Последнюю при жизни Генриха экспедицию совершил его верный слуга Диего Гомес, благодаря чему впервые удалось точно и полно узнать об островах мыса Верде. Экспедиция эта последовала сразу за предприятием Кадамосто.
«Немного времени спустя принц снарядил в Лагосе каравеллу, названную «Королек», и поручил ее Диего Гомесу, равно как и две другие каравеллы, коих тот же самый Гомес был капитан-аншеф. Им приказано было пройти по возможности дальше.
Но, миновав большую реку за Рио Гранде, мы встретились с таким сильным морским течением, что никакой якорь не мог удержать корабль. Другие капитаны и их люди весьма встревожились, полагая, что мы у края океана, и просили меня поворотить назад. Открытое море было совершенно спокойно, и туземцы отделялись от берега и привозили нам свои товары: хлопчатые ткани, слоновую кость и, к нашему удовольствию, четверть меры малагского перцу, в зернах и в стручках, в коих он произрастает.
Так как течение нс позволяло нам идти дальше и становилось даже еще сильнее, то мы повернули назад и подошли к земле с зарослями пальм на взморье; их ветви были обломаны, и они были такой вышины, что издалека я принял их за мачты или шесты негритянских судов.
Итак, мы направились туда и нашли огромную равнину, покрытую сухой травой, и более пяти тысяч животных, похожих на оленей, но крупнее, которые не обнаруживали при виде нас никакого страха. Пять слонов вышли из речки, спрятавшейся за каймой дерев, — трое вполне взрослых и два молодых, а на взморье мы видели во множестве норы крокодилов. Мы вернулись к кораблям и на другой день отошли от мыса Верде и заметили устье большой реки, в три лили шириной, войдя в которое предположили, что это должна быть Гамбия. Течение и ветер нам благоприятствовали, и мы пристали к небольшому острову в середине русла и провели там ночь. Наутро отправились дальше и увидели множество каноэ, полных туземцами, бежавшими при виде нас, ибо то были убийцы Нуньо Тристана и его людей. На другой день мы увидели на правом берегу реки туземцев, приглашавших нас остановиться. Их вождь звался Франгазик, он был племянником Фаросангуля, великого владыки негров. Они дали нам в обмен на наши товары 180 фунтов золота. Господин этой страны имел с собой негра по имени Бука, понимавшего только негритянский язык, и, найдя, что он вполне честен, я просил его сопровождать меня до Кантора и обещал снабдить его всем необходимым. Это же самое я обещал его хозяину и забрал его.
Мы прошли вверх по реке до самого Кантора, большого города недалеко от берега. Дальше судам идти невозможно по причине густых зарослей и кустарника, но я дал понять, что пришел сюда менять товары, и туземцы начали стекаться ко мне в великом множестве. Когда по стране разошлось известие о том, что в Канторе христиане, ко мне стали приходить из Тимбукту, что на севере, от горы Гелу, с юга, и из Квиоквуна, большого города, обнесенного стеной из обожженного кирпича. Мне говорили, что здесь тоже довольно золота и что караваны верблюдов проходят через эту местность с товарами из Карфагена, Туниса, Феса, Каира и прочих сарацинских земель. Товары эти обмениваются на золото, доставляемое с копей по другую сторону Сьерра-Леоне. Говорят, горы тянутся на юг, что меня весьма обрадовало, потому что все реки, текущие оттуда, стремятся, сколько мы знаем, на запад, но мне говорили, что по другую сторону хребта иные очень большие реки текут на восток.
Говорят также, что на востоке от этих гор находится великое озеро, узкое и вытянутое, по которому каноэ ходят словно корабли. Люди, населяющие противоположные берега этого озера, пребывают в постоянной вражде; и те, что на восточной стороне, имеют белую кожу. Когда я спросил о правлении в той местности, мне ответили, что один вождь — негр, но что ближе к востоку царит более сильный правитель, незадолго перед тем покоривший негров.
Некий сарацин говорил мне, что он исходил всю ту землю и присутствовал при сражении, и когда я поведал о сем принцу, он сказал, что один торговец из Орана два месяца назад написал ему об этой самой войне и что он верит ему.
Обо всем этом рассказали мне негры в Канторе; я спрашивал их о дороге в золотую страну и о правителях той страны. Они сказали, что король живет в Кукиа, и что он владеет всеми копями по правую сторону реки Кантора, и что перед дверями его дворца лежит золотая глыба, в том виде, в каком ее достали из-под земли, и такой величины, что двадцать мужчин с трудом передвигают ее, и что король всегда привязывает к ней своего коня и держит ее как забавную диковину из-за ее размеров и чистоты. Вельможи его двора носят в ноздрях и ушах золотые украшения.
Земли к востоку изрыты золотыми рудниками, но тот, кто спускается в шахты ради золота, не живет долго — по причине дурного воздуха. Золотой песок дают женщинам, чтобы они вымыли из него золото.
Я спрашивал дорогу из Кантора в Кукиа и узнал, что дорога ведет на восток, где великое изобилие золота, чему я легко могу поверить, ибо я видел на тех дорогах негров, обремененных им.
Пока я торговал с неграми Кантора, мои люди стали тяготиться жарой, и тогда мы повернули к океану. Когда я прошел вниз по реке пятьдесят лиг, мне сказали о великом вожде, жившем в южной стороне, который желал говорить со мной.
Мы встретились в густом лесу на берегу, и он привел с собою огромную толпу людей, вооруженных отравленными стрелами, дротиками, мечами и щитами. Я подошел к нему с подарками и печением и лучшими из наших вин, ибо они не знают вина, кроме приготовленного из финиковой пальмы, и он был доволен и чрезвычайно признателен, дал мне трех негров и клялся единым богом, что он никогда больше не станет воевать с христианами, они могут торговать и путешествовать невозбранно по всей его стране.
Желая воспользоваться этой его клятвою, я призвал одного индуса, по имени Иаков, коего принц отправил с нами для того, чтобы, в случае если мы достигнем Индии, он мог бы разговаривать с туземцами, и я приказал ему идти с правителем сей страны в место, называемое Аль-Кузет, и найти гору Гелу и Тимбукту, что за землею Иалоффа. Еще прежде того с ним ходил туда один рыцарь.
Этот Иаков, индус, рассказывал мне, что Аль-Кузет — весьма худая страна, там есть река с пресной водой и множество лимонов, он принес мне несколько. А правитель той страны прислал мне зубы слонов, а также четырех негров, принесших на корабль большой слоновий бивень.
А дома здесь сделаны из водорослей и покрыты соломой, и, пока я три дня стоял тут (у устья реки), я узнал, что во всех бедах, причиненных христианам, повинен некий король, по имени Номиманеа, страна которого расположена невдалеке от большого выступа, возле устья реки Гамбии. И мне стоило великих мук помириться с ним, послав ему многие подарки с его людьми и на его каноэ, которые шли вдоль берега в его страну за солью, ибо этой соли там очень много, и она красного цвета. Номиманеа же был в великом страхе, что христиане станут мстить ему.
И вот я направился к большой гавани, где ко мне вышло много негров, посланных Номимансой посмотреть, что я стану делать, но я всегда обходился с ними милостиво. Когда король узнал об этом, он пришел к реке с. большим войском и, расположившись на берегу, послал за мной. И я пошел и оказал ему всяческое почтение. Там был священник их веры, спрашивавший меня о боге христиан, и я отвечал ему, как положил мне господь; а потом спросил его о Магомете, в которого они веруют. Королю так понравилась моя речь, что он, вскочив на ноги, велел служителю ислама в три дня оставить его страну и поклялся впредь с этого дня убивать всякого, кто произнесет имя Магомета. Ибо, сказал он, он верует во единого бога и никого, кроме него, не признает, как и брат его принц Генрих.
Назвав инфанта своим братом, он просил меня крестить его и всех его вельмож и женщин. Сам он не хотел другого имени, кроме Генриха, но его вельможи взяли разные наши имена вроде Яго и Нуньо. Итак, я остался в ту ночь с королем на берегу, но не крестил его, будучи мирянином. А на следующий день я просил короля с двенадцатью его дворянами и восемью женами отобедать со мною на моей каравелле; и они все пришли без оружия, и я угостил их птицей, и мясом, и вином, белым и красным, в таком количестве, которое они могли выпить, и они говорили между собой, что нет людей лучше христиан.
Затем на берегу король опять просил меня крестить его, но я сказал, что не имею позволения от папы; но что я передам принцу, и он пришлет священника. Номиманса тотчас написал к принцу Генриху с просьбой прислать ему священника и кого-нибудь для наставления его в вере и просил переслать со священником сокола, так как он был поражен, когда я рассказал ему, как мы носим птицу на руке, чтобы ловить других птиц. Еще он просил принца прислать двух баранов, да овец, да гусынь с гусаками, да поросенка, да двух человек для постройки домов и благоустройства его города. И я обещал ему, что все эти его желания принц исполнит. И правитель, и весь его народ подняли великий плач вследствие моего отбытия, но я оставил короля в Гамбии и отправился назад в Португалию. Одну каравеллу я послал прямо домой, а сам пошел с другими к мысу Верде.
Когда мы подошли близко к взморью, мы увидели два каноэ, вышедших в море, но мы прошли между ними и берегом и, таким образом, отрезали их от него. После чего ко мне подошел толмач и сказал, что среди туземцев на каноэ находится Безегичи, господин этой земли и человек злонамеренный.
Итак, я заставил их взойти на каравеллу, дал им есть и пить, щедро оделил их подарками и, делая вид, будто мне неизвестно, что передо мной вождь, спросил: «Правда ли, что это земля Безегичи?» Он ответил: «Да, это так». Тут я, чтобы испытать его, воскликнул: «Отчего он так гонит христиан? Куда лучше для него по примеру других правителей негров быть с ними в мире, чтобы они могли торговать в его земле и привозить ему лошадей и прочее. Ступай и скажи своему господину Безегичи, что я взял тебя в плен, но из любви к нему отпустил».
При этих словах он весьма ободрился и с моего разрешения возвратился со своими людьми в каноэ, и, когда все они стояли у борта каравеллы, я воскликнул: «Безегичи, Безегичи, не думай, что я не знаю тебя! Я мог бы сделать с тобой все, что мне угодно, но как я поступил с тобою, так и ты. отныне поступай с нашими христианами».
И они уплыли, а мы повернули к Аргену и острову Цапель, где обнаружили стаи всевозможных птиц, после чего отправились домой, в Лагос, и принц много радовался нашему возвращению.
После того в продолжение двух лет никто не посещал Гвинею, так как король Альфонсо вел войну в Африке и принц был всецело ею занят. Но когда он вернулся из Алькацера, я напомнил ему о просьбе короля Номимансы, и принц послал ему все, что обещал, со священником аббатом Сото де Касса, и молодым человеком из своих придворных, по имени Хуан Дельгадо. Это было в 1458 г.
Два года спустя король Альфонсо снарядил большую каравеллу, назначив меня капитаном, и я взял с собой десять лошадей и отправился к земле барбацин, что лежит рядом с землей Номимансы. У этих барбацин было два короля, но король Португалии дал мне власть над всеми берегами морскими, так что любой корабль, обнаруженный мною у побережья Гвинеи, попадал под мое начало, ибо король знал, что там должны быть те, кто продает маврам оружие, и он велел мне таковых ловить и связанными везти в Португалию.
И с божьей помощью я в двенадцать дней пришел к сей земле (барбацин) и нашел там два корабля; капитан одного из них был Гонзало Феррейра из Опорто, придворный принца Генриха, перевозивший лошадей; другим командовал Антонио де Ноли из Генуи. Эти купцы много вредили нашей торговле, так как туземцы прежде давали двенадцать негров за одного коня, а теперь только шесть.
А пока мы там стояли, из Гамбии пришла каравелла, известив нас о том, что капитан по имени Де Прадо ведет тяжело груженный корабль, и я приказал Феррейре под страхом смерти и утраты всего имущества идти к мысу Верде, найти этот корабль и захватить его. Он так и сделал, и мы обнаружили в трюме великие трофеи, каковые я отослал с Феррейрой к королю. Затем я и Антонио де Ноли покинули этот берег и два дня и одну ночь плыли к Португалии и увидели острова в океане, и поелику мой корабль был легче и быстрее прочих, то я и пришел первым к одному из сих островов, к хорошей гавани с белопесчаным побережьем, где бросил якорь. Я сказал всем своим людям и другим капитанам, что хочу первым ступить на землю, и сделал как хотел.
Мы не видели следов туземцев и назвали остров Сантьяго, под каковым именем его и доныне знают. Там в изобилии водилась рыба и было много странных птиц, до того смирных, что мы убивали их палками. У меня с собой был квадрант, и на его поверхности я записал высоту арктического полюса и нашел, что это лучше карты, ибо, хотя по карте можно хорошо следить направление плавания, все же если однажды сбиться с пути, то трудно потом взять правильный курс при помощи одной только карты.
После сего мы увидели один из Канарских островов, называемый Пальма, а потом пришли к острову Мадейра; оттуда встречным ветром меня отнесло к Азорам, но Антонио де Ноли остался у Мадейры и, уловив верный бриз, пришел в Португалию прежде меня. Он испросил у короля остров Сантьяго, который я открыл, и король даровал его ему, и он владел им вплоть до смерти.
А Де Прадо, возивший оружие маврам, был закован в железо, и король приказал вывезти его на телеге, и был он мучим и брошен живым в огонь с его мечом и золотом».