Глава 3
Берч оставил свой «шевроле-блейзер» на подъездной дорожке. Входная дверь была распахнута, все окна открыты настежь. Довольно необычно для лета. Потолочные вентиляторы застыли в неподвижности. Радио и телевизор молчали, музыки тоже не было слышно. Только кот выбежал его встречать и стал тереться о ботинки. Большая собака, лежащая на подстилке в углу, лениво приоткрыла один глаз и этим ограничилась. В прихожей горели свечи. Черт! После урагана электричество стали отключать слишком часто.
— Конни?
Его жена выглянула из кухни.
— Привет, детка, — сказал он, ослабляя галстук. — Как давно у нас нет света?
Она сверкнула ослепительной улыбкой, от которой он в свое время моментально потерял голову, и хлопнула в ладоши.
— Ладно, детка. Кончай аплодировать. Меня уже чествовали сегодня утром. Кто тебе успел рассказать?
Она еще раз хлопнула в ладоши и, подняв руки над головой, стала кружиться, так что ее темные блестящие волосы веером разлетались вокруг головы.
Это напомнило ему о том времени, когда она входила в группу поддержки его команды.
— Кон, что ты делаешь?
— Очищаю пространство, — пропела она. — Притягиваю положительную энергию.
Он снял кобуру, вынул обойму из пистолета и, как обычно, положил оружие в сейф на верхней полке стенного шкафа.
— На кой черт вся эта кутерьма? — покосился он на жену.
— Чтобы мысленно увидеть чистый белый свет, — ответила она. — Удалить из дома всю негативную энергию и заполнить его энергией любви.
— Как там — фен?.. — наморщил лоб Назарио.
— Фэн-шуй. Это какое-то азиатское учение о потоках энергии или что-то в этом роде, — неуверенно произнес Берч. — У нас в доме скопилась отрицательная энергия, и Конни очищала пространство. Так это у них называется. Надо перевернуть все вверх дном, открыть все двери и окна, чтобы дурная энергия могла вылететь из дома. А потом хлопать в ладоши, чтобы ее выгнать. — Он пожал плечами. — Вся суть в том, чтобы изгнать эту самую энергию из мест своего обитания. Я не против, если ей от этого легче. Не самое плохое занятие для женщины. Другие вытворяют штучки и похлеще, сами небось знаете.
— Если она хочет избавиться от отрицательной энергии, ей просто надо дать тебе пинка под зад, — съязвил Корсо.
— Да, а если мы хотим изгнать ее отсюда, надо просто отправить твою задницу обратно в патрульную службу, — парировал Берч, кладя на стол Корсо пыльную коробку. — Давай-ка покопайся здесь.
Это была одна из шести коробок, которые извлекли из архива. Дело Пирса Нолана.
— Берите каждый по коробке и приступайте к делу, — скомандовал Берч. — Нам нужны зарисовки места преступления, фотографии, газетные статьи и протоколы.
— Смотрите, кто пришел! Здорово, приятель, — приветствовал Корсо Стоуна, но тот оставил его реплику без внимания.
— Где ты был? — спросил его Берч.
— Прошу прошения, но уж больно тяжелая была ночь, — ответил Стоун. — Не мог заснуть до пяти утра, а потом проспал.
— Я звонил тебе домой, но там тишина, — не унимался Корсо.
— А это что такое? — заинтересовался Стоун, взглянув на его стол.
— Это дело Нолана, хочешь — верь, хочешь — нет, — объяснил Корсо, открывая пахнущую плесенью коробку. — Подарочек от подружки нашего лейтенанта, любительницы всякого старья. Вы только посмотрите! Ну и понапихали тут всего. — Он открыл старый конверт из манильской бумаги. — Вот они! Фотографии с места преступления.
— Господи, сто лет уже не видел черно-белых снимков, — заметил Берч. — Убийца стрелял крупной дробью. С первого выстрела он попал Нолану в руку. В протоколах указывается, что Нолан стоял, когда его добили выстрелом с близкого расстояния.
Корсо присвистнул.
— Кому-то он сильно мешал. А что это была за птица?
— Расследование показало, что жертва имела образцовую репутацию. Нолан был бойскаутом первой степени, спортсменом, героем Второй мировой, примерным семьянином и честным политиком.
— Ха! Таких зверей в природе нет, — заявил Корсо. — Во всяком случае, в Майами.
— Следователи хорошо покопались в его прошлом, но так ничего и не выудили. В газетных вырезках, которые я нашел в этой коробке, говорится, что Нолану предлагали баллотироваться в сенаторы, но он заявил, что не вернется в политику, пока дети не вырастут.
— На его похороны пришло не меньше тысячи человек, включая самого губернатора, — продолжал Берч. — У этого убийства нет мотивов. Вот почему его так трудно распутать. Обычно чем богаче жертва, тем больше подозреваемых.
— В одиннадцать мы встречаемся на месте преступления с малышкой Кики и владельцем дома. Стоун, позвони своим дружкам в судебную экспертизу и выясни, сможем ли мы заполучить у них какое-нибудь светило. Нам также понадобится фотограф, видеокамера и металлоискатель.
Стоун выглядел недовольным.
— Мы отвлечемся совсем ненадолго, — уверил его Берч. — Просто наша лейтенантша зациклилась на этом деле. Чем скорее мы закончим, тем быстрее освободимся.
— Но я вчера уже приступил к своему делу, — запротестовал Стоун.
— Вот и хорошо. Завтра мы устроим мозговой штурм и посмотрим, что там можно сделать. — Берч взглянул на часы. — А если поторопимся, может быть, даже сегодня.
— Можете на меня рассчитывать, — заявил Корсо. — Я не прочь потусоваться с крошкой Кики. Она заводная бабенка.
— Ага, — чуть слышно отозвался Назарио. — Чертовски заводная. Кто, по-твоему, сейчас сидит у лейтенанта?
— Какого дьявола ей там нужно? — возмутился Берч.
— Только пробкового шлема не хватает, — заметил Корсо. — Она что, на сафари собралась?
Кики Кортелис помахала им изящным жестом «Мисс Америка». На ней была прозрачная белая блузка с длинным рукавом на манжетах, брюки цвета хаки со множеством больших карманов на молнии и высокие кожаные ботинки. Когда они с лейтенантом вышли из кабинета, детективы подозрительно уставились на ее неизменную большую сумку.
— Вы не возражаете, если я поеду с вашими мальчиками? — сладким голоском спросила Кики.
Лейтенант кивнула.
— Ну конечно, — процедил сквозь зубы Берч.
— Я могу быть вашим проводником, — предложила Кики. — Шедоуз не так-то просто найти, к тому же моя машина сейчас в ремонте.
— Вообще-то мы и сами умеем находить места преступлений, — заверил ее Корсо. — На то мы и детективы.
Но даже с помощью Кики Кортелис они только к полудню обнаружили еле заметную гравийную дорожку, ведущую к вилле. Она так заросла, что практически была не видна, и они дважды проехали мимо. Столбы ворот были увиты виноградом, сквозь который пробивались листья адиантума, поселившегося в трещинах. По обе стороны от дорожки росли огромные бугенвиллеи, с которых низвергался ослепительный багряный водопад. Чугунные ворота, соскочившие с проржавевших петель, были почти полностью уничтожены безжалостной тропической растительностью.
— Этот климат рано или поздно разрушает все, — заметил Берч.
— Скорее рано, чем поздно, — пробормотал Корсо.
Они с Назарио устроились на заднем сиденье рядом с Кики Кортелис.
— Я все пытаюсь отгадать, что у вас за духи, — обратился к ней Корсо. — Что это за запах?
— Жидкость для отпугивания москитов, — улыбнулась Кики. — Вам она тоже пригодится. У меня с собой целый флакон.
— Спасибо, но нам это не потребуется, — сухо поблагодарил Берч.
— Ничего удивительного, — парировала она.
Пока они ждали застройщика, Кити развлекала их рассказами об истории усадьбы.
— В двадцатые годы, когда капитан Клиф Нолан построил здесь дом, вокруг было совершенно пусто. У капитана были причины искать уединения. Он ведь был поставщиком спиртного, контрабандистом. Этот участок с выходом к морю как нельзя лучше отвечал его запросам. Он привез рабочих с Ямайки, чтобы они надолбили известняка для строительства дома.
Из этого камня строили себе дома многие здешние поселенцы. Он очень белый и такой мягкий, что его можно пилить обычной пилой. На воздухе он становится твердым и темным, и на нем проступают следы от ракушек и окаменелостей. Такие дома теперь большая редкость, и их следует бережно сохранять.
Кроме того, с ним связано много интересного. Печально известный капитан Клиф был одной из самых колоритных фигур среди поселенцев южной Флориды. Меткий стрелок, отважный мореход, прирожденный авантюрист. Во времена «сухого закона» он нелегально ввозил с островов спиртное и снабжал им все побережье до самого Рамсона в Нью-Джерси.
Один раз федералы и местные полицейские перехватили его катер «Морской волк». Когда Нолан отказался сдаться, они открыли огонь. Он выбросил бутылки за борт и стал отстреливаться. В перестрелке были убиты два законника. В погоню за «Морским волком» пустились с десяток катеров, но Нолан знал каждый камень на берегу, и везде у него были друзья. Ему удалось ускользнуть от погони и благополучно вернуться сюда. Но вскоре после этого, видимо, под давлением властей местный шериф нагрянул в Шедоуз с обыском.
Дом окружили вооруженные до зубов полицейские. Капитан Клиф всегда говорил, что его дом — его крепость и в нем никогда не появится неприятель. Но вероятно, кто-то на него донес. Тогда публика здесь была довольно пестрая. Аль Капоне проводил в Майами-Бич все зимы. Местные жители любили «Лицо со шрамом», чего нельзя было сказать о представителях закона. Капитан Клиф считался местным героем вроде Робин Гуда. В Майами тогда царили довольно дикие нравы.
— С тех пор ничего не изменилось, — вставил Корсо.
— В тот день шериф и его люди конфисковали в Шедоузе пятьсот бутылок спиртного. В местной газете «Майами метрополис» напечатали фотографию его помощников на фоне контрабандного товара. Я видела ее в архиве Исторического музея южной Флориды. Но Нолана так и не арестовали и даже не допросили.
— Где этот чертов застройщик? — перебил ее Берч, недовольно взглянув на часы. — Может, он ждет нас у дома?
Они проехали мимо руин, оставшихся от ворот, и стали пробираться между упавшими пальмовыми деревьями и кучами сломанных веток.
— И что в конце концов случилось с капитаном Ноланом? Он, по-видимому, плохо кончил?
— Никто точно не знает. У Ноланов есть семейный участок на старом кладбище Майами, но его могилы там нет. Есть версия, что «Морской волк» затонул в шторм у берегов Кубы. Его сын Пирс, которого здесь убили, был тогда совсем маленьким. Его детство прошло в Шедоузе, потом он окончил школу в Майами, играл в футбол, работал, достиг успехов и в отличие от своего одиозного папаши снискал репутацию добропорядочного человека. У него было четверо детей: три дочери — Спринг, Саммер и Брук и сын Скай, самый младший в семье.
Они с женой Дианой открыли двери Шедоуза для гостей, устраивали вечеринки, концерты камерной музыки, художественного чтения. Их дом стал местным культурным центром. В бытность мэром Пирс пользовался всеобщей любовью и уважением. Говорили, что у него нет врагов.
«Крайслер» медленно пробирался по петляющей дорожке под пологом олив, фикусов и усыпанного цветами делоникса, где, несмотря на солнечный день, было темно, как в тоннеле.
С деревьев вдруг сорвалась целая стая длиннохвостых попугаев, хрипло и негодующе крича на незваных гостей.
— Да их тут не меньше сотни! — воскликнул Корсо.
— Это попугаи-монахи, — объяснил Назарио. — Умные, как черти. Молодых можно научить говорить. Они отлично приручаются. Едят манго, семена и орехи прямо из рук. Но дикие не слишком дружелюбны. Клюются и царапаются.
— Их враги — еноты, лисы, домашние кошки. Ну и мы, конечно, — кивнула Кики.
— А как поживает кот, которого ты подобрал на пляже? — спросил Назарио у Берча.
— Отлично. Сначала немного понервничал из-за Макса. Этот лентяй если и лает, то только на кошек. Но он такой лохматый, что первые три дня вообще не заметил, что в доме появился кот. На глаза ему свисает столько шерсти, что он ничего не видит. У чертова пса утеряны все природные инстинкты.
На четвертый день он пришел на кухню попить воды, а — о, ужас! — из его миски лакает какой-то кот! Макс так и застыл, не веря своим глазам. Кот, правда, покосился на него, но от миски не отошел. Говорят, пару тысяч лет назад люди обожествляли кошек. Наш этого явно не забыл. Ну у пса от такой наглости отвалилась челюсть, он дал задний ход, потом пришел в ярость, стал лаять как сумасшедший и гоняться за котом по всему дому. Перевернул все вверх дном.
— Ну и чем дело кончилось? — поинтересовался Назарио.
Берч пожал плечами:
— Через пару дней пес сдался. Теперь вообще избегает кота. Ни за что не войдет в дом, если там сидит этот наглец. Не подходит к нему ближе чем на шесть футов. Короче, решил не связываться. Вероятно, считает, что кошки слишком непредсказуемы.
— Как и женщины, — подытожил Корсо.
Птицы продолжали оглушительно верещать.
— Они вьют общие гнезда и живут как в кондоминиуме, — с жаром начала Кики. — Поколение за поколением в одном и том же семейном гнезде. Если эти деревья выкорчуют, они станут бездомными.
— Если бы они умели говорить, то не постеснялись бы в выражениях, — задумчиво произнес Назарио.
Корсо заерзал на сиденье, беспокойно выглядывая в окно.
— Прямо как у Хичкока в том фильме. Эй! Мы здесь по делу! — прикрикнул он на протестующих пернатых.
Сделав последний поворот по заросшей колее, машина подъехала к дому.
Все пораженно замолчали. Отвесные лучи полуденного солнца падали в чашу деревьев позади старого здания и вместе с играющими на листьях бликами от воды создавали какой-то странный эффект. Казалось, что от дома исходит темная энергия, словно в разбитых окнах брезжит отсвет давно погасших звезд.
Широкая входная дверь была распахнута настежь, словно приглашая войти в сумрак дома, где в зеленом сиянии света, прошедшего сквозь хлорофилловый фильтр, таинственно мерцали парящие в воздухе пылинки.
— Dios mio, — чуть слышно пробормотал Назарио.
— Вот он какой, — прошептала Кики.
Покинутый дом, захваченный буйной растительностью, словно съежился под ее натиском, потерявшись в чаще субтропического леса. Он стал частью дикой природы, совершенно слившись с ней.
Широкий балкон был увит виноградом и воздушными корнями баньяна. На жестяную крышу, зацепившись за медный водосток, забралась фиговая лиана. Над патио, окруженным пальмовыми деревьями, нависали железные деревья и фикусы.
У самого дома безумствовал жасмин, перила балкона скрылись под грудой фиолетовых цветов пассифлоры.
— Вы только посмотрите на эти цветы, — прошептала Кики. — В старину испанцы считали, что трехгранный пестик пассифлоры олицетворяет гвозди, которыми Христа прибили к кресту, а пять тычинок символизируют его раны.
— Застройщика и здесь нет, — пробурчал Корсо. — Или он не дождался и уехал, пока мы искали это богом забытое место.
Повсюду на земле валялись спелые плоды манго, которые уже давно никто не собирал.
— Вы только гляньте на это, — проворчал Корсо, выбираясь из машины. — У меня тоже есть манговое дерево, но я так ничего от него и не дождался. Я его и обрезал, и опрыскивал. Потратил уйму денег на удобрения. В итоге на нем появился один хилый плод, который так и не вызрел. Один! Это проклятое дерево обошлось мне в тысячу баксов. А здесь к ним сто лет уже никто не прикасается, а они — вот вам, пожалуйста, завалили всю землю.
Он поднял один из плодов. Круглый, твердый и ароматный, он напоминал цветом закатное солнце.
— Кто-то мне сказал, что если дерево не плодоносит, надо взять бейсбольную биту и лупить его, пока не образумится. От страха оно начинает давать плоды.
— Хорошая идея. Может, стоит опробовать ее на детективах, от которых тоже мало толку, — невозмутимо заметил Берч.
— Ну и где этот ваш Эдельман? — нахмурился Стоун. — Ему давно пора быть здесь.
— У нас есть разрешение. Можем начать и без него, — сказал Берч, стараясь не наступать на колючки «тернового венца», сплошным ковром покрывавшего каменные ступеньки. Красные цветы были похожи на капли крови.
— Слышите? — подала голос Кики Кортелис.
Они услышали рокот мотора и шорох шин подъезжающей машины.
Именно этот звук слышал убийца, сидя в засаде в ту ночь. Берч посмотрел на дом и встретился взглядом со Стоуном. Вероятно, они подумали об одном и том же. Где прятался стрелок? Берч вздохнул, а Стоун покачал головой. Все вокруг так разрослось, что сейчас уже и не представишь, как дом выглядел раньше. Черт, ведь больше сорока лет прошло!
Стоун вынул из багажника цифровую рулетку «Ролатейп», камеру и блокнот.
На дорожке показалась машина — серебристый внедорожник «линкольн-навигатор».
— Это он, — с отвращением прошептала Кики. — Настоящий пират, разоряющий южную Флориду.
Джей Эдельман, вылощенный и загорелый, отлично выглядел для своих пятидесяти лет. Дорогие очки, шелковая рубашка цвета морской волны, светлые полотняные брюки и сверкающие ботинки от Феррагамо. Он не торопясь разговаривал с кем-то по сотовому телефону.
— Приветствую вас, джентльмены, — наконец произнес он, захлопывая мобильник. — А также вездесущую мисс Кики Кортелис. Вы спросите, почему я не удивлен, увидев ее здесь? Да потому что она преследует меня повсюду — опротестовывает мои разрешения в мэрии, забрасывает петициями публичные собрания. Весьма неутомимая дама. Неужели и вы здесь по ее инициативе? — повернулся он к детективам.
— Обычный стандартный выезд, — объяснил Берч, представив свою команду. — Здесь произошло громкое убийство, поэтому мы решили собрать кое-какой материал, пока это еще возможно.
— Будьте как дома, господа детективы. Ну разве это не лакомый кусочек? — воскликнул он радостно. — Взгляните вокруг. Что вы видите? Джунгли. Кусок неухоженной, заросшей земли. А знаете, что вижу я? Сто тридцать тысяч футов побережья, застроенного роскошными кондоминиумами. Двести пятьдесят два дома. Четыре квартиры на этаже, три-четыре тысячи квадратных футов жилой площади. Высота потолков — десять футов, панорамные балконы шириной двенадцать футов, летние кухни.
— И почем все это? — поинтересовался Берч.
— Квартиры будут стоить от двух с половиной до пяти миллионов долларов, — пожал плечами Эдельман. — У каждого владельца будет по два машино-места в общем гараже, но им придется выложить еще по миллиону на внутреннюю отделку и модернизацию.
— И как это место будет называться? — спросил Назарио.
В последнее время в Майами вошло в моду называть новые элитные кондоминиумы одним словом: «Оникс», «Долина», «Апогей», «Континуум»…
Застройщик просиял:
— Мы рассматривали такие варианты, как «Утопия», «Элизиум» или «Парадиз», но после того как мисс Кортелис любезно познакомила нас с историей этого места, мы решили сохранить его прежнее название — «Шедоуз». В этом есть особый шик, думаю, покупателям понравится. В холле будет мозаика: знаменитый контрабандист — как там его? Бесстрашный капитан ведет свой корабль по бурному морю, — сказал он со смешком. — «Контрабандист» — так мы будем называть общий холл для жильцов, — широко улыбнулся он. — Я даже предложил мисс Кортелис консультировать нашего дизайнера по интерьерам. Предложение остается в силе. — Он подмигнул Кики, которая тут же повернулась к нему спиной.
У Эдельмана зазвонил сотовый телефон, и он отошел, чтобы поговорить. Вернувшись, посмотрел на дорогие золотые часы.
— Как вам удалось заполучить этот дом? — спросил Берч.
— Увидел его с вертолета, когда мы проводили разведку прибрежной полосы, и сразу положил на него глаз, — ответил Эдельман, потирая руки. — Один из последних незастроенных участков на побережье. В собственности у одной семьи еще с двадцатых годов. Пришлось долго разыскивать теперешнюю владелицу. Она живет в другом штате. Когда дама услышала наше предложение, она сразу же согласилась.
— Сколько вы ей предложили, если не секрет? — спросил Берч.
— Сорок миллионов, — улыбнулся застройщик.
— О Господи, — простонал Стоун.
Назарио только присвистнул.
— Люди, не знакомые с состоянием дел на здешнем земельном рынке, всегда удивляются, как взлетели цены на прибрежные участки. Для вдовы это было весьма приятной неожиданностью. Старый капитан, не помню его имени, в свое время, вероятно, заплатил по двадцать долларов за акр. В общем, владелица была в восторге. Да и я тоже. Для такого места это весьма выгодная сделка.
Там ведь, вероятно, не потребуется моего присутствия, — продолжал Эдельман. На его массивном кольце из оникса играли лучики солнца, пробивающиеся сквозь листву. — Будьте осторожны, когда пойдете в дом. Он может рухнуть вам на голову.
— Ничего подобного, Эдельман, — прошипела Кики. — Этот дом пережил несколько ураганов еще до вашего рождения. Он бы выглядел гораздо лучше, если бы вы не разорили его, чтобы поскорей уничтожить.
— Это не я, — невозмутимо ответил тот, покачав головой. — Это, должно быть, бродяги. Вы же знаете, что они захватывают пустые дома и наносят им непоправимый ущерб. — Застройщик с энтузиазмом окинул взглядом территорию. — Мы начинаем работать над самым грандиозным проектом в южной Флориде.
Когда внедорожник Эдельмана исчез за поворотом дороги, Кити дала волю своему гневу.
— Он нарочно довел дом до такого состояния! — в ярости воскликнула она. — То же самое он сделал с уникальным отелем в стиле ар деко в историческом районе на Южном побережье. — Она возмущалась достаточно громко, чтобы ее услышал Стоун, который измерял расстояние от главного входа до подъездной дорожки, делая пометки в своем блокноте. — Он получил разрешение городских властей на строительство высотного здания на берегу моря. Но ему поставили условие сохранить и отреставрировать историческую трехэтажную гостиницу, находившуюся рядом. Он согласился, а потом выбил там все окна, выломал двери и отдал старое здание на растерзание крысам, насекомым, ветру, дождю и туману. И сумел убедить власти, что здание это настолько ветхое, что не подлежит реставрации. И его снесли, а этот прохиндей расширил участок под застройку. Вот так он обходит все законы. Тюрьма по нему плачет.
Мы попытаемся вынести этот вопрос на обсуждение на следующем заседании городской комиссии, — продолжала она, обращаясь к Берчу. — Вы со своими детективами сможете засвидетельствовать, что Шедоуз вполне можно сохранить.
— О нет, только не это, — запротестовал Берч. — Не втягивайте нас в это дело.
— А разве нельзя перенести здание в городской парк или в какое-нибудь другое место? — спросил Стоун, оторвавшись от своих заметок. — Я слышал, что так делают.
— Каким образом? — вмешался Назарио. — Тогда и деревья нужно переносить. Сейчас их уже не оторвешь.
— Это все равно что разделять сиамских близнецов, — заметил Корсо.
— Надо говорить «сросшихся близнецов», — поправил его Стоун.
— Что еще за новости, — возмутился Корсо. — Их всегда называли сиамскими.
— Это неполиткорректно, — объяснил Берч.
— Какая чушь, — проворчал Корсо. — Совсем задолбали своей политкорректностью.
Стоун вздохнул.
— Дом вполне может выдержать перенос, — с надеждой произнесла Кики.
Корсо почесал шею, потом локоть, потом стал ожесточенно ловить на себе москитов и мокрецов, крошечных, почти невидимых насекомых, от укуса которых на коже появлялись болезненные красные волдыри.
— У вас, кажется, была противомоскитная жидкость? — повернулся он к Кики.
Та выудила из своей сумки флакон.
Корсо опрыскал себя с головы до ног и передал флакон товарищам.
Стоун с Назарио отметили место, где Пирс Нолан, судя по находившимся в деле фотографиям и схемам, умер на руках у жены и дочерей.
— Это очень загадочное место, — задумчиво произнесла Кики. — И не только потому, что здесь произошло убийство. Вы знаете, что рядом находится Чаша дьявола?
— Я слышал о ней, но никогда не видел, — отозвался Стоун.
— Я тоже, — кивнул Берч.
— А что это за штуковина? — спросил Корсо, вытирая лоб платком.
— Природный источник, которым пользовались еще индейцы, — объяснила Кики. — Кто-то, возможно ацтеки, вырезал в скале глубокий колодец. Рядом на большом камне выбили стрелу. Ее видно и сейчас, хотя от времени она стерлась и стала нечеткой. Потом этим источником пользовались пираты, а испанцы с помощью рабов вырубили ступени в скале, чтобы до него было легче добраться. Я была там один раз в детстве. Это круглый неглубокий колодец с двумя каменными ступенями, ведущими к воде. У него любили собираться первые поселенцы, прибывшие в 1808 году. Самая первая достопримечательность Майами. В одной из старых газет было напечатано, что там лучшая в округе родниковая вода.
О его происхождении ничего не известно. И никто не знает, откуда источник получил свое название. Один из первых здешних поселенцев, Исидор Коэн, писал в своих воспоминаниях, что «частое употребление воды из этого загадочного источника дарит человеку вечную молодость».
Стоун прервал свои занятия.
— Так вы полагаете, что Понсе де Лион искал именно его, когда приплыл в залив Бискейн в пятнадцатом веке?
— Фонтан вечной юности, — подсказал Берч.
— Вполне возможно, — согласилась Кики. — Индейцы из племени семинолов раз в год приходили к Чаше дьявола, чтобы наполнить водой сосуды. Это было частью какого-то священного обряда. Репортеры пытались расспросить их, но те отказались говорить о своих древних верованиях. Сейчас он находится на частной территории и недоступен для посещения. Это просто безобразие. Мы утратили столько исторических памятников, — назидательно произнесла Кики. — Будет ужасно, если мы потеряем и этот.
— Одно могу сказать, — неохотно ответил Берч, — не сдавайтесь или уж помалкивайте.
Вдали загрохотал гром, и над болотами стали собираться грозовые тучи. Поднялся ветер, в воздухе запахло озоном. Гладкая поверхность бухты подернулась рябью.
— Надо поскорей осмотреть дом и убираться отсюда, пока не началась гроза, — сказал Берч.
Взяв из машины фонарики, они поднялись по шатким ступеням главного входа.
— Темно, как в могиле, — гулко прозвучал в пустоте голос Стоуна.
Деревянные полы недовольно скрипели, вокруг слышались шорохи и что-то похожее на тихий шепот.
— Господи, вот где пригодился бы фэн-шуй, — заметил Берч.
Лучи фонариков выхватывали из темноты неясные предметы — большой шкаф, массивный обеденный стол и другую брошенную в доме мебель, возле которой кружились какие-то мелкие насекомые. В доме была большая кухня, столовая, гостиная и бесчисленные спальни.
— Камин в каждой комнате, — удивился Стоун, когда они разбрелись по дому.
— Посмотрите-ка, — сказал Берч, направляя луч фонарика на деревянную доску над входной дверью, на которой были вырезаны какие-то слова.
Водя фонариком по надписи, Берч громко прочитал:
— «Дай нам Бог здоровья, благополучия и долгой жизни, чтобы всем этим наслаждаться».
— Жаль, что для Нолана это пожелание не сбылось.
— И для его отца тоже. Не нравится мне это место, — тихо сказал Назарио, остановившись у деревянной лестницы с узорчатыми перилами. — Слишком много мистики.
— Кубинцы такие суеверные, вечно им мерещится всякая чертовщина, — проворчал Корсо.
— Это не кубинцы, а итальянцы, — поправил его Стоун.
— Ничего удивительного, что вы чувствуете отрицательные вибрации. Здесь же произошло убийство, — напомнил им Берч.
В углу вдруг кто-то отчаянно заскребся. Корсо резко повернулся и посветил туда фонариком.
— Что там за черт?
В свете фонарика сверкнули маленькие черные глазки, крысиные хвосты, розовые рыльца и крепкие острые зубы.
— Опоссумы, — проворковала Кики. — Целое семейство.
Мамаша с выводком беспокойно моргали, потревоженные светом.
— Жаль, что у нас с собой нет кошачьего корма, — посетовала Кики. — Они его любят.
— Да, — подхватил Стоун. — Вечно съедали все, что моя бабушка выставляла на ночь для кошки. — Он вдруг подумал, что давно уже не видел опоссумов.
— Может быть, нам стоит обратиться в Национальное общество Одюбона или Союз охраны природы и убедить их взять под защиту животных, живущих на этой территории, — начала рассуждать Кики. — Вероятно, здесь откладывают яйца морские черепахи. Если нам удастся оповестить защитников животных и уговорить их пикетировать бульдозеры…
— Опять вы за свое, — пробурчал Корсо. — Только одно на уме. Все время что-то замышляете.
— Я готова на все, чтобы потянуть время, пока мы не получим ответ от юристов Национального фонда исторического наследия…
— Давайте проверим второй этаж, — перебил ее Берч.
— Думаешь, ступеньки нас выдержат? — засомневался Корсо.
— Конечно, если только ты не будешь выделывать на них коленца, — заверил его Берч.
— Давайте я пойду первой, — предложила Кики. — Как самая легкая.
Берч вручил ей фонарик, и все стали подниматься по скрипучим ступенькам.
— Это бельведер! — воскликнула Кики, очутившись наверху. — Посмотрите, как строили дома до того, как появились кондиционеры. На втором этаже всего одно большое помещение с окнами на четыре стороны.
Из мебели здесь стояла только полуразвалившаяся двуспальная кровать.
— Интересно, почему вдова и дети уехали сразу же после убийства? — спросил Стоун, спускаясь вниз.
— Возможно, они просто испугались, — предположил Назарио.
— Ничего удивительного, — бросил Берч.
— Вы знаете, это один из немногих домов во Флориде, где есть подвал, — сообщила Кики.
— Вы шутите, — не поверил Берч.
— Вовсе нет. Там капитан прятал бутылки. Дом построен на скале, уходящей в море. Этот подвал есть на одной из фотографий, сделанных во время обыска в 1925 году. Из него к морю ведет тоннель, через который контрабандисты незаметно проносили свой товар.
— А где дверь в подвал? — спросил Назарио.
— Она потайная, — ответила Кики. — Скорее всего где-нибудь под лестницей или в одном из каминов. Это было бы логично.
— Сейчас посмотрим, — сказал Стоун. — Он залез под лестницу и отогнул полусгнивший край ковра, под которым оказалась крышка люка. — Это здесь! — Стоун потянул за ржавое железное кольцо. — Поддается! — Он дернул сильнее, и крышка со скрежетом откинулась. Внизу было темно, как в колодце.
— Похоже, им уже сто лет никто не пользовался, — заметил Корсо, направив в люк луч фонарика. — Здесь каменные ступеньки.
— А вдруг мы найдем там орудие убийства или какую-нибудь новую улику? — с надеждой произнес Берч. — В старых протоколах этот погреб не упоминается. Возможно, тогда его не обнаружили. Ну что ж, давайте посмотрим.
Все последовали за ним.
Назарио повернулся к замешкавшейся Кики.
— Спускайтесь, — предложил он, протягивая ей руку.
— Нет, я туда не пойду, — еле слышно произнесла она. — Лучше подожду вас снаружи. — С этими словами она исчезла.
Пожав плечами, Назарио присоединился к товарищам.
— Ну прямо как в том ужастике, — гулко прозвучал голос Корсо. — Помните, там деваха с горящей свечой спускается в темный погреб, где засел маньяк с окровавленным топором. Публика вопит: «Нет! Не ходи туда!» Но эта дурочка все равно туда полезла.
— Если убийца Нолана все еще там, то мы, вероятно, найдем деда с клюкой и седой бородой до пояса, — улыбнулся Берч.
В подвал вели десять ступенек, вырубленных в известняке. В нишах по обеим сторонам лестницы стояли старые керосиновые лампы. Низкий подвал, казалось, занимал все пространство под домом.
Опять послышались шорохи и вздохи. Они явно исходили снизу. Пол имел небольшой уклон в восточную сторону, где находилась еще одна дверь, напоминающая крышку люка.
— Похоже, здесь вход в тоннель, — сказал Берч.
Стоун с Назарио попытались открыть дверь.
— Как бы нам под водой не оказаться, — пробормотал Назарио.
— Будем надеяться, что сейчас отлив, — успокоил его Стоун.
Дверь стала поддаваться, из-за нее пахнуло сыростью и гниющими водорослями.
— Кажется, эта чертова дыра и впрямь ведет к воде. Вы были правы, — сказал Стоун, обращаясь к Кики.
Но той рядом не оказалось.
— Где она? — повернулся он к детективам.
— Струсила и осталась наверху, — ответил Назарио.
— Темноты испугалась? — недоверчиво покачал головой Корсо.
— Пойду посмотрю, куда он ведет, — сказал Стоун, скрываясь в тоннеле вздохов и шорохов.
Согнувшись, он стал медленно пробираться по пологому спуску, спотыкаясь о корни деревьев, проросшие сквозь известняк. Тонкие перепутанные корни цеплялись за одежду, к лицу липла свисавшая с потолка паутина. По пути ему попалось несколько выбитых в скале уступов. В тоннеле пахло мелом, дохлой рыбой, гниющими растениями и мокрым камнем.
— Эй, приятель, расскажи, что ты там нашел, — окликнул Стоуна Корсо.
Тот не появлялся довольно долго.
— Стоун, у тебя все в порядке? — крикнул Берч в тоннель.
Наконец они услышали, как он возвращается.
— Так и есть, — сказал Стоун, показываясь из тоннеля и тяжело дыша. — Подземный ход ведет к морю. Но наружу через него не выбраться. Я слышал шум ветра и воды, крики птиц, но, похоже, выход завален стволами и зарос мангровыми деревьями. Его надо расчищать.
— Жаль, что эту развалюху сносят, — заявил Корсо. — Из нее вышло бы отличное местечко для Хэллоуина. Мы могли бы продавать билеты. Разбогатели бы в два счета.
Детективы стали осматривать подвал. Их фонарики осветили старые деревянные ставни, ржавые инструменты, висящие на крюках, и сосновую полку на дальней стене. На широкой доске, прибитой в трех футах от пола, стоял деревянный сундук.
— Посмотрите-ка сюда, — сказал Берч.
— Может, там выпивка? — послышался из темноты голос Корсо. — Заначка контрабандиста! Интересно, а пить эту штуку еще можно?
— Очень может быть, — ответил Берч, направляя луч фонарика на сундук. — Во всяком случае, на ящик с инструментами это не похоже.
— А что это может быть? — спросил Стоун.
— Там замок, — заметил Назарио.
— Вы слышали, что сказал застройщик? «Будьте как дома». Ведь через пару дней все это хозяйство все равно снесут, — заявил Берч. — Открывайте.
Стоун сбил ржавый замок старым молотком. Крышка откинулась с недовольным скрежетом.
— Тут какие-то свертки, — сказал он, наклоняясь над сундуком. — О Господи! — Его фонарик со стуком упал и покатился по полу, разбрасывая по стене и потолку жутковатый калейдоскоп из света и тени. — Черт! — задохнулся он. — Вот блин!
— Да что там такое, черт побери? — прикрикнул на него Берч.
— Нет! — простонал Стоун. — Не может быть. — Он поднял фонарик и направил его на сундук. Яркий луч осветил ряд аккуратных маленьких свертков. Один из них развернулся, и оттуда показалась темная и сморщенная детская ручка.
