Грейс была бы довольна, если бы узнала, какие муки совести испытывает сейчас Каролина. Не успела она прийти в себя после чтения книги, как ее душевное спокойствие снова оказалось под угрозой. Причем эта угроза появилась оттуда, откуда Каролина ее не ожидала.

Она была в церкви, куда заглядывала каждый день. Она медленно обошла церковь, подобрала забытую под скамьей Библию, убрала выгоревшие свечи, сменила цветы у алтаря. Она подумала, не помыть ли окна, но потом решила, что в этом нет нужды. Просто Каролине хочется чем-то себя занять. Церковь была не самой красивой, но Каролине она нравилась. Церковь больше напоминала дом собраний с бежевыми стенами, обычными стенами и холодными скамьями по обе стороны широкого прохода. Она вмещала более ста человек, но Каролина никогда не видела здесь больше двадцати, по крайней мере, в этом тысячелетии.

— Так что мы думаем об этой Саре? — спросила она у Бога.

Бог не ответил. И втайне Каролина испытала облегчение. Раздайся сверху голос, она скорее решила бы, что лишилась рассудка, чем что к ней явился Бог. К тому же, если бы Бог и захотел ей что-то сказать, вряд ли это были бы приятные вещи.

Бог, с которым она выросла, не стремился никому угодить. Если люди считали Каролину строгой, то что бы они подумали о ее Боге. Он был строг, но мысли Каролины он читать не мог. По крайней мере, ей хотелось в это верить. Потому что после прочтения гомоэротической книги голова ее была полна самых неожиданных мыслей. Каролина никак не могла выбросить из головы рассказ о том одиноком юноше. История его любви была практически платонической, могла бы она сказать в свою защиту, но Бог, с которым она выросла, не принял бы такие аргументы. Одинокий юноша. Запретная любовь в маленьком городке. Ни одного поцелуя до страницы 178 (Каролина никогда бы в этом не призналась, но ей показалось, что они с этим слишком долго тянули).

Наверняка у Бога много дел и помимо тебя, сказала она себе в утешение. Но все равно надо следить за своими мыслями, сохранять достоинство и держаться подальше от нескромных книг. Но в глубине души Каролине хотелось бы поговорить с Богом о том, что ее беспокоит. Не важно, слышит он ее или нет. Не важно, отвечает он или нет. Каролина вздохнула. Сделав все, что можно было сделать в церкви, и еще раз обойдя ее, чтобы потянуть время, она вышла через заднюю дверь и заперла замок. Можно было бы пойти домой и сделать что-нибудь полезное — она сама не знала, что это может быть, но дома всегда есть какое-нибудь занятие, но вместо этого Каролина обогнула церковь и остановилась у скамейки, стоящей в начале жалкого подобия городского парка Броукенвила.

Парк состоял из тощих березок и плохо подстриженного газона. У скамьи росли два небольших вишневых деревца с красными листьями. Эти деревца напоминали ей о детях, гуляющих в любую погоду. Березки только слегка пожелтели. Был теплый осенний день, и Каролина решила присесть на скамейку. Ей было тепло в пальто, шарфе и перчатках. Она сидела, держа спину прямо и стараясь не подавать виду, что наслаждается этим занятием. Не стоит шокировать жителей города нетипичным для нее поведением. Каролина старалась сохранять серьезное лицо, но в такой прекрасный осенний день ей ужасно хотелось улыбнуться. Было что-то живительное в прозрачном осеннем воздухе, в ясном небе, в прохладном ветерке и ярком солнце. Каролина заметила, что ее дыхание превращается в белые облачка пара. Впервые в этом году. И сидя на скамейке и наслаждаясь прекрасным осенним днем, она продолжала думать о юноше из книги и о том, как развивалась его история любви, и она не чувствовала к нему ненависти. Было что-то еще в этой книге, что Каролине сложно было уловить. Но у нее создавалось ощущение, что каждый взгляд, каждое прикосновение оценивалось и осуждалось другими персонажами. Много людей пьют и совершают ужасные поступки, рожают детей и не заботятся о них, и никому нет до этого дела. А другим достаточно одного неверного движения — и весь город будет их обсуждать. После того лета, когда Каролине было семнадцать, еще один мужчина заинтересовался ею. Они редко виделись, так что она не успела в него влюбиться, но иногда он провожал ее домой из церкви. Нет, ничего такого. Просто провожал до дверей. Улыбался, хотя она не улыбалась в ответ. И даже не пытался взять ее за руку. Но этого было достаточно. Люди начали болтать и смеяться, и Каролина запретила провожать ее. Она не знала, жалеет ли о том решении или ей просто любопытно, что случилось бы, если бы она тогда поступила по-другому. Это все погода, подумала она.

Она так глубоко погрузилась в эти мысли, что даже не заметила мужчину, присевшего с ней рядом на скамейку, пока он не повернулся к ней и не сказал:

— Надеюсь, вы не возражаете против моей компании?

Видимо, ее хорошее настроение было написано у нее на лице, потому что мужчина не выказывал ни малейшего сомнения в правильности своего поступка. Он улыбался ей так же ослепительно, как светило сегодня солнце. И уголки губ Каролины против воли поползли вверх. Мужчина радостно закивал.

— Я увидел вас с улицы, — сказал он.

Каролина вопросительно изогнула брови, но промолчала.

— А на днях я видел вас в книжном магазине.

Каролина застыла, не зная, что делать — нападать или спасаться, но он просто смотрел на нее так, словно в том, что он только что сказал, не было ничего предосудительного — словно он думал, что в книжном она покупала книги. Впрочем, именно это ты и делала, сказала себе Каролина. Ну да, конечно, добавил внутренний голос. Наверное, не стоило надевать тогда темные очки. В конце сентября это выглядело подозрительно.

— Хорошая погода, — наконец выжала из себя Каролина, чтобы сменить тему разговора.

Мужчина кивнул и оглянулся по сторонам. Он бессознательно то сжимал, то разжимал ладони. Каролина заметила, что у него красивые руки с длинными пальцами. И на нем не было перчаток. Но, наверно, молодежь меньше мерзнет.

— Красивый город, — внезапно сказал он.

Каролина подняла глаза. Перед ними была улочка, которая вела на главную улицу. По обе стороны ее возвышались старые, серые, обшарпанные дома с пустующими первыми этажами, где когда-то были магазины. Да и главная улица была не лучше. В ярком солнечном свете уродство представало еще отчетливей. Отсюда видно было часть книжного и часть лавки Джона и дерево между ними, но молодой человек явно говорил искренне. И, конечно, Каролина была с ним согласна. Это был красивый город. Странно, что она об этом раньше не думала.

— Так вы не отсюда? — спросила она.

— Из Хоупа.

— Вот как.

Он улыбнулся ей.

— Именно.

Потом протянул руку и представился:

— Джош.

Его рукопожатие было теплым и крепким даже через перчатку.

— Каролина.

Он замолчал, но это молчание было комфортным. Мало кто умеет ценить тишину, подумала Каролина. Правда, в голове ее сейчас царил такой хаос, что молчание было ей не на пользу. Такой день, как сегодня, располагал к рефлексии, а в случае Каролины рефлексия всегда означала самоанализ. Ее беспокоила мысль о браке Сары и о том, какую роль она сама в этом всем играла. Но Каролина знала, что заставило ее пойти на это. Она видела выражение глаз Сары, когда спросила ее, когда она должна вернуться домой. Успела увидеть до того, как Сара отвернулась. Это не было выражением отчаяния, скорее — отчаянной храбрости. Она не хотела, чтобы люди догадались, как сильно она желает остаться. Каролина уважала ее за эту храбрость. Она была свойственна и ей тоже, но Каролина научилась лучше ее скрывать. В таких случаях женщинам всегда нужна помощь. Что бы сделала ее мать? Помогла бы Саре? Или отстранилась и начала распускать сплетни? Сложно сказать. Каролина подозревала, что и ее мать не всегда знала, как правильно поступить. Неожиданно для себя она произнесла:

— Знаешь, жизнь была бы намного проще, если бы не все эти люди…

Он засмеялся:

— Среди них есть и приятные.

— Возможно, — с сомнением ответила Каролина.

Видимо, он уловил сомнение, потому что снова засмеялся.

— Людей переоценивают, — сказала она. — Мне кажется, они часто только мешают все делать правильно.

— Но вам все равно пришлось бы учитывать ваше мнение, — возразил он с улыбкой.

Каролина знала, что ее мнение не проблема. Она полностью контролировала себя.

— Это только вопрос дисциплины, — заметила она.

Но брак все-таки твоя идея, Каролина, напомнила она себе. Это ты вселила эту мысль в голову Джен. Она скривилась. К счастью, мужчина ничего не заметил. Она не собиралась признаваться незнакомцу в своих ошибках.

— Вы полностью себе доверяете? — спросил он. — Без всяких сомнений?

Казалось, ему действительно интересно услышать ее ответ. Это было в новинку для Каролины.

— Сомневаться в самом себе — это пустая трата времени. Стоит совершить малейшую ошибку, кто-нибудь непременно тебе на нее укажет, — сказала она и добавила: — Кто-нибудь вроде меня.

Он засмеялся.

— Так пока вы не скажете, что я поступаю неправильно, мне не стоит переживать и сомневаться? Очень практично. Все равно что иметь моральный компас. Это работает только с этическими вопросами или с другими вещами тоже?

Каролина посмотрела на него, гадая, шутит он над ней или нет. Но вид у него был совершенно расслабленный. Казалось, он наслаждается погодой и ее обществом. Каролина рассмеялась искренним грудным смехом, прежде чем успела его сдержать.

— Если бы я была на вашем месте, — сказала она, — я не стала бы доверять моему мнению.

Мужчина улыбнулся.

— Поздно отступать. Я полностью вам доверяю. Вопрос только в том, нужно ли мне спрашивать вас перед тем, как что-то сделать, или после? Что важнее — разрешение или прощение?

— Я бы на вашем месте не стала просить у меня ни разрешения, ни прощения. Я в этом не сильна.

Естественно, Каролина верила в исповедь, раскаяние и отпущение грехов, но обычно люди старались перепрыгнуть через эти ступени в надежде, что кто-нибудь другой заплатит за их грехи. И никому не было от этого пользы.

Мужчина изучающе смотрел на нее, обдумывая ее слова, потом пожал плечами и сказал:

— Никто не силен в прощении. По крайней мере, на деле.

Впервые в жизни Каролина не знала, что сказать. У нее давно не было ни с кем такого доверительного разговора. И этот мужчина был явно мудрее своих лет. Она покачала головой:

— Кто знает, может, для вас я сделаю исключение. Если, конечно, речь не о смертном грехе.

— Боюсь, я не помню, что к ним относится.

Каролина уже собиралась их перечислить, когда увидела его улыбку. Она покачала головой и засмеялась.

— Энди попросил меня помочь с танцами в субботу, — сообщил мужчина.

Каролина ничего не сказала.

— Ожидается много народу.

Она по-прежнему ничего не сказала, и тогда он осторожно продолжил:

— Я сам к ним пошел… чтобы встретить других…

— Как мило, — ответила Каролина единственное, что пришло ей в голову.

Видно было, что он благодарен ей за эту реакцию. Каролина пожалела, что не нашла более достойного ответа. Она подумала о мальчике в книге. Может, и хорошо, что она не стала ничего отвечать. Может, это и есть лучший ответ для него. Каролина поправила шарф, но не встала. Она посмотрела на мужчину. Она не будет никому рассказывать, не будет распространять сплетни. Это не ее дело.

— Вы придете? — спросил он.

Каролина выпрямилась, он неверно истолковал ее движение и поднялся.

— Приятно было познакомиться, — сказал он и медленно пошел прочь. Каролина осталась сидеть на скамье. Прежде чем завернуть за угол, он повернулся к ней и сказал:

— Надеюсь, вы придете в субботу. Я смешаю вам отличный коктейль!

Солнце у него за спиной не позволило ей разглядеть выражение лица. Каролина сидела, лишенная дара речи. Пойдет ли она на танцы? Эта мысль ей даже не приходила в голову. Они же будут делать предложение Саре, а это ее идея. Не то чтобы Каролина хотела присваивать эту честь, да и идею нельзя назвать удачной, но все-таки ей хотелось при этом присутствовать. Но пойти на эту оргию непристойности? Это же аморально. Каролина не знала, что делать. Только одно она знала твердо — пить она там не будет.

Сара Линдквист

Эми

Корнвэген 7-1

13638 Ханинге

Швеция

Броукенвил, Айова, 14 апреля 2011 года

Знаешь, Сара, иногда я представляю тебя здесь, в Броукенвиле. Эта картина стоит у меня перед глазами. Знаю, это звучит странно, но так бывает с пожилыми людьми, когда кто-то спрашивает их об истории города, частью которого они являются. Я так долго несла в себе эту историю, что сейчас рада поделиться ей с тобой. Но на твоем месте я не стала бы принимать все близко к сердцу. Опасно оказаться вовлеченной в чужие воспоминания. Я надеюсь, тебе известно, что я никогда не жалела о том, что состарилась. До сегодняшнего дня. Я поняла, что у пожилых людей нет не только будущего, у них нет и прошлого. Со смертью друзей уходит и история. Я смотрю на своих ровесников и вижу, что все их мысли только о смерти. Они даже время мерят датой смерти. «Мой муж умер девять лет назад». «Со дня смерти моего сына прошло семь лет». Мне повезло, что никто из моей молодежи не умер. Но иногда мне кажется, что этот город попал в порочный круг. Что все повторяется снова и снова и ничего нового не происходит. И тогда я представляю тебя в Броукенвиле. Я не знаю, в какой день и какой месяц, но для меня ты уже часть моей жизни. Ты могла бы продавать Библию с Каролиной или раздавать книги с мисс Энни или болтать с моим Джоном.

С наилучшими пожеланиями,