– Семь капель или всего пять? – Жозетта стояла в лаборатории, пытаясь вспомнить, какое именно количество гречишного экстракта она добавила в средство для редеющих волос мадам Олимпии. – Проклятие, неужели я испортила еще одну порцию?

Не в силах выбросить из головы образ обнаженного Кэмерона и унять дрожь, возникающую в теле всякий раз, когда она о нем думала, Жозетта никак не могла сосредоточиться. После утреннего визита Бастьена она должна была злиться на Кэмерона. И все же нечестивые мысли вертелись в ее голове подобно похотливым чертям, отчего низ живота обдавало жаром, а грудь начинала ныть от желания.

Обессилевшая после бессонной ночи и пребывающая в эйфории после занятий любовью, от которых болели мышцы, Жозетта хотела отложить дела. Но заказ мадам Олимпии, как и несколько других, должен быть готов к сегодняшнему дню, поэтому она вновь заставила себя сосредоточиться на работе.

Так ли важны две капли? Жозетта измученно вздохнула. Мысль о том, чтобы хоть один раз махнуть рукой на точные пропорции, вызывала отвращение. Именно внимание к деталям и точность дарили ее посетительницам гладкую кожу без морщин и пышные здоровые волосы. Клиентки приезжали даже из Батон-Ружа.

Жозетте нравилось тонкое искусство приготовления снадобий. Каждый пузырек или бутылочка, покидающие ее магазин, содержали средство, приготовленное специально для купившей его клиентки. Последнее время она начала понемногу экспериментировать с духами. Превращенная в жидкость цветочная пыльца, смешиваясь с запахом женской кожи, порождала порой невероятные, сводящие с ума ароматы. Во время своих экспериментов Жозетта зачастую теряла счет времени. Но это было приятное забытье. Она научилась создавать свой индивидуальный аромат для каждой посетительницы. Мало у кого получалось подобное. Поэтому как бы она ни устала, она ни за что себя не скомпрометирует. Только определенное количество капель: ни больше ни меньше.

Жозетту вновь захватили мысли о Кэмероне. Скомпрометировала ли она себя прошлой ночью? На ее губах заиграла еле заметная улыбка. Ничего подобного. Этот мужчина наверняка изучил «Камасутру» от корки до корки. Сердце Жозетты сладко замерло в груди, а потом забилось точно птица в клетке. Даже пальцы ее ног были обласканы его умелыми руками и… языком.

Вот уже который раз Жозетте пришлось гнать прочь мысли о Кэмероне. Нужно сосредоточиться. Ну и что теперь делать? Драгоценной настойки осталось совсем мало, а для приготовления новой порции потребуется время. Жозетта ужасно не хотела прибегать к методам, которым обучила ее мать, но все же достала из ящика с пустыми мензурками и пузырьками маленький шелковый мешочек.

Держа за цепочку золотой маятник, выполненный в форме груши, Жозетта поместила его над бутылочкой с лосьоном. Очистив свое сознание от прочих мыслей, она сосредоточилась на количестве капель гречишной настойки. Через несколько секунд маятник вдруг потяжелел, как если бы лосьон тянул его к себе, а потом начал медленно двигаться по часовой стрелке и описал ровно пять кругов.

Облегченно вздохнув, Жозетта добавила в смесь еще две капли настойки и принялась собирать со стола склянки с недобросовестно приготовленным средством.

Этот маятник был единственным подарком матери. Жозетта получила его на свой четырнадцатый день рождения. Только тогда она еще не знала, что было на уме у матери, когда та дарила ей прибор, способный измерить глубину колодца, а также помочь в приготовлении лечебных снадобий. После смерти Соланж мать вознамерилась обучить вторую дочь колдовским методам вуду. Но Жозетта отказалась, не желая иметь ничего общего с этой стороной деятельности матери.

Раздался тихий стук в дверь. Наверняка ее главная помощница.

– Entrez vous.

В лабораторию вошла Элиза. Притворив за собой дверь, она прижалась к ней спиной. Ее лицо покрывали красные пятна.

– Господи, что случилось?

– Прошу прощения, мадам. Там месье Веннар. Он прошел в ваш кабинет без разрешения. Я сказала, что вас нет, но он обозвал меня лгуньей и оттолкнул в сторону. Я не смогла его остановить.

– Ты ни в чем не виновата. Он просто высокомерный хам. – Жозетта сняла с себя фартук, защищающий зеленое шелковое платье, и подала Элизе бутылочку с лосьоном. – Будь так любезна, наклей на нее этикетку с именем мадам Олимпии и отошли ей. А я разберусь с месье Веннаром.

Выйдя из лаборатории, Жозетта остановилась перед закрытой дверью своего кабинета и набрала в грудь воздуха. Она сможет остановить этого негодяя, пытающегося растоптать ее, подобно взбесившейся лошади. Мысль о его попытках купить «Созвездие красоты», прикрываемых нелепыми угрозами, день ото дня становилась все смехотворнее. Если же ситуация усугубится, ей придется поговорить с братьями. Но это самая крайняя мера. А пока она попытается найти другое решение.

Распахнув дверь, Жозетта прошла к своему столу и опустилась на стул. Не удостоив незваного гостя взглядом, она достала из ящика пистолет вместе с мешочком, в котором позвякивали пули. Высыпав его содержимое на стол, Жозетта неторопливо зарядила пистолет.

– Месье Веннар. Вы не только оскорбили своей грубостью мою подчиненную, но и нарушили установленные мной правила, вторгнувшись без разрешения на мою личную территорию. Вы больше сюда не войдете. И даже близко не подойдете к моему дому.

Тихий скрежет металла заставил Жозетту поднять глаза. Веннар сидел перед ней со зловещим блеском в глазах и… держал в руках саблю, направленную прямо на нее.

Жозетта постаралась ничем не выдать своего страха. Вместо этого она поставила локти на стол, крепко сжала рукоятку пистолета и направила дуло прямо в сердце негодяя.

– У меня были подозрения относительно того, что это не просто трость. Вы понимаете, что поставили себя под угрозу, открыв мне свою маленькую тайну?

Из горла Веннара вырвался тихий смех.

– Расскажите мне, мадам Леблан, каким же образом я подвергаю себя опасности?

– Я могу сейчас спустить курок, а потом сказать, что вы на меня напали. Моя помощница подтвердит, что вы ворвались без разрешения. Магазин не продается. Уходите немедленно.

Веннар опустил саблю и постучал ею по колену.

– Вы меня развеселили. Я пришел сюда не ради вашего бизнеса. Если вы помните, две недели назад я обещал, что мы обсудим сделку. И я сдержу слово.

– Но если речь не о магазине, зачем вы здесь?

– Моя дочь недавно вышла замуж.

У Жозетты устали руки, но она не опустила пистолет.

– Это мне прекрасно известно, месье Веннар. Я видела, как вы смотрели на меня у Антуана. Так что вы хотите сказать?

Веннар поднял саблю в полуприветственном жесте.

– Прошу вас, мадам Леблан, опустите пистолет, пока ненароком не нажали на спусковой крючок.

За спокойствием Веннара скрывалась злоба, и ему стоило больших трудов не показывать своего состояния. Внезапно Жозетту охватила слабость. Она опустила пистолет, но продолжала сжимать его рукоятку, в случае если Веннар бросится на нее с саблей. Она выстрелит, если понадобится, не так ли? Ради всего святого, зачем он сюда пришел?

– Продолжайте, – произнесла Жозетта. – У вас ровно две минуты, а потом я зову полицейских. Тех, кого вы еще не успели купить.

Веннар вскинул бровь.

– Моей дочери очень хочется жить в новом районе. Там, где вы. Она намерена стать обладательницей самого большого и красивого дома в округе, но не желает ждать, пока таковой построят. Так что самым подходящим вариантом мне представляется ваш дом, мадам.

Достав из нагрудного кармана конверт, Веннар передал его Жозетте.

– Здесь больше чем нужно. Я надеюсь, к концу месяца вы съедете.

В ушах у Жозетты загудело. Неужели она не ослышалась? Теперь он хотел заполучить еще и ее дом? Неужели он вознамерился окончательно ее уничтожить? Жозетта постаралась унять охватившую ее дрожь и заговорила как можно спокойнее:

– Я не намерена продавать вам свой магазин. Мысль же о том, чтобы освободить дом для вашей испорченной дочери, и вовсе кажется мне смехотворной. А теперь, пока я не позвала полицию или не пустила в ход пистолет, объясните, почему вы так стремитесь от меня отделаться? Это ведь очевидно.

Веннар поднялся со стула, спрятал саблю в трость и с презрением оглядел Жозетту.

– Почему? Да потому что вы не более чем отребье, Жозетта. Незаконнорожденный мусор, осмеливающийся разгуливать по улицам города, изображая из себя леди. Ваше место на болотах. Я не потерплю, чтобы вы марали город своим присутствием в самом роскошном доме самого богатого квартала. Я также не смирюсь с тем, что ваша забегаловка располагается между самым известным ювелирным магазином и самым известным ателье. Вам здесь не место. Вы – недоразумение. И я от вас избавлюсь.

Жозетту охватило знакомое ощущение. Всю свою жизнь она никуда не вписывалась. Даже дома ей не было места. И она не знала, почему. Возможно, такие мужчины, как Веннар, с молоком матери впитали мысль о том, что она плохая. И внушили это ей задолго до того, как она стала достаточно взрослой, чтобы понимать, что означают их косые взгляды. А может, все дело было в общественном мнении. Ведь все вокруг считали ее и братьев кучкой воров и негодяев.

Бог свидетель, ей стоило больших усилий оторваться от своих корней. Жозетта так долго и с трудом избегала того, чтобы стать предметом пересудов, что теперь жила в полной изоляции, временами сводившей ее с ума. И все же, несмотря на все старания, она оставалась изгоем.

О господи, почему так колотится ее сердце? Ведь чтобы обрести этот магазин и свой дом, ей пришлось многим пожертвовать и проявить твердость характера.

Она не могла все это потерять.

Ведь после отъезда Алексии, кроме дома и магазина, у нее не останется ничего.

– Убирайтесь, – произнесла Жозетта так тихо, что даже сама не расслышала собственных слов, в которых таилась угроза. Встав из-за стола, она швырнула Веннару конверт, а потом подошла к двери и широко ее распахнула.

В кабинет влетела Элиза. Она непременно упала бы, если бы Жозетта вовремя ее не подхватила. Девушка посмотрела на лежащий на столе пистолет, а потом перевела взгляд на Веннара.

– Я… я беспокоилась, мадам. Услышала громкие голоса.

– Месье Веннар уходит, Элиза. Прошу тебя, проводи его и немедленно возвращайся. – Когда все ушли, Жозетта вернулась к столу. Она убрала заряженный пистолет в ящик, а потом наклонилась, прижав руки к животу и ловя ртом воздух.

Элиза вернулась и закрыла за собой дверь.

– Мне правда очень жаль, мадам. Я… я опасалась за вашу жизнь.

– Мне стоило бы тебя выгнать, – произнесла Жозетта, чувствуя себя еще хуже. Она ведь доверяла Элизе.

Девушка побледнела и задрожала.

– Прошу вас, мадам. Мне нужно заботиться о родителях и младшем брате. Я пытаюсь дать ему образование, чтобы его жизнь была лучше, чем моя.

– Ты и раньше подслушивала под дверью, Элиза? – Неужели она не могла доверять никому, кроме себя?

Элиза опустила глаза и принялась теребить камею.

– Ваш брат очень за вас беспокоится.

Жозетта ошеломленно посмотрела на свою помощницу.

– Который из них?

– Рене. – Элиза коснулась дрожащей рукой камеи на воротнике.

– И ты следила за мной по его просьбе?

По щеке Элизы скатилась слеза, и она кивнула.

– Я соберу свои вещи и немедленно уйду, мадам.

Должно быть, девушка очень увлеклась Рене, раз решилась на столь низкий поступок. А ведь она была самой преданной сотрудницей с самого первого дня существования магазина.

– Я не собираюсь увольнять тебя, Элиза.

Девушка вскинула голову.

– Не собираетесь?

Жозетта покачала головой.

– Раз уж ты сунула нос в мои дела, будет честно, если ты ответишь на мой вопрос. Ты спишь с моим братом?

По щеке Элизы скатилась еще одна слеза.

– Прошу вас, не думайте обо мне дурно. Я люблю его.

– О, глупышка. Каждая женщина, с которой он спал, думала, что любит его. Он не ответит взаимностью.

Элиза отерла щеки тыльной стороной ладони и посмотрела на Жозетту.

– Я знаю, что между нами не будет ничего серьезного, но уверена, что небезразлична ему. Во всяком случае пока. И мне этого достаточно.

– Но он использует тебя и выбросит за ненадобностью. Я хорошо знаю своего брата.

– Вы не понимаете, мадам. Я не оставлю своих родителей, пока они живы. И брата тоже. Я прекрасно знаю, что мне не найти мужчину, который согласился бы взвалить на себя такое бремя и смог бы любить меня с такой же нежностью и искусством, как ваш брат.

– Господи Иисусе. – Жозетта вдруг поймала себя на том, что не дышит, и судорожно втянула носом воздух. – Я знаю, что оба моих брата обладают шармом, который так обожают женщины. Но я никогда не задумывалась об их… э… личной жизни.

Она замолчала, когда сознание вновь наводнили мысли о Кэмероне. А ведь она мало чем отличается от Элизы. Так что не ей судить.

– Я знаю, что вы не одобряете меня, мадам, – произнесла девушка. – Но скажите, что дурного в том, чтобы воспользоваться возможностью испытать любовь? Да и что такое любовь?

Жозетта нахмурилась.

– Я не совсем понимаю, что ты хочешь сказать.

Элиза вновь принялась теребить камею.

– Любовь читается в глазах любящего вас человека, в его поступках и отношении. Но о какой любви я говорю? Возможно ли, что ее чувствую только я? Может статься, это всего лишь мои фантазии, порожденные нежным отношением Рене. Я не так глупа, мадам. Вы можете думать, будто он меня использует, но ведь и я использую его. Будьте уверены, я знаю, что проблемы нужно решать по мере их появления.

Жозетта отвела взгляд. Ну, как она могла спорить с Элизой, когда поступала точно так же?

Лицо Элизы вновь порозовело, дрожь в руках прекратилась. На ее губах заиграло подобие улыбки.

Жозетта улыбнулась в ответ.

– По выражению твоего лица я догадалась, что ты думаешь о Рене.

Улыбка Элизы стала шире.

– Non, мадам. Это вы пришли сегодня утром такая посвежевшая и с такими блестящими глазами, будто нашли любовника.

На этот раз покраснела Жозетта.

– Я не стану обсуждать это. Во всяком случае не сегодня. Может, когда-нибудь.

– Извините меня за дерзость, но у вас есть преимущество. Вы изысканная леди, которая раньше жила на болотах. В вас чудесным образом сочетаются очарование и твердость духа, которой я всегда восхищалась. Многие мужчины и не только в Новом Орлеане были бы готовы дать вам все, что только пожелаете. Не то, в чем вы нуждаетесь, а именно что пожелаете. И пока ваш брат дает мне это.

Раздался стук в дверь, и Элиза встала.

– Я открою, мадам.

Она распахнула дверь и, ошеломленно охнув, сделала шаг назад.

В кабинет вошел Рене, за которым следовали два полицейских.

Жозетта вскочила со стула, едва не лишившись чувств.

– Что это значит? Что случилось?

Рене перевел взгляд с Элизы на Жозетту.

– Алексию застали за воровством. Она действовала так дерзко, словно хотела, чтобы ее поймали.

– Откуда ты знаешь?

Один из полицейских вышел вперед.

– Она украла мешок с мукой у одного торговца и даже не попыталась скрыться. К тому моменту, как потерпевший разыскал меня, за ней гнались несколько торговцев и пешеходов. Мы побежали за воровкой, но даже со своей тяжелой ношей она оказалась проворнее. Но мы ее разыщем и арестуем.

Рене повернулся к сестре.

– Мы ведь знаем, где наша племянница, oui?

Не в силах вымолвить ни слова, Жозетта лишь кивнула.

– Я пойду за ней, – произнес Рене. – И прослежу за тем, чтобы украденное вернули владельцу.

Офицер покачал головой.

– То, что она вернет украденное, конечно же, немного облегчит ее участь. Но давайте смотреть правде в глаза, Тибодо, она украдет снова. Если она научилась нарушать закон как взрослая, пусть и отвечает за это по-взрослому.

– Даю вам слово, – обратился к офицеру Рене. – Я разыщу ее и приведу к вам в участок завтра до полудня.

– Что ж, хорошо. – Офицер презрительно фыркнул. – Уж кто-кто, а вы-то прекрасно знаете, где находится участок. Одному богу известно, сколько раз вас туда притаскивали, когда вы стали достаточно взрослым, чтобы обчищать карманы.

Когда полицейские ушли, Элиза тоже удалилась. Жозетта же безвольно упала в стоящее напротив стола кресло.

– Ну, что, скажи на милость, заставило ее повести себя подобным образом?

Проведя по лицу рукой, Рене опустился на стул рядом с сестрой.

– Судя по всему, у всех у нас выдался скверный день.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Тебе наверняка уже известно, что Бастьен сцепился с Кэмероном. Потом с ним повздорил и я. Словом, мы оба вышли из себя, и он меня уволил. Я ушел из конторы, но кое-что все же успел услышать.

– Ради всего святого, Рене! Какое отношение это имеет к Алексии?

– Восстанавливая меня в должности, Мишель рассказал, что Алексия услышала слова Кэмерона о том, как сильно он хочет сесть на первый же корабль, покидающий Новый Орлеан, чтобы отделаться от семьи Тибодо раз и навсегда.

Жозетта прижала руку к губам.

– О, нет. Кэмерон пошел за ней?

Облокотившись локтями о колени, Рене положил подбородок на руки.

– Пошел, но безуспешно. Поэтому он вернулся к себе домой, а я отправился на ее поиски.

– Не важно, как он относится к нам, но его надо высечь розгами, чтобы в следующий раз был осторожнее со словами.

– Жозетта, ты говоришь совсем как мать. Кэмерон имел в виду только меня и Бастьена. Но ты же знаешь Алексию. Стоит только ранить ее чувства, и в ее взгляде появляется безразличие, от которого веет таким ледяным холодом, что можно заморозить Миссисипи. А потом в нее точно бес вселяется, и тогда никто не знает, что она может сделать в отместку.

– Может, мне лучше сходить за ней?

Рене поднялся со стула.

– Если ты появишься, мать тотчас же встанет на сторону Алексии. Так что за ней поеду я.

Рене был прав. Если за Алексией поедет она, это лишь усугубит положение. Жозетта поднялась следом за братом.

– Я тебя провожу.

– Не беспокойся. Ступай домой, Жозетта. Ты выглядишь утомленной.

Жозетта потерла затекшую шею, а потом надела зеленую шляпу, схватила такой же зеленый зонтик и сумочку, в которой лежали проклятые упаковки, что принес ей Бастьен.

Она вышла из магазина и направилась прямиком к дому Кэмерона.