Даже три бокала вина не смогли ослабить сдавливающую грудь Кэмерона боль. Может, это удастся четвертому? Он наполнил свой бокал снова, откинулся на спинку стула и теперь взирал на присутствующих в столовой. Прошло пять дней с тех пор, как он проснулся после двухнедельного кошмара. Пять дней с тех пор, как Жозетта сладко и раскованно занималась с ним любовью. Пять дней с тех пор, как она отправилась на работу, пообещав прийти к нему ночью, и вернулась домой замкнутая с поцарапанным лицом. Она отказывалась поведать, что произошло, до тех пор, пока он не поправится окончательно. А потом Жозетта заявила, что работа требует ее постоянного присутствия в магазине. С тех пор Кэмерон видел ее нечасто, а если и сталкивался с ней, она вела себя мило, но как-то отстраненно. Рядом с ней всегда находились Рене и Бастьен, напоминавшие запертых в клетке тигров.

А еще Кэмерона беспокоила Алексия. Она сидела за столом как раз напротив него. Девочка ни разу не заговорила с ним и не посмотрела в глаза. Вместо этого она жалась к Рене, как делала с той ужасной ночи на болотах. Все дни Алексия проводила в конторе судоходной компании, не отходя от Рене и Бастьена. Во всяком случае, так сообщил Кэмерону Мишель. Поэтому бо́льшую часть времени Кэмерон проводил в обществе двух кузин Жозетты.

Господи, что он делает среди членов скандально известной семьи Тибодо? Как его жизнь стала вдруг еще более запутанной, чем в месяцы после смерти Дианы? Проклятие, даже будучи выброшенным на необитаемый остров, он не чувствовал бы себя более одиноким, нежели здесь среди членов этого ненормального клана. В самом деле мысль о том, чтобы оказаться под пальмой где-нибудь на острове в южных морях, с каждой минутой казалась все более привлекательной.

Кэмерон осушил свой бокал и наполнил его снова. Жозетта бросила взгляд в его сторону, а потом продолжила обсуждать с Бастьеном и Вивьен рецепт какого-то нового лечебного крема.

Алексия тоже что-то сказала, но Кэмерон не расслышал ее слов. В отличие от Жозетты, которая улыбнулась и переключила внимание на племянницу и Рене. По мере того как Кэмерон за ними наблюдал, у него на подбородке задергался мускул. Но он знал, что сделает. Как только Алексия отправится спать, он выскажет все, что думает.

Девочка зевнула, и Рене что-то прошептал ей на ухо. Кивнув, Алексия пожелала всем спокойной ночи, но вновь не посмотрела Кэмерону в глаза. Черт, в его груди опять возникла эта боль.

Вивьен отправилась провожать Алексию. Регина собрала со стола тарелки и в полном молчании вышла из столовой.

Кэмерон сделал глоток вина и откашлялся.

– Бастьен, вы сказали, что бледность кожных покровов вокруг раны может сохраниться в течение нескольких месяцев и что боль будет возникать время от времени еще очень долго. В остальном я вполне здоров и могу вернуться в свой дом. Что и сделаю завтра утром. Мишель также принес мне кое-какие документы, пробудившие у меня неподдельный интерес.

Жозетта сдвинула брови, услышав последнее замечание. Но вместо того чтобы посмотреть на Кэмерона, она начала теребить лежащую на столе салфетку. Бастьен, собиравшийся отпить вина, замер с поднятым бокалом. Рене расстегнул сюртук, подвинул пустой стул, повесил сюртук на его спинку и теперь лениво наблюдал за Кэмероном из-под полуопущенных век.

– Завтра «Колетт» доставит очередную порцию рома с Бермудских островов, – произнес Кэмерон. – Менее чем через неделю она отправится назад. Поскольку корабль назвали в честь моей матери, будет логично, если я покину Новый Орлеан на ее борту.

Жозетта побледнела.

Рене и Бастьен многозначительно переглянулись.

Несмотря на неловкость, которую испытал Кэмерон, озвучивая свои намерения, он едва не рассмеялся в голос.

– Джентльмены, – я называю вас так по праву – вы ожидали, что в первом учебном плавании вас будет сопровождать Мишель, но поскольку «Колетт» возвращается на перегонный завод братьев Гослинг, я решил, что поеду в качестве сопровождающего вместо него. – Кэмерон широко улыбнулся. – В случае если вы решите обворовать бедолаг.

Бастьен еле слышно выругался.

Рене засмеялся.

А Жозетта опустила глаза.

– И это означает, что Алексия отправится с вами троими на Бермуды. Наверное, мне стоит порадоваться. Но куда вы с ней поедете потом?

Кэмерон глубоко вдохнул и сделал большой глоток вина. Господи, его решение причиняло бо́льшую боль, чем раненая нога. Кэмерон обменивался взглядами с братьями Жозетты, но сама она так и не подняла головы.

– Посмотри на меня, Жозетта.

Она вздернула подбородок.

Неужели он увидел в ее глазах боль?

Грудь Кэмерона вновь сдавило точно обручем. Господи, еще неделю назад она позволила бы ему заключить себя в объятия. Позволила бы утешить. А сегодня он не смел и думать об этом. В последнее время она вела себя будто чужая.

– Место мой дочери здесь. Рядом с вами. Она больше не хочет жить на болотах и к нашему облегчению не желает иметь ничего общего с Одали и Люсьеном. Так что одной заботой меньше.

Рене внимательно смотрел на Кэмерона, в то время как Бастьен осушил и вновь наполнил свой бокал.

Бледная как мел Жозетта смотрела на вазу с цветами в центре стола и продолжала теребить салфетку. Теперь даже костяшки ее пальцев побелели от напряжения.

– Что заставило тебя изменить мнение?

Кэмерон провел рукой по лбу. Проклятие, ну почему так сложно выразить свои чувства словами?

– Да, я ее отец. Да, я люблю Алексию. Но здесь у нее есть дом. Ваш образ жизни сильно отличается от моего, но вы ее семья, и она всегда знала это. Более сильного и сплоченного клана я не встречал с тех самых пор, как рос в окружении своих родных.

Кэмерон на мгновение замолчал.

– Вы даже не представляете, как трудно мне было принять такое решение. Алексия должна жить здесь, Жозетта.

При звуке собственного имени Жозетта оторвала взгляд от цветов и перевела его на Кэмерона. Ему показалось или в ее глазах действительно заблестели слезы? Пальцы Кэмерона крепче сжали ножку бокала.

– Моя собственная дочь почти не разговаривает со мной в последнее время.

– Дай ей время, Кэмерон. Я же говорила, что Алексия чувствует себя виноватой в том, что случилось.

Кэмерон покачал головой.

– Если бы я заставил Алексию поехать со мной, она наверняка возненавидела бы меня до конца своих дней. Возможно, будет лучше, если я стану навещать ее время от времени или она начнет приезжать ко мне, когда я наконец где-нибудь обоснуюсь. Мне остается лишь надеяться, что со временем Алексия станет старше и излечит свою сердечную боль.

Сказав это, Кэмерон устремил взгляд на щеку Жозетты.

– Говоря об излечении. Твоя рана быстро затягивается. У тебя настоящий талант лечить людей.

Положив салфетку на стол, Жозетта поднялась со своего места. Просто образец сдержанности и спокойствия.

– Прошу прощения, но у меня был очень долгий день. Точно такой же предстоит завтра. Поэтому я хотела бы отправиться к себе.

– Не сейчас, – возразил Кэмерон. – Вернувшись пять дней назад с поцарапанным и опухшим лицом, ты дала мне слово, что все объяснишь, когда я окончательно поправлюсь. И вот я здесь, Жозетта, полностью оправившийся после болезни. Поскольку это моя последняя ночь в твоем доме и поскольку меньше чем через неделю я покину Новый Орлеан, думаю, пришло время все рассказать.

– Oui, – пробормотал Рене.

Жозетта перевела взгляд с одного брата на другого, и в ее глазах отразилась паника.

– О господи. Я… я думала, что поговорю с тобой наедине, прежде чем расскажу все им.

Рене развернулся к сестре, и его глаза холодно блеснули.

– Зачем повторяться, если мы здесь. Говори, Жозетта.

Она закрыла глаза и набрала полную грудь воздуха.

– Я не спотыкалась и не падала.

Рене фыркнул.

– Расскажи то, чего я еще не знаю.

Дрожащими пальцами Жозетта убрала за ухо выбившийся из прически локон.

– Я направлялась к себе в «Созвездие красоты», когда решила пойти другой дорогой и свернула на Рю Ибервиль. Вскоре я поняла, что улица совершенно пуста, а потом почувствовала, что кто-то идет следом.

– Ты видела, кто это? – спросил Бастьен.

Жозетта подняла руку.

– Прошу тебя, не перебивай.

Кэмерон кивнул.

– Разумно.

– Сначала я думала, что этот человек просто собирается пройти мимо, но интуиция говорила совсем другое. – Жозетта принялась расхаживать по комнате. – Заметив впереди узкий проулок, я решила перейти улицу, чтобы избежать опасности. Но было слишком поздно. Кто-то схватил меня сзади, увлек в проулок и припечатал к стене.

Кэмерон еле слышно выругался.

Жозетта коснулась пальцами щеки.

– Именно тогда я поцарапалась о кирпичи.

Рене посмотрел на рану.

– Ты смогла разглядеть нападавшего? Узнаешь его?

Кивнув, Жозетта продолжала мерить шагами комнату. Кэмерону потребовалось немало усилий, чтобы не присоединиться к ней.

– Да кто же это был? Скажи нам, ради всего святого.

Жозетта посмотрела куда-то поверх голов мужчин и сжала пальцы так, что костяшки побелели.

– Эмиль Веннар.

Услышав это, Кэмерон почувствовал себя так, словно его ударили в живот.

– Ублюдок! Ведь есть официальный приказ не приближаться к тебе ближе чем на пятьдесят футов.

Переглянувшись, Бастьен и Рене поднялись со своих мест.

– Чего он хотел? – процедил сквозь зубы Бастьен.

Жозетта остановилась и посмотрела на Кэмерона.

– Он не только презирает всех вокруг, но и привык добиваться своего. Ему очень не понравилось твое вмешательство в мои дела. Даже несмотря на то что мне больше не принадлежат дом и здание, в котором располагается магазин, он потребовал закрыть «Созвездие красоты» и немедленно покинуть Новый Орлеан.

Бастьен направился к двери.

– Рене, ты со мной? Мне вдруг захотелось подышать свежим воздухом.

– Oui.

– Нет. – Рванувшись к двери, Жозетта положила руки на грудь Бастьена.

Он остановился с побагровевшим от ярости лицом.

– Не стой на моем пути, ma soeur.

– Что бы ты ни задумал сделать с этим человеком, ты не можешь. – Она умоляюще посмотрела на Кэмерона. – Сделай так, чтобы они не причинили ему вреда.

Не обращая внимания на боль в ноге, Кэмерон поднялся со своего места и подошел к Жозетте.

– Почему, когда я сам готов разорвать его на куски? Наверное, будет не так уж плохо, если месье Веннару ответят его же собственными методами.

Кэмерон посмотрел на братьев.

– Только глядите не отправьте его на тот свет.

– Перестаньте сейчас же. Все трое, – выкрикнула Жозетта и вновь зашагала от стены к стене. – Вы не должны его трогать.

Рене взял сестру за плечи.

– Назови хотя бы одну причину, по которой я должен снисходительно относиться к негодяю, не только угрожавшему женщине, но и причинившему ей боль? Тем более что эта женщина – моя сестра.

Жозетта с минуту смотрела на брата, словно его лицо чем-то ее напугало. После этого она стряхнула его руки и отошла на шаг назад.

Сдвинув брови, Рене последовал за ней.

– Что такое, chère?

Какого черта? Кэмерон тоже подошел к Жозетте.

Она вытянула вперед руку, призывая всех троих остановиться.

– В том проулке я узнала то, что изменило мою жизнь. – Жозетта перевела взгляд с одного брата на другого. – И то, что я скажу сейчас, изменит ваши. – Она немного помолчала, а потом вздернула подбородок. – Судя по всему, месье Эмиль Веннар наш отец.

Повисшая вслед за этим гробовая тишина полностью лишила комнату воздуха. Если от этого известия у Кэмерона закружилась голова, то братья Тибодо стояли точно два соляных столба.

Проклятие. Теперь, когда Жозетта указала на их родство с Веннаром, сходство просто бросалось в глаза. Оба брата унаследовали его фигуру и внешность. Встретившись с негодяем в конторе адвоката, Кэмерон сразу обратил внимание на его необыкновенные голубые глаза. Почему он тогда не вспомнил о необычном цвете глаз Бастьена? Неудивительно, что Жозетта, еще недавно считавшая бороду брата сногсшибательной, начала донимать его просьбами побриться.

Ведь Бастьен был точной копией своего отца, только моложе.

Проклятие.

Несмотря на невероятно болезненное признание, в душе Жозетты поселилось небывалое спокойствие. Она решила пока не рассказывать братьям о том, что поведал ей Веннар о причине смерти Соланж. Пока им было достаточно известия об отце.

– Полагаю, Веннар чувствовал себя крайне некомфортно от того, что его законная семья тесно общалась и вела дела с семьей тайной. Именно поэтому он начал мне угрожать. Но если вы тронете его хоть пальцем, то будете выглядеть не лучше. Возможно, вам следует переспать с ошеломляющими новостями ночь, прежде чем решиться на какие-то действия.

Жозетта повернулась к Кэмерону, и ее сердце едва не остановилось при виде того, что он был готов снова прийти ей на помощь.

– Рене и Бастьену нужно время, чтобы переварить услышанное. Так же как и мне потребовалось для этого несколько дней. Я надеюсь, ты поможешь им взглянуть на вещи моими глазами.

Жозетта глубоко вздохнула и на выдохе произнесла:

– А теперь прошу меня простить, но мне действительно хочется побыть одной. Я тоже должна подумать.

С разрывающимся на части сердцем Жозетта пошла прочь. Она знала, что Кэмерон ее хочет. Жозетта весь вечер видела это в его глазах, понимала по тому, как он смотрел на нее, когда она навещала его в последние несколько дней. Жозетта предпочитала пропадать в магазине, лишь бы только держаться подальше от него. Странно, как обстоятельства могут изменить жизнь человека.

До встречи с Веннаром – Жозетта никак не могла заставить себя думать о нем, как об отце, – она намеревалась проводить с Кэмероном как можно больше времени. Что за опасная глупость – играть с собственным сердцем? И когда она начала чувствовать себя зависимой от него? Лучше уж держаться подальше, насколько это возможно. А отправиться к нему за советом – означало отправиться за утешением. И Жозетта знала, чем это может закончиться.

У нее за спиной раздались шаги.

– Жозетта, подожди.

Она остановилась, и ее сердце замерло в груди.

– Прошу тебя, Кэмерон, мне нужно побыть одной.

– Я решил уехать к себе не утром, а сейчас, так что дай мне минуту.

Смысл его слов, произнесенных низким глухим голосом, потряс Жозетту.

– Уже почти полночь. Поздно куда-либо уезжать. Ты можешь сделать это утром.

– Я не ребенок, Жозетта. И хожу по улицам Нового Орлеана в любое время суток. Ты должна знать, почему я решил покинуть твой дом именно сейчас.

Жозетта развернулась. Этот красивый, сильный, добрый мужчина, посещавший ее сны на протяжении многих лет, скоро уедет. Колени у нее подкосились, а по телу пробежала дрожь. Жозетта сомневалась, что воспоминаний о нем будет достаточно, чтобы наполнить жизнь радостью. Ей хотелось спросить, почему он так стремится покинуть Новый Орлеан, но она не имела на это права.

– Не знаю, почему ты не хочешь дождаться утра, но, полагаю, любое твое решение не должно иметь для меня большого значения.

Кэмерон нахмурился.

– И ты говоришь так после того, что между нами было? Посмотри на меня и скажи мне правду. Попытайся сказать, что случившееся между нами не имеет никакого значения. Я уезжаю сегодня потому, что не могу больше лежать в твоей постели и ночь за ночью ждать, когда ты ко мне придешь. Ждать, когда распахнется дверь. Ждать, что ты скользнешь под одеяло рядом со мной и…

– Кэмерон, не надо. – Жозетта положила руку на его грудь. Ей не стоило этого делать, потому что исходящий от Кэмерона жар просочился сквозь поры и согрел каждый дюйм ее тела. Жозетта опустила руку. Сейчас не время притворяться. Она должна сказать правду.

– Я… прошу, пойми, с моей стороны было бы глупо заниматься с тобой любовью и совсем не думать об этом. Скажу честно: я страстно желала тебя каждый день и каждую ночь, зная, что ты спишь в соседней комнате. Наши отношения становились все чудеснее с каждой новой встречей до такой степени, что я испугалась. Испугалась, что, если мы будем это продолжать, я просто не смогу смотреть, как ты поднимаешься на борт корабля и уплываешь от меня навсегда, как ты отправляешься навстречу новой жизни, которую обретешь бог знает где и бог знает с кем, а я останусь здесь наедине с пустой постелью и сладкими воспоминаниями.

В глазах Кэмерона вспыхнули эмоции, пестрые и непохожие друг на друга, как стеклышки калейдоскопа, складывающиеся в причудливые узоры. Господи, Жозетта едва дышала.

Кэмерон протянул руку, провел костяшками пальцев по ее щеке, заправил за ухо непослушную прядь волос, и его глаза наполнились грустью.

– Ты права. Мне не стоило желать от тебя слишком многого. Я был эгоистичен. Прости.

– Почему ты не можешь остаться жить в Новом Орлеане? – Господи, неужели она в самом деле попросила его остаться? Неужели посмела надеяться на совместное будущее, хотя с самого начала знала, что это невозможно. Не из-за того, кем они были, и не из-за совершенно разного образа жизни. А потому, что она являлась сестрой Соланж.

Кэмерон провел рукой по волосам.

– Я больше не знаю, кто я такой. Теперь я сбит с толку гораздо больше, чем в тот день, когда отплывал от берегов Сан-Франциско. Но одно я знаю наверняка: Новый Орлеан больше не мой дом. Да, я родился в этом городе, но мне в нем нет места. По крайней мере, я так думаю. Возможно, кругосветное путешествие заставит меня изменить мнение. В любом случае время от времени я буду приезжать сюда, чтобы повидать Алексию. Встреч с тобой я тоже буду ждать с нетерпением.

– Будешь ли ты ждать этих встреч, обзаведясь женой? – В этот самый момент при мысли о Кэмероне с другой женщиной Жозетта поняла простую истину: она влюблена в Кэмерона, а он не разделяет ее чувств. Необходимо выпроводить его, пока она не призналась ему в этом или не разразилась слезами. – Скажу тебе, что не смогу видеть тебя рядом с женой, Кэмерон. Прошу тебя, давай попрощаемся и оставим наши отношения в воспоминаниях. Так для меня будет проще.

Кэмерон долго смотрел Жозетте в глаза, а потом произнес:

– Конечно. Как ты благоразумна. – Он сделал шаг назад. – Мне не стоило идти на поводу у собственных желаний. Но, видит бог, Жозетта, я ничего не мог с собой поделать.

Жозетта еле заметно кивнула.

– Я тоже хотела того, что между нами произошло. Если бы я знала, что ты уезжаешь, сожалея о проведенном вместе времени, это разбило бы мне сердце. А так у нас останутся хотя бы воспоминания…

Взгляд Кэмерона перемещался с глаз Жозетты на ее губы.

– Так ты поцелуешь меня на прощание?

«О, прошу тебя, да!» Словно прочитав мысли Жозетты, Кэмерон подошел ближе, и их тела соприкоснулись. Он вновь погладил ее по щеке, а потом приподнял ее лицо и накрыл ее губы своими. Вопреки ожиданиям поцелуй оказался не грубым и требовательным, а очень нежным и от этого ужасно болезненным.

После этого Кэмерон развернулся и ушел.

Кэмерон вылез из кровати около полудня, жалея, что вообще проснулся. Вернувшись домой, он выпил изрядное количество рома, однако это не помогло ему заполнить пустоту в душе. Одеяло и подушки валялись на полу – свидетельство того, что он беспокойно ворочался в постели всю ночь. Через шесть дней он уедет. Или даже раньше, если получится. «Арабеска» отправляется в путь завтра, и он вполне мог оказаться на ее борту. К черту отсюда, чтобы не было соблазна вернуться к Жозетте.

При мысли о том, как повернулась его жизнь, Кэмерона охватил гнев. В голове роились разрозненные мысли. Как быть с Веннаром? Жозетта находилась под защитой братьев. Так какое ему дело до того, какие меры они предпримут, чтобы их отец больше не причинил ей вреда?

Однако его сердце считало иначе.

Алексия.

Сегодня он собирался сказать дочери, что она останется в Новом Орлеане. Девочка наверняка обрадуется. От этой мысли желудок Кэмерона болезненно сжался. По крайней мере, эта боль свидетельствовала о том, что его душа все еще жива.

Кэмерон искупался, оделся и отправился в доки, где наблюдал за тем, как входит в порт «Колетт». К концу дня ром выгрузят. Затем судно осмотрят и начнут готовить к следующему путешествию с ним и братьями Тибодо на борту. А так ли уж хороша эта идея? Не будет ли он смотреть на Рене и Бастьена и постоянно думать о дочери? О Жозетте?

Кэмерон ощутил свежий приступ боли при мысли о том, что не увидит обеих очень долго.

Он обернулся и заметил Алексию, стоящую возле нагруженной подводы. Она держала в руках кота Эббота и вела себя так, словно Кэмерона не существует. Но он-то знал, что она здесь неспроста.

Он подошел к дочери.

– Добрый день, Алексия. Я вижу, вы с Ночкой вышли на прогулку.

– Oui. – Девочка принялась с удвоенной энергией гладить кота. Животное начало вырываться, и ее рука замерла. – Мне нужно идти. А не то Эббот хватится своего кота.

– Подожди. – Кэмерон скрестил на груди руки и кивнул в сторону «Колетт». – Видишь вон тот корабль?

– Нужно быть совсем слепой, чтобы не увидеть.

– На следующей неделе твои дяди отправятся на нем в учебное путешествие.

– Oui. Я читала корабельную декларацию.

Кэмерон улыбнулся.

– В самом деле?

– Oui. – Девочка вновь принялась гладить кота.

– В таком случае ты знаешь, кто поплывет вместе с ними.

– Oui. Мишель.

– Нет, Алексия. Планы поменялись. Обучать Рене и Бастьена буду я. Сойду на берег на Бермудах и пересяду на другой корабль. А они вернутся в Новый Орлеан без меня.

Алексия перестала гладить кота.

– Твои дяди вернутся, и вся ваша семья снова будет в сборе. Я не стану просить тебя поехать со мной, потому что наконец понял, что твое место здесь.

Алексия вскинула голову, и Кэмерон готов был поклясться, что в ее глазах промелькнула паника. Но как обычно, все пропало, прежде чем Кэмерон успел понять, что с этим делать.

– Ты не вернешься?

– Время от времени я буду приезжать, – ответил Кэмерон. – Знаю, тебе не очень хотелось общаться со мной последнее время, но я надеюсь, что все изменится, и когда я вернусь, мы будем с удовольствием проводить время в обществе друг друга. А потом, возможно, ты захочешь навестить меня.

– Хм. Если такое вообще случится. – Алексия опустила кота на землю и зашагала в сторону конторы. – Эббот, ваш противный кот меня оцарапал.

Вот так штучка. Несмотря на причиненную ее отношением боль, Кэмерон любил дочь. Проклятие, осмысление этого факта было сродни удару под дых. Ну и ну. Он обожал эту маленькую негодницу. Очень жаль, что ему не удалось заслужить ответную любовь. Но ничего не поделаешь. Насильно ведь мил не будешь.

При мысли об этом Кэмерона охватила невыразимая печаль. Он еще долго смотрел на закрывшуюся за Алексией дверь, а потом в последний раз зашагал в сторону Французского квартала.

В сгущающихся сумерках Кэмерон поднялся на борт корабля, посмотрел на раскинувшийся вдалеке город и представил, как будет себя чувствовать, если оставит все позади уже завтра, а не через неделю.

– С вами все в порядке? – За спиной Кэмерона возник Рене.

Кэмерон кивнул.

– Да, все хорошо.

– Чего нельзя сказать о Жозетте.

– У нее слишком много забот.

– Oui. – Рене долго смотрел на Кэмерона, а потом встал рядом с ним. В полном молчании смотрели они, как город один за одним зажигает свои огни.

Прищурившись, Кэмерон посмотрел на бегущую в сторону корабля девушку.

– Это не помощница Жозетты?

– Oui, Элиза. – Сдвинув брови, Рене поспешно спустился по сходням на причал.

– Скорее, Рене! Умоляю, поторопись!

– Что-то с Жозеттой?

Элиза в отчаянии закивала.

– Магазин. Он горит!