Разумеется, это было не свидание. Оставалось надеяться, что Сара тоже это понимает. Вообще-то Том сам не знал, зачем согласился. Он планировал поехать домой, поработать над машиной сына Майка (или тем, что ей станет, когда он наконец закончит), выпить пива и отдать Питу доски. Кстати, он даже не знает, в какую смену Пит работает на этой неделе и когда ему нужны доски. На всякий случай он сразу поехал к нему и сложил доски возле дома. Может, и хорошо, что Пита не было. Он бы попытался заплатить, и все кончилось бы тем, что Тома заставили взять еду и варенье, которое варила жена Пита. А одному ему столько все равно не съесть. Когда они познакомились, Пит был плотником. Он делал дорогую мебель. У него была успешная фирма, и он часто пользовался услугами компании Майка для перевозки мебели. Добавьте к этому красотку жену и роскошный дом — и восхищение жителей Броукенвила вам обеспечено. Но потом начался кризис. Люди больше не могли позволить себе дорогую мебель на заказ. Часто они даже не могли позволить себе квартиру, куда ее можно было бы поставить. Пит был вынужден закрыть фирму. На самом деле, в других городах были люди при деньгах. Тому было известно, что даже в самый глубокий кризис есть люди, которые зарабатывают. Вопреки кризису или на кризисе. Ему также было известно, что эти люди не любят себя ни в чем ограничивать. Им ничего не стоит приобрести дорогую эксклюзивную мебель, пока остальной народ перебивается с хлеба на воду. Но, видимо, мебель Пита была недостаточно роскошна для больших городов. Так что он вынужден был снова пойти работать на хозяина и радовался любой возможности подработать. На шесть долларов в час семью не прокормишь. Банк забрал его дом, и они с женой перебрались в лачугу — иначе это строение и не назовешь. Оконные рамы все потрескались. Краска облупилась. Крыша явно протекала. В лачуге была гостиная, крошечная кухня, чулан, превращенный в спальню (там с трудом помещалась одна только кровать). Доски нужны были для веранды. Всего два метра длиной, летом она играла роль дополнительной комнаты. Но половина досок сгнила, и пол грозил провалиться в любой момент. Может, достать еще досок и превратить веранду в настоящую комнату, подумал Том.

Он хотел было написать записку, но на часах было уже шесть, а ему нужно было успеть принять душ. И вовсе не потому, что это свидание, а потому, что этого требовала элементарная вежливость. Он был почти у машины, когда услышал скрип половиц и звук открывающейся двери.

— Том?

Это была жена Пита. Том изобразил улыбку.

Она была в голубом хлопковом платье, шерстяных носках, вязаной кофте и куртке Пита, потому что в лачуге всегда было холодно.

— Кэти, — сказал он. — Я только завез доски.

Она посмотрела на аккуратно сложенные у стены доски.

— А вы с Питом уже это обговорили?

— Потом обговорим.

Он мысленно взмолился, чтобы она подумала, что Пит заплатит ему позже и не стала всучивать ему еду. Но на лице Кэти было сомнение.

— Не знаю… Пит думал, что ты заедешь, когда он будет дома.

— У меня поменялись планы. Я загляну попозже.

— Погоди минутку! Будь так добр!..

Кэти вернулась в дом, и Том подавил желание сбежать. Только не яблочное варенье, подумал он. У него уже целая полка на кухне. И он так и не придумал, с чем его есть. Жена Пита много времени проводила в огороде при доме, так что у нее там круглый год что-нибудь росло. И она умела готовить самые разные блюда из сезонных овощей. Часто она даже угощала соседей, у которых не было огорода или времени им заниматься. Тому было известно, что Пит покупал продукты с истекшим сроком годности и, когда приходилось туго, стоял вместе с Кэти в очереди за талонами на еду. Для Тома было загадкой, как они справлялись, но супруги никогда не жаловались. Когда Том помогал Питу, они всегда чем-нибудь его угощали, даже если это была их единственная еда.

Кэти вернулась с банкой в руке.

— Возьми. Яблочное варенье.

Том кивнул.

— Спасибо, — улыбнулся он и нагло соврал: — Я как раз доел последнюю банку.

Кэти радостно улыбнулась, довольная, что смогла ему заплатить.

Дома Том оказался в половине седьмого, но все равно пошел в душ. Подставляя спину и плечи под струи горячей воды, он чувствовал, как напряжение после тяжелого дня уходит. Том зажмурился и подставил лицо под струи воды. Это был лучший момент за день. Только в душе он мог полностью расслабиться и забыть о проблемах. Том улыбнулся своим мыслям. Раньше только в душе, а теперь и в книжном магазине тоже.

Это было не свидание. Надеюсь, Том это понимает, думала Сара. Просто дружеский ужин. Что, впрочем, не меняло ситуацию, потому что у Сары было столько же опыта в дружеских ужинах, сколько и в свиданиях. Вернувшись домой, она выложила продукты на кухонную стойку и достала кастрюлю. С чего начать? С ужина, чтобы к приходу Тома все было готово, или с душа? Сара выбрала компромисс. Сначала обжарила мясо с луком, потом добавила бульон, оставила тушиться на медленном огне и пошла в душ. Вода по-прежнему была едва теплой, а трубы тревожно свистели. Оставалось только надеяться, что нагреватель не сломается. Конечно, деньги у нее есть, но не хотелось бы тратить их на нагреватель. Да она и не знает, как его менять. Сара представила, какое было бы у Тома лицо, попроси она его поменять нагреватель. Хотя, может, он только пожал бы плечами и сказал, что заедет после работы и все сделает. Сара быстро помыла волосы и вышла из душа, пока не пошла холодная вода. Подумав, есть ли у нее что-то красивое, она все-таки решила надеть джинсы и блузку. Взгляд ее упал на косметичку. Немного туши не повредит, решила Сара. Ну и что, что ужин дружеский. Подкрасив глаза, она спустилась в кухню. Мясо хорошо потушилось. Теперь осталось добавить картошку, морковку и тимьян. Закрыв рагу крышкой, Сара сполоснула лучшие тарелки из тонкого фарфора цвета сливок с рисунком из роз и два бокала для вина, которыми явно давно не пользовались. Сара налила себе бокал, чтобы почувствовать себя взрослой женщиной, которая ждет на ужин друга, как это делают все нормальные люди. Потом она решила выйти в сад. Оставалось еще сделать салат, но она решила, что это подождет прихода Тома. Сара надела резиновые сапоги, стоявшие в кухне, и вышла в сад, оставив дверь открытой. Свет из двери и окон освещал сад на пару метров, дальше начинались тени. Еще не совсем стемнело, но в сумерках сад казался одиноким и заброшенным. Из любопытства Сара подошла к грядке с картофелем, нагнулась и вытянула одно растение. Она обнаружила пять маленьких клубней среди комьев земли, прилипших к корням. Сара отряхнула землю и отнесла картошины на крыльцо. В саду пахло землей и листвой. Это был запах осени. Было что-то живительное в прохладном осеннем воздухе. Просидев целый день в магазине, Сара отчетливо это ощущала. В Швеции она никогда ничего не выращивала. Даже комнатных растений у нее не было. Но теперь ей вдруг захотелось привести этот сад в порядок и вернуть ему прежнее великолепие.

Сара поежилась от холода, и тут же перед ней волшебным образом оказалась куртка. Она подняла пыльные руки, показывая, что не может ее надеть, и Том просто накинул куртку ей на плечи.

— Я постучал, — сказал Том. — Но никто не открыл, и я просто вошел. Так у нас тут заведено.

Сара была рада, что они встретились в саду. Ей нужно было время, чтобы привыкнуть к тому, что они одни в доме.

— Я принес бутылку вина, — сообщил Том. — Я поставил ее на стол в кухне.

Сара посмотрела на стол через окно и увидела вторую бутылку, идентичную той, которую она открыла. Сара улыбнулась.

— Выбор вина у Джона оставляет желать лучшего. Но это не самое плохое.

Они вошли в дом, и Сара увидела, что волосы у него по-прежнему влажные после душа. Она чувствовала аромат шампуня. В кухне Эми Том чувствовал себя как дома. Он подлил вина в бокал Сары и налил себе и только потом заметил, что она все еще стоит в дверях с картофелем в ладонях. Он протянул ей руки, и Сара отдала клубни ему.

— Надеюсь, это не весь наш ужин, — заметил Том, опуская картошку в раковину.

Сара рассмеялась и показала на кастрюлю:

— Я хотела приготовить что-то американское, — сказала она.

— Мясное рагу?

— Больше я ничего не придумала. Я подумала, что живу здесь уже несколько недель, а так и не ела ничего американского, — призналась Сара.

Том усмехнулся:

— Как же ты с голоду не умерла, если не нашла ничего американского?

— Ты понимаешь, о чем я. Настоящая американская кухня.

Сара не спешила заниматься салатом. Время еще было. Она присела на стул и оглядела кухню, внезапно ставшую такой уютной. Том бросил взгляд на овощи к салату, но тоже не стал ничего предпринимать. Он только отпил вина и посмотрел на Сару:

— Так что же ты ела до сих пор?

— Гамбургеры, — ответила Сара. — И макароны с сыром. Честно говоря, я не лучший повар.

— Может, ты неправильно готовила?

— Я даже добавляла бекон.

— Бекон? Ужас.

— Но это было в рецепте.

— Не переживай. Все совершают ошибки.

— Это ошибка?

— Вне всякого сомнения. Я бы на твоем месте никому про бекон не рассказывал. Это не по-американски.

Сара усмехнулась.

— Бекон — не по-американски? Да вы же везде его суете.

— Ну, рецептов действительно много. У каждой хозяйки — свой. Мой папа, например, считал, что лучше сосисок ничего нет. Но главный секрет в сыре. Это может быть только чеддер.

— Мм, — скептически протянула Сара.

В чеддере она не видела ничего американского. Сара подошла к раковине, почистила и помыла молодую картошку, порезала на мелкие кусочки и добавила в рагу.

— Что ты еще пробовала?

— Корн-доги, — ответила Сара. — Я даже думала приготовить их сегодня вечером.

Том поперхнулся вином.

— Корн-доги и макароны с сыром. Что может быть лучше?

— Но только я не знаю, как их готовить. Их вообще готовят дома?

— Конечно. Если очень хочется. Можно еще купить замороженные и разогреть в микроволновке, но я бы не советовал.

— Вот и хорошо. У меня нет микроволновки.

Том оглядел кухню, словно удивляясь, что раньше этого не заметил.

— Есть еще «Sloppy Joes» — «Ленивые Джо», — продолжала Сара. — Но я даже не знаю, что это.

— Местное блюдо штата Айова, — пояснил Том. — Его придумал Ленивый Джо из города Сию.

— Мне нужен Гугл, — призналась Сара.

У Сары были сложности с американскими рецептами. Ингредиенты ей были незнакомы, и в американских мерах она не разбиралась. И было слишком много вариантов разного блюда.

— Придется устроить тебе кулинарную экскурсию, — сказал Том и явно тут же пожалел об этом.

Сара покачала головой в знак того, что не собирается принимать это предложение. Но атмосфера была испорчена. Том не улыбнулся. Вид у него был усталый. Она заметила, что он бледнее обычного и что под глазами залегла тень. Наверно, так он выглядит, когда один и ему не нужно казаться сильным.

— Том, — спросила она, — у тебя бывает свободное время?

— Сейчас у меня свободное время, — ответил он.

— Я имею в виду, когда тебе ничего не надо делать. Когда ты можешь спать все утро, а потом целый день провести в пижаме с книгой?

— Я не сплю в пижаме, — ответил он.

И Сара тут же представила его голым, сонным поздним субботним утром. Она велела себе сосредоточиться на готовке.

— И потом, к чему мне книга? — спросил он с улыбкой. В глазах появились искорки, напомнившие ей о том, как Эми описывала Тома.

— Это же пытка — заставлять меня читать…

— А что насчет кофе в постель? — спросила она и тут же мысленно отругала себя за то, что использовала слово «постель», и продолжила: — Или лежания на диване перед телевизором?

Том пожал плечами.

— Случается.

У Сары появилось подозрение, что случается это крайне редко. Том повернулся к ней боком и принялся резать овощи в салат. Сара проверила рагу. Еще пару минут, решила она. Том уже заправлял салат. Сара накрыла на стол. Стол у Эми был большой. За ним могли поместиться четыре-пять человек, но сегодня даже он казался уютным и идеальным для двоих. Они снова заговорили, на этот раз о том, как провели день. Нормальный дружеский разговор за ужином, подумала Сара. Она больше не нервничала. Сара рассказала Тому про Гертруду и Стига Ларссона, а Том — о своем друге Пите и яблочном варенье. Только теперь Сара заметила банку на столе рядом с бутылками. Том рассмеялся:

— Подарок.

После еды они вместе убрали со стола. Сара мыла посуду, Том вытирал. Они молчали, но это было приятное молчание. Тишину нарушало только позвякивание посуды и шум ветра за окном. В этом ужине не было ничего романтического. Сара знала, что скорее всего для Тома он ничего не значит. Но для нее это значило много. Для нее этот вечер, когда она шутила и смеялась с мужчиной, был совершенно особенным. Сегодня она ощущала себя… живой. Несколько месяцев назад она и представить не могла, что это возможно. Она улыбнулась, представив, что сказали бы девушки в книжном, если бы узнали, что она сама пригласила симпатичного американца на ужин. Сара усмехнулась своим мыслям. Или если бы они узнали, что она подменила красавца бармена, чтобы спасти его от посетительниц. Если бы книжный еще существовал, Сара послала бы им открытку с Карлом. Том вопросительно посмотрел на Сару, но та только покачала головой, продолжая улыбаться. Потом повернулась к нему с тарелкой в руках и спросила:

— Эми и Джон когда-нибудь… встречались?

Том рассмеялся.

— Ты имеешь в виду как мужчина и женщина? Я не знаю. Но я никогда их не спрашивал.

— Но… Они были влюблены друг в друга?

— Думаю, да.

— С самого начала?

— Наверно.

Сара почувствовала, что разочарована в Эми. Она начала мыть тарелки с удвоенной скоростью и передавать их Тому. Тот едва успевал вытирать.

— Когда они познакомились, не принято было, чтобы темнокожий мужчина ухаживал за белой женщиной, — рассказал Том. — Конечно, здесь ему жилось легче, чем в Алабаме, и они с Эми могли дружить, но о женитьбе и речи не могло быть. Они даже на свидание не могли бы пойти.

— А потом она вышла замуж?

— Да. Но Джон так никогда и не женился.

— Надеюсь, она изменяла мужу, — призналась Сара.

Том рассмеялся.

— Я могу понять, что не везде возможен развод, но изменять же можно? Взять к примеру «Заклинателя лошадей». Разумеется, она не могла развестись после того, как дочери ампутировали ногу, но она могла раз в год уезжать и развлекаться, разве нет?

— Разумеется, — ответил Том. Уголки его губ подрагивали.

Сара покачала головой.

— Кто может сказать «нет» неделе развлечений с Робертом Рэдфордом?

Том расхохотался.

— Я могу, — улыбнулся он.

Конечно, это была не лучшая книга Спаркса. А фильм по ней был еще хуже. Для Сары было загадкой, как можно было взять одну и ту же историю и придумать целых два несчастных конца. В книге они, по крайней мере, остались вместе, но, с другой стороны, его затоптали дикие лошади. В фильме им пришлось довольствоваться одним танцем, но зато он остался жив. Американская мораль, предположила Сара.

— Но почему они не поженились после смерти ее мужа? — спросила Сара.

— Наверное, к тому времени это было уже не нужно. Любовь переросла в дружбу. Мне кажется, эта дружба была сильнее любви. Джон всегда знал, что ей было нужно. Так, по крайней мере, мне всегда казалось. Он не всегда мог дать ей это, но знание — это уже много.

Она кивнула.

— Помнишь, ты спрашивала, о чем мечтает Эми?

— Да?

— Думаю, она о многом мечтала. Но Эми была не из тех, кто стремится осуществлять все свои мечты. С другой стороны, для счастья ей нужно было совсем не много, а это тоже неплохо. Она никогда не жаловалась на жизнь.

Когда Том собрался уходить, Сара проводила его до двери, и почему-то они остались стоять в прихожей. Сара — прислонившись к одной стене, со скрещенными на груди руками, а Том — опершись плечом на другую стену и смотря на Сару вполоборота.

— Том, — спросила она, — о чем ты мечтаешь?

— Я не мечтаю.

— Правда?

— Правда.

Она не знала, что на это сказать. Не то чтобы у нее самой были большие мечты. Она медленно произнесла:

— И ты не устаешь от этого? От постоянной работы?

— Устаю.

Наверно, он сам удивился, что признался в этом, но брать слова назад не стал.

— Но боюсь, если расслаблюсь, все будет только хуже, — произнес он. — Надо продолжать работать. Если остановиться и задуматься, будут проблемы.

— Да, — согласилась Сара. — Наверно, ты прав.

Но теперь, когда она узнала, что в жизни есть еще что-то, кроме работы, она больше не могла жить одной работой.

Сара Линдквист

Эми

Корнвэген 7-1

13638 Ханинге

Швеция

Броукенвил, Айова, 9 марта 2011 года

Дорогая Сара!

Семья Джона так и не освоилась в Броукенвиле. Его мать была поразительной женщиной. Она привезла сюда всех детей. Я помню, как она двигалась с достоинством человека, привыкшего переживать катастрофы. Казалось, спокойная жизнь была ей скучна. Она словно не знала, что ей делать со всей этой силой, которая теперь была не нужна. Все ее дети, кроме Джона, несли на себе отпечаток этой силы. Они мечтали о политической борьбе. Жили и дышали этой борьбой, но этому маленькому сонному городку были неинтересны демонстрации против расовой дискриминации. Они не знали, что им здесь делать со всей этой энергией. Постепенно все переехали в Чикаго. Один из них стал судьей, другая — адвокатом, третья — писательницей, четвертая — врачом. Замечательная семья. Джон же чувствовал себя в Броукенвиле как дома. Он словно не мог поверить в свою удачу, что ему ни с кем больше не нужно бороться. В сонном Броукенвиле он наконец нашел мир и покой. Когда я увидела его впервые, он неподвижно сидел на скамейке и смотрел прямо перед собой. Даже листья шевелились больше, чем он, а день был совсем безветренный. Мое появление его напугало. В шестнадцать лет он уже хорошо знал, что белые люди означают угрозу, даже в лице тощей девушки-подростка в выцветшем хлопковом платье с растрепанными непослушными волосами, которые невозможно было заплести в косу. Наверное, тогда я и решила стать его другом. Но потребовался еще год на то, чтобы убедить его, что дружба между нами возможна. Такие тогда были времена.

Мы многое пережили вместе. И порой ему было тяжелее, чем мне. Такой он человек.

С наилучшими пожеланиями,