Святые угодники! Который из братьев стучится в ее дверь на этот раз?

Жозетта бросилась по залитому светом газовых ламп коридору к лестнице, вспоминая на ходу, достаточное ли количество бинтов, ниток, иголок и ранозаживляющих мазей хранится в шкафу гостиной.

В дверь теперь не просто стучали, а колотили изо всех сил.

– Черт бы вас побрал, иду!

Сердце Жозетты отчаянно забилось. Раз такая спешка, наверняка случилось что-то ужасное. А что если ранены оба? Господи, ну о чем она думала, отпуская на ночь Регину и Вивьен?

Распахнув дверь, Жозетта едва не споткнулась.

– О!

– Пригласите меня в дом, Жозетта. – Голос Кэмерона звучал на удивление спокойно, а вот его глаза метали молнии. Словно сам Люцифер явился в гости.

Схватившись за ворот пеньюара, Жозетта сделала шаг назад.

– Где Алексия? Что случилось?

– Алексия дома с Фелицией. Пригласите меня в дом.

– Вы подрались с одним из моих братьев? – спросила Жозетта, хотя ран на Кэмероне не было.

Он грязно выругался.

Господи, лучше уж поскорее впустить этого с трудом сдерживающего рык медведя в дом. Жозетта вскинула подбородок и попыталась унять сердцебиение.

– Их здесь нет.

– Черт возьми, Жозетта, нам нужно поговорить. Впустите меня в дом, или я позабуду о своем воспитании и вломлюсь без приглашения. И в этом случае мое настроение лишь ухудшится.

Волосы на голове Жозетты встали дыбом, а по спине пробежал холодок. Она сделала еще несколько шагов назад.

– Тогда входите скорее, пока мне не пришлось выгонять из дома целую тучу комаров. Не хочу, чтобы они меня покусали, после того как это сделаете вы.

Кэмерон вошел в холл, источая гнев.

– Каким образом вы проникли в мой дом?

В его дом? Менее всего Жозетта ожидала услышать подобное. Мысли в ее голове пустились в бешеный перепляс.

– Я вас не понимаю.

Взгляд Кэмерона скользнул по фигуре Жозетты. Коснулся ее спутанных волос, пробежался по алому шелковому пеньюару, на мгновение задержался на босых ногах, а потом остановился на лице. В его глазах возникло голодное выражение, едва не лишившее Жозетту способности дышать. Но уже в следующее мгновение все затмила ярость.

Кэмерон сунул руку в карман и достал оттуда… матерь божья! Часы.

На его щеке дернулся мускул.

– Узнаете, не правда ли?

– Это часы, что стащила у вас Алексия? – поинтересовалась Жозетта, хотя уже знала ответ. Ведь Кэмерон спросил, как она проникла в его дом.

– Отличная попытка. – Кэмерон перевернул часы и провел пальцем по царапине. – Видите эту отметину на крышке? Я поцарапал часы обо что-то спустя неделю после того, как получил их в подарок от отца. Это случилось на мой пятнадцатый день рождения. А еще через два года у меня их вытащил какой-то карманник.

Губы Кэмерона изогнулись в усмешке.

– Надо сказать, очень ловкий карманник, поскольку я ничего не почувствовал. Интересно, не этот ли маленький разбойник стащил у меня и бриллиантовую булавку для галстука?

О… Сердце Жозетты вновь забилось где-то в горле. Несмотря на то что Кэмерон обо всем догадался, она не могла заставить себя признаться. Только не теперь, после стольких лет, наполненных разнообразными переживаниями. Разве она могла признаться в том, что украла обе эти вещи, потому что была по уши в него влюблена? Что была зла на него, за то что он предпочел Соланж, поскольку Жозетта была слишком юной? Могла ли Жозетта признаться, что совершила кражу не для того, чтобы разжиться деньгами или подарить драгоценности матери, а чтобы всегда иметь при себе какую-то часть Кэмерона?

– Часы пропали за год до того, как родилась Алексия, – произнес Кэмерон. – И вскоре после этого я заказал копию. Именно ее и стащила у меня ваша племянница.

Кэмерон сунул руку в карман и достал оттуда точно такие же часы, которые теперь завораживающе покачивались на золотой цепочке.

– Алексия вернула их мне сегодня вечером, сказав, что не хочет больше воровать. Только вот могу ли я верить ее словам?

Жозетта попятилась.

Ей необходимо было восстановить дыхание и подумать.

Но она никак не могла собрать воедино разбегающиеся в разные стороны мысли. Только не теперь, когда Кэмерон стоял так близко с двумя одинаковыми часами в руках. Намеренно медленно он положил часы на стоящий рядом столик и заботливо расправил цепочки. Закончив с этим, он сложил на груди руки и посмотрел на Жозетту так, что казалось, будто взгляд его янтарных глаз способен раздеть ее донага.

От него необходимо отделаться.

Собрав в кулак остатки хладнокровия, Жозетта развернулась и направилась к лестнице.

– Это просто смешно. Уже полночь, а вы пришли сюда, чтобы сунуть мне в нос двое одинаковых часов? Закройте за собой дверь, когда будете уходить. Задвижка опустится сама. Спокойной ночи, мистер Андруз.

Приподняв подол пеньюара и ночной сорочки, Жозетта направилась к лестнице, но за ее спиной раздались громкие шаги.

– Не так быстро.

С трудом удержавшись, чтобы не завизжать, Жозетта побежала вверх по ступеням.

– Убирайтесь!

– Какая же вы упрямая.

Жозетте удалось взбежать по ступеням и миновать половину коридора, прежде чем Кэмерон ее настиг. Схватив ее за руку, он развернул Жозетту к себе, и его взгляд едва не прожег ее насквозь.

– Вы не джентльмен. Отпустите меня и уходите.

– Черта с два я уйду. Нам нужно поговорить, а если я вас отпущу, вы скроетесь за одной из этих дверей.

Хватка Кэмерона породила в душе Жозетты противоречивые чувства. Гнев застил ей глаза от подобного обращения, и вместе с тем ей ужасно хотелось поцеловать Кэмерона. Эмоции затуманили ей рассудок. Она сжала пальцы в кулак и замахнулась.

Однако Кэмерон перехватил руку Жозетты.

Жозетта попыталась высвободиться. Кэмерон немного сжал пальцы, а потом разжал их, давая понять, что здесь главенствует он. Медленно наступая на Жозетту, он заставил ее прижаться к стене.

Необузданное желание притянуть Кэмерона к себе проторило дорожку в вихре гнева, еще больше озадачив и смутив Жозетту. Да что с ней такое?

И вновь она попыталась спрятаться под маской мнимой самоуверенности.

– И вы еще называете меня упрямой?

В коридоре на мгновение повисла тишина, а потом Кэмерон рассмеялся.

– Вы меняете собственное настроение, точно калейдоскоп, выбирая наиболее подходящее. Вы виновны и все же пытаетесь выставить меня дураком. Думаете, вам удастся так легко от меня отделаться? Вы же сами рассказывали мне, что воровали в детстве.

– Вы действительно думаете, что я стану обсуждать это с вами?

Кэмерон наклонялся до тех пор, пока исходящий от него мускусный аромат не окутал Жозетту подобно чувственному туману.

– В таком случае я вынужден вести беседу в одностороннем порядке, моя дорогая.

Что-то изменилось в его взгляде, блуждающем по лицу Жозетты.

– Обнаружив, что стал владельцем двух часов, я вдруг понял, почему мне казалось таким знакомым выражение вашего лица.

Сердце Жозетты замерло, но на этот раз совсем по другой причине. Рот Кэмерона приоткрылся, и теперь его теплое дыхание согревало ее губы.

– В самом деле?

Склонив голову набок, Кэмерон принялся пристально рассматривать стоящую перед ним женщину.

– Вы случайно не любите сахарные крендели, которыми торгуют лавочники во Французском квартале?

Слова Кэмерона ошеломили Жозетту, лишив дара речи. Тот день, когда она врезалась в бочки, подсматривая за Кэмероном, стал переломным в ее жизни. В то время как для него он остался таким же непримечательным, как и множество других.

Чтобы заговорить, Жозетте пришлось откашляться.

– Как вы можете это помнить?

Кэмерон наклонился еще ниже, и его губы едва не коснулись губ Жозетты.

– Я помню это, потому что даже тогда вы были необыкновенно красивы, ma chère.

– Невозможно. Мне было всего тринадцать лет. Почти ребенок.

– А мне семнадцать. Тоже не слишком взрослый. Вы возникли из-за катящихся в разные стороны бочек подобно перепуганному ангелу. Ваши темные глаза были круглыми, точно блюдца, а волосы напоминали копну необузданных кудряшек. Я купил вам крендель, помните?

Рука Кэмерона оторвалась от стены, коснулась щеки Жозетты, а потом погрузилась в волосы, отчего ее кожу будто закололо мириадами иголок. Жозетта судорожно втянула носом воздух.

– Позже я туда вернулся. Искал вас. – Веки Кэмерона опустились, а голос зазвучал глуше. – Вы знали об этом?

Он вернулся? Не в силах вымолвить ни слова, Жозетта покачала головой. Еще несколько минут назад он орал точно умалишенный. Когда же исходящая от него сила успела превратиться в нечто гораздо более опасное, чем неуправляемый гнев?

Жозетта с трудом обрела дар речи.

– Вам нужно…

Мускулистая нога скользнула между ее бедер, раздвигая их в стороны. Полы пеньюара разошлись, и Жозетта ошеломленно охнула.

– Нужно сделать… что? – Хриплый голос Кэмерона породил в душе Жозетты волну вожделения.

Он прижался к ней всем телом, и она ощутила, как его естество, упирающееся ей в живот, постепенно восстает, подрагивая и пульсируя. Их разделяли лишь шелк пеньюара и тонкая ткань брюк Кэмерона. Они были все равно что обнажены.

Кэмерон поцеловал Жозетту в губы, его язык проник внутрь и коснулся ее языка.

Из горла Жозетты вырвался тихий стон, и она утратила способность мыслить здраво. Ее руки скользнули под полы сюртука Кэмерона и нашли его мускулистую грудь под тканью рубашки и жилета. Исходящий от него чувственный жар проникал внутрь тела Жозетты подобно щупальцам какого-то диковинного существа, даря изысканную ласку. Тайники ее сознания, хранившие юношеские воспоминания о Кэмероне, раскрылись, выпуская содержимое наружу.

Господи помоги. Жозетте необходимо было собрать волю в кулак и прогнать Кэмерона прочь, пока она не пропала окончательно. Но она лишь слабо промямлила, сопровождая жалкий толчок ему в грудь:

– Остановитесь.

Кэмерон сделал шаг назад, посмотрел на Жозетту, а потом отер губы тыльной стороной ладони.

– Ну, почему, черт возьми, я не могу оставить вас в покое?

Кэмерон развернулся и, широко шагая, направился к лестнице.

– Мы не можем вести себя подобным образом, когда речь идет о девочке. Впредь все наши беседы будут касаться лишь Алексии и вестись они будут в присутствии свидетелей.

Жозетта была настолько ошеломлена, что горячечный туман в ее голове развеялся сам собой. Она прижала руку ко рту, когда мысли, рассыпавшиеся точно частички головоломки, вдруг собрались воедино. Мужчина, воспоминания о котором она лелеяла в своем сердце и мечтах, только что пообещал не возвращаться в ее дом без сопровождения. А через десять дней он и вовсе покинет ее навсегда. Внезапно мысль о том, что ей придется провести еще одну ночь в одиночестве, обдала Жозетту холодом, заставив еле слышно произнести:

– Не уходи.

Кэмерон замер на верхней ступени лестницы и провел рукой по волосам.

– Ты не хочешь, чтобы я остался, Жозетта. Ты знаешь, что произойдет дальше. Мы оба об этом пожалеем.

Кэмерон ощутил колебание воздуха за спиной, а потом услышал тихий шорох шелка.

– Мы пожалеем? Как ты можешь говорить за меня?

Тиски, сжимавшие грудь Кэмерона, усилили давление, сорвав с его губ стон. Что-то внутри него сломалось, и он внезапно ощутил ужасную усталость. Сдавшись, он тяжело опустился на верхнюю ступеньку и уронил голову на руки.

– Мы оба будем сожалеть, Жозетта, но по разным причинам.

Застарелое чувство вины накрыло Кэмерона с головой, смешавшись с новым. Если бы не он, его жена и сестра Жозетты были бы живы. Он не имел права искать удовольствия ради удовольствия. Особенно с этой женщиной. И все же он не мог заставить себя спуститься по лестнице и выйти за дверь. Пока не мог.

Жозетта подошла ближе. Воздух между ними наэлектризовался, как в преддверии летней грозы. А потом Кэмерона окутал еле слышный изысканный аромат Жозетты, сопровождаемый шорохом шелка. Она молча опустилась на ступеньку рядом с ним. В воцарившейся тишине Кэмерон вдруг ощутил странное чувство спокойствия, несмотря на все еще раздирающее его душу и тело вожделение. Очарование Жозетты вдруг обрело какую-то загадочную власть, удерживающую Кэмерона на месте. Он не мог собраться с силами и благородно удалиться. Но время шло, и желание уйти постепенно исчезло. Тяжело вздохнув, Кэмерон потер руками лицо.

– Ты слишком хорошая. Прости.

– Простила. – Обхватив себя руками за талию, Жозетта уставилась на свои ноги, выглядывающие из-под сорочки, и слегка их подогнула.

Внезапно Кэмерон ощутил весьма опасный приступ чувственного голода. Ну, почему, черт возьми, вид голых ног Жозетты казался ему столь соблазнительным? Крепко сцепив пальцы, чтобы не дотронуться до сидящей рядом с ним женщины, он спрятал их между колен.

– Я удивлен, что ни Вивьен, ни Регина не пришли тебе на помощь, когда раздался стук в дверь, чтобы огреть меня по голове чем-нибудь тяжелым.

– Их нет дома.

Проклятие.

– Стало быть, ты совсем одна в этом огромном доме?

Жозетта кивнула.

– Когда они вернутся?

– Завтра. После полудня. Они уехали навестить отца Регины. У него небольшая ферма за городом.

– Ты всегда оставляешь второй этаж ярко освещенным, точно в Рождество? Или ты делаешь это потому, что в доме никого нет?

Щеки Жозетты залил румянец.

– Второе.

Ну, и что ему теперь делать? Кэмерон не мог уйти теперь, когда Жозетта призналась, что ей не по себе. Но оставшись, он лишь все усложнит. Разве нет?

Можно лечь спать внизу на диване. А пока он думает, как поступить, нужно сменить тему.

– Зачем ты положила куклу вуду мне на подушку?

Жозетта нахмурилась.

– Куклу вуду?

Кэмерон кивнул.

– Ничего такого я не делала.

Кэмерона охватило мрачное предчувствие.

– Так кто же еще мог проникнуть в мой дом через окно? А как вошла ты? Ты ведь так мне и не ответила.

Глаза Жозетты озорно блеснули.

– Подобрала ключи к воротам и входной двери. Как эта кукла выглядит?

Кэмерон расставил большой и указательный пальцы.

– Примерно такого размера. С множеством иголок в паху и одной в странного вида сердце.

– В самом деле? – Жозетта немного отстранилась, облокотилась спиной о перила и теперь внимательно смотрела на Кэмерона своими бездонными глазами. – Сколько именно иголок ты насчитал в паху?

Внезапно ощутив себя полным идиотом, Кэмерон пожал плечами.

– Не знаю. Кажется, пять…

– А сердце? Опиши его. Очень важно, чтобы ты вспомнил детали.

– Пухлое сердце со свисающими с него красными нитями. Я подумал, что эти нити должны были означать кровь.

– А на кончиках ниток были узелки?

– Вроде, да.

– Ты выбросил куклу или оставил у себя?

– Оставил.

– Почему?

Кэмерон нахмурился.

– Что значит – почему? А ты бы сохранила то, что оставил тебе злоумышленник, чтобы выяснить его личность и мотивы поступка? Что он хотел сказать мне этим посланием?

В глазах Жозетты вспыхнул загадочный огонь.

– Мне тоже было бы интересно.

– Ты что-то знаешь, не так ли?

– Возможно, – ответила Жозетта. – Но прежде чем сделать вывод, я должна взглянуть на эту куклу.

Жозетта с минуту изучающе смотрела на Кэмерона. О чем она думала? Зародившееся в ее душе желание просачивалось через поры, обволакивая Жозетту подобно чувственному туману. Проклятие. Со все еще бурлящим в крови вожделением Кэмерон не мог больше сидеть здесь. Что делать? Он так и не нашел лучшего решения, кроме как лечь на диване в гостиной.

– О чем ты думаешь? – мягким, точно бархат, голосом спросила Жозетта.

Будь он проклят, если признается ей в том, какие мысли только что роились в его голове. Поэтому он произнес:

– Рене сказал, что у тебя сегодня были непрошеные гости. Не хочешь рассказать?

Лоб Жозетты прорезали морщины, и она крепче обняла себя за талию.

– Будет хорошо, если ты увезешь отсюда Алексию. Прежде чем она попадет в грязные руки Люсьена. Сегодня утром это чуть было не произошло.

– Что случилось? – Господи, Рене не упоминал, что их кузен тоже нанес визит Жозетте. А потом она узнала об источнике дохода Бастьена. Причем прилюдно. И вот теперь посреди ночи ей на голову свалился он, Кэмерон, ведущий себя как похотливый школьник.

Жозетта убрала с щеки темные локоны.

– Люсьен явился на рассвете. Хотел сманить Алексию на болота. Сказал, что собирался показать ей новорожденных щенков.

Стиснув зубы, Кэмерон с трудом удержался от желания прямо сейчас направиться к Люсьену. Как бы далеко не находилась его берлога.

– У тебя был непростой день.

– Можно так сказать. – Жозетта склонила голову набок и внимательно посмотрела на Кэмерона. – Но это было раньше. А теперь все иначе, верно?

Жозетта выглядела так чудесно босая и в домашней одежде. Волосы обрамляли ее лицо подобно мягкому пушистому облаку, которое так и манило зарыться в него пальцами. Ее глаза приняли задумчивое выражение.

– Теперь моя очередь задавать вопросы, – произнес Кэмерон. – О чем ты думаешь?

– Уверен, что хочешь знать? Ведь я думаю о том, что меня совершенно не касается.

– Хм. Ты меня заинтриговала. Я слушаю.

Жозетта принялась теребить ворот пеньюара.

– Ты был с другой женщиной после смерти жены?

Судя по тому, как дернулись колени Кэмерона, Жозетта поняла, что была права. Это не ее дело. Но на него вновь навалилась эта смертельная усталость. Он провел рукой по волосам, а потом тяжело вздохнул, положил подбородок на ладони и уставился в темноту.

– Нет.

– Спасибо за честность. Теперь мне понятна твоя сдержанность там в коридоре. И еще раньше в саду.

Впервые за последние два года Кэмерон вдруг понял, что никогда ни с кем не обсуждал свою потерю и ее последствия. Поток эмоций угрожал захлестнуть Кэмерона с головой. Но он сдержал его, переключив внимание на Жозетту.

– А как насчет тебя, Жозетта? Ты была с кем-нибудь после смерти мужа?

Она еле заметно покачала головой.

– Я не была ни с кем с самых первых месяцев брака. Да и о них почти нечего рассказать. Мы были женаты всего год.

Проклятие. Кэмерон не знал, что и сказать.

– Тебе нужно выйти замуж снова. Будет ужасно жаль, если такой чудесной, полной жизни женщине, как ты, придется жить одной.

Тихий смех Жозетты поразил Кэмерона.

Она подалась вперед, провела кончиком пальца по его губам и тихо произнесла:

– Почему мы говорим об этом после того, что едва не случилось там в коридоре?

Ощутив очередной прилив желания, Кэмерон втянул носом воздух и схватил Жозетту за запястье, чтобы защититься от ее прикосновения. Однако, вместо того чтобы оттолкнуть ее руку, он позволил ее нежным пальцам вновь скользнуть по его губам.

И вот тогда Жозетта без малейшего труда вошла в его разбитое сердце, заняла место в потаенном его уголке, куда он никогда не заглядывал. Самообладание Кэмерона боролось с желанием уложить Жозетту на пол прямо здесь на верхней ступени лестницы. Из его горла вырвался тихий стон.

Все еще сжимая запястье Жозетты, Кэмерон приложил ее руку к своей груди и открыл глаза.

– Чувствуешь это, Жозетта? Я больше не выдержу, поэтому должен уйти.

Однако вместо ответа она обвила шею Кэмерона руками и прижалась к нему.

– Обними меня, Кэмерон. Пожалуйста, просто обними меня.

Кэмерон содрогнулся всем телом, чувствуя, как рушится окружавшая его защитная стена, и притянул Жозетту к себе. Господи, какая же она чудесная. И как замечательно пахнет. Уткнувшись лицом в ее волосы, Кэмерон заговорил:

– Я… я должен уйти. Потому что больше не доверяю себе.

– Не понимаю, как это связано с тем, что я до тебя только что дотронулась.

– О, глупая женщина. Не думай, что я буду сидеть вот так с тобой всю ночь, в то время как каждая частичка моего тела жаждет тебя соблазнить. Я не смогу быть в ладу с собой, если пойду на поводу у своих низменных инстинктов и причиню тебе боль.

Жозетта отстранилась ровно настолько, чтобы заглянуть Кэмерону в глаза. Ее собственные блестели.

– Я взрослая женщина, Кэмерон, и знаю, чего хочу. Я затеяла все это потому, что поняла: там в коридоре я использовала неверное слово, чем отпугнула тебя.

Кэмерон погладил ее щеку костяшками пальцев. Какая же она нежная и шелковистая.

– Ты попросила меня остановиться, и я повиновался. Чего еще ты от меня хотела?

Жозетта снова подалась вперед и легонько коснулась губ Кэмерона своими.

– Я должна была сказать: не спеши.

Кэмерон проглотил эти слова. Однако, вместо того чтобы обжечь, они прокатились по его телу подобно летнему дождю – прохладному и очищающему. Кэмерон чувствовал себя таким одиноким, таким чертовски одиноким.

Он немного отстранился, чтобы видеть лицо Жозетты.

– Думать, что ты должна была сказать что-то другое, совсем не то, что знать это.

– Значит, я опять сказала не то, да? – Губы Жозетты изогнулись в некоем подобии улыбки. – В таком случае позволь мне подобрать другие слова. Ты соблазнил меня своим существованием задолго до того, как коснулся моего тела.

Желудок Кэмерона болезненно сжался. Ему нужно уйти. Просто подняться и выйти за дверь, и тогда все закончится.

Однако Жозетта встала на ноги первой.

– Я уверена в том, чего хочу, Кэмерон. Ты идеален для тайного романа. Поэтому если ты не возражаешь, я хотела бы завершить то, что мы начали в коридоре. И никаких извинений и сожалений.

– И что же делает меня идеальным? – Кэмерон с трудом заставил себя произнести эти слова вслух.

– То, что мы желаем друг друга, но при этом не хотим серьезных и длительных отношений. Через десять дней ты уедешь, и у каждого из нас начнется своя жизнь. Я все сказала и теперь отправляюсь в постель. Если передумаешь, дверь моей спальни последняя по левой стороне. Если нет, то, как я уже сказала, задвижка закроется сама, когда ты захлопнешь за собой дверь.

Кэмерон не стал смотреть Жозетте вслед. Не смог себя заставить. Но он понял, что она ушла, по той пустоте, которая осталась после ее ухода. Кэмерон сидел на ступенях еще некоторое время не в силах собраться с мыслями. А потом ему вспомнились слова мадам Олимпии: «Страдания не перестанут вас терзать до тех пор, пока вы не вырвете их из своей души. И единственный способ сделать это – разделить постель с другой женщиной».

Кэмерон поднялся на ноги и спустился по лестнице. Ему необходимо было выпить. К счастью, он знал, где Жозетта хранит ром.