— Это бедная девушка, которую заставили принять какое-то вещество, — объяснил судья. — Она очень похожа на мою сестру, и это очевидно, что она добропорядочная девушка. Я беспокоюсь за нее и хочу помочь ей так, как если бы она была моей родственницей. Будьте добры к ней, — сказал он врачу скорой помощи. Затем он повернулся к миссис Стэнард и спросил ее, не могла бы она продержать меня в ее доме еще несколько дней, пока случившееся со мной не прояснится. К счастью, она ответила, что это исключено, так как все женщины, живущие в доме, боятся меня и съедут, если я останусь там. Меня пугало то, что она могла бы разрешить мне остаться ради платы, так что я сказала что-то про плохую еду и заявила, что не желаю возвращаться во временный дом. Потом начался осмотр; доктор выглядел очень неглупым, и я не слишком надеялась обмануть его, но решила придерживаться образа.

— Высуньте язык, — велел он быстро.

Я мысленно хихикнула.

— Высуньте язык, когда я говорю, — повторил он.

— Не хочу, — ответила я вполне искренне.

— Но вам придется. Вы больны, а я доктор.

— Я не больна и никогда не была. Я только хочу найти чемоданы.

Но в итоге я все же высунула язык, и он пристально оглядел его. Затем он проверил мой пульс и послушал сердцебиение. Я понятия не имела, как должно биться сердце сумасшедшего, так что я просто задержала дыхание, пока он слушал, и после мне пришлось сделать глубокий вдох, чтобы восстановить его. Затем он проверил, как мои зрачки реагируют на свет. Держа свою руку на расстоянии половины дюйма от моего лица, он велел мне смотреть на нее и, резко дергая ей, следил за моими глазами. Я задумалась, каким должен быть взгляд безумной, и не нашла ничего лучше, чем просто уставиться перед собой, что я и сделала. Я сосредоточила взгляд на его руке, не мигая, и, когда он убрал ладонь, я продолжала прилагать все усилия, чтобы не мигнуть ни разу.

— Какие вещества вы принимали? — спросил он меня затем.

— Вещества! — повторила я удивленно. — Что еще за вещества?

— Ее зрачки были расширены с тех пор, как она появилась в моем доме. И они не менялись ни на секунду, — объяснила миссис Стэнард. Я мысленно спросила, откуда она могла узнать, менялись они или нет, но промолчала.

— Я думаю, она принимала белладонну, — сказал доктор, и впервые в жизни я порадовалась тому, что немного близорука, чем и объяснялись мои расширенные зрачки. Я посчитала, что могу быть честной в тех случаях, когда это не вредит моей задаче, так что я сказала ему, что я близорука, ничем не болею и никогда не болела, и никто не имеет права задерживать меня, потому что мне нужно найти чемоданы. Я заявила, что хочу уйти домой. Он долго записывал что-то в удлиненную тонкую книгу, а потом сказал мне, что отведет меня домой. Судья велел ему хорошо обращаться со мной и проследить, чтобы все в госпитале были со мной вежливы, и сделать для меня все, что возможно. Если бы среди нас было больше таких людей, как судья Даффи, жизнь несчастных душевнобольных не была бы сплошной тьмой.

Теперь у меня уже было больше веры в свои способности, так как судья, доктор и толпа людей признали, что я безумна, и я с готовностью надела накидку, когда мне сказали, что меня повезут в карете и потом отправят домой.

— Я с радостью поеду с вами, — сказала я честно.

Я действительно была очень обрадована. Еще раз я прошла через зал суда, сопровождаемая полицейским Бокертом. Я была горда собой, когда вышла через боковую дверь на дорогу, возле которой ждала карета скорой помощи.

Возле закрытых и запертых на засов ворот располагалось маленькое помещение, в котором находилось несколько мужчин и лежали толстые книги. Мы все вошли туда, и, когда мне начали задавать вопросы, доктор вмешался и сказал, что уже сделал записи, а спрашивать меня бесполезно, так как я не в состоянии отвечать. Я испытала серьезное облегчение, так как нервы мои уже были весьма напряжены. Грубого вида мужчина хотел затащить меня в карету, но я отказалась от его помощи столь решительно, что доктор и полицейский велели ему отойти и сами оказали мне поддержку. Разумеется, я согласилась сесть в карету скорой помощи не сразу. Я заметила, что никогда прежде не видела подобных экипажей и что я не хочу ехать в нем, но через некоторое время позволила им уговорить меня, потому что именно это мне и было нужно.

Это была незабываемая поездка. Я расположилась на сидении, покрытом желтым одеялом, а доктор сел возле двери. Большие ворота были открыты, и когда карета тронулась, собравшаяся толпа зевак качнулась назад, чтобы уйти с ее пути. Как упорно пытались они взглянуть хотя бы раз на подозреваемую в сумасшествии особу! Доктор заметил, что мне не нравилось то, как на меня глазеют, и задернул занавеску, прежде осведомившись, желаю ли я этого. Это, впрочем, не остановило людей. Дети бежали за нами, выкрикивая разные типично уличные слова и пытаясь заглянуть под занавеску. Это было интересное путешествие, но довольно непростое. Я держалась за все в карете, за что можно было, а кучер торопился так, словно за нами кто-то гнался.