, – сказал Вяз. – Я слишком устал и был к тебе несправедлив. Но теперь я наконец понял твое место во всей этой истории, и я этому рад.

– Не стоит извиняться. Мы оба исполняем чужие приказы.

В миске закончились лепешки, и Сальвия предложила Вязу половинку своей.

– Но отныне я планирую действовать своим умом. Впрочем, я знаю, что ты располагаешь гораздо меньшей свободой.

Он взял кусок лепешки, коснувшись пальцев Сальвии:

– У меня есть ощущение, что ты умеешь настоять на своем.

Она широко улыбнулась:

– За это умение стоит поблагодарить моего отца.

Вяз отдал бы что угодно за возможность с ним познакомиться.

– Надеюсь, ты мне сегодня расскажешь о нем побольше.

Ее глаза сияли на бледном лице:

– С огромным удовольствием.

Кассек был намерен запретить Вязу отлучаться в одиночку после вчерашней истории. Лейтенант проявил хитрость и выступил со своим предложением на вечернем собрании офицеров, так что капитан был вынужден согласиться с тем, что отныне в дозор должны отправляться как минимум двое. Но, по крайней мере, теперь у Вяза было приятное общество. И, верная себе, Сальвия засыпала его вопросами, едва они успели выехать на дорогу.

– Расскажи, что случилось вчера, – попросила она. – Я хотела тебя спросить, но не успела.

Ему доставляло удовольствие видеть заботу в ее глазах, но на самом деле тревожиться стоило не о нем. Не было вестей от разведчика, высланного вперед, так что Вяз отправился на поиски. Оказалось, что разведчик попросту захворал, проезжая через один из городов. Болезнь не была смертельной, но она доставляла некоторые неудобства, так что ему пришлось задержаться.

– Ничего опасного или даже интересного не случилось, – сказал Вяз. – В одном из городов неподалеку карантин. Какое-то животное утонуло в колодце, и вода заражена. Но это не опасно, если ее не пить. Впрочем, изучение ситуации стоило задержки.

– А какого рода эта болезнь?

Он поколебался. Сальвия не была брезглива, однако ему не хотелось рассказывать о двухдневной рвоте и диарее.

– Инфекция, которая… заразна. Детали я все-таки не стану описывать, леди ты или нет.

– Заразная, говоришь? – Сальвия уловила главное, и Вяз хмыкнул. – А разве это нельзя использовать против наших врагов?

Он придержал свою лошадь и посмотрел на нее. Всеблагой Дух, это же великолепно.

– Что-то не так? – поинтересовалась Сальвия, слегка придержав свою серую кобылу и оглядевшись по сторонам.

– Нет, просто… это чертовски хорошая идея.

Можно заразить замок Теганн перед выездом оттуда. А может, даже и лагерь собиравшегося войска.

– Правда? Я же пошутила.

– А я не шучу. Подожди здесь. Мне нужно поговорить с Кассеком. – Он развернул лошадь и помахал лейтенанту, привлекая его внимание.

Через несколько минут Вяз вернулся и серьезно посмотрел на Сальвию:

– Никому не говори об этом разговоре.

Сальвия помотала головой:

– Даю слово.

Они увидели, как двое всадников и собака отделились от группы и умчались вперед. Кассек уже начал приводить план в исполнение.

– Можешь сказать, что идея была твоя, – произнесла Сальвия.

– Глупости. Если это действительно нам поможет, я сделаю так, что тебе официально объявят благодарность. – Вяз наклонил голову и посмотрел на нее. – Думаю, твой отец бы тобой гордился.

Она не обратила внимания на это замечание:

– Ты не любишь привлекать внимание, даже когда того достоин, но берешь на себя вину, даже когда не следует.

Он пожал плечами:

– Я ценю людей по достоинству, когда они того заслуживают.

– Пожалуй, из тебя получился бы хороший офицер. Ты когда-нибудь думал об этом?

– Ты не первая, кто поднимает эту тему. Но мой брат – лейтенант. Я не могу быть ему равным.

– А, принц, – пробормотала она. – Ты не хочешь переходить ему дорогу.

– Именно. Ему и так тяжело. Я лучше буду его поддерживать.

– Я понимаю, – сказала она. – Просто мне не хотелось бы, чтобы ты недооценивал самого себя.

– Может, я просто не хочу повышения. Моему брату звание не дает никаких преимуществ, зато связывает долгом на целые годы. – Он указал на Кассека и Грэмвелла, ехавших впереди. – Посмотри на них. Они постоянно должны соблюдать условности. А я просто еду вместе с тобой. Я могу себе это позволить, а они нет.

Сальвия искоса взглянула на него:

– Ты меня не купишь, Вяз Возчик. Я вижу, что у тебя есть амбиции и врожденный талант к управлению. Но я поражена твоим чувством долга и чести.

Он покраснел и стал искать повода сменить тему:

– К вопросу о чести. Если твои родители были женаты, а твой отец был птицеловом, а не крестьянином, почему они так тебя назвали?

– Думаю, им просто нравилось это имя.

– Не верю, – сказал он, закрывая глаза рукой от утреннего солнца.

– Это была мамина любимая трава. Отец говорил, что мама поджаривала листья и ела их прямо так, особенно когда была… ну, когда ожидала моего появления на свет. – Сальвия слегка улыбнулась. – А когда я родилась… – Голос ее угас, и она опустила глаза.

– Что – когда ты родилась? – спросил Вяз.

Она покраснела, и веснушки снова пропали.

– Отец говорил, что я приятно пахла и моя кожа была бархатистой, как листья сальвии. Как-то раз он произнес это вслух, и после никакое другое имя даже не обсуждалось. А еще сальвия – это символ мудрости и знания, а это для папы всегда было важно. – Она прикусила губу. – А еще она обладает лекарственными свойствами. Отец не раз говорил, что я была единственным средством, способным облегчить боль от маминой смерти. – Сальвия опустила глаза и принялась скрести свои ногти. – И мне оно тоже нравится.

– Мне тоже, – ободряюще сказал Вяз. – В нем есть смысл. – Сальвия еще сильнее покраснела, но он притворился, что ничего не замечает, глядя на дорогу. – Похоже, твои родители были отличной парой. Ты поэтому выбрала себе такую профессию?

– Нет, это само так получилось. Мои родители выбрали друг друга сами. Мама была дочерью лучника.

– Дай-ка угадаю. Отец твоего отца продавал отцу твоей матери птичьи перья для изготовления стрел?

– Почти. Отец вырос в приюте и не знал своих родителей. Он сам продавал деду перья, когда был подмастерьем птицелова. – На лице Сальвии появилась мечтательная улыбка. – И он специально так рассчитывал их количество, чтобы приходить почти каждый день.

Вяз не мог отвести глаз от ее лица.

– Должно быть, у него было тяжелое детство, раз он рос без родителей.

Сальвия покачала головой:

– На самом деле именно в приюте он полюбил учиться. Возможно, если бы он рос где-то еще, он не был бы таким образованным. А еще он мог сам выбрать, к кому пойти в ученики, потому что не унаследовал никакой профессии. Он впервые встретил маму, когда ему было тринадцать, но у лучника уже был ученик, и тогда папа выбрал максимально близкую профессию. А через девять лет они с мамой сбежали вместе.

– Девять лет? – пораженно спросил Вяз. – Вот это преданность.

– И этому удивляется сержант кавалерии, – подшутила над ним Сальвия, но потом снова посерьезнела. – Если бы ее родители не возражали, они бы могли пожениться и раньше. Но они были такие ужасные, что отец отказался меня к ним отправлять после маминой смерти. Так что мы странствовали вместе.

– Что с ним случилось?

– Тем летом ходила лихорадка. И он сперва вылечил меня, а потом заболел сам, так что долгое время я винила себя в его смерти. Перед самым концом он называл меня Астелин – он думал, что с ним рядом моя мать. – Сальвия невидящим взглядом смотрела вперед, промеж ушей своей лошади. – Но я даже немного рада. Это его утешало.

И все, что было у Сальвии, в одночасье исчезло. Ей было двенадцать.

– Прости, – произнес Вяз.

– Ты в этом не виноват.

– Верно, но мне жаль, что я заставил тебя об этом вспоминать ради моего любопытства.

– Нет, ты был прав. – Она вздохнула и закрыла глаза. – Теперь рана очистилась, и мне намного лучше. Почти вся горечь ушла, возможно теперь эта рана наконец заживет.

Сальвия слегка встряхнулась и посмотрела на него более весело:

– Расскажи о своем шраме.

Вяз не ожидал такой резкой смены темы.

– О чем?

– О шраме. – Сальвия показала на лоб над его левым глазом. – Откуда он у тебя? Выглядит свежим.

– А, этот, – Вяз потер лоб. – Получил копытом от оленя, который был не таким уж мертвым, как я думал.

– Ты лжешь. – В ее веселом голосе слышалось предупреждение.

Вяз подумал, что не будет ничего страшного, если он расскажет ей правду.

– Стычка с кимисарским отрядом месяц назад. Но шрам от оленя у меня тоже есть, вот. – Он показал на пятно над ухом. – Мне было тринадцать.

Но Сальвия не позволила себя отвлечь:

– И много у тебя было таких стычек?

– Конечно, – ответил Вяз – Я с девяти лет в армии. Но обычно ничего серьезного, просто небольшие столкновения. Отношения с Кимисарой, конечно, напряженные, но все-таки не война.

«Пока», – добавил он про себя.

Они немного проехали в молчании, но Вяз знал, о чем думает Сальвия.

– Да, – отрывисто сказал он.

Она подпрыгнула от неожиданности:

– Что?

– Ты хочешь спросить, убил ли я кого-нибудь. Да. И довольно много людей, если честно.

– Вот как.

– В первый раз было сложнее всего. – Он не понимал, зачем ей это рассказывает, но не мог остановиться. – Вернее, непосредственно в действии не было ничего сложного, потому что он пытался убить меня, но после я испытал нечто вроде шока. Это как будто навсегда отнимает у тебя что-то, чего нельзя вернуть. – Вяз сглотнул. Он помнил все – крики, запах крови и страха, помнил, как поддалась удару плоть врага и как свет угас в его глазах… – Мне было пятнадцать. Я убил его копьем.

На лице Сальвии появилось сочувствие.

– Но теперь уже не так тяжело?

Он кивнул:

– В хорошие дни я говорю себе, что я стал лучше владеть оружием, или что иначе меня бы самого убили, или что я защищаю своих друзей – в общем, как-то это оправдываю. А в плохие…

Вяз уставился на дорогу. Он пытался вспомнить лицо последнего убитого им мужчины – и не мог. А сколько еще лиц он забыл?

– Ты думаешь, что делаешь это, потому что тебе это нравится. И считаешь себя чудовищем.

Он посмотрел ей в глаза, похолодев оттого, что она увидела в нем это.

– Да.

Сальвия мягко и ободряюще улыбнулась:

– Ты не чудовище.

– Откуда ты знаешь?

То, что она так хорошо разбирается в людях, вселяло в него надежду.

– Ты все еще переживаешь из-за этого.