Часы пробили четыре часа утра, когда шаги на веранде заставили Жозетту побежать к двери. На пороге стоял Рене, к которому прижималась растрепанная, перепачканная кровью Алексия.
При виде этого Жозетте сделалось дурно.
– О господи, ты ранена.
Она потянулась к племяннице, но девочка отшатнулась и еще крепче прижалась к дяде.
– Это куриная кровь, – пояснил он.
Гудение в голове Жозетты прекратилось. Она была осведомлена об обрядах вуду и поняла, что Кэмерон и ее братья спасли Алексию в тот момент, когда церемония инициации подходила к концу. По крайней мере, Люсьен не украл ее для каких-то своих низменных целей.
Рене и Алексия вошли в дом.
Взяв себя в руки, Жозетта постаралась подбирать слова с осторожностью.
– Хочешь, помогу тебе искупаться?
Вместо ответа Алексия уткнулась в руку Рене.
Неужели ей стыдно?
– Дорогая, ты можешь поговорить со мной обо всем. Но если ты решишь ни словом не обмолвиться о том, что произошло, я не буду настаивать. Но знай одно: несмотря ни на что, я всегда буду тебя любить.
На непроницаемом лице Рене возникло некое подобие улыбки.
Казалось, все трое стояли в дверях целую вечность. Внезапно лицо Алексии сморщилось, и из ее горла вырвались рыдания. Отцепившись от Рене, она бросилась к Жозетте.
– Прости меня, ma tante. Я не… я не знала, что все будет так ужасно.
– Бедняжка. – Жозетта крепко прижала племянницу к груди и принялась раскачиваться из стороны в сторону, целуя ее в макушку. – Но теперь ты в безопасности.
Когда Алексия немного успокоилась, Жозетта отстранила ее от себя и ободряюще улыбнулась.
– Давай я тебя искупаю и уложу спать? Ты, должно быть, ужасно устала.
Алексия шмыгнула носом, вытерла его тыльной стороной ладони и, не обращая внимания на катящиеся по щекам слезы, посмотрела на лестницу так, словно это был единственный путь к спасению.
Жозетта взглянула на веранду, а потом перевела взгляд на Рене.
– А где Бастьен и Кэмерон?
Рене устремил взгляд в коридор.
– Отведи Алексию в ее комнату, а потом поговорим.
Сердце Жозетты замерло в груди. Должно быть, что-то пошло не так. Только сейчас она обратила внимание на рваную, покрытую грязью рубашку Рене.
– Сними рубашку.
Не говоря ни слова в ответ, Рене стащил рубашку через голову и бросил ее на пол. Покрывавшие его грудь повязки пропитались свежей кровью.
Волосы на голове Жозетты зашевелились от ужаса.
– Менее всего нам сейчас нужно, чтобы в твои раны попала инфекция.
Жозетта повернулась к Алексии.
– Сможешь разбудить Вивьен?
– Я уже здесь. – Вивьен спускалась по лестнице, сопровождаемая Региной.
– Слава богу. Мне потребуется ваша помощь, леди. Алексия, ступай с Вивьен купаться. Регина, согрей поскорее воды и принеси лекарства и инструменты.
Взяв Рене за руку, Жозетта повела его в сторону кухни.
– Что случилось?
Молодой человек провел рукой по волосам.
– Сначала залатай мои раны, а потом поговорим, oui?
В груди Жозетты поселился ужас.
– Ты же знаешь, что я не выдержу такого напряжения. Расскажи, что произошло.
Рене поджал губы и не произнес ни слова. Жозетта знала, что не стоит настаивать, и все же сознание рисовало ей самые жуткие картины, а нервное напряжение достигло предела.
Они пришли на кухню, и Рене с ворчанием и богохульствами взгромоздился на стол.
– Уладь все поскорее. Мне нужно вернуться на болота.
Жозетта вытянула вперед дрожащие руки.
– Посмотри на меня, Рене. Я не находила себе места на протяжении нескольких часов. А теперь ты просишь меня позаботиться о тебе и при этом отказываешься разговаривать? Думаешь, нам обоим как-то поможет, если ты будешь молчать, пока я не закончу обрабатывать раны?
Рене посмотрел на потолок и закрыл глаза.
– С Бастьеном все в порядке. А Кэмерона укусила парочка щитомордников.
Сердце Жозетты в очередной раз замерло в груди, а желудок сдавило болью.
– О, нет! Он жив?
– Был жив, когда я видел его в последний раз, но очень плох. Бастьен отвез его к матери…
– К матери? Но ведь это же безумие! Ты знаешь, как она его ненавидит. – Ирония собственных слов была сродни пощечине. Если он уже мертв, ненавидеть будет некого. С губ Жозетты сорвался стон.
Рене попытался сделать вдох, но поморщился и схватился за бок.
– Я остановил церемонию на виду у приспешников матери и потребовал, чтобы она оказала ему помощь. Она не посмела отказаться, иначе ее назвали бы лицемеркой. К тому же, если Кэмерон еще жив, Бастьен его защитит. А теперь зашей меня, s’il vous plait.
Подойдя к столу с другой стороны, Регина принялась мочить повязки, чтобы их было легче снять. Она посмотрела на дрожащие пальцы Жозетты.
– Может быть, швы наложу я или Вивьен?
Обхватив себя за талию, Жозетта подошла к задней двери. Широко ее распахнув, она устремила взгляд на сад, освещенный постепенно исчезающей луной.
Если он еще жив.
Это просто какой-то ночной кошмар. Должно быть, произошла ошибка.
Ну, конечно. Это всего лишь… ужасная ошибка.
Да, Кэмерона укусила змея, но это вовсе не значит, что она была ядовитой. На нее саму когда-то напала старая водяная змея. Да, с Кэмероном произошло то же самое. В конце концов, на болотах царит такая темнота. Как они могли разглядеть, что змея ядовитая?
Внезапно Жозетту охватило странное спокойствие. Ее руки перестали дрожать. Она вернулась к столу, встала слева от Рене и обратилась к Регине:
– Как только снимешь повязки, я начну накладывать швы.
Кузина, нахмурившись, посмотрела на Жозетту, а потом вновь занялась своим делом.
Сунув согнутую руку себе под голову вместо подушки, Рене смотрел на сестру из-под полуопущенных век.
– Что такого ты сказала себе, от чего тебя вдруг охватило спокойствие, chère?
Жозетта взяла в руку иглу и продела в нее кетгут.
– Не смотри так на меня. Лучше помогай мне, вместо того чтобы расспрашивать.
Сняв повязки, Регина принялась обрабатывать раны Рене отваром лещины.
– Тебе стоит поторопиться. – Обращенные к Жозетте слова прозвучали неожиданно нежно.
Жозетта вонзила иглу в кожу первой промытой раны.
Рене поморщился.
– Извини, мне нужно действовать медленнее и зашить все как следует.
Жозетта с мгновение помолчала, а потом ее словно прорвало:
– Скорее всего это были обычные водяные змеи. Помнишь, когда мы ловили раков, меня укусила одна и моя рука ужасно распухла? Мать сказала тогда, что инфекция попала в рану потому, что змеи едят всякую нечисть. Это безусловно больно, но ведь не смертельно. Обычная водяная змея. Вот кто укусил Кэмерона.
– Non, Жозетта, – тихо произнес Рене. – Он наступил на гнездо щитомордников. Ошибки быть не может.
Святые небеса! К этому моменту Кэмерон может быть мертв. Нет, нет. Это просто невозможно. Жозетте пришлось откашляться, чтобы заговорить снова.
– Регина, ты не могла бы сходить за Алексией? И принеси чистую одежду для Рене, чтобы ему не пришлось разгуливать по дому в подобном виде.
Когда кузина вышла из комнаты, Жозетта продолжила шить.
– Мы говорим об отце Алексии. Она должна знать, что произошло.
– Oui. – Рене протянул руку и коснулся щеки Жозетты тыльной стороной ладони. – Ты в него влюблена, верно?
Иголка выскользнула из пальцев Жозетты, и Рене зашипел.
– Прости. – Жозетта сосредоточилась на ранах. – Сейчас не время это обсуждать. Как ты уже сказал, поговорим позже.
– А мне кажется, сейчас самое время поговорить об этом, chère.
Жозетта глубоко вздохнула, чтобы скрыть недовольство.
– Это не твое дело. К тому же мы взрослые люди и нравимся друг другу. Мы знаем, что у нас мало времени, и пользуемся ситуацией. Неужели это такой страшный грех?
Руки Жозетты снова задрожали, и она уронила иголку на живот брата. Рене проводил ее взглядом.
– Тебе стоит попросить Вивьен или Регину заменить тебя.
Жозетта отошла от стола и убрала за ухо прядь волос.
– Я… наверное, ты прав. Никак не могу унять эту проклятую дрожь.
– Стало быть, ты позволила ему обращаться с собой, как с Соланж? Хочешь закончить свои дни на кладбище рядом с ней?
Раздражение смешалось с годами боли, и Жозетту закружил водоворот эмоций. Она прижала пальцы к вискам.
– Перестань на меня ругаться. Соланж забеременела с помощью обмана. Она поступила безжалостно и бессовестно. Знай, что своим поступком она разбила мне сердце.
Лицо Рене приняло озадаченное выражение.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я доверяла Соланж больше, чем кому бы то ни было. Тогда, много лет назад, мне очень нравился Кэмерон. Когда мне было тринадцать лет, а ему семнадцать, я рассказала о нем Соланж. Рассказала, что просто схожу по нему с ума. В то время она присматривалась к его кузену. Таким образом она хотела изменить свою жизнь к лучшему. Но Тревор был слишком занят фаворитками мадам Олимпии, чтобы обратить внимание на нашу сестру. И вот тогда Соланж решила заключить сделку с мадам относительно Кэмерона.
Жозетта принялась мерить шагами кухню, вытирая вспотевшие ладони о подол платья.
– Как, ты думаешь, я себя чувствовала, когда родилась Алексия? Соланж разбила мне сердце, Рене. И даже ни на мгновение не раскаялась в этом.
– Значит, ты влюблена в него уже давно?
– Ты путаешь любовь с желанием. Сомневаюсь, что ты понимаешь разницу.
– Сомневаешься?
Жозетта подошла к брату.
– О, как же мне хочется тебя встряхнуть. И я сделала бы это, не будь ты ранен. Любовь строится постепенно, Рене. Она подпитывается теплом на протяжении многих лет. Кэмерон, если конечно выживет, скоро уедет. Нами движет обоюдное желание. Только и всего. Уверена, ты со своими многочисленными победами знаешь, что может сделать с человеком страсть.
Рене долго смотрел на сестру.
– Ты не веришь в то, что Кэмерон может тебя полюбить, поэтому не позволяешь себе расценивать собственные чувства, как нечто большее, чем простое желание. Так бы я тебе сказал, если бы ты меня спросила.
– Я тебя не спрашивала. – На глаза Жозетты навернулись слезы. – Мы говорим о мужчине, который может быть мертв. Если он выживет, то уедет отсюда. Он не раз называл себя заблудшей душой и повторял, что хочет найти себя. Ради всего святого, не мог бы ты оставить все, как есть?
Рене ничего не ответил. Просто смотрел на сестру.
Она подняла иголку, но ее пальцы по-прежнему дрожали. Жозетта вновь бросила иголку на живот Рене.
– Где, черт возьми, Вивьен? Бедная Алексия. Ей столько пришлось пережить. Если мы приедем туда и опоздаем… если она потеряет отца…
Рене сдвинул брови.
– Мы? Я один повезу Алексию к отцу.
Сознание Жозетты заледенело, а потом раскололось на сотни осколков.
– Конечно. Я решила поехать вместе с вами в случае… в случае если ей понадоблюсь. – Теперь у Жозетты задрожали колени. – О господи. Нужно же сообщить об этом кузенам Кэмерона.
Жозетта потерла лоб и снова принялась расхаживать по кухне.
– Кого мы можем послать к ним в столь ранний час? Наверное, я должна…
– Перестань, Жозетта. Ты влюблена в него. – Рене протянул к ней руку. – Иди ко мне.
Однако Жозетта покачала головой.
– Не могу. Иначе просто рассыплюсь на куски и уже никому не смогу помочь.
Неужели Рене прав? Неужели она действительно любит Кэмерона? Она думала, что любит, когда была настолько юна, что еще не понимала значения этого слова. Но, возможно, ее наивное сердце уже тогда распознало правду. Ее увлеченность Кэмероном была лишь семенем, которое теперь проросло и расцвело пышным цветом. Осознав это, она уже не могла себе лгать. Она должна поехать к Кэмерону.
– Рене, я настаиваю, чтобы ты взял меня с собой.
На кухню влетела Вивьен, держащая за руку Алексию. За ними следовала Регина со стопкой чистой одежды для Рене.
– Вивьен, тебе придется закончить накладывать швы. Регина будет помогать, а я понаблюдаю. – Жозетта сцепила пальцы, чтобы унять дрожь, а затем повернулась к Алексии. – Дорогая, твой дядя сообщил мне довольно плохие новости. Речь о твоем отце. Когда он поехал на болота, чтобы тебя забрать, его… его…
Господи помоги. Жозетта не могла заставить себя произнести эти слова вслух.
Алексия сделала шаг назад. В ее глазах промелькнул страх, а потом лицо стало непроницаемым.
Рене принял удар на себя.
– Твоего папу укусили щитомордники.
В глазах Алексии на мгновение вспыхнуло какое-то дикое выражение, которое также быстро пропало.
– Мой папа умер?
– Мы не знаем. Змея укусила его не один раз.
Алексия отвернулась.
– Значит, теперь он уже мертв. – Она казалась совершенно спокойной. Только вот принялась кусать нижнюю губу и сжимать и разжимать кулаки.
Жозетта вновь обрела дар речи.
– Это случилось прямо перед тем, как Бастьен собрался прийти тебе на помощь. Поэтому его заменил Рене. Бастьен отвез твоего папу к maman, чтобы она его вылечила.
– Maman моему папе не поможет. Если он еще не умер, она сделает так, чтобы это произошло.
При виде выражения глаз Алексии у Жозетты кровь застыла в жилах.
– Как только Рене зашьют раны, мы отвезем тебя к отцу.
Алексия побледнела.
– Non. Я останусь здесь.
Рене медленно сел на столе и поднял руки, чтобы Регина могла обмотать его пропитанными в отваре лишайника бинтами.
– Мы заберем родственников Кэмерона. Так что пятеро в лодке не уместятся.
Дюйм за дюймом Жозетта начала распадаться на куски. Она не может остаться.
– Но…
– Тише. – Рене многозначительно посмотрел на Жозетту. – Если Алексия не хочет ехать, мы не станем ее заставлять.
Алексия стояла перед всеми, сжимая и разжимая кулаки. Челюсти ее тоже непрерывно двигались. А потом ее глаза заблестели. И прежде чем Жозетта сумела схватить племянницу за руку, та развернулась и убежала.
Жозетта прижала руку к груди.
– О господи. Если он уже умер, она никогда не простит себя за то, что отказалась поехать к нему. Особенно после того, что между ними произошло, когда он велел ей вернуть украденное.
Вивьен помогла Рене надеть рубашку.
– Я схожу за ней.
– Оставь ее, – произнес Рене. – Дело не в том, что произошло между ней и ее отцом. Maman плюнула на нее и прокляла, когда Алексия решила уехать со мной. И теперь девочка до смерти ее боится. И Люсьена тоже.
Жозетта замерла. Если бы она могла стереть с лица Земли какого-то человека, то им оказался бы Люсьен.
– Что он сделал?
– Только собирался сделать. – Рене многозначительно посмотрел на Жозетту. – Кажется, я сломал ему челюсть.
– Хорошо, – произнесла Регина, выходя из кухни.
Рене слез со стола и надел чистые штаны.
– Если мы хотим усадить в лодку четверых, тебе придется надеть что-то другое. Но поторопись, ma chère. Нам еще нужно забрать родных Кэмерона.
К тому времени, как они достигли дома Одали, рассвет окрасил небо во все оттенки розового. Рене остановил лодку у причала, привязал ее к столбу и держал, пока из нее выбирался Мишель. После этого они помогли подняться на причал Жозетте и Фелиции.
Жозетта встряхнула подол своего старого платья для работы в саду, прилипшего к ногам. Просочившаяся в лодку вода изрядно его намочила. Фелиция, одетая в высокие сапоги, бриджи и белую рубашку, выглядела свежей и собранной. Насколько эта одежда казалась удобнее той, что была на Жозетте.
Четыре шага до веранды оказались самыми долгими и сложными в жизни Жозетты. Сжавшая ее руку Фелиция пробормотала что-то вроде:
– Да поможет нам всем Господь.
Дверь была распахнута, а тонкая занавеска из полосок зеленой ткани, призванных отпугивать жуков и москитов, легонько раскачивалась на ветру. Из глубины дома послышался громкий стон.
У Жозетты перехватило дыхание, и она сжала руку Фелиции. Шаги Мишеля замерли позади них.
– Он жив, – тихо произнес Рене. – Но не стоит врываться в дом. Войдем потихоньку, чтобы не обидеть мать. Подозреваю, она пребывает не в самом лучшем настроении.
Рене раздвинул занавески и вошел внутрь. Кузены Кэмерона и Жозетта последовали за ним. Хозяйка дома сидела за столом в большой просторной комнате с чашкой кофе в руках. На ее плечах расположилась отвратительная змея.
– Bonjour, maman, – поздоровался Рене.
Однако Одали не удостоила его ответом. Змея-альбинос подняла голову и посмотрела на вошедших своими похожими на стеклянные бусины красными глазами. Ее раздвоенный язык без остановки высовывался изо рта.
Фелиция испуганно ойкнула и сделала шаг назад.
Рене подхватил ее за локоть.
– Полагаю, Бастьен и Кэмерон в спальне?
Одали отвернулась.
– Следуйте за мной, – сказал Рене. – Но должен предупредить, что зрелище будет не из приятных. Ради Кэмерона постарайтесь держать эмоции при себе.
– Господи, помоги, – прошептала Фелиция.
Все четверо направились в небольшой коридор, отделявший спальню, в которой жили все эти годы Рене и Бастьен, от комнаты, в которой располагались Одали, Жозетта и Соланж. Бастьен уложил Кэмерона на кровать, подсунув ему под спину подушки, и укутал в несколько одеял. Глаза больного были закрыты, но потрескавшиеся губы шевелились, как если бы он пытался говорить, а горло подергивалось, словно он хотел сглотнуть.
– Он нас слышит? – спросил Мишель.
– Он сейчас без сознания и накачан опиумом, так что не знаю, – ответил Бастьен. – Но есть хорошие новости. Он не умрет и ногу тоже не потеряет. Его укусили дважды. Судя по всему, большая змея не выпустила в рану яд. Это сделала та, что поменьше.
Бастьен очень осторожно размотал ногу Кэмерона и показал раны. Левая сторона его бриджей была разрезана до талии. Совершенно обескровленная нога сильно опухла от пальцев до бедра. Две отвратительного вида раны располагались на местах укусов.
– Господи всемогущий, – пробормотала Жозетта.
Рене покачал головой и прижал палец к губам.
Побледневшая и дрожащая всем телом, Фелиция подошла ближе.
– Откуда вы узнали, что большая змея не впрыснула в рану яд?
Оглядев Фелицию с головы до ног, Бастьен указал на ногу Кэмерона.
– Вот здесь она его укусила. Видите, рана покраснела?
Все дружно кивнули.
– Это потому, что в нее вонзились зубы. Нужно не допустить инфицирования. Скорее всего, змея приняла ногу Кэмерона за аллигатора и просто защищала свою территорию, а яд приберегла для жертвы. Змеи зачастую так поступают. А теперь взгляните на другую рану. – Он указал на два пятнышка. – В этом месте кожа бледная, а вокруг располагаются отмершие ткани. Это значит, что маленькая змея угостила Кэмерона изрядной порцией яда. Ему повезло, что она не попала в вену.
Жозетта отошла назад, чтобы освободить Фелиции и Мишелю место возле кровати. Они были семьей Кэмерона, и она не имела права находиться среди них. Но как же ей хотелось к нему подойти. И какой одинокой она вдруг ощутила себя, наблюдая за ними.
– А что мать? – спросил Рене. – Она хоть как-то помогла?
Бастьен пожал плечами.
– С неохотой. Его сердце билось так слабо, что я дал ему несколько травяных настоек и кофе со специями. Ей я не доверяю. Только выслушал советы.
Жозетта больше не могла этого вынести. Она подошла к Кэмерону, склонилась над кроватью и коснулась рукой его лба.
– У него жар. Почему же ты закутал его в такое количество одеял?
Бастьен кивнул.
– Чтобы яд вышел из него вместе с потом.
В дверях появилась Одали.
– А еще нужно, чтобы яд спустился к его ступням. Так лошади лечатся с помощью копыт, отправляя болезнь в землю. Вот почему мы не носим обуви. – Она оглядела Фелицию. – Эти модные сапоги удерживают яд внутри вас.
Жозетта не обратила внимания на грубое вмешательство матери.
– Как скоро мы сможем увезти его отсюда?
– Сейчас ему очень больно, – ответил Бастьен. – Возможно, через неделю или две.
– Non! – выкрикнула Одали. – Вы увезете этого человека из моего дома сегодня же.
Она обвела взглядом всех присутствующих.
– И вы все тоже убирайтесь.
Фелиция побледнела и взяла брата за руку.
Одали прищурившись посмотрела на Жозетту.
– Забирай из моего дома своего любовника, убившего Соланж, слышишь? Ты ничтожная…
Вперед вышел Рене.
– Не разговаривай со своей дочерью в таком тоне, maman.
Змея, обвивавшая плечи Одали, заволновалась и принялась размахивать лишенным трещотки хвостом.
– С этого момента пусть называет меня мадемуазель Тибодо.
Жозетта сделала шаг назад.
– О, ради всего святого, maman, ты не можешь отречься от меня лишь потому…
– Посмотри на меня. – Одали сунула разволновавшуюся змею в клетку и развернулась. – Посмотри на меня как следует. Я не твоя мать!
– Но…
Глаза Одали метали молнии.
– Ты незаконнорожденная. Меня заставили взять тебя в свой дом.
В комнате повисла тишина.
Жозетту не нужно было убеждать. Потому что с какой-то непоколебимой уверенностью она знала, что услышала правду. Неудивительно, что она никогда не чувствовала себя частью этой семьи.
– А как… как насчет моих братьев? Если я не…
– О, не сомневайся, отец у вас общий. Он просто принес мне своего ребенка, которого ему родила какая-то шлюха, умершая при родах. Велел мне растить тебя как родную, иначе… – Она зажала рот рукой.
– Иначе что? – спросил Рене.
Одали перевела взгляд с одного сына на другого.
– Они твои братья по отцу. Это все, что я могу сказать. А теперь уходите.
– А Соланж?
– Твоя сводная сестра.
Внезапно Жозетта поняла еще кое-что.
– Ты сказала мадемуазель Тибодо. А не мадам. Значит ты и наш отец никогда не были женаты?
– У него уже была жена.
– Он все еще жив?
Злобная улыбка, заигравшая на губах Одали, источала такой холод, что было удивительно, как ее лицо не раскололось надвое, точно кусок льда.
– Oui.
Она расхохоталась. И ее грубый холодный смех эхом пронесся под потолком.
Одали обвела рукой комнату.
– Откуда, ты думаешь, взялась вся эта дорогая мебель? Считаешь, что мы ее украли?
Слезы обожгли глаза Жозетты, но она не расплакалась. Она судорожно вздохнула, а потом поступила так, как поступала в детстве, когда maman, вернее Одали, обрушивала на нее свой гнев, а именно: сжала в кулаки спрятанные в складках платья руки и гордо вскинула голову.
Рене обнял сестру за плечи. Он мрачно посмотрел на Бастьена, а потом кивком указал на Кэмерона.
– Он накачан опиумом, но это вовсе не значит, что он ничего не слышит. Нужно немедленно увезти его отсюда. Сможешь что-нибудь придумать?
Бастьен посмотрел на больного.
– Oui.